В письменном столе А.П. Чехова в кабинете ялтинского дома хранится почтовая открытка — фотография трех маленьких девочек, трех сестер, одинаково одетых в платьица в мелкую клеточку, с большими белыми воротниками-пелеринками. Возраст девочек примерно 3, 5 и 7 лет. Неизвестно, когда появилась эта фотография у Чехова (до создания пьесы «Три сестры» или позже) и чьи дети изображены на ней. Они не похожи друг на друга, видно, что уже в этом возрасте у каждой свой характер. Но это — три сестры.
Впервые название «Три сестры» появилось в письме Чехова к В.И. Немировичу-Данченко 24 ноября 1899 г.: «У меня есть сюжет «Три сестры», но прежде чем не кончу тех повестей, которые давно уже у меня на совести, за пьесу не засяду. Будущий сезон пройдет без моей пьесы — это уже решено. <...> Поклонись <...> всем в театре, а ниже всех — Ольге Леонардовне» (П. 8, 308—309).
На настойчивые просьбы В.И. Немировича-Данченко о новой пьесе к сезону 1899—1900 гг. Чехов отвечал уклончиво: «Я конечно попробую, но не ручаюсь <...>, поговорим об этом после Пасхи, когда, если верить Вишневскому и газетам, ваш театр будет в Ялте» (П. 8, 379). Еще в начале октября 1899 г. Чехов писал А.Л. Вишневскому: «...для меня достаточно было бы побыть на репетициях, чтобы зарядиться, приобрести опыт и засесть за новую пьесу» (П. 8, 282).
Чехов с нетерпением ожидал приезда Художественного театра и очень волновался, боясь, что гастрольную поездку отменят. В начале весны 1900 г. О.Л. Книппер сообщила Чехову, что приедет на несколько дней раньше, чем все актеры театра. Обрадованный этим известием, он ответил ей: «Это хорошо, что Вы приедете раньше всех, с Машей, мы все-таки успеем поговорить, погулять, кое-где побывать, выпить и закусить. <...> Пьесы новой у меня нет <...>. Если бы я начал новую пьесу, то, конечно, сообщил бы об этом первым делом Вам» (П. 9, 75).
Вместе с Художественным театром в Ялту приехали и писатели: И.А. Бунин, А.М. Горький, Д.Н. Мамин-Сибиряк, Н.Д. Телешов и др. Спектакли в Севастополе и Ялте, общение с актерами и литераторами, которые ежедневно бывали в его новом ялтинском доме — все это было для Чехова настоящим праздником.
Летом 1900 г. Чехов приступает к созданию пьесы. Было еще одно важное обстоятельство в этот период его жизни: его увлечение актрисой театра Ольгой Леонардовной Книппер все растет и вскоре переходит в серьезное и большое чувство.
В июле и августе того же года по приглашению писателя она вторично гостит в его ялтинском доме. Они вместе совершают поездки и на дачу в Гурзуф. Однако ни в одном из писем Чехов ни разу не упомянул о пребывании у него О.Л. Книппер.
При ней он приступил к работе над пьесой. Она первая знала содержание пьесы еще до ее завершения. 7 августа 1900 г. (сразу после отъезда из Ялты) она пишет Чехову: «Пиши, ради Бога, пьесу, не томи ты всех, ведь она у тебя вся почти готова»1.
Работа над пьесой затягивалась, очень мешали гости, иногда Чехов уезжал писать на свою дачу в Гурзуф. «Пишу пьесу, — жалуется он Ольге Леонардовне, — но гости мешают дьявольски. Вчера с 9 часов утра до вечера, а сегодня с обеда. Все путается в голове, настроение становится мелким, злюсь, и каждый день приходится начинать сначала» (П. 9, 100). Намерение Чехова написать пьесу к 1 сентября не осуществилось.
«Три сестры» Чехов писал специально для актеров Художественного театра, а роль Маши предназначалась Книппер. В конце сентября он сообщал: «Ах, какая тебе роль в «Трех сестрах»! Какая роль!» И дальше шутливая приписка: «Если дашь десять рублей, то получишь роль, а то отдам ее другой актрисе» (П. 9, 125).
Когда в конце октября Чехов приехал в Москву, пьеса еще не была окончена, он завершил ее только в декабре в Ницце. 31 января 1901 г. на сцене Художественного театра состоялась премьера. А 5 февраля Ольга Леонардовна писала Чехову: «Как мне больно, что ты не видишь, как я играю Машу. С какой бы радостью я играла бы тебе ее!»2 И через несколько дней в другом письме: «С каким наслаждением я играю Машу! Ты знаешь, она мне кроме того принесла пользу. Я как-то поняла, какая я актриса, уяснила самой себе себя. Спасибо тебе, Чехов! Браво!!!»3
100-летие пьесы «Три сестры» совпало со 100-летием венчания А.П. Чехова и О.Л. Книппер. Это произошло 25 мая 1901 г. в Москве, в церкви Воздвиженья Креста Господня, в Воздвиженском переулке на Плющихе. После венчания Чехов и Книппер уезжают на кумыс в Уфимскую губернию, а затем в Ялту. 20 августа Ольга Леонардовна уехала в Москву. Спустя пять дней Чехов писал жене: «Сегодня, дусик мой, ровно три месяца, как мы повенчались. Я был счастлив, спасибо тебе, моя радость...» (П. 10, 65). И в другом письме: «Я привык к тебе, как маленький, и мне без тебя неуютно и холодно» (П. 10, 63).
На одной из фотографий Чехова, сделанной вскоре после венчания в 1901 г., можно хорошо рассмотреть брелок в форме сердечка. Это подарок Антону Павловичу от жены. В сердечко, которое открывается как медальон, была вставлена фотография Ольги Леонардовны. С этим брелочком Чехов не расставался до конца своих дней. После кончины Антона Павловича Ольга Леонардовна заменила свою фотографию на фотографию Чехова и какое-то время носила его на цепочке как медальон. Позже она отдала его М.П. Чеховой, которая собирала чеховские реликвии для будущего музея писателя. Брелок-сердечко сохранился до наших дней в фондах ялтинского музея в комнате сестры. О его истории знали только Елена Филипповна Янова, помощница Марии Павловны Чеховой, и автор этих строк.
Хочется упомянуть еще один эпизод, связанный с венчанием Чехова. К.С. Станиславский в своих мемуарах о Художественном театре4, которые он написал уже после выхода в свет книги «Моя жизнь в искусстве», утверждает, что в день венчания Чехов попросил артиста А.Л. Вишневского собрать на обед всех родственников его и Ольги Леонардовны, чтобы они не помешали венчанию. М.П. Чехова, которая часто повторяла, что нужно очень осторожно относиться к различным воспоминаниям, на полях книги против этих строк написала, что это неверно.
И действительно, если вспомнить, кто из родственников Чехова был в этот момент в Москве, то получается, что звать на обед было некого. Мария Павловна вместе с матерью Евгенией Яковлевной были в Ялте. Старший брат Чехова Александр Павлович с семьей жил в Петербурге, а младший Михаил Павлович с семьей — в Ярославле. В Москве находился только Иван Павлович. Вместе с Антоном Павловичем они накануне, т. е. 24 мая, ходили в церковь к священнику договариваться о венчании. По желанию Чехова, брат в церкви на венчании не был, а ждал его у себя на квартире. Родственники же О.Л. Книппер — ее брат Вл.Л. Книппер и дядя А.И. Зальца — были шаферами на свадьбе. После венчания Антон Павлович и Ольга Леонардовна поехали к матери О.Л., пообедали, затем Чехов заехал к брату Ивану, оставил у него сюртук, в котором венчался, переоделся в обычный костюм, вернулся за О.Л., и они вместе отправились на вокзал, чтобы уехать на кумыс. Версия об обеде для близких оказывается мифом Станиславского.
Писатель Борис Лазаревский, вспоминая проведенный у Чехова в Ялте вечер в обществе Марии Павловны, записал в своем дневнике 22 августа 1901 г.: «Что-то прелестное есть в выражении ее глаз, что-то умное и вместе страдальческое. <...> Несомненно, что Мария Павловна это одна из «трех сестер»» (цит. по: С. 13, 423, примеч.).
В связи с этим мне вспоминается один разговор. В 1950 г. в Ялте в доме отдыха Литфонда отдыхал чеховед А.Б. Дерман. Он часто приходил в чеховский дом к Марии Павловне, и мне довелось несколько раз присутствовать при их встречах и беседах. И как-то однажды он спросил ее: «Имя Маши в «Трех сестрах» было дано Антоном Павловичем в Вашу честь?» — на что Мария Павловна ему ответила, что имена всех трех сестер связаны с Ольгой Леонардовной. В тот период, когда Чехов писал «Трех сестер», он был очень увлечен Книппер и главную роль в пьесе писал для нее. «Но не мог же он, — поясняла Мария Павловна, — этой героине дать имя Ольга. Это было бы уж слишком прямолинейно. Поэтому имя Ольги он дает старшей сестре. А любимой главной героине он дает очень распространенное и милое ему, может и от меня, имя Маша». И тут Мария Павловна вспомнила, как однажды он написал ей: «Теперь в искусстве сплошная Машечка» (П. 8, 301). (Эту шутливую фразу М.П. Чехова в разговорах упоминала часто.) И дальше она объяснила, что имя Ирины тоже относится к Ольге Леонардовне: для Антона Павловича она впервые явилась в образе царицы Ирины в пьесе «Царь Федор Иоаннович»; она же Ирина Николаевна в «Чайке». Имена Ирина, Маша и Ольга соединяло для Чехова одно лицо — Ольга Леонардовна.
Роль Маши стала для Книппер не только самой любимой чеховской ролью, она ее особо выделяла среди всех других ролей, сыгранных ею в театре.
Провидению было угодно, что самые последние слова, которые ей довелось произнести в театре, были именно слова Маши из «Трех сестер». 22 октября 1958 г. на сцене Московского Художественного отмечали 90-летие со дня рождения О.Л. Книппер и 60-летие ее сценической деятельности. Художественный театр приготовил приветствие — сцену из «Трех сестер». Были также интересные поздравления от Большого театра, Малого театра, театра Советской Армии и др. Но больше всего запомнилось всем скромное поздравление Драматического театра им. К.С. Станиславского. На сцену вышли три Федотика, но они пришли не на именины Ирины, а поздравить с днем рождения Машу. У одного из артистов был волчок. Обращаясь к Ольге Леонардовне, сидевшей в правой ложе, он запустил на сцене этот волчок и произнес слова из пьесы: «Вот, между прочим, волчок... Удивительный звук...» Весь театр, затаив дыхание, слушал звучание волчка. И неожиданно для всех под эти звуки Ольга Леонардовна произнесла слова Маши из «Трех сестер»: «У лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том...» — как в пьесе Чехова. Все зрители в едином порыве встали и устроили овацию любимой актрисе.
На другой день Ольга Леонардовна сказала, что это было для нее самое трогательное поздравление, звуки волчка всколыхнули в ее памяти самые сокровенные воспоминания. Волчок этот лежал на маленьком столике в спальне Ольги Леонардовны до последних дней ее жизни. Позже его берегла София Ивановна Бакланова, близкий друг Ольги Леонардовны. В 1967 г., после ее смерти, я уговорила Льва Константиновича Книппер, племянника О.Л., передать нашему музею многие вещи из московской квартиры Ольги Леонардовны, которые она приобретала вместе с Чеховым. С другими вещами я привезла в Ялту и волчок. Сейчас он хранится в нашем музее, изредка своими звуками напоминая ту последнюю сцену в театре 1958 г. Пусть это была не роль, сыгранная ею, и даже не монолог из пьесы, а всего лишь несколько слов. Но все же последние слова, которые она произнесла в театре, были слова ее любимой роли — из пьесы «Три сестры».
Церковь Воздвиженья, в которой венчались А.П. Чехов и О.Л. Книппер
Фотография трех девочек-сестер, хранившаяся в письменном столе А.П. Чехова в Ялте
Брелок, подаренный О.Л. Книппер А.П. Чехову
Сотрудница Дома-музея А.П. Чехова в Ялте А.В. Ханило демонстрирует участникам чеховской конференции волчок, подаренный О.Л. Книппер во время ее 90-летнего юбилея в 1958 г. Справа — В.Б. Катаев. Фотография 2001 г.
Примечания
1. Переписка А.П. Чехова и О.Л. Книппер. М.: Мир, 1934. Т. 1. С. 151.
2. Там же. С. 318.
3. Там же.
4. Станиславский К.С. А.П. Чехов в Московском Художественном театре // А.П. Чехов в воспоминаниях современников. М., 1947. С. 61—62. См. об этом также: Сосенкова М.М. Быль и небыль в воспоминаниях К.С. Станиславского о Чехове // История Крыма: Факты, документы, коллекции, литературоведение, мемуары. V Дмитриевские чтения. Сб. научных трудов. Ялта, 2001. С. 99—100.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |