Фигура Джамбула (Жамбыла Жабаева) по-прежнему много значит в современном Казахстане. Об этом говорят не только памятники поэту в Алматы и других городах Казахстана, замечательный дом-музей Джамбула, расположенный в окрестностях Алматы, многочисленные издания его произведений — правда, теперь, гораздо чаще появляющиеся на казахском, чем на русском языке, но и неутихающие споры о нем в казахстанской печати.
Красноречивым свидетельством этого стал судебный иск потомков Джамбула к популярной выходящей в г. Алматы еженедельной общественно-политической газете «Свобода Слова» (http://erkindik.kz) с требованием выплатить 800 миллионов тенге (по тогдашнему курсу более 6 миллионов долларов) за «нанесенный им тяжелый моральный ущерб». Поводом для иска стала статья Ербола Курманбаева «Карасай батыр — казахский Илья Муромец», опубликованная в «Свободе Слова» от 25 января 2007 г.
В этой статье содержится несколько сюжетов, связанных между собой общей темой — распространенной в казахстанской печати практикой мифологизировать отечественную историю. Речь, в частности, идет о встречающемся иногда объявлении Чингисхана, несомненно, имеющего тюркские корни, казахом (в то время как Чингисхан умер в первой половине XIII в., а этноним «казах» (казак) появился, по свидетельству многих исторических документов, в конце XIV в.).
Джамбулу посвящена в этой статье особая главка, озаглавленная «Несчастный великий Джамбул». Поскольку это довольно компактный и в высшей степени любопытный текст, приведем его здесь полностью:
«Надо сказать, что самая грандиозная мистификация в казахской истории приключилась еще в советскую эпоху. Мы как-то привыкли к мысли о величии надежно и крепко воспетого Джамбула Джабаева (ныне — Жамбыл Жабаев). И сама мысль о мифологичности его образа не укладывается в голове. Как-то и президент Назарбаев назвал Джамбула казахским Гомером. Но вот что писал в своих воспоминаниях композитор Дмитрий Шостакович:
«Один мой знакомый композитор рассказал мне историю — необыкновенную и обыкновенную. Обыкновенную — потому что правдивую. Необыкновенную — потому что речь в ней все-таки идет о жульничестве прямо-таки эпохальном. Композитор этот десятилетиями работал в Казахстане. Сам он хороший профессионал, окончил Ленинградскую консерваторию, как и я, по классу Штейнберга, но годом позже. В Казахстане он очень пошел в гору. Был чем-то вроде придворного композитора. А потому и знал многое, что от непосвященных скрыто.
У нас каждый знает имя Джамбула Джабаева. У меня сын его стихи в школе учил — разумеется, по-русски. В переводе с казахского. Ну, а что было во время войны... «Ленинградцы, дети мои».
И все оказалось, понимаете ли, выдумкой. То есть, конечно, Джамбул Джабаев, как таковой, существовал. Переводы были. Вот только оригиналов не было. Потому что Джамбул был, может быть, и хороший человек, но поэтом он не был. То есть, может быть, и был. Но это никого не интересовало. Потому что так называемые переводы несуществующих творений Джамбула сочинялись русскими поэтами. И они, поэты эти, даже не спрашивали у великого народного певца разрешения. А если бы и захотели спросить, то не смогли бы. Потому что переводчики ни слова по-казахски не понимали. А Джамбул ни слова не знал по-русски.
Впрочем, вру. Одному слову его научили: «гонорар». Джамбулу растолковали: всякий раз, когда он подписывался, он должен произнести это великое слово «гонорар». И тогда ему выдадут денег. И действительно, всякий раз, когда Джамбул ставил свой крестик под очередным договором, ему выдавали гонорар. Но один раз получился конфуз. Джамбула привезли в Москву. И среди прочего устроили встречу с ребятами. Пионеры же, окружив Джамбула, стали просить его об автографах. Джамбулу объяснили, что надо поставить свою знаменитую закорючку. Он ее рисовал и при этом приговаривал: «Гонорар». Джамбул ведь был уверен, что платят именно за подпись. О «своих» стихах он ничего не знал. И очень расстроился, когда ему объяснили, что никакого «гонорара» на сей раз не будет.
Может быть, несчастный Джамбул был и в самом деле великим поэтом. Ведь он что-то такое напевал. Но никого это не интересовало. Нужны были величавые оды Сталину. Нужны были комплименты в восточном стиле по любому поводу: день рождения Вождя, принятие Сталинской Конституции. За Джамбула трудилась целая бригада русских стихотворцев. Среди них весьма знаменитые: Симонов, например. Уж они-то конъюнктуру знали хорошо. И писали так, что вождю и учителю нравилось. Разумеется, больше всего о нем, о Сталине. Но и подручных не забывали. Например, Ежова. Песню о Ежове в свое время, помнится, очень хвалили. Стихоплеты писали торопливо, много. Когда кто-нибудь из «переводчиков» выдыхался, его заменяли новым. И, таким образом, производство не останавливалось. Фабрику прикрыли только со смертью Джамбула.
Скажут: нетипично. А я опять-таки возражу: почему же, очень даже типично. Ведь тут ничего не было против правил. Наоборот, все было по правилам. Великому вождю всех народов нужны были и вдохновленные певцы всех народов. И этих певцов разыскивали в административном порядке. А если не находили, то создавали. Так вот создали и Джамбула. Сама история появления на свет нового великого поэта очень, на мой вкус, типична. Русский поэт и журналист, работавший в 30-е годы в казахской партийной газете (она выходила на русском языке), принес туда несколько стихотворений. Сказал, что записал их со слов какого-то народного певца-казаха и перевел. Стихи понравились. Напечатали. А тут как раз готовилось торжество великое: показ достижений казахского искусства в Москве. Партийный руководитель Казахстана прочел стихи «неизвестного поэта» в газете. И дал команду: разыскать. Кинулись к журналисту: где твой поэт? Тот стал отнекиваться. Видят: парень соврал. А из беды-то надо выходить. Кто-то вспомнил, что видел подходящего живописного старика: играет на домбре и поет, на фото должен получиться хорошо. По-русски старик ни слова не знает, конфуза не будет. Просто надо ему дать ловкого «переводчика». Так разыскали Джамбула. Срочно сочиненное от его имени восхваление Сталину было отправлено в Москву. Сталину ода понравилась. Это было самое главное. Началась новая и невиданная жизнь Джамбула»»1.
По поводу всего этого Е. Курманбаев в заключение пишет:
«Да, Джамбула в свое время раскрутили мощно. Из него сделали идеологический фетиш. Казахи, знавшие истинную подоплеку возвеличения Джамбула, стеснительно посмеивались над героем, так и не решившись рассказать подлинную историю. Да и сегодня казахи, конечно, по инерции будут продолжать чтить Джамбула, несмотря на разоблачения Шостаковича. Джамбулу приписали так много всего, что не поклоняться ему как-то даже совестно. Тем более что Джамбул — акын рода шапрашты, рода Нурсултана Назарбаева, и одно это сегодня как бы гарантирует официальное к нему почтение. Поэтому, конечно, никто не станет сносить памятники Джамбулу или переименовывать аулы, города и улицы имени Джамбула. Великий миф сталинских времен будет жить и сегодня, хотя то, что из Джамбула, простого аульного акына, сделали матерого сталиниста, конечно, обидно. Казахам не за что особо благодарить сталинский режим. Да и сам Джамбул, если б знал, вряд ли согласился бы на роль сталинского менестреля»2.
Казалось бы, статья должна была вызвать или возражения специалистов, или, если таковые привести возможности нет, положить начало дальнейшему уточнению биографии Джамбула и Карасая. Однако вместо этого газете пришлось иметь дело с судебным иском. К чести казахстанской общественности, из ее среды прозвучали голоса в поддержку «Свободы Слова». Так, 22 июня 2007 г. в Алматы в дискуссионном клубе «Таным» при фонде «Гражданское общество» прошло очередное заседание, посвященное искам к газете «Свобода Слова» и журналисту Е. Курманбаеву от граждан Ж.И. Джамбулова, А.Б. Жамбылова, К. Абдыкалыкова. Дискуссия развернулась вокруг вопроса: правы или не правы журналисты, поднявшие дискуссию о мифологизации казахской истории на примере Карасай батыра и Жамбыла? Руководитель дискуссионного клуба поэт Жумаш Кенебай сообщил присутствующим, что граждане, предъявившие иски «Свободе Слова», были приглашены на дискуссию, но так и не пришли. После этого модератор предоставил слово автору статьи.
Очень коротко Ербол Курманбаев рассказал, что задачей публикации было акцентировать внимание читателей на нарастающей в последние годы мифологизации казахской истории. Назрела необходимость транспонировать на русскоязычную аудиторию то, о чем давно говорится и пишется в казахоязычной среде. Понятно, что недостаточно героическая история отдельных родов — обидная несправедливость. Но повод ли это мифологизировать историю, вводя в заблуждение массы? История как наука должна быть честной. Любые выдумки низводят ее в лучшем случае до роли обслуги текущей политики. Дискуссия в «Таным» шла на казахском языке, поэтому ниже отдельные выступления приводятся в русских переводах и изложении, приведенном на страницах газеты «Свобода Слова»:
«Огня поддал Каришал АСАН-АТА: «Я говорил Ерболу: не трогай Жамбыла. Его стихи никто не оспаривает. <...> Да, есть у Жамбыла стихи про Сталина, Ежова. Но аруахов трогать нельзя!».
У Каришала Асан-ата, однако, нашлись оппоненты.
Серикбай АЛИБАЕВ, политик: «Власть всегда имеет желание использовать известных в обществе людей в своих целях. <...> Что касается Жамбыла, то, конечно, в то время экология была лучше, но ему все же было за 90 лет. А его возили и в Москву, и в Грузию. То есть власть вовсю использовала Жамбыла...».
Кемелбек ШАМАТАЙ, газета «Тасжарган»: «...что касается обиды истцов за Жамбыла, то они не журналиста должны обвинять, а Шостаковича».
Кольдейбек БОДЫБАЙ, газета «Азат»: «В своей книге «Өртенде өнген гүл» Фатима Габитова в главе «Трагедия Жамбыла» поведала историю, которую она слышала от Оразтая, младшего брата Ораза Жандосова. Он рассказал, как их мать, узнав, что Жамбыл написал донос на Ораза и Оразалы, взяла 10-летнего сына Манаса и поехала в аул Жамбыла. Увидев мать Ораза, Жамбыл сильно смутился. Не знал, что сказать, только суетливо приглашал в дом. Зарезали барана. Наутро Жамбыл преподнес матери Ораза 300 рублей, но та сказала: «Я пришла не за сокровищами. Я пришла только взглянуть на благополучного человека». И ушла. Оразтай дополнил этот рассказ так: «Мама попросила постелить себе на ночь ближе к Жамбылу. Когда все уснули, она схватила Жамбыла за ухо и потребовала: «Говори, где мои сыновья!» В ответ Жамбыл взмолился: «Я совершил безнравственный поступок (Мен имансыз өтетін болдым)». Мама еще сильнее выкрутила ухо. Только тогда Жамбыл рассказал, что ему устроили очную ставку с Оразом, который спросил Жамбыла, почему он подписал такие гадости про него. Жамбыл ответил, что его так научили».
Правдивая история Жамбыла и Карасая
Назарбек КАНАФИН, журналист, чокановед: «...любой грамотный человек с чистой душой и открытым сердцем знает, кто такой Жамбыл. Он был неграмотным человеком. Это факт. Он говорил об этом в своих стихах. Ездил, обутый в калоши, на ишаке из аула в аул с полосатым коржином (сумкой). Участвовал в айтысах, набивал коржин дареным зерном. В 1936 году стали искать по всему Казахстану старца, который мог бы хвалить Сталина и его кровавый режим, забивая сознание народа, низводя его дух. И нашли Жамбыла. В военное время дали команду, чтобы Жамбыл сочинил стихи про блокадный Ленинград. <...> И пишущие люди, соревнуясь друг с другом, приготовили три варианта. Один вариант дал Гали Орманов. Второй вариант — Таир Жароков. Третий — Абдильда Тажибаев. Устроили нечто вроде конкурса. Варианты слушали и обсуждали Сабит Муканов, другие известные люди. Решили, что у Гали Орманова слишком спокойные стихи, не взяли их. Затем прочел свое творение Таир Жароков. Голос у него мощный, читал он громко, сильно. В то время он уже был известен, особенно по поэме «Таскын». «Вот это то, что нужно!» — решили члены комиссии. Тем более Таир был в то время в хороших отношениях с Сбитом Мукановым. Прочел свой вариант и Абдильда Тажибаев, но его стих не приняли. Так что стихотворение «Ленинградцы, дети мои...» — это произведение Таира Жарокова. Рукопись его есть в архиве, никуда она не могла деться. А поищите хоть одну рукопись Жамбыла — не найдете. Халижан Бекхожин подтвердил бы это.
<...> Предки Карасая и Жамбыла не должны обижаться на публикацию, потому что она очищает их предков от грязи. Жамбылу приписывают оды о батыре Ежове. От этих од нужно избавляться. Газета работает на будущее народа. Поэтому народ поддержит «Свободу Слова»!»
История для одного человека
Назым НИЯЗИ, журналист, Узбекистан: «С одной стороны правильно, что журналист «Свободы Слова» поднял эту тему. Но хоть Жамбыл и был безграмотным, такое было время. И поэтому дух предков трогать не надо было. Но что написано, то написано. И я не поддерживаю то, что потомки обратились в суд. Им надо было высказать в прессе свое мнение. На самом же деле за всем этим стоит большая политика. И чтобы противостоять этой силе, нужна международная журналистская сила. Я готовлю обо всем этом материал для «Правды Востока», выходящей в Ташкенте».
Рысбек САРСЕНБАЙУЛЫ, газета «Жас Алаш»: «У газеты не было цели оскорбить потомков Жамбыла или Карасая. Статья направлена на то, чтобы предотвратить искажение истории. Эта статья — пример для историков, литераторов, поэтов, для всего общества. Поэтому потомкам Жамбыла и Карасая не было нужды поднимать шум. Газета давала им возможность высказать свое мнение, если они с чем-то не согласны. Но они не стали писать в газету. У них другая цель — закрыть газету! Об этом говорят исковые заявления, в которых содержится требование конфисковать у газеты имущество и арестовать ее расчетный счет.
Когда истцы требуют столько денег, это — политика. Но они очень неудачно выбрали тему, надо было найти что-нибудь другое. <...> В статье написана правда. Поэтому мы поддерживаем газету. Если участники заседания не против, то предлагаю учредить общественный комитет по защите «Свободы Слова»».
Зауреш БАТТАЛОВА, общественный деятель: «Я внимательно прочитала статью. Там нет никаких оскорблений Жамбыла или Карасая. Журналисты задались вопросами: почему искажаются исторические факты? Почему в историю вводятся придуманные персонажи? Если у нас — свобода слова, то газета имеет право давать разные мнения. Если вы не согласны с этими мнениями, приходите в дискуссионный клуб, организуем дискуссию. Или пишите в ту же газету. А вместо этого потомки Карасая и Жамбыла подали в суд».
Участники заседания приняли решение о создании Комитета по защите газеты «Свобода Слова». В него вошли писатели Курал Токмурзин, Сапабек Асипов, Габбас Кабышулы, Каришал Асан-ата, Мырзан Кенжебай, Жумаш Кенебай, а также Зауреш Батталова, Рысбек Сарсебайулы, Серикбай Алибаев, Кемелбек Шаматай, Кольдейбек Бодыбай, Назарбек Канафин, Гульжан Касенова, Розлана Таукина, Абдеш Даирбаев, Назым Ниязи. Двери комитета открыты для всех желающих поддержать газету «Свобода Слова»»3.
На этом история с иском не закончилась. К сожалению, материалы по иску к Ерболу Курманбаеву и «Свободе Слова» публикуются только в самой газете «Свобода Слова». Почти все другие русскоязычные и казахоязычные СМИ промолчали. Между тем судья Алмалинского района г. Алматы Гульшахар Чанибекова вскоре по предъявлении иска подготовила определение по заявлению истцов, которые попросили назначить историко-филологическую и политологическую экспертизу. И дело было приостановлено до окончания проведения экспертизы.
По этому поводу Иса Акбаров на страницах все той же «Свободы Слова» писал:
«...в Казахстане идет массированная мифологизация истории, появляются новенькие памятники литературы XVIII века. Об этом говорится, кстати, в нашей вызвавшей споры статье. И если теперь от ученых потребуют экспертное заключение, найдут ли они, наконец, мужество сказать правду о современной совершенно ненаучной мифологизации истории или будут, как и прежде, увиливать от подлинно научных, достоверных ответов, укрывшись за какой-нибудь казуистикой? Это, конечно, большой вопрос»4.
В том же номере помещена статья Радика Темиргалиева «Почему у казахов нет истории». Вслед за заглавием идет редакционная врезка: «помнится, еще Олжас Сулейменов как-то сказал о том, что он знает историю России, Ирана, Китая, но не знает историю своей родной страны. Эти слова поэта прозвучали еще в далекое советское время, они по-прежнему актуальны. Годы независимости ничем не помогли в борьбе с зияющими «белыми пятнами» в истории Казахстана». Заканчивается статья следующими словами:
«По-настоящему честная история тяжело принимается как государством, так и обществом. Но тот факт, что на газету «Свобода Слова» и журналиста еще и подают в суд, вызывает только недоумение. С одной стороны, я не верю, что чисто юридически можно признать публициста и газету виновными в нанесении морального ущерба потомкам Карасая и Джамбула. С другой стороны, суды в Казахстане могут многое, особенно если вопрос касается представителей оппозиции. В случае же появления прецедента осуждения кого-то за неугодное освещение истории, можно будет уверенно говорить о том, что у казахов истории не только нет, но и не будет никогда»5.
В номере от 5 июля 2007 г. помещен отклик иного рода на ту же историю с иском — статья доцента кафедры юриспруденции Евразийского национального университета им. Гумилева Марата Аленова «Где правда, а где ложь. Лучше о предках спорить не в суде». Автор ее предупреждает: «Полагаю, что у истцов могут возникнуть проблемы относительно того, что они действительно являются потомками лиц, которые известны в нашей отечественной истории. Суд потребует (или должен потребовать) подтверждения родственных связей, а сделать это посредством официальных документов будет непросто. Что касается выставленных требований (обычно они идут вторым пунктом), то они просто удручают. Мое твердое убеждение: сумма иска — несусветная».
Автор советует истцам пойти на мировое соглашение с ответчиками. Однако при этом он оговаривается:
«Я не являюсь поклонником творчества Джамбула. Кроме его произведения о ленинградцах, мне мало что известно. Но мне неприятно, когда его описывают как неграмотного бродягу, который «ездил, обутый в калоши, на ишаке из аула в аул с полосатой сумой, набивая ее дареным зерном» Цитата взята из газеты «Свобода Слова» от 28 июня 2007 года, и я полагаю, что такое может писать только человек, который это видел или может это доказать, раз ситуация перешла в судебно-процессуальную плоскость»6.
В том же номере, сразу под этой статьей — видимо, как раз в порядке доказательства, — под заглавием «Брусиловский — о Джамбуле» помещены фрагменты из сохранившихся в Центральном государственном архиве Республики Казахстан воспоминаний композитора Евгения Григорьевича Брусиловского, внесшего большой вклад в развитие казахского музыкального искусства (возможно, именно о нем идет речь в выше приведенном свидетельстве Д. Шостаковича). Ввиду важности и неизвестности до настоящего времени этого текста воспроизведем его здесь полностью:
«В 1935 году в «Казахстанской правде» была опубликована великолепная поэма акына Маимбета «Песнь о Асане Кайгы» в русском стихотворном переводе Павла Кузнецова. Это было, в некоторой степени, событие. Таких удачных переводов раньше не было. Была очень тонко передана ритмика казахского языка, своеобразный язык, художественная образность! Павла Николаевича поздравляли.
Он скромно, без улыбки принимал поздравления. Человек это был резкий, порой грубоватый и неулыбчивый.
Через некоторое время в «Казахстанской правде» появилась вторая стихотворная поэма Маимбета «Сказание о Жеруюк» в переводе П.Н. Кузнецова. На этот раз в середине текста поэмы была помещена небольшая фотография, по-видимому, самого Маимбета. Бедная одежда, домбра, худое, удлиненное лицо со следами трудной жизни, почти незрячие глаза и высокая баранья шапка. Акын как акын. Человек из степи.
Опять было много высказываний и впечатлений. Но тут прошла волнующая весть о предстоящей в мае 1936 года декаде казахской литературы и искусства, и все другие события сразу отошли на задний план. Казахское искусство и литература впервые в истории будут десять дней в центре внимания столичной общественности. Повод для волнения более чем достаточный.
Прошли уже в напряженном труде первые месяцы 1936 года, когда пришла из Москвы телеграмма Л.И. Мирзояна, обязывающая срочно найти акына Маимбета, привести его в порядок, хорошо одеть и включить его в состав делегации Казахстана с тем, чтобы он сочинил поэму в честь Сталина с русским переводом П. Кузнецова. Организационными вопросами декады занимался зампред Совнаркома Алиев. Он немедленно созвал совещание с одним вопросом: где найти Маимбета? На дворе стоял март, декада в мае — надо было торопиться. Но никто из приглашенных на совещание ничего вразумительного сообщить не смог. Маимбета никто не знал, и никто его не видел.
Как быть? Решили спросить Кузнецова. Пригласили Павла Николаевича и задали сакраментальный вопрос: где он встречался с Маимбетом? Если он делал переводы Маимбета — значит, он знает его и встречался с ним? Вопрос оказался трудным. Кузнецов сообщил, что когда он ехал на машине из Актюбинска в Кзыл-Орду, то по пути встретил где-то на полустанке утомленного, запыленного человека. Этот человек был бедно одет и зарабатывал себе хлеб насущный тем, что пел под домбру свои импровизации. Его звали Маимбет. Он якобы скрывался от секретаря Актюбинского обкома партии Досова, который хотел отправить его в психиатрическую больницу.
Рассказ Кузнецова произвел большое впечатление. Такие прецеденты были и раньше. В свое время баи возненавидели знаменитого певца Биржан-сала и, объявив его безумным, посадили на цепь. Это был надежный способ изоляции нежелательной личности.
Тогда срочно запросили Кзыл-Ординскую психиатрическую больницу: не поступал-де, мол, к вам такой худой, запыленный человек по имени Маимбет. Больница сообщила: нет, не поступал. А время шло. В перспективе уже виднелся апрель, а никаких следов загадочного Маимбета никто не смог обнаружить.
Надо было срочно что-то предпринять. Заседания у Алиева проходили при малярийной температуре. Времени почти не оставалось. Уже стало ясно, что поиски Маимбета безнадежны. Был ли в действительности Маимбет или не был, но сейчас, в этот момент аварийно-срочно был нужен опытный, авторитетный казахский акын. В конце концов, пусть у него будет и другое имя. Разве дело в имени? Дело в таланте.
Назывались имена известных акынов в Карагандинской, Акмолинской и Актюбинской областях, но кто-то вдруг предложил: «Зачем искать так далеко, когда тут рядом, в Кастеке, живет старик, хороший акын, его весь наш район знает. Ему, однако, уже за 80, но он еще бодро ездит на базары. Зовут его Джамбул». Старика привезли в Алма-Ату. Ему было 89 лет. Он был профессиональным акыном, и все акыны Алма-Атинской области во главе с Кененом считали его своим учителем. Это был еще крепкий человек, бодрый, энергичный и жизнерадостный. Он любил свою профессию, любил хорошо поесть и был не прочь поухаживать за молодыми женщинами. Свои семислоговые, термеобразные стихи он сочинял быстро и легко. Он также быстро завоевал общие симпатии. Русского языка он совершенно не знал, но к нему прикомандировали на первое время молодого поэта Касыма Тогузакова, который должен был выполнять функцию секретаря великого акына.
За короткое время талантливый поэтический тандем Джамбул — Павел Кузнецов создал на русском языке огромное количество великолепных произведений. Года через два переводами Джамбула стал заниматься К. Алтайский и многие другие, но лучшие образцы поэтического творчества Джамбула связаны с именем Павла Кузнецова.
После Касыма Тогузакова поэтическими секретарями Джамбула были многие другие одаренные казахские поэты: Калмакан Абдукадыров, Таир Жароков, Абдильда Тажибаев, Гали Орманов, и каждый из них в меру своих сил и способностей оказывал великому народному певцу необходимую профессиональную консультацию и помощь.
Так искали Маимбета, а нашли Джамбула. Так, благодаря случаю, Джамбул начал свою поэтическую карьеру на девяностом году жизни. Истории культуры человечества известны случаи раннего проявления гениальных способностей в детстве или юности. Моцарт начал сочинять музыку в пять лет, Артюр Рембо свои лучшие стихи сочинил в 16 лет, Э. Галуа за свою короткую жизнь уже в 17 лет создал математическую теорию, послужившую основой создания современной алгебры. Но чтобы поэт начинал свой профессиональный путь в 90 лет, истории такие прецеденты неизвестны. Конечно, Джамбул сочинял свои стихи и до 89 лет. Но, во-первых, неизвестно, какие это были стихи, а во-вторых, по своему масштабу и содержанию они, безусловно, не поднимались до идейного уровня его творчества после 1936 года. Таким образом, настоящий Джамбул начинается только в 1936 году.
В Алма-Ате Джамбулу поставили памятник. Пусть слава о нем живет в веках. А Кузнецов? Кузнецова решили забыть. Но разве поэзия Джамбула стала достоянием культуры всей страны не благодаря русскому языку? Разве стихи Джамбула в оригинале, на казахском языке, по мастерству и красоте языка равны стихам Нурпеиса Байганина, Шушубая или Доскея? Может быть, удачный русский перевод повысил их качество? Разве перевод стихов не является творческой работой? Разве переводы Пушкина, Лермонтова, Абая не являются оригинальным творчеством?
Творчество Джамбула неразрывно связано с творчеством П.Н. Кузнецова. Это их совместное достижение. Памятник Кузнецову, вероятно, ставить не надо, сказать merci следовало бы. Но увы, его до сих пор не произнесли. Очень жаль»7.
В заключение приведем фрагменты из некоторых откликов на предъявленный газете иск, опубликованных в «Свободе Слова» от 14 июня 2007 г. Под заглавием «Недостойный иск» помещена заметка писателя Сапабака Асипова. Приведем ее полностью:
«Для потомков Жамбыла иск к газете «Свобода Слова» — позорный иск. Сам Жамбыл на такое никогда бы не пошел. Истцы Ж.И. Джамбулов, А.Б. Жамбылов, К. Абдыкалыков не понимают, что такое фальсификация истории. На 100% правы Гульжан Ергалиева, отметившая, что «ни одного слова, оскорбляющего честь и достоинство героев статей, не было. А была дискуссия о том, должна ли история фальсифицироваться в угоду политике».
Критикуя мифологизацию Жамбыла, Ербол Курманбаев защищает на самом деле Жамбыла, оказывая его потомкам большую услугу. Жамбыл никогда не был ортодоксом-коммунистом, поддерживавшим Ежова и сталинские репрессии, голод, геноцид казахского народа.
Я — старый писатель-публицист. Иск вышеназванных потомков Жамбыла и Карасая считаю недостойным поступком, желанием заработать деньги, притом немалые. Хочу напомнить один случай, поднявший большой шум без малого 30 лет тому назад.
Ушедший недавно в мир иной крупный писатель Сафуан Шаймерденов в одном из интервью громогласно заявил, что нет такого великого акына Жамбыла, что он создан современниками-поэтами. Как вы думаете, не нашлись защитники Жамбыла? Нашлись, его многие защищали. А их противники доказывали, что на Жамбыла работали секретари. Вместе с тем признавали, что Жамбыл был достойным акыном. Главное, шум не поднимался до потолка. О суде, взыскании морального ущерба не было и речи.
Меня до глубины души удивляет, как могли у великого Жамбыла появиться на белый свет такие бедные потомки, своей беспредельной жадностью оскорбляющие великого предка. Между прочим, казахи из поколения в поколение передают, что о достоинстве предков судят по их потомкам. Искатели многомиллионных сумм должны помнить об этом»8.
Под заглавием «За правдивого Джамбула» приведен отклик Якова Упорова:
«Услышав однажды, что Джамбул гостил у Сталина, я зарекся читать о нем и его вещи. Если бы не бренд «Свобода Слова», прошел бы мимо статьи «Карасай батыр — казахский Илья Муромец». Но прочитал с интересом, удивлением и грустью: вот что делает власть с народом и поэтом. Внукам поэта уважать бы знающего много правды об их предке и найти человека, способного подготовить издание стихов, приписанных Джамбулу (с указанием авторов), и его настоящих стихов. Тогда бы поняли поэта и его время, а заодно и себя.
А если у Джамбула не отделены зерна от плевел, то не пройдут ли будущие потомки мимо поэта? Кто решится читать, изучать наследие по подделкам, которые были возможны всегда, даже в стихах поэтов досталинского периода? <...> Почему город Джамбул стал Таразом? Может быть, знай наш народ настоящего Джамбула, он отстоял бы прежнее название. Сам Джамбул мог ошибаться, но чтобы он осмысленно шел на подлог — это вряд ли — засмеют же. Мы должны разобраться в этой сложной ситуации, тогда мы и подавно разберемся с дураками и ворами»9.
Наконец, помещено здесь также и «Заявление», подписанное «Общенациональной социал-демократической партией» и «Демократической партией Казахстана «Нагшыз Ак Жол»»:
«Мы считаем, что каждый гражданин Республики имеет право обращаться в судебные органы и требовать справедливого решения в отношении своей попранной чести и достоинства. Но эти требования должны быть ограничены пределами разумной достаточности и реальной оценкой причиненного ущерба.
С другой стороны, мы убеждены, что судебные органы не должны принимать в производство судебные претензии, основанные на эмоциях и субъективной трактовке материала журналиста. Между тем если речь идет о независимых СМИ, едва ли не каждая претензия к ним достигает судебной стадии, и зачастую решение суда влечет за собой очень серьезные последствия, вплоть до приостановления выхода и отзыва лицензии. Примечательно, что количество разного рода сомнительных претензий к независимым газетам резко увеличивается накануне важных избирательных кампаний.
Именно в таком ключе мы воспринимаем недавно выдвинутый фантастический иск на 800 миллионов тенге в отношении газеты «Свобода Слова», опубликовавшей в начале года статью дискуссионного характера»10.
В настоящей работе решаются чисто историко-литературные задачи. Поэтому из статей, имеющих хотя бы отчасти пропагандистски политический характер, приведены только фрагменты, имеющие прямое отношение к ее теме. Хочется надеяться, что во многом благодаря газете «Свобода Слова», в Казахстане и в России, наконец, узнают правду о Джамбуле и по достоинству оценят сталинский миф о нем, к созданию которого сам поэт был, судя по всему, непричастен.
Окончательное решение по иску «потомков Карасая и Джамбула» на момент собирания материалов для настоящей статьи еще не было принято. Однако судя по тому, что газета благополучно издается и поныне, свобода слова в современном Казахстане еще есть!
Примечания
1. Курманбаев Е. Карасай батыр — казахский Илья Муромец // Свобода Слова. 25 января 2007 г.; Свидетельство. Воспоминания Дмитрия Шостаковича, записанные и отредактированные Соломоном Волковым. С новым предисловием Владимира Ашкенази. Обратный перевод с английского. URL: http://testimony-rus.narod.ru/Testimony.pdf
2. Курманбаев Е. Карасай батыр — казахский Илья Муромец.
3. Свобода Слова. 28 июня 2007 г.
4. Свобода Слова. 12 июля 2007 г.
5. Темиргалиев Р. Почему у казахов нет истории // Свобода Слова. 12 июля 2007 г.
6. Аленов М. Где правда, а где ложь. Лучше о предках спорить не в суде // Свобода Слова. 5 июля 2007 г.
7. Центральный государственный архив Республики Казахстан. Ф. № Р-999. Оп. 1. Тетрадь 4. Цит. по: Брусиловский — о Джамбуле // Свобода Слова. 5 июля 2007 г.
8. Асипов С. Недостойный иск // Свобода Слова. 14 июня 2007 г.
9. Упоров Я. За правдивого Джамбула // Свобода Слова. 14 июня. 2007 г.
10. Свобода Слова. 14 июня 2007 г.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |