Компаративный образ представляет собой образ, основанный на ассоциации по сходству. Идея сходства выражается в языке различными способами, среди которых наиболее широко используются конструкции со сравнительными союзами (как, словно, будто и другие) и конструкции со знаменательными словами, имеющими семантику сходства (похожий, подобный и другие).
Свойственный художественным произведениям А.П. Чехова высокий удельный вес подтекстовой информации нередко проявляется в такой реализации компаративного образа, при которой идея сходства остается имплицитной, то есть не получает явного словесного выражения.
К имплицитным способам реализации компаративного образа принадлежат, в частности, конструкции, построенные при помощи сочинительных союзов, но при этом заключающие в себе семантику сравнения, тогда как обычно семантика сравнения реализуется в языке с помощью союзов подчинительных.
В произведениях А.П. Чехова встречаются конструкции с имплицитной идеей сходства, построенные с помощью соединительного союза или противительного союза.
Высокой степенью экспрессивности характеризуются конструкции, использующие в качестве средства связи между предметом и эталоном сравнения соединительный союз и. Такая конструкция используется в повести «Ненужная победа», где способом имплицитного выражения сравнения оказывается объединение однородных членов предложения, связанных союзом и:
Удар пришелся по виску, щеке и верхней губе. Графиня била изо всей силы.
Другое женское лицо, лицо гетевской Гретхен и Ильки, окаймленное миллиардами белокурых волос, прекрасное и молодое, исказилось гневом и невыразимым отчаянием (С. I, 279).
Гретхен в данном контексте более не упоминается, ее образ служит здесь лишь для характеристики Ильки, героини рассказа. Конструкция лицо гетевской Гретхен и Ильки емко и выразительно передает мысль о сходстве лица Ильки с лицом гетевской Гретхен, то есть лицо Ильки является предметом сравнения, а лицо Гретхен — эталоном. При открытом выражении идеи сходства могла бы быть употреблена конструкция лицо Ильки, похожее на лицо гетевской Гретхен.
Конструкции с противительным союзом а могут сочетать семантику противопоставления с семантикой сравнения. Например, в повести «Моя жизнь»:
Маляр остановился и взял меня за пуговицу.
— Мисаил Алексеич, ангел вы наш, — продолжал он, — я так понимаю, ежели какой простой человек или господин берет даже самый малый процент, тот уже есть злодей. В таком человеке не может правда существовать.
Тощий, бледный, страшный Редька закрыл глаза, покачал головой и изрек тоном философа:
— Тля ест траву, ржа — железо, а лжа — душу (С. IX, 215).
В сложном предложении Тля ест траву, ржа — железо, а лжа — душу две первых предикативных части сложного предложения выражают эталоны сравнения, то есть служат для образной характеристики предмета, а третья часть выражает предмет сравнения, то есть обозначает то явление, которое характеризуется с помощью сравнения. На то, что предметом сравнения является именно ложь, разъедающая душу, указывает предшествующая реплика персонажа, где говорится о правде и отсутствии правды в душах людей, дающих деньги под проценты.
Семантическая насыщенность подобных конструкций придает им оттенок афористичности, что специально подчеркивается в пьесе «Иванов»: Лебедев. <...> Вчера стали мы с Шурочкой насчет сплетен говорить. (Смеется.) А она афоризмом выпалила: «Папочка, светляки, говорит, светят ночью только для того, чтобы их легче могли увидеть и съесть ночные птицы, а хорошие люди существуют для того, чтобы было что есть клевете и сплетне» (С. XII, 51). Здесь предметом сравнения являются клевета и сплетни, губящие хороших людей, а эталоном — ночные птицы, поедающие светляков. На такую смысловую структуру образа указывает предшествующее упоминание о том, что в цитируемом персонажем разговоре речь шла о сплетнях: стали мы с Шурочкой насчет сплетен говорить.
Особое место занимают конструкции, сочетающие отрицательную частицу не и союз а. В таких случаях реализуется принцип имплицитного выражения сравнения через отрицание одного возможного осмысления ситуации и утверждение другого осмысления. При этом возможны два типа построения образа: отрицательный параллелизм и обращенный параллелизм.
При отрицательном параллелизме отрицательная частица относится к эталону сравнения, то есть к тому явлению, с которым сравнивается предмет: «отрицательная формула подчеркивает одну из двух возможностей: не дерево хилится, а печалится молодец» [Веселовский 1989: 145]. Данный стилистический прием характерен для народно-поэтической речи: «Это традиционный отрицательный параллелизм славянской народной поэзии — отрицание метафорического образа в пользу фактического положения вещей» [Якобсон 1975: 219].
В языке А.П. Чехова отрицательный параллелизм получает существенно преобразованный вид и утрачивает фольклорный оттенок. Такая трансформация традиционного стилистического приема представлена в рассказе «Попрыгунья»: Ольга Ивановна лежала одетая в неубранной с утра постели и дремала. Ей чудилось, что вся квартира с полу до потолка занята громадным куском железа и что стоит только вынести вон железо, как всем станет весело и легко. Очнувшись, она вспомнила, что это не железо, а болезнь Дымова (С. VIII, 29).
В приведенном фрагменте выражена возникающая в сознании персонажа ассоциация между двумя ситуациями: реальной и воображаемой. Реальной ситуацией является болезнь Дымова. Воображаемая ситуация выражена конструкцией вся квартира с полу до потолка занята громадным куском железа. Ассоциация основана на сходстве эмоционального впечатления от реальной и воображаемой ситуаций. Сходство состоит в том, что обе ситуации исключают возможность чувствовать себя весело и легко. Воображаемая ситуация получает развернутое выражение в приведенной выше конструкции, затем существование этой ситуации отрицается и, напротив, утверждается существование той ситуации, которая имеет место в действительности (это не железо, а болезнь Дымова). Эта образная линия семантически обогащается путем использования глаголов со значением ментального процесса (чудилось, вспомнила).
Данные глаголы выполняют авторизующую функцию, подчеркивая субъективность ассоциации, ее принадлежность сознанию Ольги Ивановны. Синтаксическим средством, позволяющим объединить как выражение ассоциации, так и ее авторизацию, являются при этом сложноподчиненные предложения с придаточными изъяснительными. Главная часть сложного предложения выражает авторизацию, придаточная часть раскрывает содержание авторизованных мыслей и представлений. Так, передача воображаемой ситуации, служащей эталоном сравнения, предваряется конструкцией Ей чудилось: непосредственное соотнесение эталона с предметом сравнения предваряется конструкцией Очнувшись, она вспомнила. Смелое объединение сопоставляемых ситуаций смягчено здесь последовательным напоминанием об иллюзорности этого объединения, возникающего лишь в сознании персонажа. Традиционный прием отрицательного параллелизма, то есть выражения сравнения через отрицание, в чеховском тексте модифицирован и превращен в органическую часть субъективизированного повествования.
При обращенном параллелизме отрицательная частица относится к предмету сравнения, то есть к тому объекту, который характеризуется с помощью сравнения. Различие обращенного параллелизма и отрицательного параллелизма анализировалось Р.О. Якобсоном: «Если отрицательный параллелизм отвергает ряд метафорический во имя ряда реального, то обращенный параллелизм отвергает реальный ряд во имя ряда метафорического <...> Предположим: нам дан реальный образ — голова, метафора к нему — пивной котел. Тогда отрицательным параллелизмом будет: «Это не пивной котел, а голова». Логизация параллелизма — сравнение: «Голова, как пивной котел». Обращенный параллелизм: «Не голова, а пивной котел» [Якобсон 1987: 280].
Например, в рассказе «Жена»: — Экчеленца, — сказал торжественно Соболь, — посмотрите вы на окружающую природу: высунь из воротника нос или ухо — откусит; останься в поле на один час — снегом засыплет. А деревня такая же, какая еще при Рюрике была, нисколько не изменилась, те же печенеги и половцы. Только и знаем, что горим, голодаем и на все лады с природой воюем. О чем бишь я? Да! Если, понимаете ли, хорошенько вдуматься, вглядеться да разобрать эту, с позволения сказать, кашу, то ведь это не жизнь, а пожар в театре! Тут кто падает или кричит от страха и мечется, тот первый враг порядка. Надо стоять прямо и глядеть в оба — и ни чичирк! Тут уж некогда нюни распускать и мелочами заниматься. Коли имеешь дело со стихией, то и выставляй против нее стихию, — будь тверд и неподатлив как камень (С. VII, 493). Словосочетание пожар в театре означает здесь жизнь, полную потрясений и опасностей. Жизнь является предметом сравнения, пожар в театре — эталоном сравнения. Если осуществить, по приведенному выше выражению Р.О. Якобсона, «логизацию параллелизма», то возникнет сравнительная конструкция: Наша жизнь — как пожар в театре.
Конструкции с обращенным параллелизмом используются в произведениях А.П. Чехова как средство отрицательной оценки объекта. Например, в рассказе «Накануне поста»: Надев сапоги и халат, Павел Васильич, помятый и хмурый спросонок, идет из спальни в столовую; при его появлении другая кошка, которая обнюхивала на окне рыбное заливное, прыгает с окна на пол и прячется за шкаф.
— Просили тебя нюхать! — сердится он, накрывая рыбу газетной бумагой. — Свинья ты после этого, а не кошка... (С. VI, 82). Слово свинья обозначает здесь существо, вызывающее отвращение (и этим подобное свинье).
Отрицательная оценка в конструкциях с обращенным параллелизмом связана с тем, что такие конструкции подчеркивают несоответствие данного объекта его назначению, его родовой сущности. Например, речь машиниста из рассказа «В вагоне» содержит экспрессивно выраженную отрицательную оценку неисправного локомотива:
— У тебя есть бог или нет? — обращается он к обер-кондуктору. — Ты человек или нет? Что подгоняешь? Не видишь, что ли? Ааа... чтоб вам всем повылазило!.. Разве это локомотив? Это не локомотив, а тряпка! Не могу я везти на нем!
— Что же делать?
— Делай что хочешь! Давай другой, а на этом не поеду! Да ты войди в положение...
Помощники машиниста бегают вокруг неисправного локомотива, стучат, кричат... (С. I, 89). Слово тряпка обозначает здесь локомотив крайне непрочный и ненадежный.
Такие конструкции имеют ярко выраженную разговорную окрашенность и применяются Чеховым обычно в речи персонажей. Они могут служить средством речевой характеристики персонажа. Так, герой рассказа «Умный дворник» говорит о своих знакомых: — Это не народ, а какие-то химики свинячие (С. II, 73). В таком употреблении проявляется незнание субъектом речи лексического значения слова химики. Видимо, дворник воспринимает химиков как людей, занимающихся непонятными и бесполезными делами.
В конструкциях, построенных по принципу обращенного параллелизма, обычно остается имплицитным (то есть не получает прямого словесного выражения) основание сравнения, то есть признак, на котором основана ассоциация. Например: Что это за чернила? Это деготь, а не чернила! Удивляюсь я этому земству! Велит больных записывать, а денег на чернила две копейки в год дает! (С. I, 196). С помощью обращенного параллелизма персонаж рассказа «Сельские эскулапы» подчеркивает, что чернила, которыми он располагает, не годятся для письма. Слово деготь
означает здесь чернила густые, как деготь. При этом в предложении отсутствует слово густые или какое-либо другое наименование признака, на котором основана ассоциация. Однако в некоторых случаях конструкция с обращенным параллелизмом содержит слова с признаковой семантикой, которые могут рассматриваться как обозначение основания сравнения. Так, в рассказе «Ярмарка», где конструкция с обращенным параллелизмом входит в речь повествователя (что делает естественным употребление более развернутых построений, чем в речи персонажей), признак, положенный в основу сравнения, выражен прилагательным голодные. Это прилагательное-определение относится к существительному волки, выражающему эталон сравнения: Не странствующие артисты перед вами, а голодные двуногие волки. Голодуха загнала их к музе, а не что-либо другое... (С. I, 250).
В рамках обращенного параллелизма возможна имплицитность эталона. Такое сочетание используется в рассказе «Беззащитное существо»:
Алексей Николаич, выбившись из сил, наконец, постучал пальцем по столу, потом себе по лбу.
— Одним словом, у вас на плечах не голова, — сказал он, — а вот что...
— Ну, нечего, нечего... — обиделась старуха. — Своей жене постучи... (С. VI, 90). Обозначение эталона сравнения заменяется здесь местоимениями в сочетании с жестом.
Следует заметить, что образ, заключенный в конструкциях с частицей не и союзом а, не всегда является компаративным, то есть не всегда основан на ассоциации по сходству. Образность подобных конструкций может быть основана и на ассоциации по смежности, то есть иметь метонимический характер. Например, в рассказе «Сельские эскулапы»: — Я и так уже три дня не употребляю... У меня от простуды... Действительно, водка хрипоту придает басу, но от хрипоты октава, Кузьма Егорыч, как вам известно, лучше... Без водки нельзя нашему брату... Что за певчий, ежели он водки не употребляет? Не певчий, а одна только, с вашего позволения, ирония!.. (С. I, 201). Слово ирония употреблено в значении «тот, о ком можно говорить только с иронией, кто вызывает насмешки».
В целом сочинительные конструкции с имплицитной идеей сходства, применяемые в произведениях А.П. Чехова, отличаются краткостью и экспрессивностью выражения эмоциональной оценки, эмоционального состояния субъекта. Эти конструкции позволяют автору экономно включать в текст разные точки зрения (как персонажей, так и повествователя), создавая смысловую многогранность текста, его стереоскопичность. Они являются также средством активизации читательского внимания и реализацией известного чеховского принципа расчета на читателя, поскольку читателю предоставляется самому уяснить идею сходства, не получившую прямого словесного выражения.
Литература
1. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М., 1989.
2. Якобсон Р.О. Лингвистика и поэтика // Структурализм: «за» и «против». М., 1975. С. 193—230.
3. Якобсон Р.О. Работы по поэтике. М., 1987.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |