Трагический разрыв между идеалом и реальностью глубоко почувствовал и выразил в своих художественных произведениях и особенно в философско-эстетических работах Фридрих Шиллер. Идеальной целостности античного мира, греческого полиса, в котором человек ощущал себя частью природного единства, Шиллер противопоставил в «Письмах об эстетическом воспитании человека» (1795) индивидуалистическое сознание «современного человека», утратившего связь с природой. Обретя свободу, человек оторвался от природы, что, по Шиллеру, ведет к духовной дегенерации. В работе «О наивной и сентиментальной поэзии» (1796) Шиллер выделил два периода в поэзии: наивный, когда человек находился в единстве с природой и наивные поэты стремились отразить реальный мир как можно полнее, — это подражание природе, иначе говоря, реализм; и сентиментальный, когда произошел разрыв человека с природой и поэт отражает не саму природу, но только лишь идею природы, свое осознание, т. е. идеал в пластически совершенной форме. Шиллер выделяет две модели, по которым развивается сентиментальное искусство. Сентиментальный художник или отвергает действительность, всегда противоречащую идеалу (и тогда создает сатирическое произведение), или выражает состояние тоски как следствие невозможности достичь идеал (тогда обращается к жанру элегии). Трагический конфликт между идеалом и действительностью, разработанный в произведениях Шиллера, опиравшегося на концепцию антиномий Канта, является основой романтической эстетики. Однако утопическая идея Шиллера состояла в том, что человек может преодолеть разрыв между природой и свободой, свободой и необходимостью и достичь целостности, если искусство возьмет на себя роль возвысить человека до идеала, представит ему лучший мир.
Итак, романтическое мировоззрение неразрывно связано с идеализмом. Мы сейчас говорим об идеализме как эстетической категории, т. е. о неразрывной связи этического и эстетического в художественной системе, о гармоническом соединении правды, добра и красоты, что ведет читателя к совершенству и возвышает над действительностью. Однако нельзя ставить знак равенства между идеализмом и романтизмом. Идеализм в нашем контексте — это идеалистическая эстетика, понимаемая как вера в то, что искусство (литература, живопись, музыка) должны возвышать человека до идеала. Идеалисты считают, что правда, добро, красота — едины. Романтизм — это литературное направление, а идеалистическая эстетика существовала задолго до романтизма, пережила романтизм, и период эстетического идеализма продолжался до рождения модернизма, т. е. до тех пор, пока не распалось триединство — правда, добро, красота.
Можно ли противопоставлять реализм и идеализм? Для современного человека, подразумевающего под идеализмом философское направление, оппозицией идеализму будет материализм. Однако если рассматривать идеализм как эстетическую категорию, то такое противопоставление можно найти уже у Шиллера. Несмотря на недостаточную точность, с позиций сегодняшнего дня, терминологии, а также некоторую противоречивость дефиниций1, в основе дихотомии Шиллера лежит типологический принцип анализа литературы. «Наивная» и «сентиментальная» поэзия противопоставляются друг другу не столько по вертикали, диахронически, как дискурсы разных эпох, сколько по горизонтали, синхронически, как разные типы художественного осмысления мира — реалистический и идеалистический. Об этом немецкий поэт и философ предусмотрительно предупреждает читателей: «<...> не будет излишним напомнить, что противополагая здесь новых поэтов древним, мы имеем в виду не столько различие эпох, сколько различие манеры. В новые, даже в новейшие времена есть, хотя и не совсем чистые, образцы наивной поэзии всех видов, а в древнеримской и даже греческой поэзии нет недостатка в примерах поэзии сентиментальной. Оба рода соединяются иногда не только в одном поэте, но даже в одном произведении — например, в «Страданиях Вертера», — и такие вещи всегда будут производить самое большое впечатление»2. Следует, конечно, отметить, что оппозиция эта не такая уж жесткая, и сам автор концепции искал пути объединения двух типов художественного видения мира, ощущая неполноту каждого в отдельности. Итак, «наивная» поэзия, по теории Шиллера, отражает чувственный, эмпирический мир, который ограничен, конечен и связан с этикой. Это целостный мир «детства». «Сентиментальная» поэзия изображает не действительный мир, а идеальный, это мир субъективной интеллектуальной рефлексии художника. Это мир, устремленный в бесконечность, к идеалу, которого никогда невозможно достичь. Сентиментальный поэт имеет дело «с действительностью, как конечным, и со своей-идеей, как бесконечностью...». Шиллер указывает на разрыв природы и культуры, противоречивость и раздвоенность культурного человека, на его стремление к целостности и в то же время невозможность вернуться в золотой век, в мир «детства»: «Природа дает человеку внутреннее единство, искусство его разделяет и раздваивает, к своей целостности он возвращается через идеал. Но так как идеал есть бесконечность, не достигаемая никогда, культурный человек никогда не может стать в своем роде настолько же совершенным, насколько мог быть естественным человек в своем»3. Типологические обобщения Шиллера имеют очень важное значение для характеристики литературного процесса Европы XIX века, именно эта оппозиция отражает суть литературных дискуссий и битв в Европе и России, начиная с 40-х годов и до конца XIX века.
По мнению З.Г. Минц, в русской литературе на протяжении XIX века в разные периоды актуализировалась какая-либо одна из составляющих кантово-шиллеровского триединства. «Русская культура, с начала XIX века усвоившая кантовское определение идеалов человечества как идеалов «Истины, Добра и Красоты», в своей реальной истории воплощала лишь какую-то одну сторону всеми признаваемого единства. К концу столетия история реализации этого идеала выглядела примерно так. Натуральная школа, сменившая романтизм с его культом Красоты, начертала на своих знаменах идеал Истины — правдивого отображения действительности, которое в писаревском варианте шестидесятничества редуцировалось в требование Пользы. Народническая и около народническая культура 1870 — начала 1880-х годов, не порывавшая с позитивизмом, в своем героическом пафосе народной пользы, по существу, была движима идеями самоотреченного, жертвенного Добра»4.
Несомненно, на разных этапах развития русской эстетической мысли приоритеты менялись, и подтачивание основ идеализма началось еще с 1840-х годов, когда Белинский выдвинул на первый план содержательную, идеологическую и воспитательную функции искусства, однако триединство не распадалось, менялись лишь приоритеты.
Примечания
1. На это указывает В.Ф. Асмус: «Нельзя не признать, что термины, взятые Шиллером для выражения этой противоположности, сбивчивы. Они внушают читателю мысль, будто основа противоположности между наивной и сентиментальной поэзией есть противоположность «холодности» и «чувствительности». См.: Асмус В.Ф. Шиллер как философ и эстетик // Шиллер Фридрих. Собрание сочинений: в 7 т. — М., 1957. — Т. 7. — С. 710. См. также: Ерохин А.В. Эстетика веймарской классики. — М., 1994. http://codi.uni.udm.ru/E_library/erochin.html. Ерохин справедливо отмечает, что Шиллер «недостаточно четко разделяет логическое и историческое; в результате наивное и сентиментальное выступают у него то как морально-ценностные суждения, то как типы художественного творчества, то как эпохи исторического развития искусства».
2. Шиллер Фридрих. О наивной и сентиментальной поэзии. Указ. соч. Т. 7. — С. 409—410.
3. Там же. — С. 410.
4. Минц З.Г. Статья Н. Минского «Старинный спор» и ее место в становлении русского символизма // Минц З.Г. Блок и русский символизм: избранные труды: в 3 кн. — СПб., 2004. — Кн. 3: Поэтика русского символизма. — С. 150—161.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |