Влияние чеховской драматургии прослеживается и в творчестве других писателей, связанных с Московским художественным театром. Одним из таких драматургов был А.Н. Афиногенов. Для большинства произведений 1920-х годов характерны революционный пафос, возвышенная романтика, политическая острота и агитационная направленность. «Написанные в это время пьесы имеют ряд характерных особенностей: отношения действующих лиц обычно сводятся к резким контрастам белого и черного, полутона игнорируются, идея пьесы доводится до плакатной наглядности. Современность пьесы сводится к злободневности, к иллюстративному изображению заданных тезисов»1, — пишет А.Н. Анастасьев. Как отмечает А.В. Карганов, в ранних пьесах А.Н. Афиногенова проявляются многие черты пролеткультовской драматургии: «Сюжет пьесы обычно строится как простое чисто механическое чередование ситуаций, сменяющих одна другую с непостижимой быстротой. Для того чтобы придать драматургическому действию напряжение и увлекательность, в ход пускаются сюжетные усложнения — засада, переодевание, убийство, адюльтерная интрига. Внутренний мир действующих лиц, их психология не занимают особого места в пьесах тех лет»2. Но уже в 1926—1928 годы происходит поворот А.Н. Афиногенова от пролеткультовской драматургии к сближению с Художественным театром.
Работа с актерами и режиссерами Художественного театра открыла А.Н. Афиногенову новый мир театра. Драматург все полнее понимал увлекательность драматургического исследования характеров, жизни человеческого духа. Но можно говорить и о том, что повышенное внимание к творчеству Чехова привело писателя к сотрудничеству с МХАТ.
В своем выступлении на вечере памяти А.П. Чехова Афиногенов говорил, что на современной ступени нового литературного развития и мастерства Чехов становится учителем и мастером: «Изучая очень внимательно наследство, которое досталось нам от Чехова, мы можем сказать, что он занимает в русской литературе одно из первых мест. Почему? Потому что по силе изображения, по экспрессии и образному изображению Чехов не имеет себе равного»3. При этом Афиногенов отмечает всю полемичность взглядов на творчество Чехова в 1920-е годы, вспоминает время, когда некоторым казалось, что пьесы Чехова окончательно изжили себя. Между тем, по мнению Афиногенова, анализ чеховской драматургии показывает, насколько несостоятельны эти взгляды на природу чеховских пьес: «Очень многое от Чехова мы можем взять для своей жизни, для своего творчества. Как много эстетического наслаждения доставляет чтение его произведений»4. Говоря о современности и своевременности творчества А.П. Чехова, Афиногенов отмечает: «Чехов мог бы быть с нами — его с нами нет, но живы произведения Чехова»5.
Представляя в 1928 году в журнале «На литературном Посту» пьесу «Волчья тропа», А.Н. Афиногенов отмечал, что упор в ней сделан на «раскрытие внутренних пружин, приводящих в движение героев пьесы»6. Уже в самом начале этой пьесы, которая была написана в 1927 году, а впервые опубликована в 1928 году, появляются прямые отсылки к А.П. Чехову. В первом действии герои обсуждают предстоящую поездку в Москву:
«Хандрин. Москва — большой город: люди в нем затериваются.
Слетов. «В Москву, в Москву!» — как говорили сестры у какого-то классика.
Ольга. У Чехова, Колечка.
Слетов. Неужели, Олечка? Впрочем, пусть у Чехова. Я не сержусь за то, что он сказал эту фразу раньше меня»7.
Эта цитата из пьесы А.Н. Афиногенова служит ярким примером отношения к творчеству А.П. Чехова в 1920-е годы: с одной стороны он немного подзабыт, судя по реплике Слетова, который не может вспомнить фамилию классика, с другой — он явно присутствует на уровне художественной памяти. Цитаты из пьес Чехова не теряют своей актуальности.
Даже имя главной героини (Ольга) совпадает с именем одной из сестер. Думается, это неслучайно. Ведь мечте героев «Волчьей тропы» сбыться не суждено, как и мечте знаменитых сестер. При этом герои пьесы Афиногенова, как и у Чехова, постоянно находятся в поисках альтернативной реальности, места, где им будет хорошо:
«Ольга. Уеду отсюда я, Владимир, от тебя и от города.
Орлов. Уедешь? Зачем? Куда?
Ольга. Далеко. Забыть надо все, забыть и начать жизнь снова»8. Чеховскую тему маленького человека воплощает в пьесе «Волчья тропа» бывший товарищ Орлова Илья Хандрин: «Эх, Илюшка... Оседлал судьбу, теперь на ней галопом скачет, а я на своей судьбинушке шагом плетусь, под дождем мокну... Вот она, какая жизнь разная!»9. Или: «Меня теперь всякий (жест ногтем) раздавить может»10.
Отзывы критиков, появившиеся после постановки пьесы в 1928 году в Красном театре (Ленинград) режиссером Е.Г. Гаккелем, были в основном положительными. В журнале «Рабочий и театр» вышла рецензия, автор которой утверждал, что найти в современном репертуаре такую пьесу как «Волчья тропа» Афиногенова — это уже половина успеха: «Злободневная тема интересно и живо оформлена драматургически. Пьеса имеет занимательную сценическую форму»11. Далее автор статьи анализирует жанр пьесы и приходит к выводу, что эта мелодрама незаметно совершает переход в психологическую драму: «Это, конечно, предъявляет повышенные требования к актерам, занятым в спектакле. И здесь «Красный театр» находится на должной высоте»12. Актеры, по мнению критика, ведут свою работу в плане психологического реализма, детализируя и углубляя образы, созданные авторской фантазией. Работа режиссера сказывается в умелом использовании актерских способностей каждого исполнителя, в установлении общего ритма спектакля. Все эти компоненты в целом, по мнению автора статьи, создают спектакль большой художественной культуры.
Автор другой статьи о спектакле С. Цимбал в журнале «Жизнь искусства» пишет: «Постановкой этой пьесы театр отвечает на растущее увлечение фабульным мелодраматизмом, сложными и запутанными сюжетами и слегка приумноженной игрой человеческих страстей»13. Отмечая некоторые недостатки пьесы (манерный язык в начале, некоторую натянутость), в целом критик оценивает ее положительно. К основным достоинствам автор относит прекрасное фабульное построение, простые и ясные характеристики действующих лиц, яркую актерскую игру. Подводя итог, С. Цимбал отмечает, что получился «хороший, свежий спектакль»14.
Критик И. Березарк в журнале «Новый зритель», размышляя о жанровой природе афиногеновской пьесы, отмечает, что драматург писал свою пьесу в плане мелодрамы, при этом сознательно не остался верным классическим формам: «несколько острых, резких мест должны были запутать некрепкий мелодраматический узел. Завязкой пьесы, собственно, является конец второго акта»15. К построению финала автор статьи также относится неоднозначно: «Разве можно считать концом пьесы уход Орлова с ножом в комнату жены (причем, неизвестно, что он этим ножом будет делать) и одновременно появление одного из персонажей пьесы, который, по-видимому, должен играть роль спасителя»16. Интересно, по мнению Березарка, оформление спектакля, которое портативно и позволяет при помощи небольшой передвижной стены вести действия без закрытия занавеса поочередно в двух комнатах. Актеры, по мнению критика, играют достаточно хорошо, но слишком пестро: «Исполнитель роли Хандрина совсем под Достоевского в МХАТ, Лебедев (Орлов) в плане мелодрамы, Медведева в роли Ольги — просто, по бытовому»17. В разнородности актерской игры также выражается сложность жанровой структуры пьесы. И все же, несмотря на отдельные удачные места в спектакле, Березарк завершает свою рецензию сожалением о том, что ленинградский театр показал в Москве «эту далеко не лучшую постановку»18.
Важно, что в исследуемом критическом материале отмечается намеченное в «Волчьей тропе» жанровое своеобразие пьес Афиногенова. Интонационно они лиричны. Лиризм помогает драматургу раскрыть свое эмоциональное отношение к изображаемому. При этом, как отмечает А. Караганов, «лиричность в драматургии Афиногенова сочетается с публицистической страстностью, с дискуссионной остротой в драматургическом развитии идеи, сочетается органично и прочно: в этом сочетании открывается душа драматурга — лирика и борца»19. Соединение казалось бы двух противоположных начал определяет стилевые особенности драматургии Афиногенова.
А.Н. Афиногенов переосмысливает и развивает чеховскую жанровую структуру. Например, в драмах Афиногенова можно усмотреть и детективный элемент. Афиногенов проводит различие между традиционной психологической драмой и социально-психологической пьесой. Он выступает за социально обоснованный психологизм. «На первый план в социально-психологической драме выходит герой, непримиримо отстаивающий определенный общественный идеал. Оптимистический, созидательный характер пьес отражал социальные процессы 1920-х годов»20, — пишет в своем дневнике Афиногенов.
Психологизация образов, явлений в творчестве Афиногенова является определяющим стилеобразующим моментом. Психологизм как средство познания все больше преобладает в его творчестве. Внимание к внутреннему миру человека, сложному и противоречивому, лежит в основе социального психологизма, разрабатываемого драматургом. Проникая в психологию героя, драматург стремится раскрыть его с эмоциональной стороны.
А.Н. Афиногенов развивает в своих пьесах и близкую А.П. Чехову тему одиночества и разобщенности людей, показывает повседневное течение жизни. Проблемы, характеры и герои его пьес напоминают те, что были до революции. Чтобы подчеркнуть это, драматург обращается к чеховской традиции. По-своему одиноки и разобщены герои пьесы Афиногенова «Волчья тропа». Ольга обращается к своему мужу Орлову: «Какая женщина любит его, а он лежит, как чурбанчик, и изрекает истины... Ну, приласкай меня, пригрей хоть немножко, холодно мне около твоей ответственной фигуры... Батюшки, разве это Володя лежит на диване? Нет, нет. Это чужой, замкнутый человек, совсем чужой, он думает о своих вечных делах, и ему никакого дела до одинокой маленькой женщины, которая его так любит»21.
Тему непонимания между людьми Афиногенов продолжает и в другой пьесе — «Малиновое варенье», которая была опубликована в 1929 году. Уже в первой картине первого действия герои находятся на разной волне, каждый говорит о своем:
«Шмелев (подходит к окну). Развезло до вечера. Не дождь, а мокрица.
Катя (отталкивает его от окна). Чем ты занят в пятницу?
Шмелев. Дежурю, Катя.
Катя. Как дежуришь? Ты же дежурный в среду и в воскресенье...
Шмелев. Ух, язва!... Семнадцатого ночные маневры. В обязательном порядке.
Катя. Нет, это ужасно... Непереносимо. (Вскочила на диван, сбросила подушки.) Кто вчера вечером радовался освобождению от всяких маневров? Кто, как не Константин Шмелев? А-а-а... (Повалилась на диван.) Ты мне изменяешь. Ты уже изменил мне...
Шмелев. Эх, на дворе слякоть, в комнатах дождик. Тоска — мозги текут»22.
О своем одиночестве говорят почти все герои пьесы.
«Катя (стонет). Все разбито... Я так одинока»23.
«Кораблев. Одиночество располагает к мыслям»24.
«Хныч. Я, позвольте заметить, человек одинокий и честный...»25.
Влияние А.П. Чехова проявляется и в построении системы персонажей. Почти в каждой пьесе А.Н. Афиногенова (как и у Чехова) есть такое действующее лицо как доктор (например, Шнейдер в «Волчьей тропе», Вольпе Генрих Германович в «Малиновом варенье»). В пьесах Чехова доктор чаще всего является рефлексирующим интеллигентом, и, как отмечает Д. Рейфилд, «именно доктору Дорну принадлежит авторская позиция»26, в пьесах Афиногенова этот образ также получает своеобразную философскую окраску.
«Вольпе. Словоиспускание — органический порок русского интеллигента... Что значит жизнь человека, да и всех людишек, в сравнении с Млечным путем, например! Ползаем по земле, рождаемся, грыземся, хоронят нас с музыкой или без оной, а Млечному пути — наплевать, наплевать!»27.
Афиногенов, также как и Чехов, не делит персонажей на однозначно плохих или хороших и даже вкладывает эту мысль в уста одного из героев «Малинового варенья». Хныч в диалоге с Аней говорит: «Абсолютной хорошести не существует, дорогуша»28.
В этой пьесе, по мнению критиков, Афиногенов переносит акцент «с динамики внешней на динамику внутреннюю»29. Афиногенов, подобно Чехову, исследует психологию и душевное состояние своих героев. «К развязке пьесы «Малиновое варенье» усиливаются элементы психологической драмы»30, — отмечает Л. Шатов. Критики 1920-х годов обратили внимание на чеховское начало в пьесе «Малиновое варенье», полагая, правда, что автор не обращался к Чехову сознательно. И. Березарк пишет в журнале «Новый зритель»: «Сам того не ведая, автор создал образ симпатичного сочувствующего обывателя — кассира Хныча — человека смешного, мягкого и приятного, совсем чеховского героя в новой редакции. Не даром его так любит милая Аня»31.
В целом критика 1920-х годов положительно отнеслась к появлению пьесы и спектакля. Хотя, к примеру, рецензент журнала «Рабочий и театр» называл спектакль «авантюрным пустячком». «В прошлом сезоне Афиногенов выпустил удачную авантюрно-психологическую драму «Волчья тропа». Эту линию он стремится продолжить и в «Малиновом варенье»»32. К недостаткам спектакля автор статьи относит недостаточно разработанную интригу, а также то, что действующие лица «больше рассуждают, чем действуют»33. Вспомним, что о чеховских героях писали приблизительно то же самое.
В 1928 году Афиногенов начал работу над пьесой «Чудак», завершив ее в апреле 1929-го. Драматург решил написать пьесу о простых человеческих чувствах, проследить, как эти чувства изменяются в условиях новой действительности, во что вырастают. В этом же году пьеса была зачитана и обсуждена на заседании художественного совета МХТ 2. Премьера спектакля состоялась 14 ноября 1929 года (режиссеры — И.Н. Берсенев, А.И. Чебан). Спектакль выдержал более пятисот представлений. Рецензенты расценивали спектакль как общественное событие, хотя и указывали на отдельные недостатки пьесы. Так, рецензент журнала «Жизнь искусства» Н. Равич считал пьесу «серьезным успехом», отмечая при этом драматургическую схематичность некоторых сцен: «Тем не менее, для Афиногенова и МХТ 2 эта пьеса — большое движение вперед. Работа театром проделана громадная, и овации, сопровождающие окончание каждого спектакля, вполне им заслужены»34.
П.А. Марков в журнале «Красная нива» пишет: «После многих туманных или далеких от современности спектаклей МХТ 2 дал постановку увлекательной свежести и театральной заразительности. Спектакль «Чудак» возвращает МХТ его былую трепетность и активность»35. Некоторые недостатки спектакля по драматургической и сценической линии, по мнению критика, не заслоняют его достоинств и не портят общее хорошее впечатление от спектакля. Основной секрет успеха пьесы и спектакля заключается в том, что у Афиногенова есть несомненное чувство драматурга и знание современной жизни. Его мысли о современности легко укладываются в драматургическую форму, потому, что «он не сторонний наблюдатель, а страстный участник»36. Поэтому эта пьеса привлекательна и для режиссеров, и для зрителей.
Важно, по мнению П.А. Маркова то, что МХТ 2 уловил и верно передал основную направленность пьесы и показал оптимистический спектакль. Интересно, что спектакль в какой-то степени противопоставляется тексту пьесы: в ней, по мнению критика, есть предпосылки «к чрезмерному лиризму, к «настроенчеству», к повторению чеховских приемов, но МХТ 2 предпочел яркость и силу и вышел победителем»37. Критик также отмечает талантливые актерские работы. Актеры сумели сочетать театральность, внутреннюю правдивость и современность, «не впадая в нудную чувствительность и мелкий бытовизм»38. Поэтому и театр и драматург «впишут этот спектакль в список своих побед»39.
Афиногенов наполняет пьесу современным содержанием. В результате «Чудак», задуманный как пьеса о простых человеческих чувствах, приобретает социальную заостренность. По мнению П.А. Маркова, в этой пьесе драматург пытается раскрыть важную тему — роль интеллигенции в строительстве страны. В ее центре поставлен образ Бориса Волгина — беспартийного работника фабрики, задумавшего улучшить производство. Афиногенов сделал героями пьесы друзей, решающих очень важные жизненные проблемы и по-разному эти проблемы понимающих. Если бы герои жили в другой, более мирной обстановке, их разногласия, может быть, и остались бы предметом вечерних дискуссий за чашкой чая (как это часто бывает в пьесах Чехова). Сейчас это невозможно — сама жизнь заостряет разногласия, накаляет их, придает им повышенную конфликтность.
Несмотря на социальную заостренность, Афиногенов исследует психологические особенности характеров своих героев, их мироощущение. Драматург показывает различные оттенки чувств, его герои очень эмоциональны. Подобно тому как «Чудак» Волгин нарисован со всеми своими достоинствами и слабостями, точно так же и изображение противостоящих ему героев связано со сложным психологическим рисунком. Для Афиногенова важно показать героя в динамике, оправдать внутреннюю линию каждого действующего лица. «Мы должны выявлять нашей драматургией живую действенную мысль через развитие характеров на сцене. Индивидуальные свойства должны перерастать в обобщенные социально-типические черты. Вот одна из основных проблем советской драматургии»40, — пишет Афиногенов в своем дневнике. Для Афиногенова также существенно передать развитие каждого действующего лица. Например, Трощина из «Чудака» к концу пьесы резко меняет свое мнение и становится на сторону Бориса. Как точно отмечает П.А. Марков, «автор пьесы рвет с обычным схематическим делением и наполняет свои образы теплом, кровью, жизнью — нервом современности»41. Для Афиногенова важны образы молодых людей, таких как Борис Волгин, которые также были важны и для Чехова (например, Петя Трофимов и Аня).
Как видим, пьеса «Чудак», с одной стороны развивает традиции А.П. Чехова, а с другой стороны — полемизирует с ними. А.Н. Афиногенов в своем дневнике задается вопросом: «Можно ли бурную нашу жизнь, половодье ее темпов уложить в рамки чеховской лирики? Разумеется, нет. Но каким тогда должен быть ритм спектакля и как сочетать с ним скульптурную лепку образа?»42. Думается, это не просто литературная полемика двух писателей: жизнь переменилась, меняется душа человека, его мироощущение. Но оказывается, что далеко не все в жизни теперь устроено по-новому. И хотя вся жизнь «в рамки чеховской лирики» не укладывается, многое продолжает звучать по-чеховски.
Наиболее «чеховской» критики называет пьесу Афиногенова «Страх», написанную в 1930 году. Действие ее происходит в научном институте, где группа ученых и аспирантов борется за первенство. При этом каждый из них одержим страхом — одни боятся органов власти, другие переживают из-за своего социального происхождения и всячески его скрывают. Драматург продолжает исследовать психологию героев, их внутреннюю динамику: «Нужно психологическое оправдание сценических поступков. Но не биологическим психологизмом мхатовского «человека как такового», а социальной психологией общественных отношений, формирующих человеческие характеры»43.
Пьеса «Страх» была впервые опубликована в 1931 году. Работа над спектаклем шла параллельно в двух театрах — МХАТ и Ленинградском академическом театре драмы, который показал спектакль первым в 1931 году (режиссер-постановщик спектакля — Н.В. Петров). Многие критики тех лет сходятся во мнении, что пьеса и спектакль созвучны своему времени: «Творческий путь Афиногенова привел нашу драматургию к переломному этапу: в этом спектакле мы имеем все элементы нового качества, знаменующие собой величайшей взлет драматургии»44. Афиногенов избрал актуальную тему страха, которая стоит в центре творчества Цвейга, Фрейда, Пруста и Леонида Андреева. Но раскрывает эту тему Афиногенов на современном материале и по-своему, используя линию «социально-психологической и психоаналитической драмы»45 (по мнению критика В. Рафаловича) или линию «психологического реализма»46 (по определению С. Мокульского). Некоторые критики даже обвиняли автора в «излишней психологизации образов»47 (Л. Черейский).
Герои пьесы «Страх» даны в движении, в становлении, в поиске истины, что делает спектакль динамичным. На примере сложных взаимоотношений этих людей отражена «диалектика самой действительности»48. Поэтому это богатый материал для актерской реализации. «Все образы диалектически противостоят друг другу также, как и внутреннее их содержание находится в резком противоречии с внешними признаками»49 — отмечает В. Рафалович. Афиногенов не просто наделяет каждого героя разными качествами, но и старается разностороннее их раскрыть. Здесь можно провести параллель с чеховскими персонажами, которые часто выглядят комично, даже фарсово, но глубоко драматичны внутри. Например, такие герои как Фирс в «Вишневом саде» и Амалия Карловна в «Страхе» сначала вызывают смех, а потом жалость. По мнению С. Мокульского, «Страх» — то произведение, которое приближается к лучшим образцам классической драмы, в частности, к драматургии А.П. Чехова. В итоге, по мнению С. Мокульского, спектакль получился «цельный и завершенный, подкупающий своей слаженностью и органичностью», обладающий «максимальной зрелостью, максимальной глубиной и диалектической остротой разрешения поставленной в ней проблемы»50.
С Чеховым Афиногенова сближает и определенный подход к быту. Быт нужен, подчеркивает Афиногенов в своих дневниковых записях, не ради самого быта, а для того чтобы чувствовалась обстановка действия, иначе получаются голые линии и схематичные герои. «Один из основных элементов работы — уловление нового, из которого складывается наша жизнь. Не нужно создавать образы бытовые, они всегда будут отставать, потому что, пока вы будете создавать образ, пока пьеса будет написана, — быт уйдет вперед. Нужны не бытовые образы, а обобщенные»51, — пишет в своем дневнике А.Н. Афиногенов. Подобно А.П. Чехову, он считает, что быт должен быть возведен до философских обобщений.
Сближает драматургов также использование определенных мотивов, в результате чего атмосфера, которую создает Афиногенов, часто напоминает чеховскую. Например, герои Чехова постоянно играют в азартные игры, именно во время игры в лото стреляется Треплев. У А.Н. Афиногенова, к примеру, в пьесе «Малиновое варенье» герои постоянно играют в преферанс: «Сад у дома Вольпе. Видны очертания забора дома; некоторые окна освещены. В саду, ближе к дому, у деревьев два стола. Один с лампой, чайный, на нем закуски, вино, недопитые стаканы. Другой стол освещен свечами по углам. За ним играют в преферанс: Кораблев, Хныч и Вольпе. Слышны звуки рояля»52.
«Мария. Городишко пыльный, серый, унылый. Люди ходят в гости, сплетничают и играют в преферанс... Тоска...»53.
И герои Чехова, и герои Афиногенова от отчаяния и безысходности часто употребляют спиртное. Можно сравнить, например, отрывки из текстов пьес А.П. Чехова «Дядя Ваня» и «Чайка» и пьесы А.Н. Афиногенова «Волчья тропа».
«Астров. Придется в Рождественном заехать к кузнецу. Не миновать. (Подходит к карте Африки и смотрит на нее). А, должно быть, в этой самой Африке теперь жарища — страшное дело!
Войницкий. Да, вероятно.
Марина (возвращается с подносом, на котором рюмка водки и кусочек хлеба). Кушай.
Астров пьет водку»54.
Или другой пример из пьесы А.П. Чехова «Чайка»:
«Маша. Любить безнадежно, целые годы все ждать чего-то... А как выйду замуж, будет уже не до любви, новые заботы заглушат все старое. И все-таки, знаете ли, перемена. Не повторить ли нам?
Тригорин. А не много ли будет?
Маша. Ну вот! (Наливает по рюмке.) Вы не смотрите на меня так. Женщины пьют чаще, чем вы думаете. Меньшинство пьет открыто, как я, а большинство тайно. Да. И все водку или коньяк. (Чокается.) Желаю вам! Вы человек простой, жалко с вами расставаться.
Пьют»55.
А вот пример уже из пьесы А.Н. Афиногенова:
«Хандрин. Я не пью, я только от угощения не отказываюсь. И какая в жидкости этой сила — языки развязывает самые тугозатянутые. (Пьет). Эх, ладно!.. Сразу в глазах посветлело, в мозгу испарения поднялись...»56.
Особый интерес представляет языковой аспект пьес А.Н. Афиногенова. Раскрывая психологию персонажей, показывая их взаимоотношения, автор нередко использует многозначность слов. Это также сближает его с А.П. Чеховым, произведения которого насыщены лексической многомерностью.
По мнению А.И. Ревякина, в пьесах Чехова много внутренних диалогов, когда «люди говорят об одном, а думают о другом, когда посредством внешнего безобидного, нейтрального разговора на бытовую тему ведется сокровенный, глубоко психологический диалог»57. Примером такого диалога могут служить разговор Астрова с Еленой Андреевной, Вари и Лопахина, когда за внешне незначительными фразами скрывается глубинный смысл. Так, по мнению А.Б. Дермана, появляются своеобразные «прерывания разговора, недомолвки, словно не идущие к делу слова и фразы, внезапные паузы... А в сочетании этого сдержанного, полного «намеков» материала с сдержанным в своем выражении, но глубоким переживанием актера получается то самое «подводное течение» пьесы, заменившее собою «устаревшее действие», о котором с такой меткостью говорит Немирович-Данченко, как о новом слове и драматургии и сценического искусства»58.
Лирический психологизм пьес А.Н. Афиногенова также предполагает обращение к тонким оттенкам человеческого настроения. Отсюда своеобразный выбор изобразительно-выразительных средств. По мнению А.О. Богуславского, повышенно-эмоциональная тональность пьес Афиногенова, а также лирическая окраска возникает во многом благодаря особым языковым средствам, используемым драматургом.
В репликах героев Афиногенова можно найти прямые отсылки к произведениям Чехова (иногда полемические) — и лексические, и интонационные. Некоторые образы также заставляют вспомнить о персонажах чеховских пьес. К примеру, Амалия Карловна в пьесе «Страх», как и Фирс, застыла в прошлом, не понимая, что времена изменились. Странность, даже гротескность ее речи делают образ трагикомическим. Подобно чеховскому Фирсу в финале «Вишневого сада» она стара, забыта, одинока. «Помните? Татьянин день... Огни колонного зала, и на эстраде студентик, невысокий, стройный студентик...»59, — все время напоминает она Бородину об их первой встрече. И если сначала Бородин воспринимает ее появление дружелюбно, то в дальнейшем, пережив внутренний кризис и переоценив заново многие вещи, он кричит в финале пьесы: «Уходите со своим студентиком к чертовой бабушке... У вас за душой, кроме студентика, — ни гроша ломаного. Уходите, а то я вас побью... И я любил эту старую пепельницу!»60.
Характеры афиногеновских героев отражают иное время, другие идеи и мироощущение, но сам А.Н. Афиногенов признает влияние А.П. Чехова на свою драматургию и отмечает актуальность чеховского наследия: «Когда-то Чехов думал, что его будут читать семь лет; современные драматурги не рассчитывают даже на три сезона. Вот почему проблема долговечности произведения — совсем не праздная мысль тщеславных авторов. Современная драматургия призвана отобразить эпоху не только в хороших словах, произносимых со сцены, но и в соответствующих формах, которые помогали бы накоплению подлинных культурных ценностей, а не расточали их по крупинкам в наивной погоне за быстротекущей злобой дня»61.
Примечания
1. Анастасьев А.Н. Путь советской драматургии / Сб. Пьесы советских писателей. Т. 1. — М.: Искусство, 1953. — С. 11.
2. Карганов А.В. Драматургия социалистического созидания / Афиногенов А.Н. Избранное в 2-х т. Т. 1. — М.: Искусство, 1977. — С. 9.
3. Афиногенов А.Н. Избранное в 2-х т. Т. 1. — М.: Искусство, 1977. — С. 519.
4. Афиногенов А.Н. Избранное в 2-х т. Т. 1. — М.: Искусство, 1977. — С. 522.
5. Там же. — С. 523.
6. Афиногенов А.Н. «Волчья тропа» // На литературном посту. — 1928. — № 15—16.
7. Афиногенов А.Н. Избранное в 2-х т. Т. 1. — М.: Искусство, 1977. — С. 47.
8. Афиногенов А.Н. Избранное в 2-х т. Т. 1. — М.: Искусство, 1977. — С. 75—76.
9. Там же. — С. 46.
10. Там же. — С. 70.
11. Б.М. «Волчья тропа» в Красном театре // Рабочий и театр. — 1928. — № 20. — С. 11.
12. Там же.
13. Цимбал С. «Волчья тропа» (Красный театр) // Жизнь искусства. — 1928. — № 17. — С. 12.
14. Там же.
15. Березарк И. «Волчья тропа». Спектакль «Красного театра» // Новый зритель. — 1928. — № 35. — С. 10.
16. Там же.
17. Там же.
18. Березарк И. «Волчья тропа». Спектакль «Красного театра» // Новый зритель. — 1928. — № 35. — С. 10.
19. Афиногенов А.Н. Избранное в 2-х т. Т. 1. — М.: Искусство, 1977. — С. 14.
20. Там же. — С. 473.
21. Афиногенов А.Н. Избранное в 2-х т. Т. 1. — М.: Искусство, 1977. — С. 55.
22. Афиногенов А.Н. Избранное в 2-х т. Т. 1. — М.: Искусство, 1977. — С. 92.
23. Там же. — С. 100.
24. Там же. — С. 107.
25. Там же. — С. 109.
26. Рейфилд Д. Жизнь Антона Чехова. — М.: Б.С.Г.-Пресс, 2008. — С. 423.
27. Афиногенов А.Н. Избранное в 2-х т. Т. 1. Пьесы, статьи, выступления. — М.: Искусство, 1977. — С. 122.
28. Там же. — С. 109.
29. Эрэс. «Малиновое варенье» // Рабочий и театр. — 1928. — № 41. — С. 8.
30. Шатов Л. «Малиновое варенье» // Жизнь искусства. — 1928. — № 50. — С. 13.
31. Березарк И. «Малиновое варенье». Театра Пролеткульта // Новый зритель. — 1928. — № 47. — С. 7.
32. Эрэс. «Малиновое варенье» // Рабочий и театр. — 1928. — № 41. — С. 8.
33. Там же.
34. Равич Н. «Чудак» в МХТ 2 // Жизнь искусства. — 1929. — № 48. — С. 8.
35. Марков П.А. «Чудак» в МХТ 2 // Красная нива. — 1929. — № 50. — С. 22.
36. Там же.
37. Там же.
38. Марков П.А. «Чудак» в МХТ 2 // Красная нива. — 1929. — № 50. — С. 22.
39. Там же.
40. Афиногенов А.Н. Избранное в 2-х т. Т. 1. — М.: Искусство, 1977. — С. 490.
41. Марков П.А. «Чудак» в МХТ 2 // Красная нива. — 1929. — № 50. — С. 22.
42. Афиногенов А.Н. Избранное в 2-х т. Т. 1. Пьесы, статьи, выступления. — М.: Искусство, 1977. — С. 475.
43. Там же. — С. 473.
44. Рафалович В. Заметки о «Страхе» // Рабочий и театр. — 1931. — № 15. — С. 6.
45. Там же. — С. 7.
46. Мокульский С. «Страх» в Гостеатре Драмы // Рабочий и театр. — 1931. — № 16. — С. 4.
47. Черейский Л. «Страх» в Гостеатре Драмы // Рабочий и театр. — 1931. — № 16. — С. 7.
48. Мокульский С. «Страх» в Гостеатре Драмы // Рабочий и театр. — 1931. — № 16. — С. 5.
49. Рафалович В. Заметки о «Страхе» // Рабочий и театр. — 1931. — № 15. — С. 7.
50. Мокульский С. «Страх» в Гостеатре Драмы // Рабочий и театр. — 1931. — № 16. — С. 4—5.
51. Афиногенов А.Н. Избранное в 2-х т. Т. 1. — М.: Искусство, 1977. — С. 486.
52. Там же. — С. 121.
53. Афиногенов А.Н. Избранное в 2-х т. Т. 1. — М.: Искусство, 1977. — С. 112.
54. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем: в 30-ти т. Т. 13. — М.: Наука, 1986. — С. 114.
55. Там же. — С. 33.
56. Афиногенов А.Н. Избранное в 2-х т. Т. 1. — М.: Искусство, 1977. — С. 46.
57. Ревякин А.И. Идейный смысл и художественные особенности пьесы «Вишневый сад» А.П. Чехова / Сб. статей: «Творчество А.П. Чехова». — М.: Учпедгиз, 1956. — С. 152.
58. Дерман А.Б. О мастерстве А.П. Чехова. — М.: Советский писатель, 1959. — С. 187.
59. Афиногенов А.Н. Избранное в 2-х т. Т. 1. — М.: Искусство, 1977. — С. 241.
60. Там же.
61. Там же. — С. 477.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |