Все исследователи жизни и творчества Чехова знают, что писатель имел обширный круг друзей и знакомых среди обитателей Крыма. Они были в основном из интеллигентной среды — писатели, врачи, учителя, издатели, книгопродавцы. Но никто, вероятно, не задумывается над тем, что Чехов познакомился с уроженцами Таврической губернии, низвергнутыми на самое дно общества, через два года после первой поездки в Крым.
В Отделе рукописей Российской государственной библиотеки хранится 7600 карточек на ссыльнокаторжное население Сахалина и 222 в Российском государственном архиве литературы и искусства. До сих пор не изданные, эти карточки включают в себя сведения о встречах Чехова с многочисленными человеческими судьбами-трагедиями всей России, в том числе и Таврической губернии.
Чехов был на Крымском полуострове в 1888 г. по приглашению А.С. Суворина1, прожив на его даче, в Феодосии, 12 дней. Ехал через Симферополь, Севастополь, далее на пароходе с остановкой в Ялте. Свои впечатления от природы Крыма и жителей его в письме сестре 14 июля он изобразил так: «Таврическая степь уныла, однотонна, лишена дали, бесколоритна, как рассказы Иваненко2, и в общем похожа на тундру <...>. От Симферополя начинаются горы, а вместе с ними и красота. Ямы, горы, ямы, горы, из ям торчат тополи, на горах темнеют виноградники — все это залито лунным светом, дико ново и настраивает фантазию на мотив гоголевской «Страшной мести» <...>. В Севастополь я приехал ночью3. Город красив сам по себе, красив и потому, что стоит у чудеснейшего моря. Самое лучшее у моря — это его цвет, а цвет описать нельзя. Похоже на синий купорос. Что касается пароходов и кораблей, бухты и пристаней, то прежде всего бросается в глаза бедность русского человека <...>. Садиться на пароход и трогаться с якоря интересно, плыть же и беседовать с публикой, которая вся целиком состоит из элементов уже надоевших и устаревших, скучновато. Море и однообразный, голый берег красивы только в первые часы, но скоро к ним привыкаешь <...>. Берег красивым не представляется... Красота его преувеличена. Все эти гурзуфы, массандры и кедры, воспетые гастрономами по части поэзии, кажутся с парохода тощими кустиками <...>. Ялта — это помесь чего-то европейского, напоминающего виды Ниццы, с чем-то мещански-ярмарочным» (П 2, 294—295).
Чехов резко критиковал не только природу Таврии, но и жителей, и путешествующих по полуострову, как будто был, что называется, не в духе: художника Айвазовского4 назвал в письме недалеким, «но натурой сложной» (П 2, 299), женщину-врача Тарновскую5 сравнил с «ожиревшим комком мяса», «болотной лягушкой» и «мысленно вычеркнул из списка врачей» (П 2, 299). Новым его знакомым стал главный морской прокурор К.Ф. Виноградов6.
Первое восприятие новых, ярких картин было слишком субъективным, что и отразилось в письмах А.Н. Плещееву: «...кружится голова от крымского и во рту пересохло от длинных разговоров <...> впечатления смешались в окрошку...» (П 2, 311—312). Прошли годы, и отношение к Крыму изменилось: в рассказе «Дама с собачкой» описание набережной Ялты зазвучало, как описание почти родного, доброго и хорошо знакомого места, с чуть заметной мудрой иронией.
В 1890 г. Чехов предпринял путешествие на о. Сахалин. Он увидел и совсем другое море, и совсем другую природу, и совсем других обитателей, депортированных из континентальной России. Однако крымские аллюзии, сравнения моря, гор, а чаще противопоставления у писателя в книге «Остров Сахалин» присутствуют: «Когда в девятом часу бросали якорь, на берегу в пяти местах большими кострами горела сахалинская тайга. <...> Страшная картина, грубо скроенная из потемок, силуэтов гор, дыма, пламени и огненных искр, казалась фантастическою. На левом плане горят чудовищные костры, выше них — горы, из-за гор поднимается высоко к небу багровое зарево от дальних пожаров: похоже, как будто горит весь Сахалин. Вправо темною тяжелою массой выдается в море мыс Жонкьер, похожий на крымский Аю-Даг; на вершине его ярко светится маяк, а внизу, в воде, между ними и берегом стоят три остроконечных рифа — «Три брата». И все в дыму, как в аду» (14—15, 54).
На фоне грандиозной картины природы острова кажутся удивительными встречи с бывшими жителями Таврической губернии, ее уроженцами. Эти встречи произошли, когда Чехов переписывал ссыльнокаторжное и вольное население острова7. По переписным карточкам ОР РГБ (Ф. 331. П. 11. Карточки № 3628, № 3629, № 3666, № 3677) удалось установить некоторых из этих уроженцев Таврической губернии; ими были: ссыльнокаторжный Агарков Тимофей Дмитриевич и его жена, женщина свободного состояния, Агаркова Варвара Нестеровна, которые жили в селении Андрее-Ивановское на Сахалине, двор № 124. В этом же селении жили еще два их земляка: поселенец Еремей Дмитриевич Алексенко, во дворе № 149; Корней Корнеевич Сосна — во дворе № 156. Все они, как отмечено в переписных листах, были неграмотны. Агарков получал пособие от казны, а его жена — нет. Все они были православными. Агарковы прибыли на остров в 1884 г.
Карточки-анкеты полностью выглядят следующим образом8:
«Селение А. — Ивановское.
Двор № 124.
Звание — ссыльнокаторжный.
Имя, отчество, фамилия, отношение к хозяину: Тимофей Дмитриев Агарков, хозяин.
Лета 44.
Вероисповедание — правосл<авное>.
Где родился — Тавричес<кая> <губерния>.
С какого года на Сахалине — 1884.
Главное занятие <не отмечено>
Грамотен, неграмотен, образован.
Женат на родине, на Сахалине, вдов, холост.
Получает ли пособие от казны? Да, нет.
Чем болен <не отмечено>».
«Селение А. — Ивановское.
Двор № 124.
Звание — ж<енщина> св<ободного> состояния.
Имя, отчество, фамилия, отношение к хозяину — Варвара Нестерова Агаркова жена.
Лета 27.
Вероисповедание — правосл<авное>.
Где родился — Тавричес<кая> <губерния>.
С какого года на Сахалине — 1884.
Главное занятие <не заполнено>.
Неграмот<на>.
Женат<а> на родине <замужем>.
Пособие не получает.
Чем болен <не заполнено>».
Карточка перечеркнута красным карандашом — так Чехов отмечал женский пол.
«Селение А. — Ивановское.
Двор № 149.
Звание — поселенец.
Имя, отчество, фамилия, отношение к хозяину — Еремей Дмитриев<ич> Алексенко, совладелец.
Лета — 36.
Вероисповедание — правосл<авное>.
Где родился — Тавричес<кая> <губерния>.
С какого года на Сахалине — 1881.
Главное занятие <не заполнено>.
Неграмотен.
Холост.
Получает ли пособие? <не отмечено>.
Чем болен <не отмечено>».
«Селение А. — Ивановское.
Двор № 156.
Звание — поселенец.
Имя, отчество, фамилия, отношение к хозяину — Корней Корне<евич> Сосна, совладелец.
Вероисповедание — правос<лавное>.
Где родился — Тавричес<кая> <губерния>.
С какого года на Сахалине <не заполнено>.
Главное занятие <не заполнено>.
Неграмотен
Женат, вдов, холост <не отмечено>.
Чем болен <не заполнено>».
Не от всех ссыльнокаторжных Чехов получал ответ на вопрос: где родился. В приводимой статистике о количестве ссыльнокаторжных из разных губерний России (14—15, 242) о Таврической губернии ничего не сказано. Надо считать, что ссыльнокаторжных с полуострова Крым на Сахалине было не более ста человек, во всяком случае ответило не более ста бывших жителей Крыма; «...на каждую из остальных губерний приходится меньше ста» (14—15, 242).
О селении А. — Ивановское Чехов в «Острове Сахалине» пишет так: «Селение Андрее-Ивановское названо так потому, что кого-то звали Андреем Ивановичем9. Основано оно в 1885 г., на болоте. Жителей 382: 277 м. и 105 ж. Хозяев вместе с совладельцами 231, хотя и здесь, как в Палеве, было бы совершенно достаточно 50. Состав здешнего населения тоже нельзя назвать удачным. Как в населении Палева наблюдается избыток мещан и разночинцев, никогда не бывших хлебопашцами, так здесь, в Андрее-Ивановском, много неправославных; они составляют четверть всего населения: 47 католиков, столько же магометан и 12 лютеран. А среди православных немало инородцев, например, грузин. Такая пестрота придает населению характер случайного сброда» (14—15, 164).
Эти архивные материалы — перепись ссыльнокаторжных — открывает нам новый взгляд на биографию Чехова и его стремление, подобно Пушкину («История пугачевского бунта»), написать не «Историю государства Российского», как у Карамзина, а «Историю русского народа».
Прикосновение к архивным документам, никогда ранее не использованным исследователями темы «Чехов и Крым», неожиданно расширяет наши представления о знании Чеховым жизни и судеб обитателей и уроженцев солнечной Таврии, на которой он провел последние годы своей жизни.
Примечания
1. Суворин Алексей Сергеевич (1834—1912), владелец газеты «Новое время». СПб.; журналист, меценат и издатель Чехова.
2. Иваненко Александр Игнатьевич (ок. 1862 — после 1926), флейтист, друг семьи Чеховых, печатался в юмористических журналах.
3. Чехов прибыл в Севастополь 11 июля 1888 г.
4. Айвазовский Иван Константинович (1817—1900), живописец, маринист, жил в Феодосии, близко был знаком с А.С. Сувориным. Их дома были неподалеку друг от друга. Сейчас в доме Айвазовского городская картинная галерея. Подобные высказывания об Айвазовском см.: Дневник П.И. Чайковского. 1873—1891. — М.—П.: Госиздат музсектор, 1923. — С. 159. Композитор, побывавший за год до Чехова, в 1887 г., у Айвазовского, так записал свои впечатления в «Дневнике...»: «Феодосия <...> Галерея Айвазовского. Шут гороховый этот Айвазовский с его уморительной галереей».
5. Тарновская Прасковья Николаевна (1848—1910), врач-психиатр и общественная деятельница, жена В.М. Тарновского. П.Н. Тарновская — автор книг по криминалистической антропологии: «Воровки», «Женщины-убийцы». Сторонница теории вырождения среди преступников. Пыталась доказать ее с помощью антропометрии <измерения человеческого тела>. Особое внимание уделяла измерениям черепа преступников. Была знакома с Кони и другими ведущими криминологами мира.
6. Виноградов Константин Федорович (1852—?), товарищ главного военно-морского прокурора.
7. Форма и содержание карточек не были придуманы Чеховым, а составлены в соответствии со стандартом, принятым на Международном статистическом конгрессе в Петербурге в 1872 г. Энциклопедический словарь Гранат. Т. 41. Ч. 4. — С. 446. Статистика.
8. Мы приводим здесь не все описания на бывших жителей Таврической губернии, а только обитателей Андрее-Ивановского.
9. Андрее-Ивановское селение так названо, надо полагать, в честь начальника Сахалина (в 1884—1888 гг.), генерал-майора Гинце Андрея Ивановича.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |