В России в 1910 году отмечается 50-летие со дня рождения А.П. Чехова. Писатели, критики, многочисленные знакомые, поклонники таланта А.П. Чехова издают статьи и книги, воспоминания о нём. Но не обходится и без недоброжелателей. Появляется статья Н.М. Ежова, представляющая собой пасквиль как на самого писателя, так и на его семью. В статье «Антон Павлович Чехов (Опыт характеристики)» автор пытается изобличить писателя как человека расчётливого, использующего других людей в корыстных целях, не щадящего чувств окружающих. В каждой строке чувствуется зависть и обида, желание отомстить за неуспех: «Быстрая литературная карьера А.П. Чехова совершенно изменила его самого и его отношения к окружающим. Удача вскружила ему голову. Он стал суховат с прежними благоприятелями, стал глядеть свысока на знакомства. Прежние товарищи по небольшим изданиям казались ему мелюзгой»1.
Однако «прежние товарищи», писатели-современники Чехова, его спутники по «артели восьмидесятников», горячо откликнулись на эту статью, выступили в защиту Чехова: «Сергеенко, Гиляровский, Дорошевич, я, Тихонов, Билибин, Щеглов, Хлопов и множество других сверстников Чехова по первым начинаниям, совершенно не участвовавших в дальнейших фазисах его карьеры, не имели никакого основания жаловаться на невнимание, забвение или нелюбезность Антона Павловича в дни самой шумной славы его. Напротив: он был памятлив даже на случайные имена и встречи своей молодости», — отмечал А.В. Амфитеатров в своей статье «Оклеветанный Чехов»2.
Не остался в стороне и Иван Леонтьевич Леонтьев (псевдоним — Иван Щеглов; 1856—1911), давний приятель Чехова. В его дневнике читаем запись от 12 июля 1904 года [ст. ст.]: «...Но раз суждено Господом «пережить» Чехова, вырастает долг, — всё лучшее сказать о нём, что накопилось в душе, — сказать, не откладывая... Смерть Чехова точно дала новое зрение, переродила меня морально и укрепила волею на служенье долгу...»3
И.Л. Леонтьеву-Щеглову, как никому другому, известно, что Чехов не только никогда не забывал «сверстников по первым начинаниям», но и пытался всячески поддерживать их на нелёгком писательском пути.
Знакомство А.П. Чехова и И.Л. Леонтьева-Щеглова состоялось в конце 1887 года. В «Воспоминаниях об Антоне Чехове» Леонтьев признаётся, что «даже выражение «знакомство с Чеховым» как-то сюда не укладывается — вернее было бы назвать тогдашнее настроение — «опьянение Чеховым» <...> опьянение его талантом, умом, всей его личностью...»4. В письмах А.П. Чехова первое упоминание о новом знакомом встречается в январе 1888-го в письме Д.В. Григоровичу он отмечает, что Щеглов (псевдоним И.Л. Леонтьева) «талантлив и оригинален» [П. 2, 169].
Познакомившись с Леонтьевым в конце 80-х годов, Чехов писал: «Милый он человечина, симпатичный, тёплый и талантливый» [П. 2, 183]. Чехов отметил в произведениях Леонтьева не военную и театральную темы, а теплоту, разнообразие, внутреннее богатство, потому что чувствовал в этом родственное своим собственным путям в литературе. Эти стороны леонтьевского таланта он старался поддержать нередко в борьбе с ним, самим Леонтьевым, отмечая, что он достаточно оригинальный в беллетристике.
Несмотря на то что Антон Павлович Чехов критично подходил к современной ему литературе, считая, в частности, что «прасол Кольцов, не умевший писать грамотно, был гораздо цельнее, умнее и образованнее всех современных молодых поэтов» [П. 2, 169], он всегда отмечал дарование Леонтьева-Щеглова:
«Хорош и Леонтьев... Этот не так смел и красив, но теплее Короленко, миролюбивее и женственней...» [П. 2, 185]
«Что Леонтьев? Милый он человечина, симпатичный, тёплый и талантливый, но любит падать духом и куксить. Его постоянно нужно возбуждать извне и заводить, как часы...» [П. 2, 177]
Леонтьев-Щеглов попал под обаяние таланта А.П. Чехова. В дневнике в августе 1891 года он записывает: «В одном маленьком рассказе Чехова больше чуется Россия, чем во всех романах Боборыкина». Спустя несколько месяцев продолжает: «Повесть «Дуэль» талантливее, художественнее всех этих Потапенок и Ко...»5
Так завязалась дружба, оставшаяся душевно неприкосновенной на всю жизнь. На долгие годы Чехов стал для Леонтьева-Щеглова близким другом, ценным советчиком и мудрым наставником.
Антон Павлович верил в будущность начинающего писателя, видел в нём «Человека», а потому старался ему помочь: хлопотал о трудоустройстве И.Л. Леонтьева-Щеглова:
«Отчего у Вас не работает Щеглов? Это очень полезный сотрудник», — писал А.П. Чехов Н.А. Лейкину 26 февраля 1888 года [П. 2, 201].
А И.Л. Леонтьеву советует «придумать для мелочей постоянный псевдоним, вроде «дачного мужа» и даже разрешает ссылаться на него, если вдруг «Лейкин будет фордыбачиться» [П. 2, 161].
Понимая, что Леонтьева-Щеглова нужно постоянно «воспламенять», Чехов неустанно призывает его писать как можно больше:
«Браво! Бис! Щеглов, Вы положительно талантливы! Вас читают! Пишите!» [П. 2, 161].
«...Вас нужно не столько хвалить за то, что Вы хорошо пишете, сколько бранить и поносить за то, что мало пишете...» [П. 2, 166].
«Не ленитесь, голубчик, и не поддавайтесь унынию, а валяйте во все пятки и повести, и рассказы, и драмы, невзирая ни на что, ни на кого...» [П. 3, 199].
Нередко высказывает своё мнение о работах И.Л. Леонтьева-Щеглова: «В хорошенькой «Миньоне» я нашёл несколько промахов, которые объяснил себе только Вашим малописанием. Зажгите себя! Ведь Вы так легко воспламеняетесь! «Малописание для пишущего так же вредно, как для медика отсутствие практики» (Сократ, X, 5)» [П. 2, 166]
Леонтьев-Щеглов не может остаться равнодушным к замечаниям Чехова: ему интересно знать, какие «промахи» нашёл знаменитый беллетрист в его «Миньоне». «Миньона» — рассказ, написанный в конце 1880-х годов и пользовавшийся большой популярностью. В произведении рассказывается о силе искусства, о том, как прекрасная музыка повлияла на жизнь поручика Степурина, человека замкнутого и обиженного судьбой, но не лишённого способности тонко чувствовать «прекрасное». Образ Миньоны (героини произведения Гёте «Годы странствий Вильгельма Мейстера»), в которой Степурин почувствовал родственную душу, вызвал в нём сильные и не испытанные ранее эмоции: «...какая-то совсем новая, ослепительно-светлая волна врасплох налетела на него, обожгла и, захватив с собой, понесла, как беспомощного и покорного ребёнка, в неведомую и блаженную даль...»6. После этой «встречи», ставшей самым ярким событием за время его службы в Мухрованской крепости, поручик уже не мог найти в себе сил мириться с «жизнью этой богом проклятой «Камчатки», затерянной в самом конце скучливой крепости, самой отстоявшей от города на целых четыре версты, — города невзрачного и незначительного, жившего единственно на счёт этой же самой крепости». «Там полюбить... там и умереть»7 — выбор, который сделает поручик вслед за Миньоной.
«Вам, о маловер, интересно знать, какие промахи нашёл я в Вашей «Миньоне»...» [П.2, 175]. Отвечая на просьбу приятеля, Чехов отмечает, что недостатки произведения способен уловить только человек пишущий, но «никак не читатель». Он считал, что Щеглов, как мнительный и маловерный автор, «из страха, что лица и характеры будут недостаточно ясны, дал слишком большое место тщательной, детальной обрисовке», отчего получилась излишняя пестрота, «дурно влияющая на общее впечатление». Увлёкшись обрисовкой психологического состояния героя, Щеглов сильно увеличил расстояние между любовью и смертью, читатель «успевал отдохнуть до времени самоубийства от боли, причинённой любовью». А читателя нужно постоянно держать в напряжении, тем более что «Миньона» — это всего лишь рассказ. Если бы это произведение было повестью, то эти недостатки, по мнению Чехова, были бы простительны. «В маленьких же рассказах лучше недосказать, чем пересказать, потому что... потому что... не знаю почему!..» [П. 2, 175—176]. Но уже спустя пару строк Чехов отмечает, что только он считает эти промахи промахами, а он очень часто ошибается, а следовательно, вполне возможно, что прав Щеглов в своём подходе к написанию рассказа, а не Чехов, дающий ему совет.
Эти замечания были высказаны Чеховым по просьбе самого Леонтьева-Щеглова, и с единственной целью — поспособствовать творческому развитию писателя. Подобные замечания Чехов делал многим литературным сверстникам, но они не вызывали ни злости, ни обиды. Писатели были благодарны Чехову за критику. «Так как замечания эти почти всегда были верны и метки, то приносили много пользы, и оставалось только благодарить за них Антона Павловича...» — отмечал А.В. Амфитеатров8.
Судя по ответным письмам, Леонтьев-Щеглов внимателен к замечаниям известного писателя и благодарно их принимает. Доказательством тому служит, к примеру, тот факт, что при подготовке рассказа «Кожаный актёр» к публикации писатель убирает из текста слово «облыжный», которое, по мнению А.П. Чехова, совершенно не подходило к «нежной и нервной натуре» Щеглова.
Вопреки мнению, высказанному Ежовым, Чехов уважает чувства других людей и всячески пытается их беречь: он искренне переживает за Леонтьева-Щеглова, ставшего жертвой «дурной болезни городов». Чехов горячо убеждает Леонтьева-Щеглова бросить театр, успевший стать «эшафотом, где казнят драматургов», упорно ищет лекарство от «театральной отравы», «пишет докторскую диссертацию на тему: «О способах прививки Ивану Щеглову ненависти к театру»». Эти слова западут в душу Леонтьеву-Щеглову и найдут впоследствии себе место на страницах его произведения: «Я как-то недавно, после долгого промежутка, навестил театральные подмостки «Ситцевого клуба». Подмостки были всё те же — тесные и скрипучие, точно аллегорический эшафот, на котором казнятся безвинные авторские головы. Остался тот же, хотя и подновлённый, занавес, изображающий неведомое лебединое озеро с волнами сизого цвета и плавающими белогрудыми лебедями — пленительный вид, воспроизведённый как бы наперекор составившемуся в умах представлению о театральном болоте и его злокачественных жителях» — И.Л. Леонтьев-Щеглов «Кожаный актёр» (1889)9. Хотя ему так и не удалось вылечиться от театральной заразы, И.Л. Леонтьев-Щеглов осознавал справедливость замечаний, высказанных Чеховым.
Чехов пытается образумить приятеля, убедить его не изменять себе, своему таланту: «Милый Жан, обличения, жёлчь, сердитость, так называемая «независимость», то есть критика на либералов и новых людей, — это совсем не Ваше амплуа. Господь послал Вам доброе нежное сердце, пользуйтесь же им, пишите мягким пером, с лёгкой душой, не думая об обидах, Вами понесённых. Вы называете себя моим почитателем. А я — Ваш почитатель, и самый упорный, потому что я знаю Вас и знаю, из какого материала сделан Ваш талант, и меня никто не собьёт с моего крепкого убеждения, что Вы владеете настоящей искрой божией. <...> Будьте объективны, взгляните на всё оком доброго человека, то есть Вашим собственным оком, — и засядьте писать повесть или пьесу из русской жизни, не критику на русскую жизнь, а радостную песнь Щегла по поводу русской жизни, да и вообще нашей жизни, которая даётся только один раз и тратить которую на обличение шмулей, ядовитых жён и Комитета, право, нет расчёта. Милый Жан, отнеситесь к себе, к своему дарованию справедливо, пустите Ваш большой корабль плавать по широкому морю, не держите его в Фонтанке» [П. 9, 43—44]. Это тёплое письмо, написанное приятелю с ранимой душой, выдаёт в Чехове человека необычайно доброго, чуткого и участливого, писателя, который, несмотря на шумный успех, смог остаться прежде всего «человеком».
Несмотря на все усилия Чехова, его поддержку и ценные советы, Щеглову так и не удаётся «вырваться на волю». В ноябре 1903 года в письме Чехова В.Л. Кигну (Дедлову) встречаем последнее упоминание о Леонтьеве-Щеглове: «И. Щеглов (автор военных рассказов) тоже забыт».
Примечания
1. Ежов Н.М. Антон Павлович Чехов (Опыт характеристики) // Ист. вестник. — СПб., 1909. — № 8. — С. 507.
2. Амфитеатров А.В. Жизнь человека, неудобного для себя и для многих. В 2 т. Т. 1. — М.: Новое литературное обозрение, 2004. — С. 437. Об этом подробно пишет Катаев В.Б. в книге «Литературные связи Чехова» — М.: Изд-во МГУ, 1989. — 261 с.
3. Лит. наследство: Чехов. Т. 68. — М., 1960. — С. 485.
4. Там же. — С. 484.
5. Лит. наследство. Т. 68. — М.: Изд-во АН СССР, 1960. — С. 482.
6. Щеглов И.Л. Миньона // Писатели чеховской поры. В 2 т. Т. 1. — С. 411.
7. Там же. — С. 410.
8. Амфитеатров А.В. Цит. — С. 440.
9. Писатели чеховской... — С. 427.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |