Николай Петров

Жизнь и развитие театра связаны с современной драматургией, и только современная пьеса полностью может удовлетворить зрителя. Но среди блестящей плеяды классиков драматургии есть имена, которые нам дороги так же, как и наши современники.

Они из далекого прошлого как бы протянули нам руку и готовы идти вместе с нами дальше.

И вот почему наряду с именами драматургов, наших друзей, современников, невольно вспоминается и иронически прищуренный взгляд Антона Павловича Чехова.

Мне довелось поставить все его пьесы, но к «Вишневому саду» я возвращался неоднократно.

Может быть, эти частые возвращения происходили и оттого, что вся моя театральная жизнь сопутствовала сценической жизни «Вишневого сада».

В юности, будучи влюбленным в Чехова и зачитываясь его произведениями, я впервые увидел «Вишневый сад» на сцене.

Затем, через несколько лет, я попал в число счастливой группы молодежи, принятой в Московский Художественный театр, и там увидел незабываемый «Вишневый сад».

Через год, летом, я жил в городе Сумах и часто бывал в усадьбе Линтваревых на Псле, где жил когда-то и Антон Павлович.

Все это как будто и не имеет прямого отношения к моим возвратам к «Вишневому саду», а может быть, и имеет, потому что и влюбленность в Чехова-современника, и далекое юношеское воспоминание о живом Чехове, и благоговение, с которым я ходил по комнатам линтваревской усадьбы, — все это неминуемо отложилось где-то в душевных тайниках юноши, которому было тогда восемнадцать или девятнадцать лет.

Свой «Вишневый сад» Чехов назвал комедией, но, по сути своей, это скорее увлекательный роман, который охватывает период русской жизни от 1861 года и до 1905 года, — роман, в котором рассказано о жизни русских людей накануне краха царской России. Один из персонажей, Фирс, в 1861 году «уже старшим камердинером был», а пламенные монологи Пети Трофимова мы слышали и в 1903 году и в 1904 году. Я лично очень хорошо помню эти монологи и помню, что они предшествовали революции 1905 года.

О развале старого и провозвестниках нового Чехов и написал свой увлекательный социальный роман, заключив это огромнейшее содержание в драматургическую форму четырехактной иронической комедии.

Содержание комедии выходило далеко за пределы жизни обитателей «Вишневого сада», и их сценическая жизнь в комедии является как бы результатом столкновений нескольких пьес.

Для примера приведу некоторые из этих пьес.

Раневская выходит «замуж за не дворянина» против воли своей богатой тетки. Муж умирает, она сходится с другим, «и как раз в это время... вот тут на реке...» утонул ее маленький сын Гриша. Раневская бежит, уезжает за границу. Три мучительных года на даче в Ментоне. Дача продается за долги. Раневская едет в Париж, любовник — за ней, обирает ее, сходится с другой. Раневская пробует отравиться. Стыд, отчаяние, тоска по родине. Приезд Ани в Париж. Возвращение в Россию.

Материалы второй пьесы.

Жизнь в этом же имении в 1860 году. Гаев и Раневская — дети. Их отец, который «всех сургучом пользовал». Набожный. Дом — полная чаша. Балы, на которых «танцевали генералы, бароны, адмиралы». Семья набожная и суеверная. Освобождение крестьян — это несчастье. И дальше... семейная радость и гордость, что вишневый сад попал в энциклопедический словарь.

Материалы третьей пьесы.

Ярмарочный балаган. Счастливая пара акробатов. Рождение девочки. Трудности работы. Работает один — содержит троих. Ребенок подрос и помогает родителям. Но жизнь уже подорвала силы. Смерть матери. Смерть отца. Девочку берет к себе «немецкая госпожа». Учеба девочки. Смерть «немецкой госпожи». Девушка зарабатывает деньги уроками. Путь ярмарочной плясуньи и акробатки и путь гувернантки.

Целую пьесу можно написать на материалах жизни Симеонова-Пищика; самостоятельную пьесу можно создать и о Лопахине.

И дело, конечно, не в количестве пьес, которые можно написать, исходя из материалов «Вишневого сада», а дело в том, что Чехов нашел новый драматургический прием, который и положил в основу, работая над своей последней комедией.

Я позволю себе хотя бы бегло коснуться еще одного новаторского решения, утверждаемого Чеховым в своей последней пьесе и позволяющего мне говорить о глубоко социальном звучании «Вишневого сада».

Я хочу коснуться смысла, значения и построения пауз, которым Чехов в «Вишневом саде» придает совершенно иное значение, чем в предшествующих пьесах.

Паузы в предшествующих пьесах служили Чехову как бы для создания своеобразной среды тончайших чувств и мыслей, в которую он погружал своих персонажей, создавая то, что впоследствии приняло наименование «чеховских пауз», «пауз настроения».

Но до чего же эти паузы не похожи на паузы в «Вишневом саде».

Возьмем для примера сцену из второго акта.

«Все сидят, задумались. Тишина. Слышно только, как тихо бормочет Фирс. Вдруг раздается отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный.

Любовь Андреевна. Это что?

Лопахин. Не знаю. Где-нибудь далеко в шахтах сорвалась бадья. Но где-нибудь очень далеко.

Гаев. А может быть, птица какая-нибудь... вроде цапли.

Трофимов. Или филин...

Любовь Андреевна (вздрагивает). Неприятно почему-то.

Фирс. Перед несчастьем то же было: и сова кричала и самовар гудел бесперечь.

Гаев. Перед каким несчастьем?

Фирс. Перед волей.

Пауза.

Любовь Андреевна. Знаете, друзья, пойдемте, уже вечереет».

В приведенной сцене автор Чехов первую паузу раскрывает сам в большой развернутой ремарке.

Во второй паузе возникают тревожные мысли обитателей «Вишневого сада». Не мысли, связанные с взаимоотношениями людей между собой, а мысли, связывающие этих людей с жизнью, и не только с местной жизнью, протекающей в пределах имения, но и с жизнью, существующей за пределами «Вишневого сада»...

Паузы «Вишневого сада» не продолжают, не утончают предшествующие сцены, а создают свои энергичные сцены, сцены переломов, сцены всполохов, сцены обостренной мысли.

И не случайно, конечно, то, что все паузы в «Дяде Ване» у Чехова написаны с маленькой буквы, а все паузы «Вишневого сада» Чехов пишет с большой буквы. Другой характер, другое значение и другое отношение самого автора.

Тысячу раз прав Владимир Иванович, полагая, что «Чехов искал новых приемов»¹, но мне кажется, что он их и нашел, написав гениальное, новаторское драматургическое произведение, поставившее перед театром, перед режиссерами и актерами новые задачи, которые мы, к великому сожалению, до сих пор еще не решили.

И не об этом ли самом думал Станиславский, когда писал: «Глава о Чехове еще не кончена, ее еще не прочли как следует, не вникли в ее сущность и преждевременно закрыли книгу. Пусть ее раскроют вновь, изучат и дочтут до конца»².

Примечания

Петров Николай Васильевич (1890—1964) — в труппе МХТ (1909—1910), главный режиссер Центрального театра транспорта (1938—1948), с 1956 г. режиссёр Московского театра им. Пушкина, работал в других театрах. Ставил «Вишневый сад» в Харьковском театре русской драмы (1935, 1944).

1. Цитируется «речь в Чеховском обществе 31 января 1929 г. в день 25-летия со дня первого представления «Вишневого сада»», публикуемая под заглавием ««Вишневый сад» в Московском Художественном театре» (Немирович-Данченко В.И. Рождение театра. М., 1989. С. 389).

2. Цитируются заключительные слова главы «Вишневый сад» из книги К.С. Станиславского «Моя жизнь в искусстве».