В 1892—1896 гг. выходил в Петербурге иллюстрированный журнал «Пожарный» («Вестник пожарного дела в России»). Его издателем был граф, шеф пожарной дружины Александр Дмитриевич Шереметьев. Получали этот журнал и в Серпуховском уезде, на станции Лопасня Московско-Курской железной дороги — выписывала его семья Чеховых, которая с марта 1892 г. жила в Мелихове.
На редакторскую должность в новый журнал Шереметьев пригласил старшего брата Антона Павловича Александра Павловича Чехова, о чем тот поспешил сообщить 25 февраля 1892 г.:
«Антон Палч! Вспоминай ежедневно и ежечасно, что ты — хоть и Гейним, а все-таки не более, как только сотрудник, тогда, как твой старший брат — редактор — и преисполняйся уважения ко мне»1.
Это письмо было написано на бланке редакции журнала «Пожарный». Журналом интересовались все домашние.
«Пожарный Саша! — писал Чехов 21 марта 1892 г. из Мелихова. — Твой журнал получаем и с восторгом прочитываем биографии великих брандмайоров и списки пожалованных им орденов <...> 2-й номер «Пожарного» составлен лучше, чем 1-й» (П., 5, 30).
Во втором номере была опубликована основательная статья «Пожары в селениях», где проводилась обширная статистика.
Но уже 6-го апреля 1892 г. в письме к А.С. Суворину Антон Павлович напишет об Александре: «Говорят, он расходится с Шереметьевым, у которого, если верить ему, он получал приличное жалованье» (П., 5, 47). Дома еще надеются, что все уладится, и Александр Павлович будет продолжать редактировать журнал.
В мае 1892 г. из письма Чехова к А.И. Смагину видно, что разрыв между редактором и издателем окончателен.
«Мой пожарный братец уже не редактирует Пожарного» и поссорился с Шереметьевым. Теперь уж он, если приедет, не будет командовать».
Редакторство Ал.П. Чехова закончилось в апреле 1892 г. на 4-ом номере журнала.
Но оставим дела «пожарного братца» и перейдем к пожарным событиям, очевидцем которых был в мелиховские годы Чехов. Перелистаем документы земской уездной управы конца XIX в.
Весной 1892 г. началась новая полоса в жизни чеховской семьи: большое имение, сельские заботы. Все интересно и ново. Много физической, тяжелой работы. И с непривычки Чеховы очень уставали.
«Ложимся в 8 часов вечера», — писал Чехов Лидии Стахиевне Мизиновой. И в этом же письме от 29 марта 1892 г. сообщает о большом пожаре в соседнем имении.
«Ах! Ночью рядом с нами, бок о бок, сгорела дотла усадьба помещицы Кувшинниковой <...> Наши дом и сад были ярко залиты огнем, в церкви звонили, народ шумел, а мы ничего не видели и не слышали, потому что крепко спали» (П., 5, 38).
Младший брат Антона Павловича Михаил Павлович Чехов, первый биограф своего брата, в книге «Вокруг Чехова» тоже вспоминает этот эпизод с пожаром соседей.
«Один раз так устали, что проспали колоссальный пожар рядом, бок о бок с усадьбой, и никто во всем доме так и не услышал, как его тушили, как звонили в колокол. Проснулись глядь, а сбоку вместо соседской усадьбы один только пепел»2.
Статистических данных по пожарам в 90-е годы XIX в. в Серпуховском уезде в мелиховском музее хранится очень немного. Но и из этой документации можно узнать о работе страховых агентов, о приобретении пожарных инструментов, о том, что делалось для предотвращения пожаров.
Документы свидетельствуют: «В Серпуховском уезде приобретение пожарных труб и получение ссуд и безвозвратных пособий на вырытие прудов, колодцев есть лишь первый шаг в деле борьбы с пожарной эпидемией: для успешного ведения этой борьбы необходимо, чтобы пожарные снаряды были всегда в исправности, чтобы были люди, умеющие обращаться с пожарными трубами».
Из отчета земской управы следует: «...в результате осмотра оказалось, что ни одно селение не имеет достаточного комплекта багров, лестниц, бочек, швабр и других огнегасительных снарядов. Купленные на земский счет трубы хранятся крайне небрежно. В одном селении едва разыскали трубу с рукавами, в другом — рукав в избе под лавкой, сама же труба — возле хлева. Во всех селениях не имеется достаточного числа бочек с дрогами и других пожарных инструментов».
Точно такое же положение было и в Мелихове. А пожары в этой деревне случались частенько.
В Мелихове, как и в других окрестных деревнях, большой редкостью были строения, крытые железом. В основном — это дома зажиточных крестьян, питейные заведения, лавочки. Крестьянские же избы покрывались соломой и стояли очень близко друг к другу. Крестьяне заваливали проходы между избами хворостом, другим быстрозагорающимся материалом. Страховым агентам приходилось проводить работу с сельскими старшинами, а те, в свою очередь, должны были не разрешать крестьянам заваливать проулки». Если горючий материал будет во время удален с проулков, то пожар может ограничиться одним, двумя домами, но благодаря неопрятному содержанию проулков он легко принимает большие размеры». Это выдержка из доклада земской управы за 1900 г.
В январе опять горела несчастная Кувшинниковская усадьба. 9 января 1895 г. М.П. Чехова писала Чехову в Москву:
«Я сейчас только вернулась с пожара! Кувшинникова опять горит! На этот раз загорелась кухня от поставленного самовара, кухарка была вызвана в дом, и в кухне никого не было. Можешь себе представить весь ужас родителей, особенно матери! Пожар начался в 4 часа (и теперь еще горит) и, к счастью, при самых благоприятных условиях — тихо и днем.
Моя команда, состоящая из Романа, Егора, Анюты и Маши, работала отчаянно. Роман, не жалея жизни, лез прямо в огонь. Анюта с Машей не переставая таскали воду <...> и бросали прямо лопатами снег. Деревенские работали недружно, ругались все время с хозяевами. Только отважная фигура Григория-шорника часто появлялась среди пламени <...> Какой был бы ужас при ветре!»3
Отец писателя, П.Е. Чехов, с первого дня приезда в Мелихово вел дневник, где подробно записывал все происходящее.
Лето 1895 г. выдалось очень жаркое, сухое. Ждали дождя, в церкви заказывали молебен. Жара перешла и на осенние месяцы.
7 октября Павел Егорович сделал запись в дневнике: «Вечером приезжали Семенковичи и, испугавшись пожара, уехали». Семенковичи, соседи Чеховых из имения Васькино, часто бывали в гостях с детьми. Видно, картина деревенского пожара была так страшна, что семья тут же уехала домой.
В письме к брату Александру от 2 апреля 1897 г. Антон Павлович писал: «В апрельской «Русской мысли» пойдет моя повесть, где описан (отчасти) пожар, бывший в Мелихове по случаю твоего приезда в 1895 г.» (П., 6, 323).
Этот самый пожар и описывает Чехов в рассказе «Мужики».
«На одной из крайних изб, на соломенной крыше стоял огненный, в сажень вышиною, столб, который клубился и сыпал от себя во все стороны искры, точно фонтан бил. И тотчас же загорелась вся крыша ярким пламенем и послышался треск огня.
Свет луны померк, и уже вся деревня была охвачена красным, дрожащим светом; по земле ходили черные тени, пахло гарью <...> все запыхались, не могли говорить от дрожи, толкались, падали и, с непривычки к яркому свету, плохо видели и не узнавали друг друга. Было страшно. Особенно было страшно то, что над огнем, в дыму, летали голуби и в трактире, где еще не знали о пожаре, продолжали петь и играть на гармонике как ни в чем не бывало» (С., 9, 294—295).
В эти дни Александр Павлович гостил у брата. Он оставил воспоминания. «В Мелихове. Страничка из жизни Антона Павловича Чехова» (1911 г.). Есть в этих воспоминаниях и описание пожара.
«Кругом было тихо. Вдруг недалеко от сада раздались тревожные голоса, и во дворе брата зазвонили в колокол, сзывавший рабочих. Занавеска, которой было задернуто мое окно, вдруг стала розово-красной. Я выскочил в сад и осмотрелся. На крестьянской избушке, ближайшей к усадьбе, горела соломенная крыша. В один миг я оказался подле загоревшейся избы в качестве зрителя, но какая-то баба со стоном бегала около крылечка и причитала.
— Старик там! Старик там!..
Я вбежал в избу (опасности пока еще не было) и не без труда вытолкнул оттуда пьяного и почти обалделого и ничего не понимающего старика-крестьянина. Сбежался народ, притащили откуда-то плохонькую машину, прибежал ухарски-пьяный парень, схватил кишку и стал заливать. Часа полтора тушил он и высосал почти всю лужу, игравшую роль пруда, но изба все-таки сгорела до основания. На этом пожаре были и гости, и брат, которому нельзя было выходить на воздух после шести часов вечера. Но на этот раз он сделал исключение»4.
После этого пожара Антон Павлович построил пожарный сарай, который сохранился до сих пор.
Помогал Антон Павлович крестьянам копать пруды. Самый большой пруд находился около пожарного сарая. В этом сарае было все необходимое противопожарное оборудование.
В дневнике П.Е. Чехова встречаем такую запись от 18 октября 1896 г.: «Трубу отнесли в сельскую пожарную». А в статистических документах за 1900 г. «О выдаче ссуд и безвозвратных пособий на приобретение рукавов к пожарным трубам» есть такая фраза»... стоимость пожарных сараев доходит иногда до 3500 руб.»
К сожалению, нигде не говорится, сколько Чехов потратил на пожарный сарай, какую помощь оказало земство и как проходило само строительство. Но в воспоминаниях местных жителей о добрых делах Антона Павловича всегда упоминается и строительство пожарного сарая.
Случился пожар и в доме Чеховых. Это произошло 26 ноября 1896 г.
Вот как рассказывает о случившемся Антон Павлович 27 ноября 1896 г. в письме младшему брату Михаилу в Ярославль.
«26-го ноября в 6-м часу вечера у нас в доме произошел пожар. Загорелось в коридоре около материной печи. С обеда до вечера воняло дымом, жаловались на угар, вечером в щели между печью и стеной увидели огненные языки. Сначала трудно было понять, где горит: в печи или в стене. В гостях был князь, который стал рубить стену топором. Стена не поддавалась, вода не проникала в щель; огненные языки имели направление кверху, значит была тяга, между тем горела не сажа, а, очевидно, дерево. Звон в колокол. Дым. Толкотня. Воют собаки. Мужики тащат во двор пожарную машину. Шумят в коридоре. Шумят на чердаке. Шипит кишка. Стучит топором князь. Баба с иконой <...> В результате: сломанная печь, сломанная стена <...> содранные обои в комнате матери около печи, сломанная дверь, загаженные полы, вонь сажей — и матери негде спать» (П., 6, 243).
В дневнике Павла Егоровича в те дни появилась запись:
«26. Вечером загорелись сверх печи деревянные перекладины в комнате Мамаши. Принимали участие в тушении Князь и Батюшка, а из деревни мужики, погасили пожарную трубой в 1/2 часа».
Домашние были очень взволнованы и долго переживали это событие. Александр Павлович 31 декабря писал в Мелихово: «Погорелец! Тятенька уведомил меня о происшедшем у тебя в доме пожаре. Описал картинно, как зрители и тушители «один другогого пхают с глупыми рожами» и как «Маша просить: бабочки помогите». Мое пожарное сердце, конечно, возликовало, но родственное волнуется»5.
Конечно, пожар в доме, пусть и не сильный, дело весьма неприятное. Но все уже позади. В письмах братьев по этому поводу теперь много комического.
Антон Павлович обращался с просьбой к «Правлению Московского страхового от огня общества» выслать ему наложенным платежом устав Общества.
В одном из февральских писем Александр Павлович называет брата «поджигателем»: «с корыстными целями и с умыслом (сгорело на 18 руб., а получено из Страхового общества свыше 100)»6.
В дневнике Павла Егоровича после 26-го ноября еще дважды появлялись записи:
«В Окшине вечером пожар». Или — «У Семенковичей лес горит». Но ни в переписке Антона Павловича, ни в других документах никаких крупных пожаров за семь лет мелиховской жизни больше не наблюдалось.
А последний пожар «догорел» в творчестве Чехова в «Трех сестрах». И не отсвет ли то был страшных или не очень, но всегда притягивающих некой таинственностью мелиховских пожаров?
Вид Мелихова с пожарным сараем. Конец 90-х годов XIX в. Из фондов мелиховского музея
Примечания
1. Письмо А.П. Чехову его брата Александра. Чехов. М.: Соцэкгиз. 1939. С. 256.
2. Вокруг Чехова. М., 1990. С. 289—290.
3. Чехов М.П. Письма к брату А.П. Чехову. М., 1954. С. 29—30.
4. Вокруг Чехова. С. 147—148.
5. Письма А.П. Чехову. С. 328.
6. Там же. С. 330.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |