Юбилейные чеховские даты увеличивали поток писем, приходивших в ялтинский Дом-музей А.П. Чехова при жизни его директора, сестры писателя Марии Павловны Чеховой. Некоторые корреспонденции приносили неожиданную информацию — воспоминания о пребывании А.П. Чехова в таких географических точках, которые не были отмечены биографами и мемуаристами, не были известны по чеховским письмам.
Убежденность авторов в «фактической стороне» их воспоминаний не могли поколебать ни ссылки М.П. Чеховой на авторитетные биографические источники, ни ее собственные заверения, идущие вразрез со словами будто бы очевидцев. Так накапливалось число сюжетов, пополнявших неофициальную, существующую преимущественно в устных вариантах, можно сказать — народную биографию всенародно любимого писателя. И как следствие этого на реальной географической карте страны постепенно складывался мифический чеховский ареал, охватывающий различные места России, Украины и Белоруссии. Параллельно шел и другой процесс: обрастание мифами личности Чехова в местах его действительного пребывания.
В процессах возникновения новых чеховских мифов отчетливо различимы не столько архетипические модели мифотворчества, сколько определенные клише идеологии советского времени. Главной движущей силой при этом оказывалась, как пелось в песне тех лет, «собственная гордость», вызывавшая всплески краеведческого патриотизма. Широкая литературная известность А.П. Чехова обусловливала стремление привязать его личность и некий список его произведений (реально написанных в другом месте и в другое время) к данной местности, перенося тем самым на эту местность частицу славы замечательного человека. При этом всегда находились очевидцы, чьи свидетельства принимались на веру, ибо доверие к устному слову, а тем более к слову печатному, в те времена было огромно и практически непоколебимо.
Ниже публикуются несколько примеров из народной чеховианы XX века, рассеянной по разным томам служебной переписки Дома-музея А.П. Чехова в Ялте 1930-х — 1950-х годов. Вольно или невольно, под пером М.П. Чеховой и ее корреспондентов они сложились в отдельные сюжеты, весьма красноречиво отображающие своеобразие своего времени.
«Мифическим дядюшка», или еще одна дача Чехова
Летом 1940 года в ялтинский Дом-музей Чехова поступил запрос от корреспондента областного Ворошиловградского отделения РАТАУ1 Е.М. Белоцерковского о приездах А.П. Чехова в село Нижний Нагольчик Боково-Антрацитовского района Ворошиловградской области (сейчас Антрацитовский район Луганской области, Украина). Ответ из Ялты был дан телеграммой, текст которой неизвестен, но может быть реконструирован на основании последующей переписки. Судя по всему, М.П. Чехова отрицала пребывание в этом селе своего брата-писателя и рекомендовала прочесть его опубликованные письма, по которым можно судить о его поездках, советуя обратить особое внимание на письма 1887 года.
Несмотря на такой ответ, вскоре в Ялту из Нижнего Нагольчика пришла подготовленная к печати газетная статья, приуроченная к 80-летию со дня рождения А.П. Чехова. Авторами были Е. Белоцерковский и А. Макаров, материал был завизирован старшим преподавателем кафедры литературы Ворошиловградского пединститута А. Пулинец. Статья называлась «А.П. Чехов в селе Нижний Нагольчик» и представляла собой следующий текст:
«Длинной лентой вьется средь колхозных полей дорога, ведущая к селу Нижний Нагольчик. Вдали виднеются возвышенности Нагольного кряжа. Здесь, неподалеку от села, окруженный прекрасным фруктовым садом, стоит просторный дом. Ныне в нем разместился санаторий для детей горняков и колхозников. А в 1887—1900 годах в этот дом приезжал великий русский писатель Антон Павлович Чехов. Здесь писатель создал свои замечательные рассказы «Каштанка», «Спать хочется», «Счастье» и другие.
Старожилы хорошо помнят дни пребывания писателя в селе. О нем часто вспоминает 72-летняя Варвара Григорьевна Бамбулевская. Недавно она побывала в памятном доме и рассказала его маленьким обитателям о встречах с Антоном Павловичем.
— Милые мои детки, — начала свой рассказ Варвара Григорьевна. — Когда Антон Павлович приезжал в этот домик, где жил тогда его племянник, многие местные крестьяне выходили ему навстречу. Простым, ласковым он был. С нами, бедняками, подолгу беседовал.
Слышала я тогда, что Антон Павлович книги пишет. Да неграмотная была, не понимала.
Антон Павлович очень любил детей. Пришла я как-то в сад со своим сыном. В это самый сад, который виден из окна. Антон Павлович вышел мне навстречу:
— Это ваш сын. Какой мальчуган хороший.
И стал его ласкать.
Любил Антон Павлович гулять по саду. Вон там, где протекает маленький ручеек, тогда стоял хороший пруд.
Долго велась задушевная беседа. Дети вспоминали произведения великого писателя, недавно просмотренные фильмы «Человек в футляре» и «Учитель», где так выразительно передан рассказ о Ваньке Жукове.
Дети решили устроить в санатории выставку, посвященную Чехову, и в день 80-летия со дня его рождения — вечер.
* * *
Боково-Антрацитовский районный Совет депутатов трудящихся решил установить мемориальную доску на доме, где жил А.П. Чехов. Детскому санаторию присвоено имя писателя. Одна из улиц села Нижний Нагольчик также названа именем А.П. Чехова»2.
В приведенных «воспоминаниях» жительницы села образ Чехова строится по модели, активно задействованной в советском мифотворчестве. При этом ближайшим образцом оказывается наивысший из всех возможных, а именно — образ Ленина, сложившийся по кинофильмам и страницам детского чтения. Простой человек, сочувствующий народу, любящий чужих детей — это черты народного вождя, выработанные сюжетами типа «Ходоки у Ленина», «Человек с ружьем», «Ленин и дети», запечатленные строками Маяковского в его известной поэме о вожде: «Он, как вы и я, совсем такой же, / только, может быть, у самых глаз / мысли больше нашего морщинят кожей...»; «Он к товарищу милел людского лаской...» и т. п. За пределами этих клише собственно о Чехове здесь ничего не сказано. Тем не менее убежденность авторов в «фактической стороне» данного материала сквозит как в статье, так и в сопровождающем эту статью письме Е.М. Белоцерковского. Уже имея на руках предыдущий, телеграфный ответ М.П. Чеховой, опирающийся на чеховские письма, он настоятельно призывал ее завизировать присланный предъюбилейный текст:
«Рекомендованный Вами шеститомник писем3 А.П. нам не удалось найти. Мы нашли письма, изданные отдельными томами под Вашей редакцией. Во всех библиотеках Ворошиловграда мы не смогли найти писем Антона Павловича, относящихся к 1887 году. Поэтому просим Вас прочитать этот материал об Антоне Павловиче, подтвердить фактическую его сторону и дать свою оценку. Этот материал ждут десятки газет Советского Союза. Мы передали его в Москву, Киев, а также областной газете «Ворошиловградская правда». Без Вашего подтверждения газеты материал не напечатают.
Убедительно прошу написать, можно ли в таком виде печатать его. В рассказе Антона Павловича «Счастье» описаны места, расположенные недалеко от села Нижний Нагольчик, это Ивановка, Ново-Павловка, Есауловка.
Заранее благодарен.
Крепко жму Вашу руку.
Уважающий Вас сотрудник Ворошиловградского
Отделения РАТАУ
Е. Белоцерковский»4.
В архиве ялтинского музея Чехова предвоенных документов не так много, и в тех, что уцелели, тема Нижнего Нагольчика больше не поднималась. Но та же тема была возобновлена в середине 1950-х годов. Поводом вновь послужили юбилеи писателя — 50-летие со дня его смерти и предстоящее 100-летие со дня рождения. К сожалению, из переписки на эту тему сохранилось всего два письма — к М.П. Чеховой и ее ответ. Из содержания их ясно, что писем было больше, и говорилось в них то о даче племянника, то о собственной даче А.П. Чехова в этих местах. Последней версией стали свидетельства о даче дяди, а может быть — и брата писателя. Главный источником по-прежнему были сообщения местных старожилов, выдающих себя за очевидцев и даже собеседников Чехова.
В феврале 1955 года из областного управления культуры Ворошиловграда было послано в Ялту следующее письмо:
«Уважаемая Мария Павловна!
Судя по Вашему письму т. Попову, Вы уже дважды отвечали о «даче А.П. Чехова» в поселке Нижний Нагольчик Боково-Антрацитовского района Ворошиловградской области.
С этой дачей действительно происходит недоразумение, и, как мне кажется, просто из-за неточностей в письмах предыдущих товарищей по этому же вопросу.
Дело в том, что в Нижнем Нагольчике действительно дачи Антона Павловича не было, была дача его дяди А.С. Чехова, куда в 80—90 гг. несколько раз по сообщению старожилов и приезжал Антон Павлович.
Так, столяр колхоза «Комсомолец» Ефрем Сысоевич Романенко, 1882 года рождения, заявляет, что он, будучи участником церковного хора, часто посещал дом А.С. Чехова. Там ему приходилось слышать о приезде А.П. Чехова, о его работе над пьесой «Чайка».
Другой 82-летний колхозник, Назар Остапович Романенко, работавший долгое время у А.С. Чехова в качестве монтера-машиниста, утверждает о пребывании А.П. Чехова в Нижнем Нагольчике в 1894—1897 гг., что якобы Антон Павлович приезжал из Таганрога на подводе и летние месяцы отдыхал у дяди. Романенко не раз видел его в имевшемся там сиреневом саду пишущего или читающего книгу. Иногда ему якобы приходилось разговаривать с Антоном Павловичем.
70-летний Иван Евтеевич Шевченко сообщает, что летом 1896 года приезжал в Нижний Нагольчик брат нашего хозяина, ученый человек, писатель. Кем в действительности был приезжий гость — братом или племянником А.С. Чехова, — Шевченко не знает.
Эти люди подтверждают сходство приезжавшего тогда в Н.-Нагольчик племянника А.С. Чехова с портретом Антона Павловича Чехова.
Многие из жителей поселка утверждают, что Антон Павлович в своих произведениях «Степь» и «Чайка» описал местность, где расположен этот поселок.
Читая всё это, у Вас возникнет законный вопрос: к чему вся эта переписка?
Дело в том, что общественность поселка Нижний Нагольчик подняла вопрос о сооружении в поселке памятника А.П. Чехову, это предложение поддерживают и областные организации.
Для решения вопроса о сооружении памятника нам необходимы подтверждающие материалы, в том числе и Ваше подтверждение.
Поэтому, уважаемая Мария Павловна, если Вам что известно о пребывании в 80—90 гг. Антона Павловича в пос. Нижний Нагольчик, убедительно прошу дать Ваше об этом подтверждение.
Крепко жму Вашу руку,
с уважением. Ст. инспектор
Облуправления Культуры И. Синченко»5.
В тексте письма при чтении М.П. Чехова подчеркнула слова «дяди А.С. Чехова», которые станут основным пунктом ее ответа старшему инспектору И. Синченко:
«Уважаемый товарищ!
Я получила Ваше письмо. Вы правы, что с «дачей А.П. Чехова» в поселке Нижний Нагольчик в Вашей области происходит досадное недоразумение. Пытаясь сейчас внести ясность в этот вопрос, Вы вольно или невольно продолжаете углублять это недоразумение.
Никакого дяди у нас А.С. Чехова не было. У нашего деда Егора Михайловича было три сына — Михаил, Павел и Митрофан и одна дочь Александра. Наши дяди были — Михаил Егорович и Митрофан Егорович Чеховы. Это во-первых. А во-вторых, не бывал там Антон Павлович. Его жизнь теперь так подробно известна, что время и пункты пребывания его в тех или иных местах устанавливаются точно. Этому помогают также письма Антона Павловича. Куда бы он ни уезжал, он всегда писал семье подробные письма. Перечитайте опубликованные восемь томов писем А.П. Чехова6, и Вы не найдете там ни одного письма из упоминаемого Вами поселка с дачи мифического дядюшки. Это я Вам сообщаю для того, чтобы Вы сами могли убедиться, помимо моих подтверждений.
В-третьих, пьесу «Чайка» Антон Павлович писал в Мелихове в 1895 году, о чем есть ряд его собственных указаний, и никто не мог видеть Антона Павловича на «даче у дяди» за работой над «Чайкой».
Почему это происходит? Видимо, на факте того, что в Нижнем Нагольчике существовала дача какого-то однофамильца А.С. Чехова, старожилы-старики теперь с течением времени сознательно или бессознательно связали великого русского писателя с Нижним Нагольчиком. Этот факт может быть и трогателен по своей наивности, тем не менее противоречит исторической истине.
Вопрос о постановке в поселке Нижний Нагольчик памятника А.П. Чехову Вы разрешайте вне связи с мифической «дачей Чехова» или с пребыванием Антона Павловича на «даче дяди».
С уважением М. Чехова»7.
В настоящее время в поселке Нижний Нагольчик имя Чехова носит одна из улиц, а в окрестностях — два памятника природы: на западной окраине поселка в пойме реки Нагольчик известен «Чеховский дуб» окружностью ствола 4,5 м и диаметром кроны 23 м, в Антрацитовском районе в ландшафтном заказнике Боково-Платово оформлен «Чеховский колодец» (работа К.С. Жолоса, 1984 г.). В современных туристических рекламах этот район значится как «места, где бывал А.П. Чехов».
Жили ли Чеховы в Ростове-на-Дону?
Следующий «географический» сюжет, в отличие от предыдущего, был вызван уже не только устными преданиями, но и печатным изданием, имеющим статус научного (читай: достоверного) информационного источника. Сюжет был исчерпан двумя письмами: вопросом — ответом.
Чеботарев Борис Владимирович — Чеховой М.П.
г. Ростов-на-Дону
«Уважаемая Мария Павловна!
Как инспектор по охране исторических памятников г. Ростова на/Дону я занимался вопросом о пребывании семьи Чеховых в г. Ростове на/Дону. В одной из книг, изданных в г. Ростове в 1935 году («Чехов и наш край» (к 75-ю со дня рождения). Сборник под общей редакцией А.М. Линина, Азово-Черноморское краевое книгоиздательство. Ростов на/Дону, 1935 г.) приводятся два документа, из которых явствует, что семья Чеховых в 1857 г. жила в Ростове на/Дону. Но где, на какой улице и в каком доме неизвестно? Убедительно прошу Вас сообщить, имеются ли у Вас какие-либо данные по этому вопросу? И второе, существуют ли какие-либо документальные или литературные источники (кроме вышеуказанной книги) о пребывании Чеховых в Ростове-на-Дону?»8
Чехова М.П. — Чеботареву Б.В.
Ялта, 8 марта 1955 г.
«Сообщаю, что семья Чеховых в Ростове в 1857 году не жила. Наш отец Павел Егорович женился в 1854 году и с тех пор все время жил в Таганроге по 1876 год. Не знаю, на основании чего делалось утверждение о проживании в Ростове нашей семьи в упоминаемом Вами сборнике»9.
«Вот и Чехов к нам идет!»
В июле 1954 года во всесоюзном масштабе отмечалось 50-летие со дня смерти А.П. Чехова. Эта дата стала поводом для обращения в ялтинский Дом-музей неизвестного корреспондента из города Ейска Краснодарского края, назвавшегося доктором и указавшего свою фамилию без расшифровки имени и отчества: Г.Ф. Орёл. Своеобразным был как адрес письма: «Ялта, «Чеховский домик», М.П. Чеховой», так и всё его содержание:
«Уважаемая Мария Павловна!
Прежде всего извините Вам незнакомых стариков: идут «дни Чехова» — ну и пришли к нам «кое-какие воспоминания» за полувековую еще давность!..
Так до сих пор нам и не пришлось нигде прочесть, но помнится, в самом конце 90-х годов А<нтон> П<авлович> был в поездке с группой литераторов-артистов, приглашенных к нам в одно из военных учебных заведений (гор. Полоцк), для участия в концерте-вечере. Кроме А<нтона> П<авловича> помню супругов Озаровских. А<нтон> П<авлович> прочел кое-что из своего, а Озаровская декламировала:
«Нина, Нина, тарантелла!..
Вот и Чехов к нам идет!»(В это время Антон Павлович был тут же на эстраде).
Так вот, коль будет досуг да желание — черкните свои сведения о этой его поездке и дате ее... Вспомнилось заодно: Москва, филармония, проф. А.И. Книппер (у ней брали уроки), там видывали и дочь ее О.Э. <так!> Еще ранее слыхивали и от таганрожца о А<нтоне> П<авловиче> (А. Дросси).
Однако еще раз простите — возрасту нашему свойственны экскурсии «в отдаленность».
С тов<арищеским> приветом и уважением Орёл»10.
Ряд деталей в этом письме отвечает действительности. В городе Полоцке (ныне в Витебской обл., Белоруссия) с 1882 по 1914 годы находился Полоцкий кадетский корпус. Озаровский Юрий (Георгий) Эрастович (1869—1924) — драматический актер петербургского Александринского театра, был женат на Дарье Михайловне Мусиной-Пушкиной, приятельнице семьи Чеховых, известной в чеховском кругу под прозвищем Цикада. В письме из Ялты 19 марта 1899 года Чехов сообщал сестре новость о сложившейся паре Озаровских: «Даша Мусина-Пушкина Цикада, вдова, выходит замуж за маленького актера, играющего выходные роли» (П., 8, 132). С начала 1900-х годов Дарья Михайловна была актрисой оперной труппы Александринского театра, Озаровский в 1902 году был назначен одним из режиссеров Александринского театра, остался известен в театральном мире как успешный педагог по сценической речи. Также реальны и входят в чеховский круг другие упоминаемые лица: Анна Ивановна Книппер, ее дочь Ольга Леонардовна (инициалы О.Э. обусловлены, очевидно, созвучием Леонардовна и Эдуардовна), таганрогский школьный товарищ Чехова Андрей Дросси.
Однако рассказанный эпизод совершенно невероятен по самому своему смыслу: Чехов вообще не выступал со сцены с чтением своих произведений, никогда не участвовал в групповых поездках литераторов-артистов, его пребывание в Полоцке не зафиксировано ни в конце 1890-х годов, ни в другое время. При этом просто признать здесь ошибку памяти было бы не совсем правильно, так как описанная ситуация действительно не могла бы возникнуть без присутствия «Чехова». Ключ к ситуации дают приведенные строки поэтической декламации — переиначенные слова стихотворения Аполлона Майкова «Тарантелла», в оригинале звучащие так:
Нина, Нина, тарантелла!
Старый Чьекко уж идет!
Вон уж скрипка загудела!
В круг становится народ!
Приударил Чьекко старый.
Точно птички на зерно,
Отовсюду мчатся пары!..
Вон — уж кружатся давно!
Очевидно, сам выбор «Тарантеллы» был завязан на этой игре слов: Чьекко — Чехов, а переделанная строка «Вот и Чехов к нам идет!» озвучивала соучастие «Чехова» в этом действе. Единственным допустимым объяснением может быть то, что кто-то из актеров был этим «Чеховым» в гриме, прочел его рассказ, а после подыгрывал декламации Озаровской. И возможно, разгадка этой истории таится в архиве Александринского театра среди концертных программ или материалов театральных «капустников» той поры.
Свидание при свете луны, или Чехов-контрабандист
В послевоенные 1940-е годы один из любопытных сюжетов неканонической чеховской биографии донесло письмо москвички Антонины Дмитриевны Тюремновой. Будучи поклонницей творчества А.П. Чехова, она прочитывала все выходившие книги о нем, разыскивала в библиотеках дореволюционные публикации, обращая внимание на малоизвестные факты из жизни и творчества своего кумира. Не слишком часто, но время от времени она писала сестре Чехова, стремясь выяснить тот или иной интересующий ее вопрос. Одно из таких ее писем было вызвано неожиданным источником, весьма далеким от русской литературы и чеховедения.
Тюремнова А.Д. — Чеховой М.П.
Москва, 9 ноября 1947 г.
«Глубокоуважаемая Мария Павловна!
В 1946 году в издательстве технико-теоретической литературы вышла книга Вильяма Сибрук с длинным названием, которое я выписываю полностью: «Роберт Вильямс Вуд, современный чародей физической лаборатории. История одного американского мальчика, который стал самым дерзким и оригинальным экспериментатором наших дней, но так и не вырос». На стр. 78—79 этой книги приведен эпизод, в котором Антон Павлович играет немалую роль. Рассказ об этом эпизоде привожу в выдержках: «Молодой Франк Виллард, лучше известный по псевдониму «Джозия Флинт», под которым он выступал с рассказами из жизни бродяг в Century Harper's Magazine, имел командировку от своей газеты на лето 1896 года с заданием писать статьи о Всероссийской выставке и ярмарке в Нижнем Новгороде и о Транссибирской железной дороге, строительство которой в это время заканчивалось. Он решил, что Роб будет ему лучшим компаньоном. Роб был того же мнения <...> И тут оказалось, что Робу придется участвовать в контрабандном предприятии! Выяснилось, что Виллард посетил до этого графа Толстого и обещал, по просьбе великого писателя, провезти ему около дюжины книг — его же собственных произведений, которые были изданы в Берлине, а в России запрещены... Книги были куплены и спрятаны в багаже... Доехав до Москвы, они посетили Чехова. Он был знакомым Вилларда, но в то время еще очень мало известен за пределами России. Контрабандные тома для Толстого были переданы Чехову «тайно, при свете луны», и тот, в свою очередь, немедленно доставил их по назначению».
Выписываю так подробно на случай, если Вы этой книги не читали.
Сколько я ни искала, я не нашла в биографической литературе об Антоне Павловиче отражения этого эпизода.
Лето 96 года Антон Павлович жил в Мелихове. В Москве бывал только наездами. Поэтому, чтобы «посетить Чехова в Москве», надобно предварительно списаться. Но среди опубликованных списков корреспондентов Антона Павловича фамилии Вилларда как будто нет. С Львом Ник. Толстым Антон Павлович в 1896 г. встречался, сколько знаю, только 15 февраля, посетив его вместе с А.С. Сувориным в его московской квартире.
Очень прошу написать мне, имеет ли весь этот рассказ Сибрука какое-либо фактическое основание и отражен ли этот факт где-либо в Чеховиане.
Пожалуйста, простите мне это беспокойство, но у меня нет больше путей выяснить интересующий меня вопрос»11.
Легко представить себе, что в случае подтверждения этого факта у него были все шансы стать сенсацией и внести новые яркие краски в биографии двух русских классиков. Безусловно, Марию Павловну не мог не заинтересовать приведенный рассказ. Но стремление к безусловной правде, бывшее стилем ее работы, не могло и позволить принять на веру рассказ Сибрука, какие бы преимущества ни открывались за ссылкой на указанное издание. Вследствие этого в ответ были посланы письма как с благодарным откликом корреспондентке, так и с запросом к родственникам Л.Н. Толстого.
Чехова М.П. — Тюремновой А.Д.
Ялта, <ок. 26 ноября 1947 г.>
«Многоуважаемая Антонина Дмитриевна!
Вы сообщили мне весьма интересный и совершенно неизвестный мне рассказ о книгах, переданных Антону Павловичу Чехову. Я предприняла меры, чтобы, по возможности, выяснить фактическую сторону вопроса.
Ответ, который я ожидаю получить, я сообщу Вам немедленно.
Уважающая Вас (М. Чехова)»12.
Мерой, которая была принята для выяснения фактической стороны вопроса, было письмо к внуку Льва Толстого — Сергею Сергеевичу Толстому. На машинописной копии, оставшейся в ялтинской Чеховиане, сделана приписка рукой помощника М.П. Чеховой Н.А. Сысоева: «Это письмо С.С. Толстому послано через С.М. Чехова».
Чехова М.П. — Толстому С.С.
Ялта, 26 ноября 1947 г.
«Дорогой Сергей Сергеевич!
Посылаю Вам копию письма А.Д. Тюремновой с изложением очень интересного и совершенно неизвестного мне факта. Не откажите в любезности сообщить, известно ли Вам или Вашему отцу Сергею Львовичу что-либо по существу изложенного в письме. Извините меня за беспокойство и за причиненные хлопоты.
Желаю вам и Вере Хрисанфовне всего лучшего и успехов в Ваших делах.
Уважающая Вас (М. Чехова)»13.
Получила ли М.П. Чехова ответ лично от С.С. Толстого или от кого-то из сотрудников музея Л.Н. Толстого — ответа на этот вопрос ялтинский музейный архив не дает. Но Тюремновой пришел ответ специалиста, который она затем переслала в Ялту.
Тюремнова А.Д. — Чеховой М.П.
Москва, <февраль> 1948 г.
«Глубокоуважаемая Мария Павловна!
Вы как будто с интересом отнеслись к сообщенному Вам мною в выписке рассказу в книге В. Сибрука о передаче в 1896 году через Антона Павловича Л.Н. Толстому произведений последнего, напечатанных за границей.
Может быть, Вас заинтересует и ответ, который я на днях получила от Толстовского музея на свое письмо с запросом, не известно ли им чего-либо об этом эпизоде. Переписываю его для Вас»14.
<Копия ответа из музея Л.Н. Толстого>
«Мы пересмотрели весь доступный нам печатный и рукописный материал, способный пролить свет на эпизод, который рассказан в книге В. Сибрука.
Ни в письмах и дневниках Л.Н. Толстого, ни в письмах и дневниках А.П. Чехова за 1896 г. и смежные годы нет решительно никаких данных, которые могли бы подтвердить достоверность этого эпизода. Нет в них также никаких упоминаний ни о Франке Вилларде (он же Джозия Флинт), ни о Роберте Вильямсе Вуде.
Таким образом, речь может идти уже не о достоверности интересующего Вас рассказа, а только о его правдоподобии.
Жизнь Толстого в 1890-х годах документирована так подробно им самим и его окружающими, что если бы Лев Николаевич был лично знаком с упомянутыми иностранными журналистами и если бы давал им такие ответственные деловые поручения, как перевозка литературной «контрабанды», то об этом сохранился бы, вероятно, хоть какой-нибудь письменный след. А таких следов нет.
Доставка в Россию сочинений Толстого, печатавшихся за границей, была в эту пору уже достаточно хорошо налажена. Этим занимались близкие Толстому люди, и едва ли стал бы он обращаться за этим к такому случайному человеку, как Виллард.
В 1896 году Толстой видался с Чеховым, — как Вы правильно отмечаете, — по-видимому, только один раз — в феврале, в Москве. С 29 апреля по 18 ноября 1896 года Лев Николаевич жил в Ясной Поляне почти безвыездно, отлучаясь на короткие сроки только в такие сравнительно недалекие места, как Шамардинский монастырь, в имение Зиссермана, в Пирогово. В Москве он за всё это время не был во всяком случае ни разу.
Что касается Чехова, то весь 1896 год (за исключением одного месяца, проведенного им на юге) он прожил у себя в Мелихове, а в Москве бывал только изредка, наездами. Поздней осенью этого года Антон Павлович собирался съездить на Нижегородскую выставку и побывать у Толстого, но эта поездка не состоялась. Можно утверждать совершенно твердо, что в 1896 году Чехов в Ясной Поляне не бывал.
Знакомство Толстого с Чеховым было тогда еще очень недавнее и далеко не интимное. Зная, как далек был Чехов от всякой конспиративной деятельности, трудно себе представить, что иностранные журналисты или Толстой могли выбрать его посредником в таком деле, как передача нелегальной литературы.
Всё сказанное приводит к убеждению, что рассказ Сибрука о Толстом и Чехове, документально ничем не подтвержденный, мало правдоподобен»15.
Прошло еще полстолетия, и представитель последующего поколения чеховедов и толстоведов, известный исследователь А.С. Мелкова признала рассказанный Сибруком эпизод за достоверный. Среди собранных ею материалов, увидевших свет в справочнике «Л.Н. Толстой и А.П. Чехов», приведен тот же отрывок из книги В. Сибрука как подтверждение встречи Толстого и Чехова в Москве летом 1896 года16.
Вероятней всего, всё же следует видеть здесь мистификацию. И если не в качестве факта достоверного, то в качестве факта мистификации описанный эпизод заслуживает хотя бы короткого комментария.
Вильям Сибрук (1884—1945) — американский журналист, путешественник, исследователь, автор книг по оккультным обрядам у различных племен Аравии и Гаити. Его книга «Роберт Вуд, современный чародей физической лаборатории» написана в 1941 году и представляет собой жизнеописание в свободной форме известного физика-экспериментатора, опирающееся на многие личные свидетельства ученого и рассказы о нем. Впечатления о поездке Вуда в Россию с журналистом Виллардом изложены в пятой главе под названием ««Птичий перелет» через Сибирь и возвращение из-за границы к работе в Висконсин». Полный текст эпизода с перевозкой книг содержит некоторые детали, пропущенные Тюремновой при переписывании:
«Толстой никогда не видел этих книг напечатанными. Это было даже для иностранца — серьезным преступлением — провезти их контрабандой.
<...> когда они подъезжали к русской границе, два конспиратора обвязались толстыми томами в бумажных обложках под пальто, как спасательными поясами, прикрепив их толстым шпагатом.
Был один страшный момент в таможне, когда полицейские, в полной форме, с длинными саблями на боку, пошли вдоль выстроившихся пассажиров, ощупывая у всех карманы и одежду. Но, по милости божьей, они избежали этой процедуры, может быть, ввиду контраста между ними, с их более или менее почтенной внешностью, и мужиками, мелкими торговцами, цыганами и прочими, разложившими свои пожитки на длинных скамьях в таможне».
Наряду с рассказом о последующей передаче Чехову «при свете луны» контрабандных книг, к эпизодам в России относится посещение Вудом и Виллардом американского консула в Москве, путешествие по Волге между Сызранью и Самарой, посещение Нижегородской ярмарки и поездка по Транссибирской железной дороге, с описанием некоторых сибирских впечатлений на пути через Челябинск и Омск до Томска. В книге не раз подчеркивается, что оба американца заручились рекомендательным письмом, сулившим им льготы и преимущества в перемещении по железной дороге, от самого князя Хилкова, министра путей сообщения. Князь Михаил Иванович Хилков, 6-й министр путей сообщения Российской империи в 1895—1905 годы — лицо достоверное. И он действительно побывал на открытии Нижегородской ярмарки в 1896 году. Более точное ее название — XVI Всероссийская выставка промышленности и искусства, открылась она 28 мая (по ст. ст.) и работала до 1 октября 1896 года. Чехов упоминал о ней 20 июня в письме к Суворину, ссылаясь на отзывы «знакомых, побывавших на выставке» (П., 6, 158). Перед этим несколько дней, с 16 по 19 июня, он провел в Москве. Если встреча Чехова с американскими путешественниками и была возможна, то именно в эти дни. И если книги Толстого, как утверждал Сибрук, были потом «доставлены по назначению», то это не означало, что доставлял их сам Чехов лично в руки Толстого. Но вопрос упирается именно в эти «если...».
В книге Сибрука известный ученый Роберт Вуд представлен так и не повзрослевшим мальчишкой, любителем разных мистификаций. Однако там же показано, что все его мистификации были связаны с его достижениями в области химии, физики и астрономии, и все они сразу же были раскрыты и оценены его коллегами — специалистами в тех областях. Отчего же вдруг возникла литературная мистификация? Был ли рассказанный эпизод хлестаковщиной, мимоходом сорвавшейся с языка, или же он приподнял завесу над тайной, оставшейся скрытой от биографов Толстого и Чехова?
Примечания
1. Радио-телеграфное агентство Украины.
2. Дом-музей А.П. Чехова в Ялте (далее: ДМЧ). КП 8963. Чеховиана за 1940 г. Л. 21—22. Машинопись с небольшой рукописной правкой.
3. Шеститомник был издан под редакцией М.П. Чеховой «Книгоиздательством писателей в Москве» в 1912—1916 гг. и к 1940 г. являлся наиболее полным собранием опубликованных писем А.П. Чехова.
4. ДМЧ. КП 8963. Чеховиана за 1940 г. Л. 23. Машинопись, подпись-автограф.
5. ДМЧ. КП 8973. Чеховиана за 1955 г., 1 февр. Л. 338, 339. Машинопись на бланке Управления культуры Исполкома Ворошиловградского областного Совета депутатов трудящихся, «шапка» бланка на украинском языке, исходящий № 118-КИ и подпись проставлены от руки.
6. К этому времени письма составляли уже 8 томов, изданных в составе Полного 20-томного собрания сочинений и писем А.П. Чехова в период 1948—1951 гг. В сравнении с дореволюционным 6-томником, это было многотиражное издание, повсеместно доступное в библиотеках.
7. ДМЧ. КП 8973. Чеховиана за 1955 г., 10 февр. Л. 337—337 об. Машинопись, подпись-автограф. Подчеркнутые слова так же выделены в оригинале.
8. ДМЧ. КП 8973. Чеховиана за 1955 г. Л. 298. Рукопись, без даты.
9. ДМЧ. КП 8973. Чеховиана. 1955 г. Л. 297. Машинопись, подпись-автограф.
10. ДМЧ. КП 8972. Чеховиана за 1954 г. Часть 1, 15 июля. Л. 37—37 об. Рукопись.
11. ДМЧ. КП 8965. Чеховиана за 1947 г. Л. 47—47 об., 48. Рукопись.
12. ДМЧ. КП 8965. Чеховиана за 1947 г. Л. 48 об. Машинописная копия без даты, без подписи М.П. Чеховой. Датируется на основании следующего письма к С.С. Толстому.
13. ДМЧ. КП 8965. Чеховиана за 1947 г. Л. 46. Машинописная копия без подписи. Толстой Сергей Сергеевич (1897—1974) — сын С.Л. Толстого, кандидат педагогических наук, специалист в области английского языка. Был женат вторым браком на Вере Хрисанфовне Абрикосовой (1906—1957).
14. ДМЧ. КП 8966. Чеховиана за 1948 г. Л. 136. Рукопись. Датируется на основании ответа М.П. Чеховой А.Д. Тюремновой от 3 марта 1948 г. с краткой благодарностью за письмо (Там же. Л. 136 об.).
15. ДМЧ. КП 8966. Чеховиана за 1948 г. Л. 137—137 об., 138. Рукопись А.Д. Тюремновой.
16. См.: Л.Н. Толстой и А.П. Чехов. Рассказывают современники, архивы, музеи / Статьи, подгот. текстов, примеч. А.С. Мелковой. М., 1998. С. 228. Здесь книга В. Сибрука «Роберт Вуд, современный чародей физической лаборатории» процитирована в том же переводе с англ. В.С. Вавилова: 4-е изд. М.: Наука, 1980. С. 77—78.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |