Традиционная трактовка образа Наташи в пьесе А.П. Чехова «Три сестры» как аллегории мещанской пошлости базируется на интерпретациях К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко, сценические работы которых стали образцом для многих последующих постановщиков драмы. В спектакле МХТ 1901 года — первой постановке «Трех сестер», — по словам Станиславского, показана «внутренняя борьба человека с властью пошлости» в лице Наташи и Протопопова [9, с. 113]. В интерпретации пьесы 1940 года Немировичем-Данченко пространство Наташи и Протопопова трактовалось как «царство самоуверенной тупости и условной морали», с которым никто из мечтателей не способен бороться [6, с. 143]. И этот мотив считался основным в пьесе.
Данные установки повлияли и на главные литературоведческие работы советского времени, посвященные драме: В.В. Ермилова, З.С. Паперного, Г.П. Бердникова и др., — характеризующих Наташу как «мещанку, хищницу, «животное»» [9, с. 198], олицетворяющую «враждебный человеку порядок» и «неуклонное торжество <...> страшного мира» [3, с. 230].
Попытку поменять взгляд на Наташу и ее образ осуществляет в 1989 г. В.Б. Катаев, утверждая, что противопоставление одних героев другим сужает понимание конфликта. И что зло, которое творит Наташа, неосознанно, это результат ее «правды», которой она искренне следует [7, с. 208].
Л.А. Додин, один из режиссеров — исследователей Чехова, дал образу Натальи Ивановны новое звучание в своей постановке «Три сестры» в Малом драматическом театре — Театре Европы (С.-Петербург, 2010 г.). Это открывает литературоведению возможности для иного прочтения драмы и образа Наташи. Он признает, что героиня вытесняет сестер Прозоровых из их дома и что их противостояние — «серьезнейший конфликт пьесы» [5, с. 313]; считает, что Андрей влюблен в нее, а она — нет (курсив мой. — О.Б.), и даже предполагает, что дети Наташи не от законного мужа, а от Протопопова [5, с. 356]. Но, разбирая в репетициях ее образ, режиссер отметает версию, что этот персонаж неприятный и невежественный, говорит о ее образованности [5, с. 218], оправдывает прогулку с Протопоповым тем, что «чего-то от мужа [Наташа] недополучает» [5, с. 157], отмечает ее заботу о всей семье Прозоровых (называя даже четвертой сестрой), и укоряет Ольгу в неделикатности (из-за замечания о зеленом поясе) и Ирину в холодности (из-за нежелания уступить своему племяннику Бобику детскую комнату).
Пьеса «Розовое платье с зеленым пояском» Н.А. Мошиной, написанная в 2018 г. и поставленная во МХАТе им. М. Горького в 2021 г., дополняет и продолжает не только чеховскую драму, но и додинскую идею о «четвертой сестре». По словам режиссера мхатовской постановки Э.В. Боякова, в этой пьесе из трио сделан квартет и обращено «внимание на персонажа, который никогда не становился центром режиссерских решений» [1]. Многие другие мысли Додина также находят в ней свое подтверждение и продолжение.
Одноактная пьеса Н.А. Мошиной — подробный разбор Наташей собственной биографии: версия событий, предшествовавших сюжету «Трех сестер» (своеобразный приквел), объяснение некоторых событий чеховской драмы, в которых Наташа принимает участие, и сиквел — автор предлагает свой вариант будущего, описывая судьбу не только Натальи Ивановны, но и остальных персонажей драмы Чехова.
Пьеса представляет из себя монолог 50-летней Натальи Ивановны и начинается историей знакомства Наташи с семьей генерала Прозорова, которая произошла в местном оперном театре на балете «Волшебная флейта». И первый фрагмент монолога сразу же отсылает нас к утверждению Додина об образованности Наташи: «...чеховские герои намного образованнее нас. Даже Наташа говорит по-французски лучше, чем большинство из нас» и «играет на рояле лучше. <...> У сестер, которые, видимо, играют на рояле [еще] лучше, игра Наташи вызывает раздражение» [5, с. 218]. Однако из пьесы мы узнаем, что Наташа следит за культурными событиями в городе, посещает гастроли знаменитости Малого театра Гликерии Федотовой, о приезде которой сестры Прозоровы «даже не знали», да и на тот самый балет попали случайно: «отцу преподнесли билеты в подарок» (здесь и далее пьеса цит. по [8]). В конце пьесы Наташа вспоминает свою жизнь, которая «так бурлила»: Яблочкина, Комиссаржевская, Петипа — «я на всех ходила, всех видела».
Французский Наташа, по версии Мошиной, и правда знала: речь ее то и дело пестрит галлицизмами: «дернье кри» (фр. dernier cri — букв. последний крик, новейшая мода), «мани-фик» (фр. magnifique — великолепно, красиво), «сюперб» (фр. superbe — превосходный, великолепный), «бон фортюн» (фр. bon fortune — удача), «рафинэ» (фр. raffine — изысканный), «бон тон» (фр. bon ton — хороший тон, хорошие манеры), «а про-по» (фр. à propos — кстати) и др. Наташа вспоминает, что они «часто всей семьей читали вместе по вечерам» и сравнивает сестер Прозоровых, так очаровавших ее с первого взгляда, с героинями стихотворения К.Д. Бальмонта 1895 г. [2, с. 57], «серебристыми лилиями, распустившимися средь болота».
Замечание Ольги о «зеленом поясе» гостьи: «Милая, это нехорошо!» [11, с. 136] у Чехова Наташа восприняла чуть не плача: «Но ведь это не зеленый, а скорее матовый» [там же]. А у Мошиной Наталья Ивановна еще и подмечает, что «в моде она [Ольга] совершенно не разбирается», потому что «матовый — это сине-зеленый, а его сочетание с тем оттенком пепельной розы, гри-де-лень [цветом платья Наташи], в ту пору было <...> последним столичным криком. Хотя откуда это знать унылой гимназической учительнице? У нее все наряды были одного покроя и трех цветов — синего, серого и коричневого». Но все равно замечание Ольги Наташа восприняла как настоящую «беспардонность», считая, что она не имела права ее «так критиковать».
«Не вижу ничего предосудительного в том, чтобы следить за модой», — этим высказыванием Наташа начинает рассказ о том, как она выглядела на Рождественском балу в Благородном собрании, где в нее и влюбился Андрей. Он признавался ей позднее, что именно так представлял себе Принцессу Грезу. На именины в августе родители преподнесли ей «чудесную серебряную эгретку в виде веточки ландыша, с жемчугом» и на бал она «сделала новую прическу с этой эгреткой», с которой чувствовала себя «манифик».
История их знакомства и последующего брака тесно связана с Михаилом Протопоповым, который в пьесе Чехова — лишь внесценический персонаж. Роман Михаила и Наташи до встречи с Андреем слишком затянулся («я устала ждать, когда Миша сделает решительный шаг»), да еще и усугубился увлечением Михаила Ириной Прозоровой. Поэтому, когда Андрей — «дворянин, генеральский сын, ученый!» — сделал Наташе предложение, обида на Протопопова, который «явно ищет партию повыгоднее», подтолкнула ее «пролепетать «да»». Эта история оправдывает внимание Протопопова к семье Прозоровых и Наташе: пирог на именины Ирине в 1 действии («Он такой и матери моей на именины присылал, из той же кондитерской, лучшей в городе»); предложение Наташе покататься на тройке в конце 2 действия: («Почему не прокатиться, черт возьми, с Протопоповым? На тройке, черт возьми! Не я ли вот только полчаса назад поклялась себе, что будет у меня жизнь и счастье, а не это прозоровское прозябание?»); и его помощь в трудоустройстве Андрея, Ольги и Ирины («И они принимали все, но терпеть Протопопова не могли»). И до конца, до своего отъезда из России в 1918 году «всегда где-то рядом был, как все годы».
Описывая свой брак, Наташа говорит, что от одиночества ее спасал только Бобик: «...потому что супругу дорогому я очень скоро стала не нужна», а через шесть лет (по подсчетам Наташи) он назовет ее «шершавым животным» (здесь небольшое несоответствие с пьесой Чехова: у него животное «шаршавое» [11, с. 178]). Наташа «худо-бедно» начала наводить порядок в «том мрачном доме среди елок»: «Они в этой семье привыкли, что вокруг денщики, что все проблемы как бы сами собой решаются, и после смерти отца совсем все посыпалось». Но ни от кого не видела помощи, заботясь об уюте в доме. «Вот было у Бобика три тетки — и что, думаете, хоть одна любила его? Хоть как-то заботилась, помогала мне? Может быть, спросила хоть раз хоть одна, не прогуляться ли с коляской?» И очень ее обидела реплика Ирины о семимесячном младенце: «Подумаешь, Бобик нездоров!» (у Чехова: «Ирина (пожимая плечами). Бобик нездоров!» [11, с. 152]).
Сестер Прозоровых Наташа оценивает, как «инфантильных, эгоистичных, злых пустоцветов», «всеравношных» людей, считает их бесконечные разговоры глупыми, трескучими и ни о чем: «Настоящего для них будто не существовало». В отличие от этой «троицы» она — живет, а не страдает о несбыточном («Грезы у Принцессы Грезы были самые обычные» — «покой, комфорт, любящий муж, уютный дом, здоровые детки»). И жалеет, что когда-то, надев свое платье оттенка пыльной розы, поехала в их дом, где неожиданно получила предложение о замужестве, поменявшее всю ее жизнь и перечеркнувшее мечты.
И, несмотря на то, что когда не стало Андрея, и жена Протопопова умерла от инфлюэнцы, у нее была возможность выйти замуж за Михаила и уехать с ним в Крым, она не смогла оставить близких: Ольгу, которая болела тифом, и Бобика, находившегося на фронте («Сын вернется, а матери нет?»). Но засыпая, она думала о Протопопове и загадывала: «Чтобы у него все было хорошо. И у Сонечки. А больше-то и не осталось у меня никого».
Анализируя характеры и судьбы сестер, Наташа сетует, что не стала подругой Маше (а им, замужним женщинам, было бы о чем поговорить), осуждает Ирину за «жеманство», которое разрушило ее возможный брак с Протопоповым, а Ольгу — за невоспитанность в случае с «зеленым поясом». Рассказывает, что после неудачного брака с не своим человеком (Кулыгиным), к которому Маша поспешила уйти от казарменного уклада в доме отца, начались ее «шатания», и это привело к самоубийству. Что Ирина обрела единомышленника на четыре года моложе и теперь — сбылась ее мечта — в Москве. Тетку обожает Софочка, сбежала к ней и в честь ее «обкорнала волосы».
Почти ничего из предсказанного в пьесе Чехова не сбылось, кроме достижения Ириной Москвы и слов Тузенбаха, что «через тридцать лет работать будет каждый». Подтверждением последнему стала сама Наташа — женщина «в темном х/б платье», причесанная «очень просто». В финальной ремарке мы читаем, что она «подходит к цинковому ведру», «достает оттуда большую тряпку, отжимает» и моет пол.
Перед тем как перейти к выводам, нужно отметить в тексте пьесы еще одну фактическую неточность: драматург пытается выстроить хронологию событий чеховской драмы, конкретно указывая их дату (месяцы и годы). Так, именины Ирины, по версии автора, приходятся на май 1898 г. Но если следовать подсчетам Немировича-Данченко, утверждающего, что пьеса «Три сестры» «охватывает пять лет» [4, с. 244—245], получается, что события последнего действия, по Мошиной, разворачиваются осенью 1903 года, когда драма Чехова уже три года как была написана.
Обобщая вышесказанное, мы приходим к выводу, что пьесу «Розовое платье с зеленым пояском» можно рассматривать как литературную интерпретацию характера чеховских героев и их взаимоотношений. В частности, она показывает, что у Наташи, следуя утверждению В.Б. Катаева, есть своя «правда». А также разрушает устоявшиеся штампы восприятия героев драмы.
В заключение стоит отметить, что разбор ряда образов пьесы сделан Мошиной в русле некоторых режиссерских решений «Трех сестер». Так, например, Ю.П. Любимов поставил драму как военную пьесу о героинях, которые привыкли жить «по команде», «без инициативы» [12, с. 245], а Ю.Н. Погребничко предсказал эмигрантское будущее чеховских героев.
Список использованных источников
1. Андриянов, М. «Розовое платье»: спектакль Боякова вокруг «Трех сестер» Немировича-Данченко / Ведомости. — 8 октября 2021 г. URL: https://www.vedomosti.ru/gorod/leisuretime/articles/rozovoe-plate-benefis-teatralnoi-uborschitsi (дата обращения 30.03.2022 г.).
2. Бальмонт, К.Д. «Болотные лилии» / К.Д. Бальмонт Собрание сочинений в 7 т. Т. 1: Полное собрание стихов 1909—1914. — Кн. 1—3. — М.: Книжный клуб Книговек, 2010. — 504 с.
3. Бердников, Г.П. Чехов — драматург: Традиции и новаторство в драматургии Чехова. — М.: Искусство, 1981. — 356 с.
4. Виленкин, В.Я. Вл.И. Немирович-Данченко ведет репетицию: «Три сестры» А.П. Чехова в постановке МХАТ 1940 г. — М.: Искусство, 1965. — 556 с.
5. Додин, Л.А. Путешествие без конца. Погружение в миры. «Три сестры». — СПб.: Балтийские сезоны, 2011. — 408 с.
6. Ермилов, В.В. Драматургия Чехова. — М.: Советский писатель, 1948. — 272 с.
7. Катаев, В.Б. Катаев В.Б. Реминисценции в «Трех сестрах» // В.Б. Катаев. Литературные связи Чехова. — М.: Московский университет, 1989. — С. 201—219.
8. Мошина, Н.А. «Розовое платье с зеленым пояском» URL: https://literratura.org/3311-nataliya-moshina-rozovoe-plate-s-zelenym-poyaskom.html (дата обращения 30.03.2022 г.).
9. Паперный, З.С. «Вопреки всем правилам...»: Пьесы и водевили Чехова. — М.: Искусство, 1982. — 285 с.
10. Строева, М.Н. Чехов и Художественный театр. Работа К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко над пьесами А.П. Чехова. — М.: Искусство, 1955. — 315 с.
11. Чехов, А.П. Три сестры: Драма в четырех действиях / А.П. Чехов Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Сочинения: В 18 т. Т. 13. Пьесы, 1895—1904. — М.: Наука, 1978. — С. 117—188.
12. Шах-Азизова, Т.К. Полвека в театре Чехова. 1960—2010. — М.: Прогресс-Традиция, 2011. — С. 245.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |