Михаил Павлович Чехов известен в мемуарной литературе о его знаменитом брате — Антоне Павловиче рядом статей (см. «Журнал для всех», 1906 г., книга VI; «Новое слово», сборник I; «О Чехове», сборник под ред. В. Брандера) и теми краткими биографическими очерками, которые были приложены в виде вступления к каждому из шести томов писем А.П. Чехова под редакцией М.П. Чеховой. Эти очерки, бегло написанные, что, впрочем, соответствовало характеру издания, вообще не претендовавшего на полноту историко-литературного материала, разумеется, не могли составить цельного и стройного жизнеописания.
М.П. Чехов, которому, как свидетельствует он сам, довелось «прожить с Антоном Павловичем всю его жизнь и никогда не терять с ним связи», выпустил книгу под многообещающим названием «Антон Чехов и его сюжеты». В ней он дает, опять-таки по собственному заявлению, «нечто новое о покойном писателе». Чрезвычайный интерес поэтому возбуждает такая работа: родной брат Чехова — его спутник на протяжении всей жизни, очевидец его литературной деятельности, раскрывавшейся перед ним с ее интимной стороны, — берется не только рассказать о жизни Чехова, но и обрисовать один из сокровеннейших моментов художнической его природы — поведать о его сюжетах. Ведь это особенно важно и ценно потому, что сам Чехов был чрезвычайно скуп, на признания подобного рода!
Таким образом, повторяю, интерес к работе М.П. Чехова обеспечен уже одним заглавием. Но, к сожалению, нас ждет разочарование. Книга на три четверти (если не больше) составлена из тех самых биографических очерков, которые были напечатаны в собрании писем А.П. Чехова, и о которых мы только что говорили. Они чуточку подправлены и склеены между собой, чем сделана попытка составить цельный и стройный биографический очерк. Надо отметить, что операция склейки разрозненных частей удалась. Получилось последовательное изложение всех внешних фактов жизни Чехова, но изложение торопливое и вовсе не раскрывающее ее внутреннего содержания. Если еще детство, эпоха Бабкина и в особенности мелиховский период изложены более или менее детально (здесь все подробности, однако, известны, и не раз самим М.П. Чеховым были уже рассказаны), то ялтинский период передан вовсе схематично. В конце концов — это простая перепечатка очерка из VI тома Писем (1900—1904 гг.), начиная со страницы 146, со слов: «последние четыре с половиной года все внимание писателя и его близких сосредоточивается главным образом на его здоровье», и кончая словами: «но второго июля он скончался» на странице 158, мы имеем текстуальное повторение страниц I—IX очерка из VI тома Писем. В «новой» редакции прибавлена одна фраза на стр. 146 о том, что «В овраге» описан «сахалинский случай», затем фраза об О.Л. Книппер на стр. 157, и на этой же странице старая редакция фразы «3 июня — он вместе с женой отправился на лечение в Шварцвальд» заменена следующей: «3 июня жена повезла его, наконец, за границу, в Шварцвальд».
Новыми вставками в старые очерки являются воспоминания М.П. Чехова о «сужетах» рассказов его брата. Но понятие «сюжет» трактует М.П. Чехов несколько ограничительно: он говорит почти исключительно не о происхождении рассказа, не о генезисе его фабулы, а о тех лицах, которые послужили прототипами для Чехова. В этом отношении исключение составляет лишь рассаказ о написании «Черного монаха». М.П. Чехов передает и о происхождении сюжета и о прототипах персонажей. Впрочем, о возникновении рассказа уже сообщалось неоднократно и раньше: сам же М.П. Чехов вспоминал о том, что Антон Павлович однажды увидал во сне напугавшего его черного монаха. Несколько новых штрихов устанавливает М.П. Чехов для портретности действующих лиц в рассказе «Попрыгунья», хотя главное уже было известно и раньше: «Попрыгунья» — художница Кувшинникова, ее муж Дымов — доктор Кувшинников, художник Рябовский — Левитан. Об этом подробно рассказал и А. Измайлов (см. его книгу «А.П. Чехов», Биографический набросок. М., 1916 г., примеч. на странице 385)1.
Безусловно новыми нужно признать указания М.П. Чехова на оригиналы, послужившие для портретов «Архиерея»2, героев рассказа «Супруга», «Дом с мезонином»; указания на местный колорит в ряде юмористических рассказов (Таганрог), таганрогские обитатели и даже автобиографические штрихи из детской жизни А.П. Чехова в рассказе «Певчие». Кое-что любопытное есть в подробностях о происхождении знаменитой сцены в «Чайке», когда Треплев, в ссоре с матерью, срывает с себя повязку. М.П. Чехов говорит, что это списано с натуры: подобную сцену наблюдал Чехов в том имении, куда он был вызван лечить раненого Левитана, у которого был тогда «какой-то сложный роман»3. Кстати сказать, это именно было на берегу большого озера. Впрочем, последнюю подробность мы знаем из писем самого Чехова.
В книге до 25 указаний М.П. Чехова, позволяющих установить портретность того или иного персонажа чеховских рассказов. Указания эти, конечно, не открывают дверь в творческую лабораторию Чехова, но могут оказаться полезными для работы будущего его исследователя.
И вообще, эти припоминания о «сюжетах» — самое живое и занимательное в книге М.П. Чехова. Как биография работа М.П. Чехова мало чем дополняет измайловскую.
Приходится указать на некоторые погрешности М.П. Чехова и в части его чисто биографического изложения. Так, детство А.П. Чехова изображено в тонах совершенной идиллии, что находится в полном противоречии с личными признаниями самого Чехова, который прямо говорит В.А. Тихонову: «Меня маленького так мало ласкали, что я теперь, будучи взрослым, принимаю ласку как нечто непривычное, еще мало пережитое». Еще резче вспоминает А.П. Чехов о том религиозном воспитании, которое он получил и которое под пером М.П. Чехова приобретает почти лирический оттенок. «Я получил в детстве религиозное образование и такое же воспитание, — пишет А.П. Чехов Щеглову. — И что же? Когда я теперь вспоминаю о своем детстве, то оно представляется мне довольно мрачным: религии у меня теперь нет. Знаете когда, бывало, я и два моих брата среди церкви пели трио «Да исправится» или же «Архангельский глас», на нас все смотрели с умилением и завидовали моим родителям, мы же в это время чувствовали себя маленькими каторжниками». В этом же письме — еще признание: «У меня и моих братьев детство было страданием».
Не верно утверждение М.П. Чехова, что Антон Павлович после провала в Петербурге «Чайки» «прямо со спектакля скрылся». В письме же А.П. Чехова к А.С. Суворину читаем, что после спектакля Чехов «ужинал у Романова честь-честью, потом лег спать, спал крепко», что в эту же ночь был у него в гостинице Суворин4, и т. д.
В конечном счете книжка М.П. Чехова полезна в качестве краткого биографического очерка для тех, у кого нет шести томов собрания писем А.П. Чехова. Но необходимо сказать, что ее название слишком пышно: много обещая, она дает мало.
Примечания
1. Си. также воспоминания Т.Л. Щепкиной-Куперник в сборнике «А.П. Чехов», под редакц. М. Беляева и А. Долинина. Лнг., 1925 г.
2. См. также воспоминания И.А. Белоусова в книге его «Литературная среда».
3. Много подробностей о «Чайке» в воспоминаниях Т.Л. Щепкиной-Куперник.
4. См. также воспоминания А.И. Сувориной в сборнике «Чехов». Изд. «Атеней» под ред. Беляева и Долинина. Лнг., 1925 г.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |