А.П. Скафтымов. <Об И.С. Тургеневе>

Литературоведческой классикой признаны исследования А.П. Скафтымова о крупнейших писателях XIX века: Ф.М. Достоевском, Л.Н. Толстом, А.Н. Островском и А.П. Чехове. Имя И.С. Тургенева в них не звучит. Однако к его личности и творчеству А.П. Скафтымов обращается как преподаватель, читающий курс истории русской литературы второй половины названного столетия и один из спецкурсов — о Л.Н. Толстом, а также как руководитель спецсеминара, посвящённого изучению толстовского наследия, изначально — сравнительно с тургеневским. Об этом упоминается в книге, на которую мы неоднократно ссылались, начиная с первого выпуска коллективной монографии по материалам Международных Скафтымовских чтений¹. Е.И. Куликовой в этом раритетном издании опубликованы в извлечениях рукописные заметки ученого-педагога, относящиеся к предметному рассмотрению художественного мира И.С. Тургенева²; исследовательские задачи по его постижению выполнялись под руководством А.П. Скафтымова не только студентами, но и аспирантами, ставшими впоследствии признанными специалистами в этой области историко-литературных знаний³. Кроме того, в тургеневском поле профессор А.П. Скафтымов оставался и благодаря дружеским отношениям с исследователями из ряда научно-образовательных центров, пополнявшими его библиотеку своими книгами о писателе (с Н.Л. Бродским, П.Н. Сакулиным, Г.Б. Курляндской, Г.А. Бялым и др.)⁴.

Для начала же следует сказать, что возможный интерес А.П. Скафтымова к И.С. Тургеневу в студенческие годы был оттеснён поглощённостью М.Ю. Лермонтовым и Ф.М. Достоевским, а вслед за ними и Л.Н. Толстым. Однако, как показывает скафтымовская научно-педагогическая практика, он не мог не возникнуть в связи с юбилеем писателя, активизировался потоком приуроченных к нему тургеневедческих исследований. Если судить по книгам из скафтымовского собрания (к сожалению, даты приобретения или получения их проставлены не на каждой), в предъюбилейные 1915—1917 годы в руках тогда ещё учителя гимназии оказываются прежде всего тургеневские тома «Словаря литературных типов» и «Русских Пропилей»⁵; вслед за этим, по выходе из печати, прочитываются книги П.Н. Сакулина и М.О. Гершензона 1918—1919 годов издания⁶.

С основной же частью приуроченных к юбилею работ об И.С. Тургеневе А.П. Скафтымову довелось познакомиться не сразу, а на протяжении преимущественно 1920—1924 годов, когда в его библиотеке друг за другом появляются соответствующего содержания сборники, монографии и пособия⁷. Замыкающими этот ряд оказываются работы Л.П. Гроссмана⁸. О заинтересованном знакомстве начинающего учёного с новыми трудами о писателе-классике свидетельствуют многочисленные приметы его целенаправленной читательской рецепции: согласие-несогласие с автором передаётся и графически, и вербально, названные книги изобилуют разного рода пометками. Показательный факт: в книжном собрании А.П. Скафтымова находится ещё целый ряд изданий, в составе которых — значимые материалы для изучения личности и творчества И.С. Тургенева, однако в большинстве из них маргиналии минимальны или вовсе отсутствуют. Тем не менее, судя по предложенным для докладов темам (III. 1—7), и эта часть тургеневской «библиотеки» А.П. Скафтымова так или иначе оказалась востребованной для занятий со студентами и аспирантами⁹.

Не ставя перед собой задачи дать полный обзор наблюдений и суждений А.П. Скафтымова об авторе «Записок охотника» (такая работа — в перспективе), обратимся только к части «тургеневских» набросков чернового характера из состава рукописных заметок учёного. Остановимся на трёх разновидностях этих подготовительных материалов, разнофактурных и вместе с тем связанных между собой: на выписках из названной книги С.И. Родзевича (I. 1—13), на плане работы толстовского спецсеминара (II) и на подборке тем для студенческих докладов в нём (III. 1—7) Расположение этих «блоков» в относительной временной и логической последовательности будет способствовать, на наш взгляд, пониманию системы исследовательской работы учёного-педагога.

Итак, со стороны А.П. Скафтымова пристальным изучением, как нами обнаружено, было охвачено солидное количество книг, посвящённых И.С. Тургеневу, или отдельных их разделов. Однако выписки исследователь делает только из одной, выпущенной С.И. Родзевичем. Корпус её составили четыре статьи: «Лирика Тургенева (Стихотворения 30—40-х годов)», «Тургенев как эстетик и критик», «Романтик реализма (К вопросу о миропонимании Тургенева)», «Тургенев и символизм». А.П. Скафтымов получил эту книгу, судя по его автографу на титульном листе, в январе 1923 года «от Н.Л. Бродского»¹⁰: дата проставлена рукой нового владельца под нетипично размашистой его росписью. Пометки сделаны А.П. Скафтымовым только на страницах статьи «Тургенев как эстетик и критик»¹¹ и частично — на страницах следующей (о «миропонимании Тургенева»), выписки — только из первой. В ряде случаев они сопровождены комментариями исследователя. Безусловно, все скафтымовские маргиналии требуют к себе специального внимания, нуждаются в тщательном, детальном изучении, которое в конечном счёте будет проливать свет на создание учёным целостного историко-литературного полотна, в данном случае — тургеневской его составляющей, и одновременно с этим — на методологическое обоснование исследовательской стратегии.

К слову сказать, в поле зрения А.П. Скафтымова попадали и ранние работы С.И. Родзевича о М.Ю. Лермонтове, что сообщено Е.И. Куликовой¹². Останавливаемся на этом факте потому, что ситуация со скафтымовским прочтением «киевского» «Тургенева», по всей видимости, идентична прежней: А.П. Скафтымов, владея широким контекстом юбилейного тургеневедения, как и в случае с юбилейным лермонтоведением, выбирает для оценки одну книгу, но — того же автора. Такое постоянство не может быть случайным, попытаемся найти ему объяснение. Зададимся вопросом, вновь ли С.И. Родзевич, по А.П. Скафтымову — приверженец сравнительно-исторической школы, отражает присущую ей позицию, какой на тот момент находит её исследователь, или отступает от неё.

В архиве учёного — 13 листов в четверть гладкого крупноформатного, вложенных в импровизированную обложку с надписью рукой А.П. Медведева, ученика и ближайшего друга А.П. Скафтымова: «Тургенев эстетик и критик (надсоциализм у Тургенева)»¹³. Записи ведутся ровным беглым почерком, чернилами одного цвета, чёрно-фиолетового. Создаётся впечатление, что сделаны они как будто на одном дыхании, в один присест, никак не с перерывом в несколько лет, хотя предположение такое напрашивается, о чём — ниже. Все листы озаглавлены; за исключением первого и предпоследнего, в заглавиях рефреном звучит: «надсоциальное», в предпоследнем — синонимично-равновеликое ему: «эстетизм». Соответствие одной рубрике указывает на целостность подобранного материала, который фактически двухчастен. Дело в том, что точкой, завершающей серию выписок из статьи С.И. Родзевича, стала запись (I. 13), имеющая к размышлениям киевского филолога опосредованное отношение, по замыслу же А.П. Скафтымова — прямое, поскольку очерчивает заявившие о себе тенденции истолкования И.С. Тургенева, о которых он сам предполагает отозваться. Заключительный эпизод состоит из отсылок к работам М.О. Гершензона, А.Е. Грузинского, В.М. Фишера, П.Н. Сакулина и, наконец, Л.П. Гроссмана, которые были в 1920-е годы на слуху и которые в большей или меньшей степени содержали в себе полемический заряд, что отчётливо вырисовывается применительно к С.И. Родзевичу. Думается, ради такой кульминации, совпадающей с развязкой, и была предпринята вся «письменная» работа: она позволяла высказаться А.П. Скафтымову как заочному участнику принципиально важной дискуссии.

В начале разбираемой нами статьи автор определяет свою исследовательскую задачу: «К столетию со дня рождения Тургенева нам показалось уместным и своевременным дать хотя бы попытку систематизации эстетических воззрений писателя, поскольку они выразились в отдельных статьях, рецензиях и письмах, а также указать на отражение его эстетики в отдельных литературных характеристиках»¹⁴. «Главную» свою «задачу» С.И. Родзевич видит в «определении основных положений эстетики Тургенева и применении их в области литературной критики»¹⁵.

По существу, скафтымовские записи поэтапно-избирательно, пунктирно передают содержание центральной статьи книги С.И. Родзевича об И.С. Тургеневе. Как можно заметить, исследователь не стремится составить конспект, зеркально отражающий ход рассмотрения С.И. Родзевичем художнической натуры и идейно-эстетических предпочтений писателя. Он выделяет и буквально подчёркивает то, что в системе взглядов предшественника отвечает его собственному представлению о писателе или, напротив, что вызывает его полемический отклик. Именно такого типа работа проводится А.П. Скафтымовым с начала 1910-х годов над литературно-критическими статьями о Ф.М. Достоевском и Л.Н. Толстом: дословные выписки перемежаются со сжатым пересказом отдельных положений, комментариями к ним, оценкой критической рецепции художественных произведений и собственными наблюдениями над их текстом¹⁶.

Обратим внимание на то, что А.П. Скафтымов точно или близко к оригиналу по большей части пересказывает приводимые С.И. Родзевичем выдержки из И.С. Тургенева, а не суждения автора статьи об эстетических воззрениях и литературно-критических высказываниях писателя. То есть исследователь ведёт разговор собственно с художником, а не с посредником, взявшимся реконструировать его творческое кредо: в рукописных заметках А.П. Скафтымова преобладает рецепция «источника», а не оценка глубины осмысления С.И. Родзевичем «мировоззрения Тургенева, его эстетики, психологии его творчества»¹⁷. По нашему мнению, в том числе «источниковедческим»¹⁸ преимуществом статьи С.И. Родзевича и объясняется тот факт, что исследователь, творческое сознание которого переработало массу самостийных версий коренных особенностей тургеневского мира, отводит специальное место труду киевского литературоведа.

Для А.П. Скафтымова лейтмотивными в нём являются мысли о приверженности И.С. Тургенева с молодых лет «проблемам народности в литературе», «требованию общественной заботы», ощущению самоценности природы, которая «прекрасна сама по себе», и идеальности античного искусства с его чувством меры и соблюдением гармонии (I. 1). Здесь же автор касается затверженной проблемы «влияния Флобера» на И.С. Тургенева, но не абсолютизирует его (I. 3) и возвращается к идее «красоты» как тургеневского «критерия» оценки совершенного произведения искусства, справедливо возводя эту идею к «эстетическому кодексу Белинского» (I. 4). На его же пафос откликаются дальнейшие размышления С.И. Родзевича о народности. А.П. Скафтымов, что называется от себя, небесстрастно именует её «незримой инстанцией» для писателя и разделяет мнение автора статьи, извлекающего из тургеневских размышлений о народности убеждение в её «прирожденности». Без этого «литературную задачу» не выполнить, «сердечный, духовный быт» народа не воспроизвести — А.П. Скафтымов, переписывая эти слова из писательского признания, буквально подчеркивает их (I. 5).

Поскольку С.И. Родзевич, ведомый героем своей книги, ведёт речь «не только о «художественности» того или иного литературного произведения, но и об отражении в нём общественных интересов и настроений», А.П. Скафтымов присоединяется к нему, определяя на полях: «Обществ<енное>». Однако, отмечая, вслед за автором статьи, тургеневское требование «общественного и объективного», исследователь чутко реагирует на возникающие перед участниками литературного процесса перемены. Он различает опасность тенденциозного истолкования идеологически значимого художнического принципа в 1860-е годы: с его точки зрения, солидарной с С.И. Родзевичем, Н.А. Некрасов, провозгласивший «гражданином быть обязан», «ведёт к тенденциозности»; в сочинениях писателей-народников недостает «вымысла, силы, выдумки», то есть «надсоциального», что именно так квалифицируется на полях и опять-таки подчеркивается в рукописи. В таком случае, как считает С.И. Родзевич, И.С. Тургенев не может не встать «на защиту свободы искусства», но А.П. Скафтымов не пропускает и ещё одно тургеневское признание, отмечая его птичкой на полях, — о том, что и в нём самом «иногда писатель <...> приносился в «жертву гражданину»» (I. 6).

Об этой дилемме, в тургеневской лексике «жизнь» — «идеал», восходящей к пушкинской «идеал» или «нравоучение» — следующий эпизод (I. 7). Далее, по логике вещей, — о причинах обращения художника к «изысканным, сложным или <...> нелепым», «с точки зрения общественной критики», «темам и сюжетам». Рассуждение С.И. Родзевича о том, что к такому «выбору» приводит И.С. Тургенева «стремление совершенно выйти из круга своих личных переживаний, уловить вечное и общее в случайном и частном», импонирует А.П. Скафтымову, о чём свидетельствует вертикальная черта на полях статьи рядом с абзацем. Так же выделен и следующий, о «поисках вечного и не субъективного» в романах Г. Флобера и поэмах «парнасцев». В их фарватере, по мысли С.И. Родзевича, И.С. Тургенев попеременно двигался, так как флоберовское понимание реализма им «разделялось». Вновь констатируем: никакого педалирования этого положения в статье нет (I. 8).

Более того, четырьмя птичками подряд А.П. Скафтымовым обращено внимание на суждение С.И. Родзевича о том, что писателя «не удовлетворяли» «и «эстетизм», и «психологизм» в западной литературе». Одновременно автор статьи вновь возвращается к мысли о том, что И.С. Тургенев, «при всём своём природном «созерцательном эстетизме»», «не отрицал и в 60—70-е годы, как и в 40-е, важности общественного элемента в литературе», но не закрывал глаза и на «крайности, тенденцию, скудость дарований» «последней». Такой ситуацией, по А.П. Скафтымову, будет мотивироваться потребность писателя «указать <...> на право и уместность разработки чисто психических (не политических и не социальных) вопросов» (I. 9).

В следующем фрагменте — логически обусловленное тургеневское откровение («<...> я всё более и более отвращаюсь от нашего времени <...> всем моим существом отдаюсь прошлому») и, через голову С.И. Родзевича, — энергичный скафтымовский комментарий к нему: «Противоречивый эклектизм ему свойственен. Общественность и это! Флобер воздержанней!» Исследователь подтверждает согласие с автором статьи, передавая его и знаками на полях (чёрточками и птичками), — и относительно «двойственности психологии» И.С. Тургенева, и в связи с высказыванием об «эстетизме», который «не был программой» художника (I. 10).

«Эстетизм» И.С. Тургенева, который заключался в утончённом понимании писателем «ценности художественной стороны» поэзии А.С. Пушкина и Ф.И. Тютчева, затрагивается в следующих двух фрагментах. Можно предположить, имея в виду рукописные пометки, что для А.П. Скафтымова, как и для С.И. Родзевича, за этим стоит «глубина образов», «выявление единственно вечного в мире — Красоты, которая и есть Искусство». Рассматривая под этим углом зрения лирику Я.П. Полонского и Н.А. Некрасова, оба исследователя полагают допустимым разграничить степень их вклада в отечественную литературу, и отнюдь не в пользу «поэта-гражданина» (I. 11 и I. 12).

Эстетически выраженное для А.П. Скафтымова — применительно к И.С. Тургеневу — и есть «надсоциальное», относящееся к сфере чувств и специфических средств их воплощения; «надсоциальное» — эстетически прекрасное, идеально возвышенное, другим словом — эстетизм как некое манифестирование приоритета красоты в искусстве, тем самым — его чистоты. «Надсоциальное» для А.П. Скафтымова в И.С. Тургеневе — его сердцевина, нечто, существующее вне сугубой политики, скудной социальной злобы дня, понуждающей художника с неустойчивой позицией к тенденциозному оголению, выпрямлению смысловой направленности произведения. С другой стороны, «надсоциальное» — нравственно, духовно прекрасное, непреходящее в своей национальной значимости. Иначе говоря, в «надсоциальном» для А.П. Скафтымова, познающего И.С. Тургенева, соединяется вечное от красоты и незыблемое от глубинных основ национального духа, от ощущения национальных корней.

С нашей точки зрения, учёный подводит здесь итоги складывавшегося в современной ему науке об И.С. Тургеневе представления о личности и творчестве писателя, о месте его в русской и мировой литературе. В поле его зрения — период более десятилетия, что подтверждает обращение к статье Л.П. Гроссмана о «Записках охотника»: работа попала в руки А.П. Скафтымова не раньше 1928 года, в составе пятитомника, будучи впервые изданной в 1919 году¹⁹. Скорее всего, саратовский исследователь в конце 1920-х годов актуализирует своё прочтение статьи С.И. Родзевича, чтобы через призму его восприятия нравственно-эстетических основ тургеневского творчества и восприятия единомышленников и оппонентов, которые высказались о юбиляре позже, запечатлеть своё понимание его художнических откровений и мировоззренческого выбора.

В заключительном фрагменте «родзевичевской» подборки А.П. Скафтымов приводит доминирующие суждения М.О. Гершензона и А.Е. Грузинского об И.С. Тургеневе как «художнике-созерцателе», «художнике-поэте», «по существу чуждом всяких гражданских мотивов», вплоть до того, что интерес писателя «к общественной жизни был лишён жара и энтузиазма». В сравнение с этим ставится мнение В.М. Фишера об «общественном значении романов» И.С. Тургенева и, в противоположность такому позиционированию характерной романной особенности, — мнение о тургеневской повести как «продукте чистого вдохновения писателя», которому отказывается в притязаниях «на решение общественных проблем».

В сравнительный ряд далее помещается оценка Л.П. Гроссманом «Записок охотника», «значение крепостничества» в которых определяется им как «чисто композиционное», на первый план в которых «зачастую» выступает «господствующий голый приём нанизывания портретов и пейзажей» (последнее подчёркивается красным карандашом); «подпочва» и «первооснова» тургеневского романа квалифицируется исследователем как «замечательное собрание глубоко самоценных портретов и пейзажей, приведённых в движение столкнувшимися устремлениями сердечных или социальных коллизий», что отмечается А.П. Скафтымовым на полях книги вертикальной чертой.

Сравнение предполагается продолжить, обратившись к книге П.Н. Сакулина. В ней так же подчеркивается мысль об И.С. Тургеневе, подходившем «к жизни не как публицист, а как художник», в связи с чем А.П. Скафтымовым берутся под сомнение замечания об «оригинальной лирической манере письма» (на полях — вопрос: «Что это значит?»), об «утончённой форме <...> произведений» (сопровождается знаком вопроса на полях). Однако П.Н. Сакулин не упускает из виду «определённые общественные убеждения, над которыми он (И.С. Тургенев. — Н.Н.) много думал, которыми поэтому сильно дорожил» и которые афористически выражены в формуле «не спускал взор с России» (I. 13).

И.С. Тургенев для А.П. Скафтымова, ознакомившегося со статьей С.И. Родзевича, — чистопородный художник, с самого начала не сторонящийся социально востребованного, но как истинный художник — не терпящий в этом идеологического нажима, специфического искажения материала. В условиях первой половины 1920-х годов, когда затевался скафтымовский семинарий по Л. Толстому, обособленная от живой жизни идея превалирования художнической стихии или подчёркнутое следование «руководящей» линии вело к непродуктивной в обоих случаях формалистической или вульгарно-социологической переоценке ценностей. Существо того и другого направления литературоведческих поисков и устремлений следовало раскрыть, объяснить студентам, вооружить их против всякого рода передержек в восприятии и истолковании литературных явлений, а для этого — заняться собственно квалифицированным прочтением образцов отечественной словесности. По-скафтымовски «честному» и «медленному» чтению классически совершенных произведений, их вдумчивому постижению и должны были служить уроки аналитической работы в спецсеминаре.

Концептуально важное обращение А.П. Скафтымова к И.С. Тургеневу состоялось и в связи с подготовкой программы толстовского спецсеминара. Е.И. Куликова отмечает, что первый скафтымовский «спецсеминар по Толстому состоялся в 1924—1925 годах. Молодой Скафтымов учился ещё работать. В его архиве сохранился любопытный документ того времени — план семинария, точнее даже не план, отточенный и чётко сформулированный, а раздумье о том, как лучше построить работу: какие темы дать студентам, как распределить их во времени, какие задачи решать самому»²⁰. Этот, по определению исследовательницы, «план-раздумье» с авторским заглавием «К семинарию» она публикует в книге, аналогов которой нет²¹ (II).

Отметим ещё одно важное обстоятельство: Е.И. Куликова в той же статье ссылается и на более ранний скафтымовский план — о «задаче в год изучить Толстого с помощью семинарских занятий»²². Исследовательница датирует запись 1923 годом и публикует её часть²³, включая методологически значимый пункт: «Ср<авнить> Эйхенбаум»²⁴. С такой датировкой нельзя не согласиться: план — относительно предыдущего — имеет действительно черновой вид, набросан он второпях, чёрными чернилами, какими выпускник Варшавского университета пользовался до Октябрьской революции и некоторое время после неё. Появиться раньше этого времени он не мог, потому что именно накануне 1923—1924 учебного года А.П. Скафтымов с рабочего факультета университета переходит на кафедру русской литературы, где, в должности профессора, получает возможность заниматься со студентами научной работой. Начало её приходится на момент знакомства молодого учёного с индивидуально-творческим подходом к Л. Толстому Б.М. Эйхенбаума. Его исследовательским установкам скафтымовские оказываются прямо противоположны, окончательное их оформление состоялось именно в тот период²⁵. Вне всякого сомнения, методологическое самоопределение саратовского историка литературы сыграло ведущую роль в осмыслении им новейших исследований об И.С. Тургеневе. А пока идёт интенсивное освоение литературы, посвящённой автору «Записок охотника», в первом наброске плана толстовского семинара он не фигурирует.

Объективности ради следует сказать и о том, что А.П. Скафтымов не откажется от сравнительного рассмотрения двух писателей и в дальнейшем. Для студентов 1940-х — начала 1950-х годов это наполнялось, по свидетельству Е.И. Куликовой, дополнительным смыслом: как и в 1920-е годы, преподаватель А.П. Скафтымов прибегает к сопоставлению раннего Л. Толстого с ранним И.С. Тургеневым, демонстрируя несогласие с трактовкой Б.М. Эйхенбаумом «молодого Толстого», а затем и Л. Толстого 1850-х годов. Скафтымовская ученица приводит эпизоды последовательной полемики своего научного руководителя с давним оппонентом²⁶, что наглядно показывало студентам методологические преимущества «медленного» и «честного» чтения.

Далее перед нами — семь комплектов тем семинарских докладов. Первый из них, карандашный, опубликованный Е.И. Куликовой, на наш взгляд, — самый ранний из всей подборки. Скорее всего, этот набросок мог появиться на стадии обдумывания А.П. Скафтымовым проблемно-тематической направленности создаваемого спецсеминара, то есть примерно в 1924 году, и оказывается «прародителем» последующих. По всей видимости, списки тем формировались на протяжении примерно пяти лет, с конца первой половины 1920-х годов, то есть в то время, когда научный руководитель овладел всем доступным ему корпусом свежих исследований и материалов в сфере тургеневедения. Попытаемся выстроить подборки в хронологическом порядке.

Первая из них (III. 1) целиком и полностью нацеливает на изучение многоаспектного «литературного влияния» И.С. Тургенева на Л. Толстого. Если бы не это обстоятельство, темы можно было бы признать толстовоцентричными. Имена этих писателей — в связке — подразумеваются и в тех формулировках, где они отсутствуют: когда речь идёт об «истории личных отношений», о «теме самолюбия», о «построении диалогов в повестях», о средствах языковой и синтаксической выразительности речи. В формулировках встречаются характерные обороты типа «элементы социальной идеологии», «черты классовой близости», которые воспринимаются сейчас как дань времени и, к слову сказать, в тематическом своде А.П. Скафтымова больше не встречаются.

Во второй подборке (III. 2) тургенево-толстовский контекст проектируемых исследований расширяется благодаря введению в него А.А. Марлинского и А.П. Чехова²⁷; видно, что темы проходят отбор, хотя и во многом повторяются, но при этом уточняются, и почти ко всем из них рекомендуется литература (последняя из указанных работ — 1924 года, что косвенно сообщает о времени появления данных тем). Ещё одно отличие этого тематического комплекта в том, что он состоит в основном из тем «внешних», а не «внутренних»²⁸, но в любом случае сосредоточивает на сравнительном изучении содержательной поэтики произведений. Надо полагать, птички, проставленные синим карандашом в обоих списках, обозначают наиболее предпочтительные, перспективные темы, и оба они таким простым способом превращаются в своеобразную методическую дилогию.

Следующая группа тем (III. 3) озаглавлена: «Литературная традиция в творчестве Толстого», что свидетельствует о централизации литературного материала и организует процесс его осмысления. Костяк тем сохраняется, но заметно увеличивается исследовательское пространство за счёт включения в него не только отечественных писателей (того же А.А. Марлинского, а также М.Ю. Лермонтова, В.И. Даля, Д.В. Григоровича), но и зарубежных (Стендаля, Ж.-Ж. Руссо, Бернардино де С. Пьера). Рядом почти с каждой из них рукой научного руководителя проставлены фамилии студентов. Их наличие позволяет с закономерной погрешностью определить хронологическое совпадение с данным списком тем ещё двух (III. 4 и III. 5), где тоже — студенческие фамилии, причём некоторые переходят из списка в список. И хотя эти записи — на другой бумаге и сделаны другими чернилами, небольшой интервал их появления очевиден. При этом заметим, что 4-я подборка рядом с 5-й выглядит как незаконченный набросок, дающий, в частности, понять, что «Записки охотника» и неназванный роман И.С. Тургенева, а также «Казаки» Л. Толстого рекомендуется прочесть, обозревая их «внутренний состав и генезис», точно так же, как «изображение» войны и крестьянина охарактеризовать не только толстовское, но «и его предшественников», поскольку по-скафтымовски анализ «изображения» есть не что иное как «опознание» «внутреннего состава» произведения, а «генезис» включает «вопрос о литературных влияниях»²⁹.

Новизна в том, что в 5-й подборке И.С. Тургенев и Л. Толстой ощутимо потеснены; чего здесь только нет: «Барышня-крестьянка», «Обыкновенная история», «Тарас Бульба», «Антон-Горемыка», опять-таки повести А.А. Марлинского, ранние повести М.Е. Салтыкова-Щедрина, даже «Иван Выжигин» Фаддея Булгарина. Темы вновь предполагают, вслед за имманентным рассмотрением произведений, выявление их преемственных связей (речь идёт опять-таки об анализе их «внутреннего состава» и частично — «генезиса», значит — об осмыслении их места «среди повестей своего времени»). Вполне возможно, что такой разброс сочинений и авторов обусловлен вниманием к переизданию в 1924 году фундаментального пособия Н.К. Пиксанова «Два века русской литературы», на которое А.П. Скафтымов здесь же ссылается. Сравнительного изучения Л. Толстого и И.С. Тургенева руководитель спецсеминара касается во вторую очередь, и идея эта воплощается в отточенных, если не сказать диссертабельных, формулировках. Добавим: одна из сравнительных тем сопровождается абрисным алгоритмом действий: «Параллель. Темы. Рисунок. Движение рассказа. Стиль».

В предпоследней группе тем (III. 6) акцентируется вопрос о «психологическом рисунке», хотя ставится он, начиная с первой, и только в 4-й подборке обойдён. Угол зрения остаётся тот же, а охват литературных явлений говорит сам за себя: поэмы и повести М.Ю. Лермонтова в «аналогиях и параллелях в творчестве» А.С. Пушкина, А.А. Марлинского, Д. Байрона, Б. Констана, А. Мюссе и В. Гюго. Такого же плана сопоставление предусматривается провести между Л. Толстым и М.Ю. Лермонтовым, И.С. Тургеневым и Г. Флобером; особняком на этом фоне стоят «народные рассказы Толстого», поскольку намечается вне контекстное их изучение.

В заключительной подборке (III. 7) их место занимают повести А.А. Марлинского и В.Ф. Одоевского, кроме того — явно выбивающаяся из общего ряда триада вопросов о «формах поэзии» А.В. Кольцова, Е.А. Баратынского и А.С. Пушкина. В остальном здесь — приблизительно тот же спектр имён (Л.Н. Толстой, И.С. Тургенев, И.А. Гончаров, В.И. Даль, Д.В. Григорович, М.Е. Салтыков-Щедрин) и произведений («Детство», «Тарас Бульба», «Обыкновенная история», «Обрыв», «физиологические очерки») и та же нацеленность на прочтение их в контексте, но рамки прочтения программно сужаются: анализ концентрируется в пределах одного десятилетия — 40-х годов XIX века, при этом А.П. Скафтымов вновь опирается на указанное пособие Н.К. Пиксанова. Редкий случай — эти исследовательские задания по воле обстоятельств привязываются к определённому времени: запись сделана на обороте официального приглашения профессору А.П. Скафтымову на краеведческий съезд, который планировался на 5—6 мая 1927 года. Нетрудно предположить, что набросок тем, оказавшийся финальным, но не являющийся, на наш взгляд, итоговым, окончательным, мог появиться или вскоре после события, или по прошествии некоторого времени. Понятно, что это — очередной рабочий вариант предложений, отвечающий и студенческому запросу, и преподавательскому интересу, удовлетворяющий уровню развития истории литературы и науке о литературе. Доподлинно известно, что работа в избранном направлении, корректируясь, будет А.П. Скафтымовым продолжена.

Итак, произведения И.С. Тургенева, преимущественно «Записки охотника», благодаря их небольшому объёму и богатому идейно-художественному содержанию, избираются А.П. Скафтымовым как наиболее подходящие для апробации в студенческой аудитории выработанных им принципов анализа литературного произведения; прочтение И.С. Тургенева способствует постижению Л. Толстого, осмыслению специфики главного в нём — художественного метода диалектики души; отсюда начинается долгий путь скафтымовского толстоведения (не исключено, что он соотносим с проникновением исследователя в сердцевину героев Ф.М. Достоевского, которое подготовило и ускорило открытие А.П. Чехова)³⁰. Таким образом, при том, что записи А.П. Скафтымова об И.С. Тургеневе, немногочисленные по сравнению с «чеховскими» и «толстовскими», — рабочего, если не сказать утилитарного характера, их следует расценивать как методически и методологически значимые, поскольку они действительно направляют ход чтения, позволяют проследить последовательность этапов изучения художественного произведения и в целом художественного мира того или иного писателя, что в контексте исследовательских новаций 1920-х годов представляло собой наиболее продуктивную позицию и таковой, как показало время, осталось до сегодняшнего дня.

I. 1.

Родзевич. Тург<енев>. Эст<етика> и критика

1. В к<онце> 40-х и нач<але> 50-х — выпады против реторич<еской>

шк<олы> — против<ницы> новой «натуральной» школы, проблема

народности — вот его темы³¹.

Основа творчества — чувство истины.

«Чувство меры», «строгая простота»³².

2. «Искусство не дагерротип»³³.

Влияние Белинского³⁴.

Требование обществ<енной> заботы (о «Фаусте»)³⁵.

Верность психологии, но не излишняя точность

(Осужд<дает> Островского за точность)³⁶.

Образцы реализма: Т<олст>ой

Флобер

Ауэрбах³⁷.

— Надсоциальное, вечное у реалистов (Ауэрбаха см<отреть> особо)³⁸.

— Влияние Флобера³⁹.

— Природа прекрасна сама по себе и не нуждается в очеловечении⁴⁰.

Отрицает Orientales Гюго: «везде видишь автора вм<есто> природы».

Цит<ируется> Родз<евич>, с. 48—49.

Своими описаниями даёт синтез⁴¹.

— Требование только «характеристических деталей» 50⁴²

Мелочи убивают «определённость,

строгость рисунка, которых требует

чувство читателя»⁴³.

— Идеал — античное искусство.

I. 2.

Надсоциальное у Т<ургене>ва

О реализме Ауэрбаха:

Ауэрбах «со всем искусством опытного

мастера обращает внимание читателя на тайное

их значение (своих фигур), на то символическое,

которое лежит в основании всякой

непосредственной жизни⁴⁴,

и высказывается иногда в самых, по-видимому,

незначительных словах и поступках».

Родз<евич> 47

I. 3.

Надсоциальное у реалистов

Готье и Флобер не желали называться реалистами⁴⁵.

Пользуясь материалом, почерпнутым

из наблюдений реальной жизни,

«парнасцы» (т<о> е<сть> «всё поколение реалистов,

которое следовало за романтизмом»⁴⁶)

извлекали из него то, чего не замечали

иные: они пытались выявить

«общее и прекрасное» («le caractere

et la benute»), схватывали

в «преходящей реальности то, что

искусство могло сделать вечным».

R. Canat «Du sentiment de la

solitude morale chez les romantiques

et les parnassiens. Paris, 1904.

Родзев<ич> 47⁴⁷

I. 4.

Надсоциальное у Т<ургене>ва

— Критерий — красота⁴⁸:

Мелочи убивают «определённость,

строгость рисунка, которых требует

внутр<еннее> чувство читателя»

(по поводу «Бедн<ой> невесты» Островск<ого>)⁴⁹.

— Идеал — античность, «строгое чувство меры»,

«спокойная грация античной силы».

«Пергамские раскопки» — письмо

в ред<акцию> «Вестн<ика> Европы»

Родз<евич> 50⁵⁰ 60⁵¹.

Требование «высшего порядка»,

«ясный строй» [мысли. — пропущено — Н.Н.].

Готовность переучиваться

перед пергамскими горельефами.

Родз<евич> 60⁵²

I. 5.

Надсоциальное

Незримая инстанция в народности⁵³

Народность писателя — прирождённое,

непосредственное, данное природой⁵⁴.

Литератур<ная> задача — «воспроизведение

развития нашего родного народа,

его физиономии, его сердечного,

духовного быта» и пр<очее>⁵⁵.

Родз<евич> 52

I. 6.

Надсоциальное у Тург<енева>

Тург<енев> требовал общественного

и объективного*)⁵⁶, но ...⁵⁷

см<отреть> на обороте⁵⁸.

Любимыми нашими произведен<иями>

могут быть такие, в которых «жизнь

и действительность отражаются верно

и истинно».

Родз<евич> 52⁵⁹

Протестует против некрасовского

«поэтом можешь ты не быть,

но гражданином быть обязан».

Ведет к тенденциозности.

53⁶⁰

От народников требует выдумки.

«Способности нельзя отрицать во всех

этих Слепцовых, Решетниковых, Успенских

и т<ак> д<алее>, но где же вымысел, сила,

выдумка где? Они ничего выдумать

не могут и, пожалуй, даже радуются

тому: этак мы, полагают они, ближе

к правде».

Родз<евич> 53⁶¹

Если вас изучение человеческой

физиономии, чужой жизни интересует

больше, чем положение собств<енных>

чувств и мыслей, ... ... ...⁶² и пр<очее>,

беритесь за роман⁶³.

Ср<авнить> Флобер

Родз<евич> 55⁶⁴

Читать, учиться беспрерывно, вникать,

но «понимать её, понимать те

законы, по которым она движется

и которые не всегда выступают наружу».

Родз<евич> 56⁶⁵. Ср<авнить> письмо Кигну.

Родз<евич> 58⁶⁶

____________

В письме Салтыкову (1876, 3 янв<аря>)

Т<ургенев> признается, что иногда писатель

в нём приносился в «жертву гражданину»⁶⁷.

I. 7.

Надсоциальное у Тург<енева>

«Всякое искусство есть возведение

жизни в идеал» (Речь о Пушкине)

Ср<авнить> Пушкин:⁶⁸

«Цель художества есть

идеал, а не нравоучение»⁶⁹.

Поэт — «сосредоточенное отражение

жизни»⁷⁰. <Род<зевич> 54, 55>⁷¹

Характеристическое.

<55>⁷²

I. 8.

Надсоц<иальное> у Т<ургене>ва

Выбор новых психологич<еских> тем и

сюжетов, которые могут казаться

слишком изысканными, сложными

или просто нелепыми и ненужными

с т<очки> зр<ения> общ<ественной> критики⁷³.

Флобер «Искуш<ение> св<ятого> Антония»

«Саламбо»

«Иродиада»

Леконт де Лиль. Поэмы.

Тургенев: «Призраки»

«Старинные портреты»

Этюды 18 века в «Нови»

(«Фимушка и Фомушка»)⁷⁴.

I. 9.

Надсоциальное у Т<ургене>ва

В письме к Ф-ой 1874 г<ода>⁷⁵

по поводу «Стук-стук»:

«Теперь мода в литературе

на политику... я хотел только

указать вам на право и уместность

разработки чисто психических

(не пол<итических> и не соц<иальных>) вопросов».

Родз<евич> 61⁷⁶

(см<отри> «Клару Милич», «Песнь торжествующей любви» и пр<очее>)⁷⁷.

Ср<авнить> письмо к Полонскому:

«Хорошие стихи в теперешнее

сухое время — как благотворная

влага: надоели свистуны, критиканы,

обличители, зубоскалы — чёрт бы

их всех побрал...»

Родз<евич> 61⁷⁸

I. 10.

Надсоциальное у Тург<енева>

Эстетизм

«Вообще я всё более и более

отвращаюсь от наш<его> времени.

Я всем моим существом отдаюсь

прошлому и с жадностью

читаю теперь Кальдерона».

Родз<евич> 62⁷⁹

(Противоречивый эклектизм

ему свойственен.

Общественность и это!

Флобер воздержанней!)⁸⁰

I. 11.

Надсоциальное⁸¹ у Т<ургене>ва

Эстетизм

Отзывы о Пушкине,

о Тютчеве⁸².

Ценность худ<ожественной> стороны⁸³.

Родз<евич> 68—70

Полонский. Несравнимо выше.

Некрасов. Последнему — забвение⁸⁴.

I. 12.

Эстетизм Тургенева

Письмо к Виардо о «Певцах».

Изобразил состязание нар<одных> певцов,

виденное им два месяца назад,

«в немного прикрашенном виде».

Сборник Центр<ального> Архива, с. 38⁸⁵

I. 13.

Надсоц<иальное> у Т<ургене>ва

Гершензон. «Образы прошлого»

о Тург<еневе>⁸⁶

Т<ургенев> — чистый художник, т<о> е<сть> созерцатель,

«по существу чуждый всяким гражд<ански>м мотивам».

Только под влиянием 40-х г<одов> Станкевича,

Белинского усвоил на всю жизнь

«сознание обязанности вкладывать

в свои произведения общеполезную мысль».

«Гоняясь за идеями, впадал в худ<ожническую>

неискренность»⁸⁷.

То же Грузинский

«Его интерес к общ<ественной> жизни

был лишён жара и энтузиазма,

носил скорее характер внимательного

анализа, больше же всего он был

художником-поэтом»⁸⁸.

Ср<авнить> Фишер⁸⁹.

Ср<авнить> Гроссман о «Зап<исках> ох<отника>» и др<угом>⁹⁰.

Ср<авнить> то же Сакулин

с. 29 и след<ующие>⁹¹

II.

К семинарию⁹²

1. Сравнительный анализ произведений Л. Толстого и Тургенева.

Со стороны:

1) идейного содержания

2) композиции

3) стиля (тон)

Конкретные задачи на каждый день:

1) Взять юношеские повести Т<ургене>ва и «Записки охотника».

Провести анализ коллективно, на месте, в заседаниях семинария.

Как это сделать? Формулировать вопросы к каждой повести.

Поручить на короткий срок каждому по повести. Вопросы —

в общей постановке оставить прежние.

(генезис излагается мною)⁹³

Самому прочесть и, ставя вопросы, обращаясь⁹⁴ поименно к студентам, разобрать.

На следующий раз обязывать прочесть повесть всем на дому (тогда отодвигается заданное — не отменить ли это совсем. Не задавать)⁹⁵. Эту повесть тоже разобрать при⁹⁶ занятиях. Вести записи. Непрерывно сравнивать с первой. Так провести все «Записки охотника». Задавая всем на каждый раз по одному (по два рассказа). Если выборки-выписки⁹⁷, то их поручить отдельным лицам, строго их проверяя при⁹⁸ занятиях⁹⁹. Это займет сколько времени? Моё вступительное слово о задачах. Коротко. И сразу разбираю рассказ. Ставлю вопросы. Записывают. Назначаю рассказ к следующему чтению. Затем следующий, следующий и т<ак> д<алее>. Это возьмет

10¹⁰⁰ занятий. Если по 2¹⁰¹ в нед<елю> — 5 недель — конец сентября и октябрь. — Далее разбираем таким же путём мелкие рассказы Т<олсто>го, непрерывно сравнивая с Тургеневым. Это возьмёт¹⁰²: 1) «Набег»¹⁰³, 2) «Рубка леса», 3) «Утро помещика», 4) «Севастоп<ольские> рассказы», 5) «Севастоп<ольские> рассказы»¹⁰⁴, 6) «Два гусара», 7) «Три смерти», 8) «Поликушка», 9) «Семейное счастье», 10) «Казаки», 11) «Детство», «Отроч<ество>», «Юность»¹⁰⁵.

Это возьмёт ноябрь¹⁰⁶. Декабрьские заседания должны быть заняты выводами: они должны быть приготовлены по заранее формулированным и розданным темам. Например: 1) темы внешние и внутренние¹⁰⁷.

Что общего можно сказать в тематическом отношении? Какие темы. Внешние: о чём? Любовь. Смерть. Храбрость¹⁰⁸. Положение крестьянина и помещика. Внутренние: имеются ли какие-либо обобщающие идеи у Тургенева и у Т<олсто>го: напр<имер>, простота, непосредственность, природа, самолюбие как факторы жизни и как оценочные критерии у того и у другого. Тема общественного бесправия, протеста, социального гуманизма¹⁰⁹. В какой мере у того и у другого...¹¹⁰ Исключительные случаи или рядовые явления занимают авторов?

Композиция.

Сюжет. Сюжетное ядро. Интрига. Событие. Фабульно или опи-сательно-характеризующе¹¹¹.

Если фабульно, как ведётся фабула? В чём центр¹¹². Описательный элемент и движение событий. Их соотношение¹¹³.

Стиль: тон рассказа.

Все эти темы нужно точнее формулировать. В количестве хотя бы 10¹¹⁴. И раздать заранее. Можно оставить темы, уже данные мною¹¹⁵.

III. 1.

1) История¹¹⁶ личн<ых> отношений¹¹⁷ [Тургенева и Толстого. — Н.Н.].

2) Крестьяне в творч<естве> Т<олсто>го и Тург<енева>.

3) Идеи простоты и непосредств<енности> в тв<орчестве> Т<ол-сто>го и Т<ургенева>. V¹¹⁸

4) Элементы социальной идеологии в т<ворчест>ве Т<ургене>ва и Т<олсто>го.

5) Черты классовой близости между творч<еством> Т<олсто>го и Т<ургене>ва.

6) Вопрос о литер<атурном> влиянии Т<ургене>ва на Т<олсто>го.

7) Отзывы Т<ургене>ва о творч<естве> Т<олсто>го и Т<олсто>го о тв<орчестве> Т<ургене>ва.

8) Элементы французской речи в тв<орчестве> Т<ургенева> и Т<олстого>.

9) Тема любви в творч<естве> Т<олсто>го и Т<ургене>ва.

10) Идея фатализма у Т<ургенева> и Т<олстого>. V

11) Тема самолюбия¹¹⁹. V

12) Сюжетное движение в повестях и расск<азах> Т<ургене>ва и Т<олстого>.

13) Роль рассказчика в композ<иции> пов<естей> и расск<азов> Т<ургенева> и Т<олстого>.

14) Построение диалогов в пов<естях>¹²⁰.

16) Психол<огический> рисунок Т<ургенева> и Т<олстого>.

17) Природа в из<ображении> Т<ургенева> и Т<олстого>.

18) Эпитет.

19) Элементы иносказательности в речи Т<олсто>го и Т<ургенева>.

20) Сравнения.

21) Синтаксическое построение речи (любимые, наиболее часто повт<оряющиеся> обороты). V¹²¹

III. 2.

1. Роль рассказчика в композиции повестей¹²² Л. Толстого. V¹²³

Ср<авнить> М. Рыбникова. Один из приёмов¹²⁴.

Фишер, с. 5¹²⁵

2. Толстой и Марлинский.

Ср<авнить> М.П. Алексеев. Т<ургене>в и Марлинский¹²⁶.

3. Толстой и Чехов.

(Ср<авнить> «См<ерть> Ив<ана> Ильича» и «Скучн<ую>

истор<ию>»).

4. Любовь в изобр<ажении> Т<олсто>го и Тургенева. V

Ср<авнить> Сакулин¹²⁷ «Тема страсти»¹²⁸

5. Сюжет и его развитие в¹²⁹ повести Тург<енева> и Л. Т<олсто>го. V

Фишер, с. 14 и сл<едующие>¹³⁰

6. Построение диалога¹³¹ в повестях Тург<енева> и Т<олсто>го. V

Фиш<ер>, с. 25¹³²

7. Психологический рисунок у Тургенева и Л. Т<олсто>го. V

Фишер¹³³

Чернышевский¹³⁴

Зверев¹³⁵

8. Природа в творч<естве> Тург<енева> и Л. Т<олсто>го. V

Шувалов¹³⁶

9. Эпитет у Толстого и Тургенева. V

Лукьяновский¹³⁷

10. Общественно-полит<ические> взгл<яды> Тург<енева> и

Т<олсто>го.

11) Крестьяне в изобр<ажении> Т<олсто>го и Тургенева. V

Соколов¹³⁸

12) Сравнения у Толстого. V

Ср<авнить> Дьяконов¹³⁹

13) Личные отнош<ения> Т<олсто>го и Т<ургенева>.

14) Отзывы Тург<енева> о тв<орчестве> Т<олсто>го и Толстого

о творч<естве> Тургенева.

15) Лексика Т<олст>го и Тургенева.

III. 3.

Литературная традиция в творч<естве> Т<олсто>го¹⁴⁰.

1. Элементы литературной традиции в «Детстве».

2. Кавказ и кавказцы в изображ<ении> Марлинского¹⁴¹,

Лермонтова и Толстого. Мошкова¹⁴²

3. Батальные картины у Марлинского, Стендаля

и Т<олсто>го¹⁴³. Полтынкова.

4. Крестьяне и деревня в изображении Даля, Тургенева,

Григоровича и Л. Толстого. Лиховцева

5. Природа¹⁴⁴ в изображении Руссо, Бернардена де С. Пьера¹⁴⁵

и Л. Толстого. Серова

6. Природа в «Записк<ах> ох<отника>» Т<ургене>ва

и в мелких рассказах Т<олсто>го. Угрюмова

7. Приёмы¹⁴⁶ изображения персонажа в «Зап<исках>

ох<отника>» Т<ургене>ва и мелких расск<азах>

Т<олсто>го. Клюшников¹⁴⁷

8. Сравнение и метафора в стиле Марлинского, Тургенева

и Т<олсто>го¹⁴⁸.

9. Вопрос о влиянии Лермонтова на Толстого (оценка книги

Семёнова)¹⁴⁹. Шастин и Макарова

10. Ближайшая¹⁵⁰ литературная среда Т<олсто>го¹⁵¹ в раннем

периоде его литерат<урной> деятельности (группа

«Современника» 50-х годов). Ост<ров>ский. Боткин.

Дружинин. Тургенев. Ч<ернышевски>й и др<угие>.

11. Раннее творчество Т<олсто>го в оценке современной ему

критики.

12. Психологический словарь повести Тургенева «Муму»

и повести Т<олсто>го «Поликушка».

Винокуров, Анисимова

III. 4.

Нужны темы¹⁵²:

Кротковой. Война в изображении Л. Т<олсто>го и его

предшественников.

Васильевой. Крестьянин в изображении Толстого и его

предшественников.

Клюшникову¹⁵³.

1. Толстой и Диккенс.

Сравнительная параллель¹⁵⁴.

2. Роман Тургенева «¹⁵⁵

(Внутренний состав и генезис).

3. «Обыкновенная история» Гончарова среди повестей своего

времени.

4. ¹⁵⁶

Можно о внутреннем составе и генезисе.

«Записки охотника» Тургенева.

«Казаки» — Толстого. Племянникова.

III. 5.

«Обыкновенная история» среди повестей своего времени¹⁵⁷.

Реалистич<еский> элемент в твор<честве> Марлинского.

Ср<авнить> Пикс<анов> 91¹⁵⁸

«Барышня-крестьянка» Пушкина среди повестей своего времени.

«Иван Выжигин» Булгарина (Внутренний состав и генезис).

Психологический рисунок в¹⁵⁹ повестях Марлинского¹⁶⁰.

«Тарас Бульба» (Внутр<енний> состав и генезис).

Ранние повести Салтыкова-Щедрина (их соотношение

с идеологическим и литературным течен<ием> своего времени)¹⁶¹.

Вутис¹⁶² — Тургенев и Толстой (ранние повести и рассказы).

Параллель.

Темы. Рисунок. Движение рассказа. Стиль.

Кроткова Л. — «Записки охотника» среди физиологических

очерков своего времени.

Или. Война в изображении Толстого и его предшественников¹⁶³.

Или. Психологический рисунок у Диккенса и в ранних повестях Толстого.

Зайцевская¹⁶⁴

Васильева — Крестьянин в изображении Толстого и его

предшественников.

Полтынкова — «Антон-Горемыка» Григоровича среди повестей

своего времени.

III. 6.

Психологический рисунок в повестях¹⁶⁵ в поэмах и повестях¹⁶⁶ Лермонтова.

(Ср<авнительный> анализ; аналогии и параллели в

творч<естве> Байрона, Пушкина, Бенж<амена>

Констана, Мюссе, Гюго, Марлинского).

Психологический рисунок в творчестве Флобера и Тургенева¹⁶⁷.

Психологич<еский> рисунок в творч<естве> Лерм<онтова>

и Толстого.

Народные рассказы Т<олсто>го

(Источники сюжетов¹⁶⁸. Композиция. Стиль).

III. 7.

«Детство» Т<олсто>го среди автобиографич<еских> повестей

своего времени¹⁶⁹.

«Кающийся дворянин» в литературе 40-х годов.

Реалистическая¹⁷⁰ стихия в повестях¹⁷¹ Марлинского.

Реалистическая стихия в повестях¹⁷² В. Одоевского

(Сакулин)¹⁷³

«Тарас Бульба» среди повестей своего времени.

(Пикс<анов> 97)¹⁷⁴

Формы поэзии Кольцова.

Шувалов¹⁷⁵

(Ср<авнить> Фишер о Лермонтове)¹⁷⁶

Эйхенбаум¹⁷⁷

Формы поэзии Боратынского.

Шувалов¹⁷⁸

(Ср<авнить> Фишер о Лермонтове)

Эйхенб<аум>¹⁷⁹

Формы поэзии Пушкина.

(Ср<авнить> Шувалов о Лермонт<ове>)¹⁸⁰

Эйх<енбаум>

Марк Волохов (история образа)¹⁸¹.

Пикс<анов> 214¹⁸²

«Обыкновенная история» среди повестей своего времени

(К истории повести 40-х годов).

Состав повествоват<ельной> лит<ературы> 40-х годов.

Классификация¹⁸³.

Анализ «Обыкновенной истории».

Место среди других повестей (общее и оригинальное).

Литература: Белинск<ий>. Собр<ание> сочин<ений>.

Крестьянин в литературе 40-х годов.

Даль, Григорович, Тургенев и др<угие>.

(См<отреть> Пикс<анов> «Физ<иологические очерки>»: с. 95)

Раннее творчество Салтыкова-Щедрина¹⁸⁴

(К истории социальной повести).

«Записки охотника» Тургенева среди «физиологических очерков» 40-х годов.

(Пикс<анов>, 95)¹⁸⁵.

Примечания

Публикация, вступительная статья, примечания Н.В. Новиковой.

1. Методология и методика изучения русской литературы и фольклора. Учёные-педагоги саратовской филологической школы / Под ред. проф. Е.П. Никитиной. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1984. 308 с.

2. Куликова Е.И. Александр Павлович Скафтымов. Спецкурсы и спецсеминары // Методология и методика изучения русской литературы и фольклора. Учёные-педагоги саратовской филологической школы. С. 135, 147—149.

3. В 1939 году кандидатскую диссертацию по творчеству И.С. Тургенева защитила Г.Б. Курляндская, в 1965 состоялась её защита докторской диссертации на тему «Метод и стиль Тургенева-романиста», с 1958 года и на протяжении многих лет в Орловском пединституте под руководством Г.Б. Курляндской проходили масштабные Тургеневские чтения; в 1945—1948 годах Н.М. Белова начала работу над кандидатской диссертацией на тему ««Записки охотника» Тургенева и русская литература 40—50-х годов XIX века» (защищена в 1965 году); в 1946—1949 годах А.М. Долотова писала кандидатскую диссертацию на тему «Романтизм и реализм в раннем творчестве И.С. Тургенева» (защищена в 1951 году). В 1953—1957 годах на скафтымовской кафедре И.А. Винникова под руководством Ю.Г. Оксмана приступила к работе над кандидатской диссертацией на тему «Роман «Дым» в творческом развитии И.С. Тургенева шестидесятых годов» (защищена в 1968 году).

4. Пожалуй, одним из последних подарков оказалась книга Г.А. Бялого «Роман Тургенева «Отцы и дети»», изданная в серии «Массовая историко-литературная библиотека», с характерной дарственной надписью: «Дорогой Александр Павлович! Давно не писал я ничего значительного, и мне не хотелось напоминать о себе этой легковесной брошюркой. Но теперь я передумал. Пусть это маленькое подношение скажет Вам о большом моём уважении и искренней давней любви к Вашему изумительному дарованию и Вашей личности. Г.Б. 28. V. 64».

5. Словарь литературных типов. Т. I. Тургенев. СПб.: Изд-е журнала «Всходы», 1908. 320 с. [Книга с обилием пометок карандашами простым, красным и синим, в конце её — запись чёрными чернилами: «Ал. Скафтымов. 1916. 18 авг<уста>». Дата означает, по всей видимости, время поступления книги в личную библиотеку или время прочтения её. — Н.Н.]; Русские Пропилеи. Т. 3. И.С. Тургенев. Материалы по истории русской мысли и литературы. Собрал и приготовил к печати М.О. Гершензон. М.: Изд-во М. и С. Сабашниковых, 1916. 350 с. [В левом верхнем углу обложки и титула, чёрными чернилами: «А. Скафтымов». Впоследствии автограф владельца будет располагаться именно в этом месте. Том без пометок. — Н.Н.]; Тургеневский сборник. Новооткрытые страницы творчества. Неизданная переписка. Воспоминания. Библиография. Тургеневский кружок под руководством Н.К. Пиксанова. Пг.: Книгоизд-во «Огни», 1915. 215 с. [На титульном листе: «А. Скафтымов», без даты, без пометок. — Н.Н.]; Вознесенский А.Н. Новая книга о Тургеневе. Оттиск из IV—V вып. «Филологических записок» за 1916 год. Воронеж, 1917. 38 с. [О диссертации финского ученого H.G. Salonen'а «Ландшафт в произведениях Тургенева». Брошюра с экслибрисом А.П. Скафтымова, без пометок. — Н.Н.].

6. Сакулин П.Н. На грани двух культур. И.С. Тургенев. М.: Мир, 1918. 102 с. [На обложке и титульном листе, фиолетовыми чернилами: «А. Скафтымов». Книга изобилует его пометками, сделанными простым карандашом. — Н.Н.], Гершензон М.О. Мечта и мысль Тургенева. М.: Т-во «Книгоизд-во писателей в Москве», 1919. 170 с. [На обложке и титульном листе: «А. Скаф<тымов>», книга испещрена его пометками, сделанными в основном красным карандашом. — Н.Н.].

7. 1) Творчество Тургенева. Сб. статей под ред. И.Н. Розанова и Ю.М. Соколова. М.: Задруга, 1920. 233 с. [На титульном листе, красными чернилами: «А. Скафтымов». Книга с многочисленными пометками. — Н.Н.]; 2) Грузинский А.Е. И.С. Тургенев (личность и творчество). 1818—1918. М.: Изд-во Т-ва «Грань», 1918. 240 с. [На обложке и титульном листе: «А. Скафтымов. 1922/11/II». Книга испещрена скафтымовскими пометками. — Н.Н.]; 3) Тургенев и его время. Сборник I / Под ред. Н.Л. Бродского. М.; Пг.: Госиздат, 1923. 324 с. [На титульном листе, фиолетовыми чернилами: «А. Скафтымов». Пометки к статье Л.В. Крестовой «Татьяна Бакунина и Тургенев» (с. 31—50). — Н.Н.]; 4) И.С. Тургенев: Сб. Центрархив. Документы по истории литературы и общественности. Вып. второй. — М.; Пг.: Госиздат, 1923. 168 с. [На обложке и титульном листе: «А. Скафтымов. 1923.30. VIII». — Н.Н.]; 5) Родзевич С.Н. Тургенев. К столетию со дня рождения. 1818—1918. Статьи. I. Киев: Книгоизд-во «Летопись», 1918. 140 с. [На обложке и титульном листе, красным карандашом: «А. Скафтымов», под фамилией — дата: «1923.I». — Н.Н.]; 6) Рыбникова М.А. По вопросам композиции. М.: Изд-во Т-ва «В.В. Думнов, насл. бр. Салаевых», 1924. 112 с. [На обложке и титульном листе: «А. Скафтымов». — Н.Н.]; 7) Пиксанов Н.К. Два века русской литературы. Введение. Темы для литературных работ. Систематическая библиография. Руководящие вопросы. Пособие для высшей школы, преподавателей словесности и самообразования. Изд. 2-е. М.: Госиздат, 1924. 272 с. [На титульном листе — библиотечная печать «Из книг А.П. Скафтымова»].

8. Гроссман Л.П. Ранний жанр Тургенева // Гроссман Л.П. Этюды о Тургеневе. Собр. соч.: В 5 т. М.: Книгоизд-во «Совр. проблемы», 1928. Т. 3. [На фронтисписе и титульном листе, красным карандашом: «А. Скафтымов», пометки на полях обозначенной статьи и ещё двух «этюдов». — Н.Н.].

9. 1) 1818—1918. Русская и иностранная критика о Тургеневе. Составил П.П. Перцов. М.: Согласие, 1918. 236 с. [На обложке: «А. Скафтымов. 1919/16/VII». В первой части — «Русские» — листы разрезаны не все; есть отдельные пометки, означающие несогласие, к статье С. Орловского «О религиозных исканиях Тургенева» (1911); во второй части — «Иностранцы» — разрезаны все листы, есть пометки и подчеркивания красным карандашом: о «первенствующем месте» И.С. Тургенева «в современной литературе» (с. 198), о «каком-то особенном веянии благородства» в произведениях писателя, «возвышающем и согревающем сердце». — Н.Н.]; 2) Тургеневский сборник. Статьи, воспоминания, неизданные письма. Под ред. А.Ф. Кони. Пг.: Кооперат. изд-во литераторов и ученых, 1921. 208 с. [На обложке: «А. Скафтымов. 1922/IV/13»; на титуле фамилия без даты. Пометки к статье Вл. Каренина «Тургенев и Жорж Санд» (с. 87—130), свидетельствующие о согласии читателя с мнением автора о том, что «сельские романы и рассказы Григоровича и Тургенева <...> обязаны своим происхождением влиянию Жорж Санд». — Подчёркнуто простым карандашом, на полях — «!» (с. 89). — Н.Н.]; 3) Бродский Н.Л. И.С. Тургенев и русские сектанты. М.: Никитинские субботники, 1922. 48 с. [На обложке и титуле: «А. Скафтымов», книга без пометок. — Н.Н.]; 4) И.А. Гончаров и И.С. Тургенев. По неизданным материалам Пушкинского Дома. С предисловием и примечаниями Б.М. Энгельгардта. Пг.: Academia, 1923. 112 с. [На обложке и титуле: «А. Скафтымов. 1923. VII. 24». Пометки на письме И.А. Гончарова Я.П. Полонскому от 26 марта 1876 года и И.А. Гончарова И.С. Тургеневу 30 июня / 12 июля 1866 года. — Н.Н.]; 5) Документы по истории литературы и общественности. Центрархив. Вып. второй. И.С. Тургенев. М.; Пг.: Госиздат, 1923. 168 с. [На обложке: «А. Скафтымов», на титуле, кроме фамилии, — дата: «1923.30. VIII». Пометки простым, красным, зеленым карандашами к статье Н.Л. Бродского ««Премухинский роман» в жизни и творчестве Тургенева» (с. 107—120). — Н.Н.]; 6) Львов-Рогачевский В.Л. И.С. Тургенев. Жизнь и творчество. М.; Л.: Госиздат, 1926. 230 с. (Критико-биографическая серия) [На титуле: «А. Скафтымов». Книга без пометок. — Н.Н.]; 7) Гревс И.М. История одной любви. И.С. Тургенев и Полина Виардо. М.: Книгоиздат-во «Совр. проблемы», 1927. 262 с. [На титульном листе: «А. Скафтымов», книга без пометок. — Н.Н.]; 8) Л. Толстой и Тургенев. Переписка / Ред. и примеч. А.Е. Грузинского и М.А. Цявловского. М.: Изд-во М. и С. Сабашниковых, 1928. 118 с. [На титульном листе — библиотечная печать «Из книг А.П. Скафтымова». Листы разрезаны, но книга без пометок. — Н.Н.]; 9) Тургенев и круг «Современника». Неизданные материалы. 1847—1861. М.; Л.: Academia, 1930. 490 с. [На авантитуле и на титуле: «А. Скафтымов», сначала — фиолетовыми чернилами, потом — простым карандашом. Отдельные пометки — на полях вступительной статьи Н.В. Измайлова «Тургенев и круг «Современника»», немногочисленные — далее. — Н.Н.]; 10) Переписка В.П. Боткина и И.С. Тургенева // Боткин В.П. Неизданная переписка. 1851—1869. По материалам Пушкинского Дома и Толстовского музея. Приготовил к печати Н.Л. Бродский. М.; Л.: Academia, 1930. 349 с. [На авантитуле и титуле, красным карандашом: «А. Скафтымов». Пометки только на письме В.П. Боткина И.С. Тургеневу о манере письма А.Н. Островского. — Н.Н.]; 11) Мазон А. Парижские рукописи И.С. Тургенева. М.; Л.: Academia, 1931. 260 с. [Книга без пометок. — Н.Н.].

10. Инициалы вставлены над фамилией. Н.Л. Бродский (1881—1951) с 1918 по 1924 годы — приват-доцент Московского университета, руководитель тургеневского семинара, с 1926 года — профессор этого университета. С 1916 по 1922 годы вышел ряд его работ, посвящённых И.С. Тургеневу: «Замыслы Тургенева», «Тургенев и русские сектанты», «Тургенев в работе над романом «Накануне»», «Тургеневская юбилейная литература». Творческие контакты А.П. Скафтымова и Н.Л. Бродского будут продолжаться: в 1924 году под его редакцией в ленинградском издательстве «Сеятель» выйдет сборник статей «Творческий путь Достоевского» со статьей А.П. Скафтымова «Тематическая композиция романа «Идиот»». Библиотеку саратовского учёного пополнит книга с дарственной надписью профессора Московского университета: «Дорогому Александру Павловичу Скафтымову с крепким рукопожатием. Н.Л. Бродский. 20 мая 1932» [на книге Н.Л. Бродского «Комментарии к роману Пушкина «Евгений Онегин»» (М.: Мир, 1932). — Н.Н. См.: Коллекция книг и эпистолярный архив А.П. Скафтымова в фондах Зональной научной библиотеки Саратовского университета. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1981. С. 46]. Имя Н.Л. Бродского значится в списке корреспондентов А.П. Скафтымова [Там же. С. 80].

11. Родзевич С. II. Тургенев как эстетик и критик // Тургенев. К столетию со дня рождения. 1818—1918. Статьи. I. Киев: Книгоизд-во «Летопись», 1918. С. 41—74.

12. «В библиотеке А.П. Скафтымова хранились две книги С.И. Родзевича. Обе посвящены Лермонтову [Лермонтов как романист. Киев, 1914; К вопросу о влиянии Байрона и А. де Виньи на Лермонтова. Воронеж, 1915. — Н.Н.]. Одна из них [первая. — Н.Н.] буквально испещрена подчёркиваниями и заметками на полях, сделанными рукой А.П. Скафтымова» [Куликова Е.И. Становление методологии Скафтымова // Методология и методика изучения русской литературы и фольклора. Учёные-педагоги саратовской филологической школы. С. 98]. Е.И. Куликова определяет пафос этих заметок: они «выражают несогласие читателя с автором работы. Полемика с этим дореволюционным исследователем творчества Лермонтова объясняется тем, что С.И. Родзевич, ревностный приверженец сравнительно-исторической школы, с наибольшей силой выразил крайности и издержки этой школы. Доказывая, что Лермонтов создавал свой роман по западноевропейским образцам, С.И. Родзевич низводил великого русского писателя до простого подражательства». Говоря о тенденции и результатах прочтения лермонтовского романа С.И. Родзевичем в связи с рассмотрением сохранившейся в архиве А.П. Скафтымова статьи «О литературной генеалогии образа Печорина (глава из работы «Проблема индивидуализма в творчестве Лермонтова»)», исследовательница отмечает, что «в статье указан только один адресат полемики — С.И. Родзевич», однако «такой взгляд на Лермонтова был не единичным. <...> Выступая против точки зрения С.И. Родзевича, А.П. Скафтымов подвергал критике целое направление в изучении Лермонтова [имеются в виду работы С.В. Шувалова, М.Н. Розанова, Б.М. Эйхенбаума. — Н.Н.]».

13. Надписано и подчёркнуто А.П. Медведевым.

14. Родзевич С.Н. Тургенев. К столетию со дня рождения. 1818—1918. С. 44.

15. Там же. С. 74.

16. См.: Новикова Н.В. А.П. Скафтымов на пути к статье «Образ Кутузова и философия истории в романе Л. Толстого «Война и мир»» (Подготовительные материалы) // Яснополянский сборник 2016: Ст., мат-лы, публ. Музей-усадьба Л.Н. Толстого «Ясная Поляна», 2017. С. 66—83; А.П. Скафтымов. <Эпизоды «дочеховского» прочтения Ф.М. Достоевского>. Публ., вступ. ст., примеч. Н.В. Новиковой // Чехов и Достоевский. По мат-лам Четвёртых Междунар. Скафтымовских чтений: Сб. науч. работ. М.: ГЦТМ им. А.А. Бахрушина, 2017. С. 25—68.

17. Родзевич С.И. От автора // Родзевич С.И. Тургенев. К столетию со дня рождения. 1818—1918. С. 3.

18. Довольно скупо отозвался об этом М.П. Алексеев, составивший частично аннотированную библиографию работ об И.С. Тургеневе за 1918 год, в число которых попала и книга С.И. Родзевича: «<...> систематизированные в статье обширные цитаты из критических заметок Тургенева и его переписки» «могут иметь некоторое значение» (Алексеев М.П. Материалы к тургеневской библиографии (1918 г.) // Тургенев и его время. Сборник I / Под ред. Н.Л. Бродского. М.; Пг.: Госиздат, 1923. С. 322. — Н.Н.).

19. Экземпляры её отдельного издания (Гроссман Л.П. Ранний жанр Тургенева. 1919) отсутствуют и в скафтымовской библиотеке, и в научной университетской.

20. Куликова Е.И. Александр Павлович Скафтымов. Спецкурсы и спецсеминары // Методология и методика изучения русской литературы и фольклора. Учёные-педагоги саратовской филологической школы. С. 147.

21. Там же. С. 147—149. К сожалению, почти беловой скафтымовский текст, расположенный на четвертинках крупноформатной атласной бумаги в голубую полоску, в первой публикации содержит случаи неидентичного его прочтения (имеем в виду пропуски трудночитаемых мест, неточное прочтение отдельных слов или невозможность их прочтения, пропуск элементов авторской правки и авторского выделения существенных смысловых и структурных моментов и т. д.).

22. Там же. С. 137.

23. Публикация без изъятий: Новикова Н.В. «Война и мир» Л. Толстого в рукописных заметках А.П. Скафтымова 1920—1930-х годов // Актуальные проблемы социально-гуманитарных наук и образования: сущность, концепции и перспективы. Материалы VII Междунар. конф. Саратов, 15 апреля 2019 года. Саратов: Сарат. источник, 2019. С. 315—320.

24. Имеется в виду: Эйхенбаум Б.М. Молодой Толстой. Пб.; Берлин, 1922. 156 с. Продолжение этой книги — «Лев Толстой. Книга 1: 50-е годы» (Л.: Прибой, 1928. 416 с.) — оставит А.П. Скафтымова непреклонным оппонентом её автора.

25. Как известно, в январе 1922 года состоялась публичная лекция А.П. Скафтымова на тему «К вопросу о соотношении теоретического и исторического рассмотрения в истории литературы», по сути — «методологическое кредо» ученого [Прозоров В.В. Скафтымов Александр Павлович // Литературоведы Саратовского университета. 1917—2017. Материалы к биографическому словарю / Сост: В.В. Прозоров, А.А. Гапоненков; под ред. В.В. Прозорова. 2-е изд., с изменениями, доп. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2018. С. 256], в 1923 году эта концептуальная работа была напечатана, в 1925 году на основании её положений А.П. Скафтымов составляет «Схему изучения литературных произведений», которая предназначалась для студентов.

26. Куликова Е.И. Александр Павлович Скафтымов. Спецкурсы и спецсеминары // Методология и методика изучения русской литературы и фольклора. Учёные-педагоги саратовской филологической школы. С. 137—143. О существе и течении полемики А.П. Скафтымова с Б.М. Эйхенбаумом см. также: Чуприна И.В. Методологические принципы исследований о Толстом // Там же. С. 120—134.

27. Предложение А.П. Скафтымова рассмотреть чеховскую «Скучную историю» сравнительно с толстовской «Смертью Ивана Ильича» следует отметить особо: единичная заявка на изучение этой темы, появившаяся в середине 1920-х годов, намного опережает её специальное рассмотрение. К осмыслению ключевой связки чеховского «толстовства» А.П. Скафтымов вплотную подойдёт с 1930-х годов и продолжит заниматься этим в 1940-е годы [См.: Новикова Н.В. Повесть А.П. Чехова «Скучная история» (из рукописного наследия А.П. Скафтымова) // Inskrypcje. Półrocznik, R. VI, 2018, z. 1 (10). Pp. 131—150. — Н.Н.].

28. См. об «анализе внешней тематики» и об «анализе внутренней тематики», что и должно привести к «опознанию самого произведения», в названном пособии: Скафтымов А.П. Схема изучения литературных произведений // Скафтымов А.П. Собр. соч. Избр. труды: В 3 т. Самара: Изд-во «Век # 21», 2008. Т. 1. С. 432—433.

29. Там же. С. 432—433.

30. См.: Скафтымов. А.П. «Эпизоды «дочеховского» прочтения Ф.М. Достоевского». Публ., вступ. ст. примеч. Н.В. Новиковой // Чехов и Достоевский. По мат-лам Четвёртых междунар. Скафтымовских чтений: Сб. науч. работ. М.: ГЦТМ им. А.А. Бахрушина, 2017. С. 25—68.

31. У С.И. Родзевича: «Первые критические опыты Тургенева относятся к концу 40-х годов и достаточно полно и ярко отражают новые реалистические веяния в литературе. Выпады против старой «регорической школы» в поэзии, которой противопоставляется вполне определённо новая — «натуральная школа», проблемы народности в литературе — вот основные темы Тургенева в конце 40-х и в начале 50-х годов» (с. 44. — Здесь и далее в скобках указываются страницы статьи «Тургенев как эстетик и критик». — Н.Н.).

32. У С.И. Родзевича: «Основой творчества является, с точки зрения Тургенева, «чувство истины» [в книге не выделено то, что подчёркнуто в рукописи. — Н.Н.], которое <...> нередко оскорбляется <...> «условностями, пристрастием к театральным эффектам»» (с. 44). ««Чувство истины» находится в самой тесной связи с «чувством меры» и «строгой простоты», о которых говорит Тургенев в стихотворении 1847 г. «Кроткие льются лучи»» (с. 45).

33. У С.И. Родзевича: «В письме 1848 г. к Виардо он замечает: «Искусство не дагерротип». «Художество не обязано только повторять жизнь», — читаем в заметке о «Бедной невесте» Островского» (с. 45).

34. У С.И. Родзевича: «До некоторой степени, надо думать, повлияли на Тургенева в его рассуждениях об истине в искусстве статьи Белинского» (с. 45), в которых идёт речь о «чувстве действительности», «выражении истины» в искусстве.

35. У С.И. Родзевича: «Белинский выдвигает на первый план общественную ценность художественного произведения, и в этом отношении любопытным отзвуком его идей является первая значительная статья Тургенева, посвящённая анализу «Фауста»» (с. 45).

36. У С.И. Родзевича: «С чувством истины писателю необходимо считаться и при анализе душевных состояний своих героев, не впадая в погоню за фотографированием мельчайших деталей. <...> Тургенев считает нехудожественным тяготение к тонкостям психологии, ведущее, как он выражается, к «излишнему раздроблению характеров» и наблюдаемое им, в частности, у Островского» (с. 46).

37. У С.И. Родзевича: «Бальзаку Тургенев противопоставляет <...> Л. Толстого, его «правду», которой, например, «так и пышут лица в «Казаках». Из французских писателей эту «жизненную правду» Тургенев находит у Флобера в «Madame Bovary» <...> В Германии глубоким реалистом является, по мнению нашего писателя, Ауэрбах» (с. 46).

38. А.П. Скафтымов имеет в виду следующее наблюдение С.И. Родзевича: «Тургенев делает между прочим очень любопытное замечание относительно реализма немецкого писателя. Ауэрбах — «со всем искусством опытного мастера обращает внимание читателя на тайное их значение (своих фигур), на то символическое, которое лежит в основании всякой непосредственной жизни [выделено в тексте. — Н.Н.], и высказывается иногда в самых, по-видимому, незначительных словах и поступках» (с. 46—47). Исследователь выписывает тургеневскую оценку на отдельную страницу, озаглавив её: «Надсоциальное у Т<ургенева>. О реализме Ауэрбаха».

39. Об этом — на с. 47. А.П. Скафтымов выпишет соответствующие суждения на отдельную страницу.

40. Подчёркнуто в рукописи. У С.И. Родзевича: «Природа прекрасна сама по себе и не нуждается в «очеловечении». Мы любим природу эгоистически, — замечает Тургенев, — «в отношении к нам, как наш пьедестал». Образцом такой поэзии Тургенев считает «Orientales» В. Гюго, где «везде видишь автора вместо природы»» (с. 48).

41. У С.И. Родзевича: «Как и в отношении психологического анализа создаваемых писателем фигур, так и в отношении изображения природы Тургенев настаивает на соблюдении известной гармонии [выделено в тексте. — Н.Н.], на необходимости упорно добиваться цельности [выделено в тексте. — Н.Н.] художественного впечатления от всей композиции» (с. 49). Далее — на обороте.

42. Подчёркнуто в рукописи. У С.И. Родзевича — из письма И.С. Тургенева к Я.П. Полонскому: «<...> надо уметь схватывать одни характеристичные детали. В этом одном и состоит талант и даже то, что называется творчеством» (с. 50).

43. У С.И. Родзевича: «Мелочи убивают «определённость, строгость рисунка, которых требует внутреннее чувство читателя даже от самой разыгравшейся и смелой фантазии», — читаем в заметке о «Бедной невесте» Островского. В этом отношении идеалом для нас является античное искусство» (с. 50).

44. У С.И. Родзевича подчёркнутое А.П. Скафтымовым дано разрядкой. «На тайное» С.И. Родзевичем не выделено.

45. У С.И. Родзевича: «<...> Т. Готье и Флобер не желали быть и называться чистыми реалистами» (с. 47).

46. У С.И. Родзевича: «Пользуясь материалом, почерпнутым из наблюдений реальной жизни, «парнасцы», как замечает R. Canat, извлекали...» [и далее выписка точно по тексту. — Н.Н.]. В скобках — ссылка на определение «одного из лучших знатоков французской новейшей литературы — Rene Canat», приведённое С.И. Родзевичем несколькими строками выше (с. 47). Все подчеркивания — в рукописи.

47. Выходные данные работы R. Canat А.П. Скафтымов воспроизводит по сноске.

48. Судя по всему, обобщается смысл следующего абзаца из С.И. Родзевича: «Следует заметить, что забота о единстве мысли и формы, о необходимости стремиться к гармоническому сочетанию частей является одним из незыблемых, основных положений и эстетического кодекса Белинского. Вполне вероятно, что приведённые нами замечания Тургенева относительно гармоничности художественных произведений отражают до известной степени мысли знаменитого критика. Всякое произведение должно быть, по мнению Белинского, «верно концепировано и достаточно выношено в душе поэта; тогда в нём не может быть ни уродливых частностей, ни слабых мест»» (с. 50).

49. См. сноску 43.

50. У С.И. Родзевича, после приведённой выше реплики о «Бедной невесте» Островского: «В этом отношении идеалом для нас является античное искусство. <...> Тургенев в одном из последних произведений — письме в редакцию «Вестника Европы», озаглавленном «Пергамские раскопки», указывает как на совершенный идеал искусства на творения античных мастеров, на «строгое чувство меры, присущее греческой фантазии», на «спокойную грацию античной силы»» (с. 50).

51. С.И. Родзевич приводит фрагменты этого письма, в том числе: «<...> «вся эта бурная свобода романтизма до того проникнута высшим порядком и ясным строем высокохудожественной, идеальной мысли, что нашему брату-эпигону только остаётся преклонить голову и учиться, — учиться снова, перестроить всё, что он до сих пор считал основною истиною своих соображений и выводов»» (с. 60). Далее приводится полемическое суждение В.В. Стасова, который, «ставя вообще в упрек Тургеневу его консерватизм в области художественных вкусов, удивляется, что писатель мог восторгаться «рококо греческого искусства», каковым являются пергамские мраморы. Тургенев, по мнению пылкого критика, «только понапрасну усердствовал, наивно воображая, что эти мраморы — самая что ни на есть высота и глубина греческого искусства»» (с. 60).

52. У С.И. Родзевича: «Мы не знаем, «усердствовал» ли Тургенев, и можем даже согласиться, что пергамские горельефы не стоят такого восхищения, так как важно лишь то, что Тургенев ценил вообще в произведении искусства известные качества — «целостное впечатление», «высший порядок», «ясный строй» мысли, важна эта готовность большого художника «учиться снова»!» (с. 60).

53. «Незримая инстанция» — рукой А.П. Скафтымова, на полях статьи С.И. Родзевича, карандашом, слева от абзаца, начинающегося словами: «Итак, для Тургенева народность...» (с. 52).

54. У С.И. Родзевича: «Название народного писателя заслуживает, по мнению Тургенева, тот, «кто, по особому ли дару природы, вследствие ли многотревожной и разнообразной жизни, как бы вторично сделался русским, проникнулся всей сущностью своего народа, его языком, его бытом». <...> для Тургенева народность того или иного писателя, как и для Пушкина, представляется чем-то прирождённым, непосредственным, но в то же время это чувство своей духовной связи с народом нуждается и в содействии разума, углубляющего «сочувствие» познанием, «изучением» быта и нравов. Этот синтез чувства и разума нашёл художественное воплощение в «Записках охотника»» (с. 51—52) [подчёркнуто в книге простым карандашом. — Н.Н.].

55. У С.И. Родзевича: «Вообще одной из важнейших и высоких задач родной литературы Тургенев считает «воспроизведение развития нашего родного народа, его физиономии, его сердечного, духовного быта, его судеб, его великих дел»» (с. 52). Подчёркивания — в рукописных заметках А.П. Скафтымова.

56. У С.И. Родзевича: «Мы видели, что в рецензии 1845 г. о «Фаусте» Тургенев указывает на необходимость заботиться не только о «художественности» того или иного литературного произведения, но и об отражении в нём общественных интересов и настроений» (с. 52). Рукой А.П. Скафтымова, на полях книги около этой фразы простым карандашом отмечено: «Общественное»».

57. Звёздочка со скобкой и многоточие — в рукописи.

58. На обороте — выписки из 55—56-й и 58-й страниц [см. здесь же, III. 6. — Н.Н.].

59. У С.И. Родзевича: «<...> он [И.С. Тургенев. — Н.Н.] полагает даже, что «любимыми» произведениями нашими могут быть только такие, в которых «жизнь и действительность отражаются верно и истинно»» (с. 52).

60. Страница указана по рассматриваемой статье С.И. Родзевича. См. там же: «Когда, однако, к 60-м годам теория реализма и народности в литературе получает узкое, тенденциозное истолкование, хотя бы обусловленное высокими общественными идеалами, когда некрасовское «поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан» становится гордым оплотом, щитом для многих литературных бездарностей, Тургенев становится на защиту свободы искусства» (с. 52—53).

61. Буквальное воспроизведение цитаты, в книге слово «выдумка» дано разрядкой, выделенные слова подчёркнуты простым карандашом, в рукописи — чернилами. Справа от них, на полях, рукой А.П. Скафтымова: «Надсоциальное»» (с. 53). Далее — на обороте.

62. Так обозначен пропуск в рукописи.

63. У С.И. Родзевича это — цитата из письма В.Л. Кигну (1876 г.): ««Если вас, — пишет Тургенев, — изучение человеческой физиономии, чужой жизни интересует больше, чем положение собственных чувств и мыслей; если, например, вам приятнее верно и точно передать наружный вид не только человека, но простой вещи, чем красиво и горячо высказать то, что вы ощущаете при виде этой вещи или этого человека, значит, вы объективный писатель и можете взяться за повесть или роман»» (с. 55). Слева на полях около этой цитаты — рукой А.П. Скафтымова, простым карандашом: «Объект<ивность>».

64. У С.И. Родзевича: «Его [Г. Флобера. — Н.Н.] идеалом является не точное воспроизведение чего-либо в физическом или психическом мире, но изображение того или иного явления «в его общем и освобождённом от случайных признаков» <...> виде, что называет Тургенев «сосредоточенное отражение» реальности» (с. 55). На полях книги — птичка простым карандашом.

65. У С.И. Родзевича: «Для «объективного» писателя недостаточно, конечно, интереса к чужой личности, но необходима та упорная работа, к которой призывал и Флобер, — работа и над создаваемой вещью, и над собою; нужно «читать, учиться беспрестанно, вникать во всё окружающее, стараться не только уловлять жизнь во всех её проявлениях, но и понимать её, понимать те законы, по которым она движется и которые не всегда выступают наружу...»» (с. 55—56). В книге подчёркнуто простым карандашом, им же около выделенных слов слева на полях написано: «Гегель».

66. С.И. Родзевич цитирует: ««Без упорной работы, — пишет И.С. Тургенев В.Л. Кигну, — всякий художник непременно останется дилетантом; нечего тут ждать так называемых благодатных минут вдохновения; придёт оно — тем лучше; а ты всё-таки работай». Надо работать над вещью так, «чтобы она выражала именно то, что вы хотели выразить, и в той мере, и в том виде, как вы этого хотели»» (с. 58). Далее — черта посередине страницы.

67. У С.И. Родзевича именно так — в сноске на странице 57. Справа от этой фразы, на полях — птичка простым карандашом.

68. Далее зачёркнуто: «цель худ<ожественнош> произв<едения>».

69. У С.И. Родзевича: ««Всякое искусство, — читаем в речи о Пушкине, — есть возведение жизни в идеал», и эта формула удивительно напоминает слова Пушкина: «цель художества есть идеал, а не нравоучение»» (с. 54). Разрядка — в книге, в скафтымовских заметках она отсутствует. У А.П. Скафтымова слово «идеалъ» — в дореформенном начертании.

70. У С.И. Родзевича: «Окружающая поэта жизнь — «даёт ему содержание — он является её сосредоточенным отражением»» (с. 54). Разрядка — в книге.

71. Фамилия и страницы вставлены простым карандашом, в угловых скобках.

72. У С.И. Родзевича: «В письме к Полонскому Тургенев писал, как уже мы указывали, о необходимости «схватывать одни характеристичные детали», полагая, что в этом «и состоит талант и даже то, что называется творчеством»» (с. 55). Разрядка — в книге, в рукописи выделение отсутствует. Страница проставлена простым карандашом, в угловых скобках.

73. У С.И. Родзевича: «Близок Флоберу и прочим парнасцам (Л<еконту> де Лилю, Готье и др<угим>) Тургенев и в психологии своего реалистического творчества. Стремление совершенно выйти из круга своих личных переживаний, уловить вечное и общее в случайном и частном — приводит к выбору таких психологических тем и сюжетов, которые могут казаться слишком изысканными, сложными или просто нелепыми и ненужными, как это было у нас в 60—70-е г<оды> с некоторыми произведениями Тургенева в оценке «передовой» критики» (с. 57). На полях абзац отмечен вертикальной чертой, простым карандашом.

74. Вертикальной чертой отмечен и следующий абзац — о парнасцах, где речь касается «поисков вечного и не субъективного» в романах Г. Флобера, поэмах Л. де Лиля. По С.И. Родзевичу, такими поисками являются и «красочные видения в «Призраках» Тургенева, его небольшие, но мастерские этюды 18-го века в «Несчастной», в «Нови» («Фимушка и Фомушка»), в «Бригадире», в «Старинных портретах», некоторые «Стихотворения в прозе»» (с. 57). Таким образом автор статьи раскрывает тезис, данный выше: «Понимание реализма последним [Г. Флобером. — Н.Н.] как такого претворения действительности, в котором детальное изучение физического и психического мира совмещаются с выявлением из этой массы сырого материала вечного, типического, — это понимание, как видим, разделяется и Тургеневым» (с. 57). Подчёркнуто в книге простым карандашом, на полях около абзаца — птичка.

75. Имеется в виду А.П. Философова (1837—1912), корреспондентка И.С. Тургенева, деятельница женского движения в России. У И.С. Тургенева: «Стук... стук... стук!»

76. Цитата выписана А.П. Скафтымовым в точности, многоточие — как в книге. Фразу И.С. Тургенева предваряет суждение С.И. Родзевича о том, что «в 60-е годы ему [И.С. Тургеневу. — Н.Н.] приходится защищать свои литературные темы», а этому предшествует следующее размышление автора: «Нося в душе своей мечту об искусстве гармоничном, целостном, как античная статуя, он был, как и его современники, как и бесстрастные в теории поэты Парнаса, сыном века, «отравленного рефлексией». Будучи связан кровно с страстно любимой Россией, Тургенев при всем своём природном «созерцательном эстетизме» не мог не считаться с общественными и литературными течениями своего времени и не отрицал и в 60—70-е г<оды>, как и в 40-е г<оды>, важности общественного элемента в литературе, но видел в последней — крайности, тенденцию, скудость дарований. В то же время и «эстетизм», и «психологизм» в западной литературе, поскольку тот и другой выражались тенденциозно в отдельных творениях, также не удовлетворяли Тургенева» (с. 60—61). На полях книги около этого отрывка — четыре птички простым карандашом.

77. С.И. Родзевич эти произведения И.С. Тургенева не упоминает.

78. У С.И. Родзевича выделяется — даётся разрядкой — не только «обличители», но и «сухое».

79. У С.И. Родзевича после каждого предложения — многоточия.

80. У С.И. Родзевича: «Призывать к наблюдению быта простых людей, создавать «Хоря и Калиныча» и одновременно почти — «отвращаться» от современности и зачитываться Кальдероном — это факт необычайно характерный для Тургенева. Он не делает, конечно, Тургенева ни мистиком, ни тем более ренегатом «реализма» как эстетической теории, но говорит о той любопытной двойственности психологии нашего писателя, которая, со слов Э. Фаге, является особенностью Флобера, предстающего перед нами «то чистым романтиком, то чистым реалистом». Тяготеет к прошлому Тургенев-эстет, жаждущий гармонии в искусстве и жизни, но эстетизм его не был программой, системой и не мешал писателю от величавых образов Кальдерона переходить к работе над образом смиренного и серенького Калиныча» (с. 62—63). В книге этот абзац сопровождается сноской: «Тургенев сам сознавал эту двойственность, говоря: «в переживаемое нами критическое и переходное время все художественные и литературные произведения представляют собою — самое большее — отдельные мнения, индивидуальные чувства, неясные и противоречивые размышления, эклектизм их авторов»». «Эклектизм» в книге и в рукописи — с двумя «к». На полях чернилами — три птички, две из которых дублируются вертикальными чёрточками (где говорится о «двойственности психологии» И.С. Тургенева как писателя и о том, что его эстетизм «не был программой»). Внимание к последнему случаю усилено ещё и восклицательным знаком.

81. В рукописи приставка заглавного слова — над зачёркнутым «Сверх».

82. После фамилий — косая черта снизу вверх. О «преклонении Тургенева перед Пушкиным» — первые страницы главы IV (с. 66—68). У С.И. Родзевича: ««Классическое чувство меры и гармонии» в творчестве Пушкина и «особенная смесь страстности и спокойствия» в поэтическом темпераменте Пушкина — этими замечаниями исчерпывается, в сущности, характеристика поэзии «учителя» со стороны внутреннего её содержания. Взятая в целом, речь Тургенева довольно бледна по сравнению с тем, что было сказано о Пушкине Гоголем, Белинским и Достоевским, но за её сдержанностью и осторожностью суждений ясно чувствуется то «глубокое благоговение» перед памятью «учителя», о котором говорит Тургенев в «Предисловии к новым письмам Пушкина к жене»» (с. 68). Далее — о тургеневском «тонком анализе поэзии Тютчева со стороны формы и содержания»: «Тургенев, если не ошибаемся, первый имел смелость в момент, когда «чистая поэзия» представлялась чем-то неуместным, заявить, что Тютчев — «один из самых замечательных русских поэтов». Мнение Тургенева вряд ли могло многими разделяться в 50—60-е годы, и мы знаем, что только в конце 90-х г<одов>, в связи с ростом новых течений в русской поэзии, Тютчева начинают ценить по заслугам. Пророчеством оказались и следующие слова Тургенева: «Мы, повторяем, не предсказываем популярности г. Тютчеву; но мы предсказываем глубокое и тёплое сочувствие всех тех, кому дорога русская поэзия». Многие стихотворения, по мнению Тургенева, «пройдут из конца в конец Россию и переживут многое в современной литературе, что теперь кажется долговечным и пользуется шумным успехом». Тютчев — «создал речи, которым не суждено умереть; а для истинного художника выше подобного сознания награды нет»» (с. 69—70).

83. У С.И. Родзевича: «<...> в эстетике его [И.С. Тургенева. — Н.Н.] занимает видное место требование от искусства глубины образов [выделено в тексте. — Н.Н.], гармонии, выявления единственно вечного в мире — Красоты, которая и есть Искусство. В критике писателя эта концепция искусства отражается в приведённых нами взглядах на Пушкина» (с. 68).

84. У А.П. Скафтымова фамилии поэтов отделяет от суммарных оценок их творчества одна косая черта. У С.И. Родзевича: «На защиту чистой поэзии выступает Тургенев и в своём письме к редактору «С<анкг>-Петерб<ургских> Ведомостей», где была напечатана резкая статья о стихотворениях Полонского. Тургенев, как видно из писем его к Полонскому, очень ценил поэтическое дарование последнего. <...> Любопытно и полемическое сопоставление Полонского с Некрасовым; Тургенев убеждён, что «любители русской словесности будут ещё перечитывать стихи Полонского, когда самое имя г. Некрасова покроется забвением», ибо — «живуча только одна поэзия», а в стихотворениях Некрасова её — «нет ни на грош». Известно, что Тургенев не выносил Некрасова как человека, но отрицательное отношение его к поэзии Некрасова не имеет ничего личного и вытекает, очевидно, из отмеченных нами его взглядов на искусство в 60—70-е годы» (с. 70—71).

85. Белецкий А.И. Из материалов для изучения И.С. Тургенева // И.С. Тургенев: Сб. Центрархив. Документы по истории литературы и общественности. Вып. второй. М; Пг.: Госиздат, 1923. С. 34—41 [На титульном листе, красными чернилами: «А. Скафтымов». — Н.Н.]. На с. 38—39: «Не так давно, в сборнике «Творчество Тургенева», в статье, посвящённой критическому разбору изображения мужика у Тургенева, Б.М. Соколов [см. сноску 138. — Н.Н.] обратил внимание на то, что многие стороны этого увлекательного и волнующего рассказа [«Певцы». — Н.Н.] идут вразрез с обычным бытовым и психическим укладом народной крестьянской среды. Сам Тургенев в одном из писем к Виардо признавался, что в этом рассказе он изобразил состязание народных певцов, виденное им два месяца назад, «в немного прикрашенном виде»» [Подчёркнуто теми же чернилами. — Н.Н.].

86. В сборник М.О. Гершензона «Образы прошлого» (1912) вошёл очерк «Поэмы И.С. Тургенева», впоследствии включённый автором в состав книги «Мечта и мысль И.С. Тургенева» (1919).

87. Данная выписка представляет собой почти дословное воспроизведение реферативного абзаца из главы IV книги П.Н. Сакулина об И.С. Тургеневе [книга состоит из следующих глав: I. На грани. II. Из психологии творчества. III. Основы тургеневской поэтики. IV. Общий характер творчества. V. Между Востоком и Западом. VI. Политическая свобода. VII. Тургенев и народ. VIII. Тургенев и социализм. IX. Философия жизни. — Н.Н.]. Профессор высказывает отношение к оценкам писателя-классика, появившимся в юбилейной литературе о нём: «Творчество Тургенева, бесспорно, носит яркую печать субъективности: в лучших созданиях чувствуется трепет его сердца, дыхание его мысли. <...> Но трудно согласиться с теми, кто находит, что Тургенев — «чистый художник, т<о> е<сть> созерцатель», «по существу чуждый всяким гражданским мотивам»; только под влиянием сороковых годов, под влиянием Станкевича, Белинского и др<угих> «он на всю жизнь усвоил себе сознание обязанности вкладывать в свои произведения общеполезную мысль». В действительности всю жизнь Тургенев будет любить только одно — женщину <...> «только это он и будет рисовать с любовью, в силу непреодолимой внутренней потребности». Гоняясь за идеями, Тургенев извращает свою природу, впадает в «художническую неискренность»» [Сакулин П.Н. На грани двух культур. И.С. Тургенев. М.: Мир, 1918. С. 28]. Приведённая цитата заканчивается сноской: «Гершензон М.О. Образы прошлого. (М., 1912). Статья «Поэмы И.С. Тургенева», стр. 150—153. — Подобную точку зрения защищает и А.Е. Грузинский, говоря о Тургеневе: «Его интерес к общественной жизни был лишён жара и энтузиазма, носил скорее характер внимательного анализа; больше же всего он был художником-поэтом» (История р<усской> литературы XIX века. Изд-во «Мир». Т. III. С. 279; ср<авнить> однако на с. 281 и 331)» [Там же. С. 28]. Ср.: «Влияние сороковых годов, влияние Станкевича, Белинского и других наложило неизгладимую печать на Тургенева: по существу чуждый всяким гражданским мотивам, чистый художник, то есть созерцатель, он на всю жизнь усвоил себе сознание обязанности вкладывать в свои произведения общеполезную мысль. <...> В действительности же он всю жизнь будет любить одно: женщину; расцвет женской души навсегда останется главным предметом его интереса, — только это он и будет рисовать с любовью, в силу непреодолимой внутренней потребности. Но со временем «идея» получит большую власть над ним; в угоду ей он каждый раз будет делать вид, что картина женской любви нужна ему только как материал для некоторой идейной демонстрации, и потому он будет рисовать эту картину с видом объективности, которой фактически в нём вовсе нет. Это вносит в тон его позднейших повестей ту нотку художнической неискренности и нечистого отношения к женщине, которая многих чутких людей отталкивает от Тургенева» [Гершензон М.О. Мечта и мысль Тургенева. М.: Т-во «Книгоизд-во писателей в Москве», 1919. С. 30].

88. Грузинский А.Е. Глава седьмая. Иван Сергеевич Тургенев // История русской литературы XIX века / Под ред. Д.Н. Овсянико-Куликовского. М.: Мир, 1911. Т. III. С. 279 [см. сноску 83. — Н.Н.]. Он же. И.С. Тургенев (личность и творчество). 1818—1918. М.: Изд-во Т-ва «Грань», 1918. 240 с.

89. Фишер В.М. Повесть и роман у Тургенева // Творчество Тургенева: Сб. ст. / Под ред. И.Н. Розанова и Ю.М. Соколова. М.: Задруга, 1920. С. 3—39. См.: «<...> ярко общественное значение романов оттесняет повесть на задний план. Иные повести отмечаются, правда, общественной критикой, но говорится больше по поводу их, чем о них (статья Н.Г. Чернышевского об «Асе»). <...> Тургеневская повесть имеет свой особый интерес уже потому, что это — продукт чистого вдохновения писателя, не притязающего здесь на решение каких-либо общественных проблем, которое, по мнению некоторых, ему не удавалось» [Там же. С. 3. — Н.Н.]. Статья разбита на 18 частей: «I. Автобиографический элемент. II. Рассказчики повестей. III. Исторический фон повестей. IV. Пессимизм. V. Фатализм. VI. Композиции повести. VII. Норма. VIII. Катастрофа. IX. Финал. X. От повести к роману. XI. Диалог в романе. XII. Дидактические образы. XIII. Современные типы. XIV. Юмор и сатира. XV. Общественная символика. XVI. Психология. XVII. Элегия. XVIII. Живописная и музыкальная сторона тургеневского романа».

90. К примеру: «<...> значение крепостничества для Тургенева было здесь [в «Записках охотника». — Н.Н.] чисто композиционное [выделено в тексте. — Н.Н.]. Моменты, факты, эпизоды и типы крепостного строя служили ему благодарным материалом для разрешения целого ряда композиционных трудностей. <...> Если мы окинем взглядом двадцать два первоначальных очерка «Записок охотника» (написанных в 1848—1852 гг.), мы обнаружим в них зачастую господствующий голый приём нанизывания портретов и пейзажей» [Гроссман Л.П. Ранний жанр Тургенева // Гроссман Л.П. Этюды о Тургеневе. Собр. соч.: В 5 т. М.: Книгоизд-во «Совр. проблемы», 1928. Т. 3. С. 50. Подчёркнуто красным карандашом, около абзаца — точка тем же карандашом. — Н.Н.]. Вертикальная черта простым карандашом на полях ещё одной страницы выделяет следующий абзац: ««Записки охотника» прежде всего — серия портретов. <...> Почти общим правилом для всех очерков следует признать отсутствие в них действия. В них почти ничего не случается, и портретная живопись спокойно сменяется пейзажами, не вызывая на своём фоне никакого человеческого движения, борьбы или действия» [Там же. С. 52]. Этюд завершается рассуждением о специфике тургеневских романов. В них, по мысли Л.П. Гроссмана, «романтический и общественный момент часто заслоняют те живописные ценности, которые остаются для Тургенева высшими творческими абсолютами. <...> Его роман в своей подпочве и первооснове остаётся таким замечательным собранием глубоко самоценных портретов и пейзажей, приведённых в движение столкнувшимися устремлениями сердечных или социальных коллизий» [Там же. С. 63].

91. Сакулин П.Н. На грани двух культур. И.С. Тургенев. М.: Мир, 1918. 104 с. «Главной задачей настоящей книги», по словам автора, было «понять психологию Тургенева в свете великой европейской драмы» [Там же. С. 5. — Н.Н.]. В главе IV он пишет: «Самые поэтические страницы Тургенева посвящены любви [здесь и далее подчёркнуто простым карандашом. — Н.Н.]. Верно и тонко подмечено, что идея любви была существенной частью его общей философии. <...> Жизнь со всем богатством содержания, со всем разнообразием её явлений была предметом его творчества, искреннего и задушевного. <...> Конечно, он подходил к жизни не как публицист, а как художник и притом с своей оригинальной, лирической манерой письма [над этими словами на полях простым карандашом вписан вопрос: «Что это значит?» — Н.Н.]. Но в выборе сюжетов и в их разработке он не насиловал себя в угоду каким-то внешним требованиям. Сквозь поэтический, нередко ажурный рисунок его пера, сквозь утончённую форму его произведений [на полях рядом с этой формулировкой — знак вопроса. — Н.Н.] всегда видна недремлющая мысль русского интеллигента в лучшем значении этого слова, человека с определёнными общественными убеждениями, над которыми он много думал, которыми поэтому он сильно дорожил не только как публицист, но и как художник, постигающий «законы» жизни, её типические явления. <...> Наш художник не спускал взор с России. <...> Разгадать загадку сфинкса, загадку русской жизни — вот в чём Тургенев видел смысл своей художественной деятельности» [Там же. С. 29—30. — Н.Н.].

92. Запись сделана на двух четвертинках крупноформатной атласной бумаги в голубую линию, фиолетовыми чернилами. Заголовок подчёркнут простым карандашом. При публикации фрагмента придерживаемся графической его формы в рукописи, что не отражено в публикации Е.И. Куликовой.

93. Вставленное в скобках в первой публикации отсутствует.

94. В первой публикации: «обращаться».

95. В первой публикации запись в скобках выглядит так: «тогда отодвигается заданное — <неразб.> на это <неразб.> не задавать)».

96. Так в рукописи, в первой публикации предлог заменён на «на».

97. Возможно, пропущен глагол «делать». В первой публикации: «Если сборник — <неразб.>».

98. См. сноску 66.

99. Далее — на обороте.

100. Далее зачёркнуто: «часов».

101. «2» написано поверх «4».

102. Так в рукописи, в первой публикации: «Возьмём».

103. Здесь и далее названия произведений выборочно, теми же чернилами, подчёркнуты А.П. Скафтымовым. В первой публикации подчёркивание не обозначено.

104. Название повторено ошибочно.

105. Названия повестей трилогии вставлены между строк.

106. Далее зачёркнуто: «и часть дек<абря>».

107. Далее — на следующей странице.

108. Далее зачёркнуто: «Крепостное право».

109. В первой публикации слово «протеста» отсутствует.

110. В первой публикации вместо многоточия — вопросительный знак.

111. В первой публикации: «Фабульно или описательно».

112. В первой публикации — с вопросительным знаком.

113. В первой публикации: «сопоставление».

114. В первой публикации: «десяти».

115. Возможно, имеются в виду темы, обозначенные в первом варианте плана семинарских занятий по Л. Толстому. См.: Новикова Н.В. «Война и мир» Л. Толстого в рукописных заметках А.П. Скафтымова 1920—1930-х годов // Актуальные проблемы социально-гуманитарных наук и образования: сущность, концепции и перспективы. Мат-лы VII Междунар. конф. Саратов, 15 апреля 2019 года. Саратов: Сарат. источник, 2019. С. 315—320.

116. Перед этим зачёркнуто: «Место».

117. Запись ведётся простым карандашом, на четвертинке крупноформатного листа в фиолетовую полоску. На обороте — запись чёрными чернилами: «Дорогой Костя, поздравляю тебя с Новым годом. Будь здоров и удачлив во всём». Адресат не установлен. Данный список тем семинарских докладов был опубликован Е.И. Куликовой вслед за планом «К семинарию» (См.: Методология и методика изучения русской литературы и фольклора. Учёные-педагоги саратовской филологической школы. С. 149).

118. Подчёркнуто простым же карандашом. Здесь и далее справа от формулировки — птичка синим карандашом.

119. Подчёркнуто простым карандашом, волнистой линией.

120. Далее зачёркнуто: «15) Прямая концепция перекличек Т<ургенева> и Т<олстого>». Следующие темы записаны на верхнем поле листка.

121. Публикатором пропущена формулировка об элементах иносказательности в речи Толстого и Тургенева и о синтаксическом построении речи, 20-м пунктом в её подборке тем значится: «Лексика Толстого и Тургенева», чего нет в рукописи (см.: Методология и методика изучения русской литературы и фольклора. Учёные-педагоги саратовской филологической школы. С. 149). Кроме того, в первой публикации отсутствуют отсылки к особенностям рукописной формы записей. В трёх случаях (1, 14, 18 темы) вставлены как наличествующие в рукописи фамилии писателей.

122. Последние два слова вставлены над зачёркнутым «повествовании». Запись ведётся чёрными чернилами на четвертинке гладкого крупноформатного листа, аналогичного тому, на котором делались записи о Л. Толстом конца 1910-х — начала 1920-х годов и об А.П. Чехове начала 1920-х. Как правило, такими чернилами А.П. Скафтымов пользовался до и сразу после Октябрьской революции, в том числе в самом начале 1920-х годов: этими чернилами делаются подготовительные записи к изучению Л.Н. Толстого.

123. В данном списке тем, как и в предыдущем (III. 1), — обилие птичек, проставленных синим карандашом.

124. Рыбникова М.А. По вопросам композиции. М.: Изд-во Т-ва «В.В. Думнов, насл. бр. Салаевых», 1924. 112 с. В IV главе — «Рассказчику Тургенева» (с. 62—81) — пометки рукой владельца. На с. 80—81 слева на полях — вертикальная черта простым карандашом около следующего абзаца: «Итак, нами описано два типа «рассказов» Тургенева. Первый тип — повесть героя о самом себе, повесть с соблюдением языка рассказчика и с его точкой зрения на события («Уездный лекарь»). Второй тип — тот, где рассказчик повествует о ком-то, с чьей жизнью его столкнула судьба; все события повёрнуты определённой стороной; какой-то сторонний наблюдатель и очевидец их отмечает и передаёт со своей точки зрения. Он оттеняет других героев своим присутствием, но не он становится центральным лицом драмы».

125. Фишер В.М. Повесть и роман у Тургенева // Творчество Тургенева: Сб. ст. / Под ред. И.Н. Розанова и Ю.М. Соколова. М.: Задруга, 1920. На с. 5—7 — глава «Рассказчики повестей».

126. Алексеев М.П. Тургенев и Марлинский. 1923. Над названием этой работы в рукописи — вопросительный знак: видимо потому, что А.П. Скафтымов не имел возможности познакомиться с её содержанием (в его библиотеке и в научной библиотеке университета она отсутствует) и, соответственно, не мог рекомендовать её студентам. Но в скафтымовском книжном собрании есть другая книга этого исследователя: «Этюды о Марлинском» (Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1928. 64 с.). Она — с дарственной надписью: «Многоуважаемому Александру Павловичу Скафтымову от автора. Иркутск. 1.X.29». В ней — отдельные пометки на полях второго этюда («Аммалат-Бек») и третьего («Марлинский на сцене»).

127. Сакулин П.Н. На грани двух культур. И.С. Тургенев. М.: Мир, 1918. С. 27—29.

128. Чернышевский Н.Г. «Детство и отрочество». Сочинение графа Л.Н. Толстого. «Военные рассказы» графа Л.Н. Толстого // Чернышевский Н.Г. Полн, собр. соч.: В 10 т. Издание М.Н. Чернышевского. СПб., 1906. Т. II. Современник 1856. С. 639 [см. сноску 134. — Н.Н.].

129. Вставлено над зачёркнутым: «Композиция».

130. Фишер В.М. Повесть и роман у Тургенева. О сюжете — на с. 14—15.

131. Вставлено над зачёркнутым: «Диалог в».

132. Фишер В.М. Повесть и роман у Тургенева. На с. 25—27 — глава «Диалог в романе».

133. Там же. На с. 34—36 — глава «Психология». См.: «Дидактика, сатира, резонерство — все эти приёмы порождены у Тургенева стремлением сказать общественное слово. Но над этим элементом торжествует вечное, и художник побеждает общественника» [Там же. С. 34. — Н.Н.].

134. Чернышевский Н.Г. «Детство и отрочество». Сочинение графа Л.Н. Толстого. «Военные рассказы» графа Л.Н. Толстого // Чернышевский Н.Г. Полн, собр. соч.: В 10 т. Издание М.Н. Чернышевского. СПб., 1906. Т. II. Современник 1856. С. 638—647. Книга из библиотеки А.П. Скафтымова, данная рецензия — с пометками рукой владельца. К примеру: «<...> г. Тургенева особенно привлекают явления, положительным или отрицательным образом относящиеся к тому, что называется поэзиею жизни [подчёркнуто простым карандашом. — Н.Н.], и к вопросу о гуманности. Внимание графа Толстого более всего обращено на то, как одни чувства и мысли развиваются из других. <...> Психологический анализ может принимать различные направления: одного поэта занимают всего более очертания характеров; другого — влияние общественных отношений и житейских столкновений на характеры; третьего — связь чувств с действиями; четвёртого — анализ страстей; графа Толстого всего более — сам психический процесс, его формы, его законы, диалектика души, чтобы выразиться определительным термином» [Там же. С. 639. — Н.Н.].

135. Зверев Н.А. Граф Лев Николаевич Толстой как художник. Опыт эстетической критики. Пг., 1916. 59 с.

136. Шувалов С.В. Природа в творчестве Тургенева // Творчество Тургенева: Сб. ст. / Под ред. И.Н. Розанова и Ю.М. Соколова. М.: Задруга, 1920. С. 113—139.

137. Лукьяновский Б.Е. Эпитет у Тургенева (несколько наблюдений) // Творчество Тургенева: Сб. ст. С. 140—151. Статья состоит из нескольких глав: «I. Внешняя форма сравнений Тургенева. II. Области, откуда Тургенев берёт свои сравнения. III. Психологическая основа сравнений Тургенева. IV. Степень оригинальности и эстетическая ценность сравнений Тургенева». В преамбуле к статье П.Н. Сакулин, профессор Московского университета, отмечает, что работа эта написана в 1918—19 годах его учеником, талантливым молодым учёным, безвременно умершим, и что сам автор не считал её законченной. Она извлечена из обширного труда «Художественный стиль И.С. Тургенева», «удостоенного историко-филологическим факультетом золотой медали, и представляет собой попытку применить к творчеству Тургенева приёмы формального анализа. Это — весьма обстоятельный труд» [Там же. С. 140. — Н.Н.].

138. Соколов Б.М. Мужики в изображении Тургенева // Творчество Тургенева: Сб. ст. С. 194—233. Приверженность к этой теме у него сохранилась: в 1926 году вместе с братом — Ю.М. Соколовым — он выпустил книгу «Поэзия деревни» [есть в скафтымовской библиотеке. — Н.Н.], а в 1932 году уже один Ю.М. Соколов стал автором книги «Барин и мужик». Далее запись ведётся на обороте.

139. Дьяконов В.И. Сравнения Тургенева // Тургенев и его время. Сборник I / Под ред. Н.Л. Бродского. М.; Пг: Госиздат, 1923. С. 77—141.

140. Эта и следующая (III. 4) записи сделаны на четвертинках крупноформатного листа в голубую полоску, тоже чёрными чернилами. Сверху, с левой стороны заголовка, вставлено теми же чернилами: «Элементы». На обороте — явно черновой, с рядом зачеркиваний, предварительный набросок: перечень из 12 пунктов, содержащий названия произведений Л. Толстого, предполагаемых для анализа и выстроенных в хронологическом порядке: «Детство», «Набег», «Рубка леса», «Утро помещика», «Севастополь<ские рассказы>», «Два гусара», «Три смерти», «Семейное счастье», «Поликушка», «Холстомер», «Кавказский» пленник» (в составе вопроса «Художественные» произв<едения> для детей в «Азбуке»»). «Казаки» оказались дважды вычеркнутыми, около «Севастопольских рассказов» пометка: «(Двое)». Все пункты списка — с обозначением фамилий студентов, которые выбрали или получили для работы соответствующие произведения. Фамилии вписаны простым карандашом (Макарова, Вислова, Акишина, Чулкова, Евстигнеев, Лизина, Племянникова, Каткова, Швецова, Казанцева, Коржакова, Фоломеева, Кирсанова).

141. Подчёркнуто простым карандашом.

142. Здесь и далее рядом почти с каждой темой вписываются фамилия студентов. Воспроизводим их курсивом.

143. Перед формулировкой зачёркнуто: «Военные баталии».

144. Вставлено над зачёркнутым: «Природа Картины природы».

145. Далее зачёркнуто: «Стерна».

146. Уточняющее слово вставлено сверху. Фамилия студента написана неразборчиво.

147. Далее зачёркнуто: «8. Элемент иносказательности (метоним<ия>, метафора», синекдоха) в стиле Марлинского и Т<олсто>го». Запись сделана внизу листка. Продолжение — с 8-го номера — на следующем, таком же [см. сноску 140. — Н.Н.].

148. Далее зачёркнуто: «Л. Т<олстой> и В. Боткин».

149. Семёнов Л.П. Лермонтов и Лев Толстой. К 100-летию со дня рождения Лермонтова. М., 1914. См. также: Семёнов Л.П. М.Ю. Лермонтов. Статьи и заметки. М., 1915.

150. Уточнение вставлено над первым словом.

151. Фамилия вставлена над строкой.

152. Запись ведётся бледно-чёрными, зеленоватого оттенка чернилами на таком же листке, как и предыдущий. На обороте — столбиком, простым карандашом — названия журналов конца XIX — начала XX веков («Вестник воспитания», «Вестник Ёвроп<ы>», «Голос минувшего», «Мир божий», «Русь», «От<ечественные> зап<иски>», «Русск<ая> мысль», «Русск<ая> старина», «Русск<ое> бог<атство>», «Рус<ский> вест<ник>», «Соврем<енник>», «Сев<ерный> в<естник>», «Слово», «Сев<ерные> зап<иски>», «Дело»).

153. Тема не обозначена.

154. Далее зачёркнуто: «(К истории русского романа)».

155. Название осталось незаписанным.

156. Формулировка темы отсутствует, но чуть ниже приводятся возможные её варианты.

157. Запись ведётся бледно-зелёными чернилами на четвертинке такой же бумаги, что и на одной из предыдущих — III. 2 [см. сноску 122. — Н.Н.].

158. Пиксанов Н.К. Два века русской литературы. Введение. Темы для литературных работ. Систематическая библиография. Руководящие вопросы. Пособие для высшей школы, преподавателей словесности и самообразования. Изд. 2-е. М.: Госиздат, 1924. 272 с. На с. 90—91 — тема: «Тип рыцарски-разбойничьей повести («Дубровский» Пушкина)», в частности: «Художественное созревание русской повести. — Повести Марлинского. — История написания «Дубровского»».

159. Далее зачёркнуто: «творч<естве>».

160. Далее зачёркнуто: «и в «Герое наш<его> врем<ени>».

161. Далее — на обороте.

162. Здесь и далее все фамилии студентов, для которых подбираются темы, подчёркнуты в рукописи.

163. Справа от этой формулировки — три косых черты.

164. Тема не обозначена.

165. Далее зачёркнуто: «Пушкина и».

166. Вставлено над зачёркнутым.

167. Далее зачёркнуто: «Жорж Занд в русской литературе».

168. Далее зачёркнуто: «Язык».

169. Запись ведётся зелёными чернилами на обратной стороне сложенной пополам половины гладкого крупноформатного листа, надписанного: «Проф<ессору> А.П. Скафтымову». Послание, написанное от руки, чёрными чернилами, следующего содержания:

«Правление Н<ижне> / Вол<жского> Об<щест>ва Краеведения сообщает, что, ввиду запоздания приезда делегатов на краеведческий с'езд, официальное открытие с'езда переносится [на. — Н.Н.] 5/V в 10 час<ов>утра в помещении Об<щест>ва Краеведения (Б<ольшая> Кострижная, 34).

Порядок дня:

5/V, 10 час<ов> утра — 1) Приветствия, полученные с'ездом.

2) Отчёт Об<щест>ва за 1926 г<од> и по 1/V 1927 г<ода>.

3) Информация с мест.

4) Выборы правления и ревизионной комиссии.

6 ч<асов> вечера — 1) доклад В.К. Новинского «К вопросу об исследованиях кустарной промышленности Саратовской губ<ернии>.

2) Сообщение проф<ессора> С.Н. Чернова об исполнившемся 40-летии существования в Саратове Об<щест>ва [Краеведения. — Н.Н.].

6/V, 10 ч<асов> утра — доклад проф<ессора> Б.А. Можаровского «Полевые геологические и гидрогеологические работы краеведа».

170. Перед этим зачёркнуто: «Соотношение».

171. Над зачёркнутым: «творчестве».

172. Над зачёркнутым: «творчестве».

173. Сакулин П.Н. Из истории русского идеализма. Князь В.Ф. Одоевский. Мыслитель. Писатель. Т. 1. Ч. 1—2. М.: Изд-во М. и С. Сабашниковых, 1913.

174. Пиксанов Н.К. Два века русской литературы... На с. 97 — тема: «Романтика «Тараса Бульбы»» [подчёркнуто простым карандашом. — Н.Н.]. Среди вопросов для анализа: «В каком соотношении стоит «Тарас Бульба» к ранней русской романтической повести?» Справа на полях простым карандашом, столбиком вставлено в дополнение к предложенному списку: «Гиппиус. Гоголь; Виноградов. Гоголь и натуральная школа; Переверзев. «Тарас Бульба» Гоголя». Далее через весь лист — сплошная черта, под ней по правому краю, вертикально написано: «Лирика».

175. Шувалов С.В. Влияния на творчество Лермонтова русской и европейской поэзии // Венок М.Ю. Лермонтову. М.; Пг, 1914. С. 299—301. [На титульном листе — размашистая роспись: «А. Скафтымов» и дата: «1917.19.1». Статья с немногочисленными пометками владельца книги. — Н.Н.].

176. Фишер В.М. Поэтика Лермонтова // Венок Лермонтову. М.; Пг., 1914. С. 196—236. Статья разбита на несколько глав: «I. Процесс творчества. II. Образы, стиль, язык. III. Метрика. IV. Формы». [Статья с пометками А.П. Скафтымова. — Н.Н.].

177. Эйхенбаум Б.М. Лермонтов. Опыт историко-литературной оценки. Л., 1924.

178. Шувалов С.В. Влияния на творчество Лермонтова русской и европейской поэзии // Венок М.Ю. Лермонтову. М.; Пг., 1914. С. 310—311.

179. Эйхенбаум Б.М. Лермонтов. Опыт историко-литературной оценки. Л., 1924. С. 40—14.

180. Шувалов С.В. Влияния на творчество Лермонтова русской и европейской поэзии. С. 292—299.

181. Запись на второй оборотной стороне, чернила — те же.

182. Пиксанов Н.К. Два века русской литературы. На с. 214 — тема: «Марк Волохов в замыслах автора и в общественной среде своего времени. Творческая история «Обрыва». Экскурс».

183. Далее зачёркнуто: «Место».

184. Здесь и далее подчёркнуто в рукописи.

185. Пиксанов Н.К. Два века русской литературы. На с. 95 — тема: ««Физиологические очерки»».