«Повторение — мать учения». В этой прописной истине автор статьи убедился на собственном опыте, когда обратился к двум небольшим книжечкам «Чеховские чтения в Ялте», изданным в 1955 и 1973 гг. Государственной библиотекой СССР имени В.И. Ленина (ГБЛ) и хранящимся в рабочей библиотеке Отдела хранения и использования документов (ОХИД) Российской государственной библиотеки (РГБ) [12, 11]. Вспомним основные моменты двух самых первых Чеховских чтений и публикации сотрудников ГБЛ в их сборниках, возвращающие нас к истокам общего прошлого Дома-музея и Библиотеки. В июле 1954 г. весь мир отметил 50-летие со дня смерти великого русского писателя Антона Павловича Чехова. Особо торжественные мероприятия прошли тогда в Москве, где писатель прожил большую часть своей короткой жизни, в Таганроге, где он родился и провел детство и юность, и, конечно же, в Ялте, где по состоянию здоровья был вынужден жить в последние годы. Именно здесь 18—20 июля 1954 г. состоялись первые «Чеховские чтения», заложившие многолетнюю традицию проведения ялтинских научных конференций.
Сборник материалов Чеховских чтений 1955 г. [12] демонстрирует разнообразие тематики докладов и обширную географию участников встречи. Так, в выступлениях представлен широкий спектр исследований разных периодов жизни и деятельности Чехова: от студента Московского университета и врача до писателя и драматурга, а также — поиски и находки нового в его творческом наследии. Докладчики и слушатели приехали из самых разных городов страны: Москвы, Ленинграда, Архангельска, Свердловска, Якутска, Хабаровска, Алма-Аты, Самарканда, Ташкента, Баку, Еревана, Львова, Одессы и др. В их числе были аспиранты и студенты, преподаватели вузов и школьные учителя, врачи и деятели науки и искусства.
Первое торжественное заседание Чеховских чтений 18 июля 1954 г. открыла М.П. Чехова. «Ее присутствие и выступление внесли в Чеховские чтения особую атмосферу сердечности и теплоты», — отмечается в предисловии сборника [12, с. 4]. На открытии также выступил П.М. Богачев, директор ГБЛ, филиалом которой являлся тогда Дом-музей Чехова в Ялте. Обрисовав грандиозные масштабы деятельности Библиотеки им. В.И. Ленина, он кратко рассказал о книжном и рукописном фонде Чехова, входящем в состав Библиотеки, и выразил глубокую благодарность коллективу сотрудников Дома-музея и лично директору музея М.П. Чеховой за неустанный труд по его сохранению [12, с. 4—5].
На заседании 19 июля с докладом «Рукописное наследие А.П. Чехова в Отделе рукописей Библиотеки СССР им. В.И. Ленина» выступила научный сотрудник Отдела рукописей ГБЛ, кандидат филологических наук Е.Н. Коншина [12, 155—171]. В сообщении она представила сведения о качественном и количественном составе чеховского фонда и некоторые результаты проведенного анализа самой ценной его части — материалов произведений и переписки А.П. Чехова. Внимательное изучение рукописей, наблюдательность позволили Е.Н. Коншиной создать психологический портрет писателя, тонко отразив в нем особенные черты его личности. «Полнота эпистолярного архива Чехова, большое количество сохранившихся писем его корреспондентов является всецело заслугою самого писателя. С ранних лет, с начала 1880-х годов, он аккуратно собирал и хранил получаемые им письма, и благодаря этому уцелели в его архиве письма корреспондентов с первых шагов его литературной и медицинской деятельности — письма от редакций и сотрудников тех мелких журналов, в которых он начал работать, а также от университетских товарищей, земских врачей и судебных следователей <...>. В этом тщательном собирании и хранении писем своих ничем не замечательных корреспондентов первых лет, может быть, сказывалось рано пробудившееся в Чехове внимание к «человеческим документам», к окружающему миру <...>. В крайней скудости творческого архива Чехова тоже отразилась личная особенность писателя: его внутренняя замкнутость, та почти щепетильная скрытность, которая не позволяла ему допускать посторонних в тайники своего творчества, которая заставляла его уничтожать все черновики своих законченных произведений, иногда прежде, чем произведение появлялось в печати», — размышляет Е.Н. Коншина [12, с. 156—157].
В основу сборника 1973 г. [11] были положены материалы научной конференции, состоявшейся в апреле 1971 г. в Ялте в связи с 50-летием Дома-музея А.П. Чехова. В работе конференции приняли участие видные чеховеды страны, литераторы, научные работники библиотек и музеев.
В сборник вошли материалы докладов, которые по-новому осветили историю музея и деятельность М.П. Чеховой — его основательницы и первой заведующей музеем. Эти малоизвестные сведения прозвучали в сообщениях сотрудников: Отдела рукописей ГБЛ — Ю.П. Благоволиной, Государственного музея Л.Н. Толстого в Москве — А.С. Мелковой, Дома-музея А.П. Чехова в Ялте — А.В. Ханило.
Две статьи посвящены воспоминаниям племянников писателя — Е.М. Чеховой и С.М. Чехова. Представленные ими письма и документы из семейных архивов характеризуют деятельность их отца, Михаила Павловича Чехова, сыгравшего значительную роль в жизни ялтинского музея в 20—30-е годы [11, с. 164—177]. С позиций сегодняшнего дня (100-летнего юбилея Дома-музея А.П. Чехова в Ялте) особый интерес представляет статья Ю.П. Благоволиной, высококлассного специалиста по русской литературе конца XIX — начала XX в., филолога широкого профиля. Много лет Ю.П. Благоволина была редактором и автором ежегодника «Записи отдела рукописей» ГБЛ, позднее — издательской серии «Литературное наследство» Института мировой литературы им. М. Горького. Статья Ю.П. Благоволиной называется «История Дома-музея в Ялте по материалам Государственной библиотеки СССР имени В.И. Ленина» [11, с. 142—153]. В ней автор подробно освещает историю Музея в период 1920—1957 гг., т. е. с момента национализации Дома и до смерти М.П. Чеховой, вдумчиво воссоздавая дух той эпохи в целом и путь одного человека, посвятившего себя без остатка делу всей жизни, в частности. «История ялтинского музея внешне складывалась вполне благополучно: дом писателя, благодаря стараниям его сестры Марии Павловны Чеховой, дошел до нас в полной сохранности <...>. Но детальное изучение документов, связанное с его полувековой историей, раскрывает перед нами картину сложную, полную драматизма, напряженной борьбы и героических (без преувеличения) усилий М.П. Чеховой сохранить для потомства этот дом и сад в идеальном порядке», — отмечает Ю.П. Благоволина [11, с. 142].
В своей работе автор использует официальные документы, сосредоточенные в Архиве ГБЛ (отчеты, финансовые документы, служебную переписку). А также — документы архива М.П. Чеховой (в составе фонда А.П. Чехова), по сей день хранящиеся в Отделе рукописей РГБ. Вот как именует их сама Ю.П. Благоволина, подчеркивая важные взаимосвязи между служебными и личными текстами подлинных источников: «...превосходный психологический комментарий к ним (официальным материалам — М.В.), т. е. письма, дающие возможность понять, в какой обстановке и ценой каких усилий достигалось все то, что затем бесстрастно и объективно фиксировалось в отчете» [11, с. 142].
В статье отражен самый трудный период в истории становления музея — 1920—1923 гг., когда не было самого необходимого: помощников в хозяйстве (садовника, сторожа); денег на зарплату директору музея и служащим, на текущий ремонт дома (например, устранение течи над письменным столом А.П. Чехова). «Никакой защиты, никакой охраны и ни единой близкой души! Под Сретенье был опять налет, и на сей раз пострадали шаляпинские сундуки (на даче А.П. Чехова в Ялте хранились вещи семьи Ф.И. Шаляпина). «Мучительно!»; «Боюсь одна ночевать в доме, пришлось взять женщину, которую надо кормить, стало быть недоедать самой... Но все еще креплюсь, все еще стараюсь сохранить памятник о Чехове в неприкосновенном виде». Эти строки писем, полные отчаяния и самоотверженности, адресованы Марией Павловной Е.Э. Лейтнеккеру в 1923 году [11, с. 143]. Музей еще не вошел в состав ГБЛ, поэтому в жизни Дома в тот момент сыграли свою положительную роль общественные и местные организации, например, «Общество Чехова и его эпохи», Союз сельскохозяйственных кооперативов, Горкомхоз1 и Окрисполком2 Ялты. Они помогали музею, чем могли.
Короткий период 1922—1923 гг. ялтинский музей был филиалом музея Чехова в Москве. Об этом свидетельствует ходатайство московского музея о присоединении к нему музея в Ялте, где сообщается, что Мария Павловна включена в списки сотрудников московского музея. Но такой порядок оказался очень неудобным для обоих музеев, и уже в мае 1923 г. Наркомпрос извещает Ялтинский музей, что все кредиты «отныне переводятся не через музей Чехова, а непосредственно» [11, с. 144]. 1924—1925 гг. — период некоторого спокойствия и стабилизации. Наркомпрос отпустил средства на ремонт дома (отчет 1925 г.). Но М.П. Чехова обеспокоена не только проблемами ремонта и сохранения дома, ее постоянно заботят и просветительские задачи — «путем чтения небольших лекций знакомить посетителей с жизнью и творчеством писателя А.П. Чехова и осведомлять их с историей его эпохи»3 [3, с. 22]. 30 октября 1926 г. постановлением Малого Совнаркома музей перешел в ведение Ленинской библиотеки.
Этому предшествовали хлопоты самой Марии Павловны и руководства ГБЛ. В Архиве сохранилось ходатайство директора Библиотеки В.И. Невского в Главнауку от 08.04.1926 г. о присоединении Дома-музея в Ялте к Ленинской библиотеке с припиской М.П. Чеховой о целесообразности этого присоединения [2, л. 35—35 об.]. А также — дело о передаче Музея Библиотеке: «Главнаука НКП4 настоящим сообщает, что постановлением Малого Совнаркома от 29/Х-с.г., протокол № 9, Музей Чехова в Москве и Дом-Музей Чехова в Ялте включены в состав Библиотеки им. Ленина на правах отделений последней» [1, л. 70]. С этого момента начинается превращение дома Чехова в музей, а Чеховой из хозяйки дома в директора музея. Ю.П. Благоволина отмечает, что Марии Павловне было нелегко перейти в новый для нее статус и участвовать в «процессе неизбежного «оказёнивания» ее бывшего домашнего гнезда». Эта деятельность Марии Павловны нашла отражение в многочисленных и подробных отчетах Музея, которые она исправно посылала в Библиотеку, в Москву. И, конечно же, в личной переписке. «Колпак на письменный стол сделан, говорят, очень замечательный, но я его уже ненавижу», — полушутливо пишет она О.Л. Книппер [11, с. 145—146].
А дальше музею пришлось пережить землетрясение 1927 г. и все трудности, связанные с ликвидацией его последствий. ГБЛ подключилась к восстановительным работам, выделив 800 рублей и получив по результатам Акт с заключением, что ремонт «был целесообразен и выполнен удовлетворительно» [11, с. 147]. Никитский ботанический сад помог восстановить сад, посаженный А.П. Чеховым, за что Мария Павловна в своем письме благодарила директора Ботанического сада А.В. Болотова. 1928—1934 годы — период относительно спокойной работы музея. С 1 июля 1928 г. музей возобновил работу, и его посетили тогда 2480 человек (отчет 1928 г.). Посетителей с каждым годом становилось больше. В 1934 г. посещаемость составляет уже около 20 000 человек. С 1932 г. помимо самой Марии Павловны в музее начинают работать еще два экскурсовода [11, с. 147]. Однако в 1934 г. в ходе обследования дома, проведенного специальной комиссией обнаруживается, что музею грозит новая опасность — «здание расположено на теле активного оползня». От разрушения его спасают своевременно принятые Чеховой меры и специальный оползневый ремонт [11, с. 149]. В 1935—1941 гг. популярность Дома растет. Но Марию Павловну это скорее беспокоит и огорчает, она осознает все объективные риски такого музейного туризма. «У нас сейчас страдная пора — посетитель прямо таки напирает. И вместо того, чтобы радоваться, я прихожу в отчаяние и малодушничаю. Вы только подумайте: небольшой дом, рассчитанный на малую семью, должен вмещать несметное количество человек. Жуть берет за целостность здания», — пишет она Л.В. Никулину в 1935 году [11, с. 149]. Только после капитального ремонта по укреплению верхнего этажа Мария Павловна смогла вздохнуть с облегчением.
Основными направлениями деятельности музея в эти годы становится регулярная работа по организации просветительских выставок в связи с юбилеями и памятными датами: к 75-летию А.П. Чехова (1935 г.), выставка горьковских материалов в связи со смертью А.М. Горького (1936 г.), к 100-летию А.С. Пушкина (1937 г.), к 75-летию К.С. Станиславского (1938 г.), к 40-летию МХАТ (1938 г.), в связи с 35-летием со дня смерти А.П. Чехова (1939 г.). В связи с наплывом посетителей меняется методика проведения экскурсионных мероприятий. Составляются планы двух типов экскурсий: кратких пояснений — при большом наплыве посетителей летом и осенью и подробных бесед — при посещении музея небольшими группами в периоды затишья, зимой. В доме, в бывшей комнате Е.Я. Чеховой, создается биографическая комната А.П. Чехова, экспозиция которой знакомила с жизнью и деятельностью писателя в целом. Все поиски новых форм работы подробно представлены в материалах отчетов музея второй половины 1930-х годов. В эти годы М.П. Чехова начинает работу по переизданию писем Чехова, прерванную войной.
Военные годы в жизни музея оказались особо трагичными. Как всегда, в минуту опасности, М.П. Чехова думала прежде всего о доме. «Я очень страдаю и боюсь, никуда не уеду, потому что не представляю себя в другой роли, как только хранительницы дорогого мне памятника», — сообщает она О.Л. Книппер 23 сентября 1941 года [11, с. 150].
Материалов, освещающих этот период, в архиве немного. Этому есть понятное, на первый взгляд, объяснение: Ялта была оккупирована немцами с 8 ноября 1941 г. по 16 апреля 1944 г. согласно личному делу Марии Павловны [6, л. 4], и связь с Музеем, предположительно, была прервана на долгих три года. Отступая от основной темы статьи, важно упомянуть о второй существующей версии отсутствия переписки оккупационного времени. Вот два опубликованных свидетельства. «С тетей Машей (Марией Павловной — М.В.) я переписывалась много во время войны, — посылала ей сахар, и кое-что покушать», — писала в октябре 1974 г. О.К. Чехова из ФРГ своей родственнице Е.М. Чеховой. Эти сенсационные строки появились в 1990 г. в изданных воспоминаниях Е.М. Чеховой [8, с. 605—617]. «Летом 1945 года, приехав в Ялту к Марии Павловне Чеховой, Ольга Леонардовна, Софья Ивановна Бакланова — три старые благородные женщины — стали судорожно уничтожать письма и фотографии Ольги Чеховой, полученные Марией Павловной из Берлина в годы оккупации, а в соседней кухне еще хранились посылки с мясными консервами, присланные из Германии», — утверждает Виталий Вульф в предисловии «Судьба Ольги Чеховой» к переводу мемуаров О.К. Чеховой [10, с. 22].
Не совсем ясные, а иногда и противоречивые сведения из архивных подлинников оставляют много вопросов и обширное поле для новых поисков. Например, из доклада Ю.П. Благоволиной также известно, что музейная работа проводилась в т. ч. и с немецкой комендатурой Ялты: «От этих лет в архиве М.П. Чеховой сохранились еще краткие пояснения к экспозиции музея, составленные ею на немецком языке. Очевидно, изредка ей приходилось все-таки показывать экспонаты музея и разъяснять, в чем их культурно-историческое значение» [11, с. 150].
В анкете личного дела М.П. Чеховой, заполненной ею 28 февраля 1945 г., есть ее ответ на вопрос пункта № 31 анкеты: «Находился ли на территории, временно оккупированной немцами в период Отечественной войны (где, когда и работа в это время». «Охраняла Дом-музей А.П. Чехова и подготовляла понемногу материал для издания переписки писателя. Очень томилась, мучилась, хворала серьезно (тиф), но горячо ждала своих избавителей — Красную Армию, так была уверена, что она придет и избавит меня от фашистского ига» [6, л. 4], — благоразумно сообщает о себе Мария Павловна, ясно представляя, что ей грозит, — быть априори причисленной к коллаборационистам как любому, жившему на оккупированной территории. Интересное уточнение находим в воспоминаниях Е.Ф. Яновой о жизни музея в период оккупации, которые хранятся в Отделе рукописей: «Доктор Петрунин, лечивший М.П., докладывал властям, что у нее спазматический колит, а не тиф, иначе ее увезли бы в больницу» [11, с. 151].
Служебные документы военного времени сохранились единично: записка М.П. Чеховой о гибели садовника Музея Г.К. Бугаенко 11 октября 1941 г.; планы и отчеты о работе Дома-музея в 1941—1948 гг.; диаграммы роста посещений Музея за 1922—1949 гг., личные дела некоторых сотрудников Дома-музея.
В письмах Марии Павловны первого послеоккупационного времени звучит знакомый, повторяющийся мотив: «Теперь все заботы о Доме-музее, о залечивании его ран», — пишет она уже известной нам Е.Н. Коншиной 26 мая 1944 года [11, с. 151].
Окончательно обработаны и описаны документы музея в Архиве РГБ были в 2008 г. Тогда в опись дел Дома-музея А.П. Чехова в Ялте была включена еще 51 единица хранения. По составу они очень неоднородные, освещают различные аспекты жизни и деятельности музея: довоенные планы и отчеты, статьи М.П. Чеховой о работе музея; документы по многочисленным ремонтам помещений дома.
Среди послевоенных документов сохранился и включен в опись дел секретариата ГБЛ подлинник завещания М.П. Чеховой (составлен в 1947—1949 годы) [7, л. 1—8]. Сохранились докладные записки по улучшению работы музея (так, при музее создается библиотека), справка к 30-летию филиала ГБЛ — Дома-музея А.П. Чехова в Ялте, составленная в 1955 году. Также в Архиве хранятся: программа юбилейных Чеховских чтений, посвященных 50-летию Дома-музея А.П. Чехова и состоявшихся 10—11 апреля 1971 г. в Ялте, и пригласительный билет на торжественное собрание 9 апреля 1971 года. Хорошо сохранилась техническая документация за 1950—1970 годы. Это документы крымского управления по борьбе с оползнями Государственного института по проектированию оснований и фундаментов Украинского специального научно-реставрационного управления: переписка с Министерством культуры СССР, проекты по устройству защитного дренажа, отчеты по разведке почв у Дома-музея в связи с оползнями, чертежи инженерно-геологических изысканий на участке усадьбы, документы по строительству лекционного павильона при Музее и многое другое.
В 1981 г. в Архив ГБЛ была передана рукопись воспоминаний и. о. директора музея Чехова в Ялте в 1957—1959 годы Г.М. Огневой. Автор мемуаров в 1949 г. была командирована директором Библиотеки В.Г. Олишевым в Ялту. Именно тогда Г.М. Огнева и познакомилась с Марией Павловной. Их общение продолжалось вплоть до смерти Чеховой [5].
Особое внимание хочется обратить на переписку, хранящуюся в Архиве РГБ. Это ценнейший источник, поясняющий многие события жизни того времени вообще и Дома-музея Чехова в частности. Сохранилась переписка Музея с вышестоящими организациями: Музейным отделом Главнауки, Наркомпросом, Наркомфином Крыма, Правлением Библиотеки имени В.И. Ленина, дирекцией Художественного театра, организациями и частными лицами.
В переписке с частными лицами и учреждениями особый интерес вызывает небольшой документ, составленный самой М.П. Чеховой в 1925 году. Это ответ на запрос Учраспред5 Наркомпроса выслать «недостающий учетный материал на <...> Зав. Музеем-Домом — Чехову» [3, л. 23]. В приложенной схеме-анкете по составлению автобиографии есть следующие пункты: семейное положение, интеллектуальное развитие и образование, партийная принадлежность, участие в общественной жизни до февральской революции, репрессии и судимость, работа после февральской революции, желание работать и по какой отрасли [3, л. 24]. Мария Павловна ответила на эту анкету как всякий талантливый человек, создав интереснейший документ, кратко описывающий ее жизнь и планы на будущее (Приложение 1). В музее А.П. Чехова за 100 лет его существования перебывало много народа. О том повествуют документы Архива РГБ и книги почетных посетителей самого Музея. Побывал там и посвятил строки Дому и писатель К.Г. Паустовский. Вот они: «Есть у нас в стране уголок, где каждый хранит часть своего сердца. Это чеховский дом в Аутке.
Для людей моего поколения этот дом — как освещенное изнутри окно. За ним можно видеть из темного сада свое полузабытое детство. И услышать ласковый голос Марии Павловны — той милой чеховской Маши, которую знает и по-родственному любит почти вся страна.
Последний раз я был в этом доме в 1949 году.
Мы сидели с Марией Павловной на нижней террасе. Заросли белых пахучих цветов закрывали море и Ялту.
Мария Павловна сказала, что этот пышно разросшийся куст посадил Антон Павлович и как-то его назвал, но она не может вспомнить это мудреное название. Она сказала это так просто, будто Чехов был жив. Был здесь совсем недавно и только куда-то на время уехал — в Москву или Ниццу.
Я сорвал в чеховском саду камелию и подарил ее девочке, бывшей с нами у Марии Павловны. Но эта беззаботная «дама с камелией» уронила цветок с моста в горную реку Учан-Су, и он уплыл в Черное море. На нее невозможно было сердиться, особенно в этот день, когда казалось, что за каждым поворотом улицы мы можем встретиться с Чеховым. И ему будет неприятно, что бранят сероглазую смущенную девочку за такую ерунду, как потерянный цветок из его сада» [9, с. 175—176].
Приложение 1 [3, л. 21—21 об., 22]6
Я М.П.Ч. — Завед. Д.М.А.П.Ч. в Ялте. Родилась в г. Таганроге 31 июля 1868 г.7. Я — родная сестра писателя Антона Пав. Чехова. Как можно усмотреть из напечатанной в свое время биографии А.П. Чехова и из критико-биографических статей в различных энцикл. словарях и у различных авторов — дед и отец мои были крепостными у Воронежского помещика Черткова. По выкупе на волю отец занимался мелкой торговлей. Из тех же источников можно видеть, что все мое детство и отрочество прошли в большой бедности, так что, еще будучи девочкой, я принуждена была обстирывать всю семью, исполнять всевозможные домашние работы и мыть полы. По переселении обнищавшего отца из Таганрога в Москву поступила здесь в гимназию, где и окончила курс. Затем поступила в Высшие Герьевские8 Женские курсы, которые и прошла полностью, получив таким образом высшее женское образование в числе самых первых женщин, удостоившихся в то время получить его в России. С 21-го своей жизни я посвятила себя педагогической деятельности и прослужила учительницей целые 25 лет!9. Тем временем развивалось дарование моего брата Антона П-ча Чехова и он стал знаменитым писателем. Вместе с тем он заболел чахоткой. Я принуждена была оставить свою педагогическую деятельность и посвятить себя всецело уходу за больным писателем и затем за нашей матерью. Но и за то время мне удалось выстроить в Московской губ. две сельские школы и долгое время состоять в одной из них попечительницей.
По смерти писателя А.П. Чехова я всю мою деятельность старалась проявить в двух направлениях: в охране для будущих поколений его дома в Ялте, как памятника, в котором протекала его жизнь и были созданы самые великие его произведения, и в собирании, и в издании всех материалов, касающихся его личности и творчества. Первое мне удалось вполне: почти двадцать лет я оберегала до самых ничтожных, на первый взгляд мелочей, Ялтинское владение писателя, обращалась в свое время в Академию Наук с просьбой принять его в свое заведование и, наконец, счастлива, что оно было национализировано 2 Декабря 1920 г. и превращено в Дом-Музей именно в том самом виде, в каком оно было при жизни писателя и в каком я сохранила его и сохраняю и до сих пор. Вторая моя деятельность выразилась в собрании и издании шести томов «Писем А.П. Чехова» и многих других материалов и в организации и устройстве Музея его имени в Москве.
В каких-либо партиях я не участвовала, под судом и следствием не состояла. С момента национализации ялтинского владения А.П. Чехова и превращения его в Дом-Музей служу при нем в качестве Заведующей и, по мере сил, стараюсь поддерживать его в мельчайших потребностях, а с другой стороны путем чтения небольших лекций знакомить посетителей с жизнью и творчеством писателя А.П. Чехова и осведомлять их с историей его эпохи.
Желала — бы продолжить свою службу в настоящей своей должности, т. е. оставаться и впредь Заведующей Домом-Музеем А.П. Чехова в Ялте.
Список использованных источников
1. Архив РГБ. — Оп. 14. — Д. 8 (1925 г.). — Л. 73.
2. Архив РГБ. — Оп. 14. — Д. 8 (1926 г.). — Л. 119.
3. Архив РГБ. — Оп. 18-II. — Д. 6. — Л. 43.
4. Архив РГБ. — Оп. 18-II. — Д. 8. — Л. 23.
5. Архив РГБ. — Оп. 228. — Д. 266. — Л. 44.
6. Архив РГБ. — Оп. 245. — Д. 961. — Л. 26.
7. Архив РГБ. — Оп. 268. — Д. 112а. — Л. 25.
8. Вокруг Чехова: [Сборник] / Е.М. Чехова. Воспоминания. Семьдесят лет спустя. — М.: Правда, 1990. — 656 с.
9. Паустовский, К.Г. Золотая роза: психология творчества. — М.: Педагогика, 1991. — 220 с.
10. Чехова, О. Мои часы идут иначе. — М.: Вагриус, 1998. — 272 с.
11. Чеховские чтения в Ялте. — М.: Книга, 1973. — 184 с.
12. Чеховские чтения в Ялте: 1954. [Статьи. Исследования]. — М.: Гос. б-ка СССР им. В.И. Ленина, 1955. — 172 с.
Примечания
1. Горкомхоз — городской отдел коммунального хозяйства.
2. Окрисполком — окружной Совет рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов.
3. Цитаты из архивных документов приводятся без каких-либо изменений.
4. Главнаука НКП — Главное управление научными, научно-художественными и музейными учреждениями Народного комиссариата просвещения.
5. Учраспред — учетно-распределительный отдел.
6. Документ печатается без каких-либо изменений и сокращений.
7. Обращает на себя внимание год рождения, указанный М.П. Чеховой неверно. Можно предположить, следуя контексту анкеты, что это сделано сознательно: не смотря на преклонный возраст, во что бы то ни стало она хочет оставаться хранительницей музея и в будущем.
8. С 1 ноября 1872 г. в здании Первой мужской гимназии (Волхонка, 18) начали работу Московские высшие женские курсы, инициатором открытия которых стал профессор всеобщей истории Московского университета В.И. Герье.
9. На первом листе документа сделаны (Канцелярией ГБЛ) две пометы: «№ 135», «Послано 21 июля» (кавычки мои. — М.В.).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |