Квартира в доме Гонецкой

Бывший дом Гонецкой и сейчас хранит облик прежней Неглинной улицы — торговой и одновременно жилой. Здание, построенное на углу со Звонарским переулком (дом № 2/14) в 1885 г., десятилетиями было занято нотным издательством и магазином Юргенсона, а также комфортабельными квартирами. Одну из них (дом № 21), на первом этаже, О.Л. Книппер сняла в ноябре 1901 г. Жилище было просторным, в 5 комнат, с высокими потолками, центральным отоплением и новинкою тех лет — электрическим освещением. Вход был с переулка.

Сюда Чехов и приехал с женой 27 мая 1902 г. В тот же день они посетили экзамены в драматическом классе МХТ на Божедомке¹. Но Ольга Леонардовна неожиданно заболела...

Она оказалась в положении настолько тяжелом, что Чехову пришлось находиться при ней безотлучно. «...В Москве очень жарко, — писал он вскоре. — Квартира мне понравилась, за исключением венков с лентами и картин. Гости одолевают. Вчера был доктор Варнек, осматривал Ольгу и приказал оставаться три недели в Москве, лежать...» (П., 10, 236).

И хотя 3 июня Ольге Леонардовне полегчало, те дни стали для писателя серьезным испытанием. Чехов продолжал ухаживать за больной. И, к счастью, здесь его всячески поддерживали А.Л. Вишневский и К.С. Станиславский. Первый бегал по докторам, пытаясь застать кого-либо из них на месте. Но на Троицу мало кто остался в городе, так что поиски увенчались успехом далеко не сразу. Станиславский много разговаривал с Антоном Павловичем о строительстве нового театра в Камергерском переулке, показывая планы и чертежи. Вспоминая позднее то время, он подчеркнул истощенное состояние Чехова и самую тяжелую городскую обстановку: «Жили они в доме Сандуновских бань, окна выходили в переулок, в июне воздух был ужасный, пыльно, душно, а двинуться нельзя было никуда. Все разъехались...»

План путешествия с женою по Волге рухнул, как карточный домик. Но Чехов, никогда не терявший присутствия духа, всего лишь грустно шутил: «...сроки нашего московского ареста определению не поддаются...» (П., 10, 239). 5 июня, не имея возможности даже забежать по делам в «Русскую мысль», он просил Гольцева мимоходом завернуть на Неглинную: «Если жене полегчает и если ничто не помешает, то завтра вечером поеду в Сокольники — там, говорят, устраиваются недурные гулянья» (П., 10, 239).

Гости были редки, но как всегда в трудную минуту доставляли несказанную радость. 9 июня к Чеховым приходила замечательная актриса В.Ф. Комиссаржевская, которой Антон Павлович навсегда остался благодарен за прекрасную игру в «Чайке» — во время провала пьесы в Александринке она, кажется, единственная знала, что делать на сцене. Регулярно бывал на Неглинной и Немирович-Данченко.

К 12 июня положение стало определеннее — консилиум (не без учета мнения Антона Павловича) наконец-то поставил диагноз. «Воспаление брюшины, или перитонит, — констатировал Чехов. — Это заболевание тяжелое, но не опасное. Решено было сегодня же отправить Ольгу в лечебницу (...), и Вишневский захлопотал уже, но вдруг (...) произошла перемена: Ольга почувствовала себя хорошо...» (П., 10, 245).

Чехов тогда, разумеется, не работал и сам нуждался в отдыхе. Едва только позволили обстоятельства, он решил ненадолго оставить выздоравливающую жену: «Боли прекратились, осталась одна слабость, — писал он 17 июня. — Как бы ни было, сегодня я уезжаю...» (П., 10, 250).

В тот же день писатель отправился с С.Т. Морозовым в Пермскую губернию, где и пробыл до начала июля². 2-го он ненадолго прибыл в Москву, а уже 5 июля вместе с О.Л. Книппер переехал на дачу Алексеевых — Любимовку, расположенную близ полустанка Тарасовка Ярославской железной дороги (П., 11, 8).

В Любимовке Чехов с удовольствием ловил рыбу, благо река была в нескольких шагах от дома. Говорил, что ленится и ничего не делает, а сам потихоньку обдумывал будущую пьесу «Вишневый сад». «Апрель и май достались мне недешево, — констатировал Антон Павлович, — и вот мне сразу привалило, точно в награду за прошлое, так много покоя, здоровья, тепла, удовольствия...» (П., 11, 11).

Ольга Леонардовна почти выздоровела, доктор разрешил ей работу в театре. И даже зарядившие в конце июля дожди не мешали Чехову: целые дни просиживал он с удочкой.

В Москве Чехов появился только 16 августа и вскоре выехал в Ялту. Следующий приезд в дом Гонецкой состоялся лишь осенью — 14 октября 1902 г. В тот период Чехов начал писать рассказ «Невеста» и продолжал работать с корректурой издания Маркса. На Неглинном всегда было много гостей — А.М. Горький, А.С. Суворин, М.О. Меньшиков, И.А. Бунин, С.Г. Петров (Скиталец) и др. На что писатель и сетовал в послании к А.И. Куприну: «...у меня так много посетителей, что голова ходит кругом, трудно писать...» (П., 11, 68). В октябре Чехов опять писал, что прекрасно себя чувствует — А.И. Куприну и В.С. Миролюбову. Однако эти хитрости не новы: улучшение могло быть лишь временным...

Наступившие холода угрожали ему простудой, поэтому Чехов редко передвигался по городу. «По случаю морозов я почти весь день сижу дома, — сообщал он А.А. Андреевой 5 ноября 1902 г., — выхожу на улицу раз в три дня — не чаще...» (П., 11, 68).

Сохранились воспоминания Россолимо (октябрь—ноябрь того же года) о встрече на Неглинном проезде — несостоявшееся знакомство с Горьким, долгая беседа о товарищах по курсу, медицине и литературе.

27 ноября 1902 г. Чехов опять уехал в Крым.

Дом Гонецкой. Фото автора

Примечания

1. С. Морозов, очевидно, не строил, а снял для класса небольшой дом — документально это не подтверждено. Местоположение дома не установлено. В районе ул. Достоевского многое снесено.

2. В имение Всеволодово-Вильва.