Кучук-Кой в переписке А.П. Чехова

А.П. Чехов — М.П. Чеховой

27 сентября 1898 г. Ялта

Милая Маша, получил из почты извещение, что пришла посылка. Но шапка еще не скоро понадобится, так как погода продолжает быть летней. Прохладно бывает только по вечерам, но достаточно летнего или осеннего пальто.

Вчера я ездил с Синани смотреть продажное имение. Это в 27 верстах от Ялты, по дороге в Севастополь, близ станции Кекенеис, между Алупкой и Форосом. Дорога показалась мне очень интересной и веселой; если ты ехала когда-нибудь из Байдар, то она тебе знакома. Проехав Кекенеис, нужно брать влево и спускаться вниз к морю; тут дорога не дурна в техническом смысле, но спуск очень крут, ехать было мне так страшно, что потом всю ночь мне мерещилась круча. Свалиться нельзя, но все-таки страшно. Кроме этой дороги, есть еще тропинка, идущая от шоссе к имению — тут идти даже приятно; говорят, что есть еще какая-то боковая дорога на Алупку и что скоро, через 1½—2 года, пройдет железная дорога у самого имения, между ним и морем. Насколько страшно спускаться, настолько приятно, мирно и спокойно внизу.

Представь: 1) домик с красной крышей, два этажа; наверху две комнаты, внизу — тоже две; 2) флигель в две комнаты — это уж не дом, а сакля в татарском вкусе, чистенькая; 3) кухня с русской печью и с плитой; тут пахнет Малороссией; 4) помещение для скота; 5) новый табачный сарай из нескольких отделений. Деревья все старые. Тополи, кипарисы, гранатовое дерево, инжир, маслина, орех; есть грецкий орех, широковетвистый, в 1½— 2 раза больший самой большой из наших яблонь. Земли три десятины. На ней виноградник, табачная плантация, громадные камни величиной с мой флигель. На этой же земле, близко к дому, течет из скалы ручей, вытекающий струей дугообразной. Вода холодная. В доме уютно, с балкона чудесный вид на море.

Рядом татарская деревушка с наивными улицами. Краж не бывает. Угощают виноградом и яблоками. Много луку, похожего на испанский. От моря 15—20 минут ходьбы; купаться можно ездить на осле; цена ослу 10 руб., кормить не нужно, так как круглый год пасется он на дворе, поедая колючки. Можно иметь 2—3 ослов.

От Ялты проехать на почтовых или на мальпосте стоит 2 р. Почта в 3 верстах, там же телеграф. Мальчик ежедневно ходит на почту за 1 р. в месяц. Легко найти кухарку.

Всё трогательно, уютно, оригинально, художественно; чудесный, густой запах кипарисов, но... страшная дорога!! Подниматься было уже не так страшно, даже весело. Если бы я был уверен, что тебе не будет страшно, то тотчас же купил бы это именьице; кстати же оно стоит только 2 тыс. рублей. Это до дикости дешево.

Спуск страшный, но красивый, и ты, быть может, прельстишься как художница. Подумай и напиши мне. Сзади прилагаю план: вид местности в боковом разрезе. Дом новый, воды очень много. Воздух чистый, как на небе. Ремонта не понадобится ни на копейку. В доме буфет, гардероб, стол и венские стулья. Всё новенькое. Так вот подумай.

Поклон всем.

Твой А. Чехов¹.

* * *

Мария Павловна Чехова (1863—1957) — сестра писателя, учительница в частной гимназии Л.Ф. Ржевской в Москве, в будущем — первый издатель собрания писем А.П. Чехова в 6 томах (1912—1916), основатель мемориального Дома-музея А.П. Чехова в Ялте и его директор (1920—1957), участник подготовки 20-томного собрания сочинений и писем А.П. Чехова (1944—1951), автор книг «Письма к брату» (1954) и «Из далекого прошлого» (изд. 1960).

В этом письме впервые встречается упоминание об имении, название которого Чехов сообщит сестре 9 октября. Пока же писатель находится в Ялте всего лишь 9-й день, снимает квартиру на даче Бушева недалеко от моря, но уже, не без влияния ялтинских знакомых, прикидывает возможность приобретения собственного участка на Южном берегу Крыма.

Примечательно, что соблазнительным для него оказался тот вариант, который дал ему ощущение сочетания оригинальной крымской экзотики со знакомыми приметами российского и малороссийского укладов жизни. Столь же неоднородным, но привлекательным показался Чехову на первых порах и климат: «Крымский климат для меня весьма здоров, по-видимому, и мне нравится: в нем смесь французского с нижегородским» (из письма к М.П. Чеховой от 28 сентября 1898 года) [7, 280]. Отправленные сестрой шапка и теплые перчатки — из подмосковного, «северного» быта — понадобились нескоро: Чехов не раз будет сообщать о почти летнем тепле в Ялте в осенние месяцы 1898 года.

На четвертой странице этого письма был сделан рисунок, передающий и крутизну уходящих ввысь гор от поворота на шоссе, и неровности спуска до самого моря. Впрочем, близкие Чехова поначалу не придали значения такой дилетантской графике: сестра писателя, как выяснится из ее ответного письма, поняла «страшную» дорогу как неблагоустроенную, к чему было не привыкать после деревенской жизни в подмосковном Мелихове. Чехов же прямо имел в виду страх спуска с большой крутизны и был в этом не субъективен и не одинок. Упоминаемые в том же письме Байдары — это Байдарский перевал, через который тогда лежал сухопутный путь от Ялты до Севастополя (и соответственно из Севастополя на Южный берег Крыма). Продлевая дорогу от указанной на чеховском рисунке поворотной точки немного вперед и вверх по извилистому серпантину горного шоссе, можно было доехать до почтовой станции у Байдарских ворот, где путники переменяли лошадей, отдыхали и при желании ночевали в гостинице.

Весной 1889 года здесь впервые оказался путешествующий по Крыму И.А. Бунин, испытавший от местных видов «невольный ужас» и невольный восторг.

О своих впечатлениях он писал родным в выражениях, во многом совпадающих с чеховскими:

«Байдарскими воротами называется широкий проход между двумя самыми высокими горами — вот как <рисунок>. В этом проходе, как видно на рисунке, построены искусственные ворота. Я слез на станции и спокойно пошел к воротам. Но едва я вышел из ворот, как отскочил назад и замер от невольного ужаса: море поразило меня опять. Под самыми воротами — страшный обрыв (если спускаться по этому обрыву по извилистой дороге — до моря считается версты три!), а под ним — и впереди, и направо, и налево верст на 50 вдаль — открывается море. Поглядишь вниз — холод по коже продирает; но все-таки красиво. Справа и слева от ворот — уходят в небо скалы, шумят деревья; высоко, высоко кружатся орлы и горные коршуны. С моря плывет свежий, прохладный ветер: воздух резкий»².

Упоминаемое Чеховым мальпостное сообщение (мальпост — почтовая карета для перевозки пассажиров и легких грузов) работало круглый год. Из Ялты на Севастополь экипажи отходили ежедневно в 8 часов утра, время в пути занимало 10—12 часов, с перепряжкой лошадей и остановкой для обеда у Байдарских ворот. Проезд по всему маршруту первым классом (лицом к лошадям) в те годы стоил 5 руб. 50 коп., вторым классом (спиной к лошадям) — 4 руб. 50 коп.³ Исходя из того, что «продажное имение» находилось на середине пути, можно понять, что названная Чеховым плата в 2 рубля предполагала поездку вторым классом.

Виды Байдарских ворот и окрестностей запечатлены на цветных и черно-белых почтовых карточках конца XIX — начала XX века. На некоторых из них изображен находящийся в двух верстах от перевала храм Воскресения Христова в Верхнем Форосе, хорошо заметный всем, кто бы ни поднимался к Байдарским воротам или же смотрел от них вниз на море. Храм был построен на скале высотой 412 м над уровнем моря по заказу владельца имения Форос А.Г. Кузнецова, знаменитого своими фарфоровыми заводами, по проекту замечательного русского архитектора Н.М. Чагина. Первый камень храма был заложен в 1888 году, а окончено строительство в 1892 году⁴. Таким образом, Бунин, побывавший тут в апреле 1889 года, тогда еще не мог любоваться этой замечательной церковью в византийском стиле, а вот Чехову ее вид был хорошо знаком.

Был знаком Чехов и с первым настоятелем форосского храма отцом Павлом Ундольским, о чем еще пойдет речь ниже в связи с одним из писем Ундольского к Чехову.

Отправив письмо сестре Марии, Антон Павлович на следующий день написал и брату Ивану, советуясь с ним по тому же вопросу о покупке крымского имения.

А.П. Чехов — И.П. Чехову

28 сентября 1898 г. Ялта

Милый Жан, купи у Феррейна пачку гваякола в 25 грамм (guajacolum carbonicum) и отдай Маше, она пришлет мне в посылке. Если это письмо получишь не позже пятницы, то купи теперь же, на этой неделе, чтобы Маша успела выслать гваякол из Мелихова не позже понедельника. Если же письмо придет, когда Маша уже уедет в Мелихово, то подождем будущей недели.

Когда будешь у Маши, то возьми у нее мое письмо насчет крымского имения, прочти и напиши мне свое мнение и мнение Сони. Если ты и Соня не будете иметь ничего против 27-верстного расстояния от Ялты и страшной (хотя хорошей и вполне проезжей) дороги, то я куплю. Оно, т. е. имение, стоит только 2 тыс. и очень удобно для тихой, идиллической жизни. Кланяйся Соне и Батёкину.

Твой Antonio [7, 280—282].

* * *

Иван Павлович Чехов (1861—1922) — младший брат писателя, в это время занимал должность старшего учителя в Петровско-Басманном городском начальном мужском училище Москвы. Соня — Софья Владимировна Чехова (1872—1949), жена Ивана Павловича, учительница в том же училище.

Батёкин — ученик Софьи Владимировны, большой шалун. Разговоры о его проказах, звучавшие в семье брата-учителя, не раз давали повод Антону Павловичу для шутливых приветов этому воспитаннику.

Карбонат гваякола — кристаллический порошок, применяемый при болезни легких, был назначен Чехову после обнаружения у него туберкулезного процесса.

К тому времени, как Иван Павлович ответил на это письмо, Мария Павловна уже успела выразить свою полную поддержку намерению купить имение в Крыму.

М.П. Чехова — А.П. Чехову

3 октября 1898 г. Москва

Конечно, дорогой Антоша, нужно купить именьице в Крыму, хотя бы даже потому, что скоро оно будет стоить гораздо дороже. Не надо только заводить хозяйства, и если можно, то отдать плантации и виноградники в аренду. Гадкая дорога, по-видимому, будет преследовать нас всегда, но хуже мелиховской ничего быть не может! Теперь уже ездить положительно нельзя, вода и мерзлая земля. Последний раз я ехала и плакала.

Если бы можно было приехать в Крым мне и Александре Александровне посмотреть имение, хотя бы на рождество? Проехать туда, вероятно, всегда можно? Я нахожу, что очаровательнее моря ничего быть не может! Владеть имением в Крыму с каменными постройками, не требующими ремонта, мне кажется гораздо легче, чем у нас с деревянными строениями, постоянно разрушающимися. В конюшне сгнили несколько столбов, их надо было менять, углы уже начинают подгнивать, забор вокруг усадьбы в нескольких местах валится — и так постоянно... <...>

Маша соглашается ехать в Крым. Вот, если хочешь, это можно сделать теперь же. Она может быть одной прислугой. Вообще я хотела бы об этом лучше поговорить. <...>

Ты пишешь, что дорога страшная от шоссе к имению, я поняла, как дурную. Напиши яснее.

Видела я Потапенку у Коновицера и была на репетиции в Малом театре на его пьесе «Волшебная сказка». Играют удивительно хорошо, и пьеса мне понравилась, мне думается, что она будет иметь успех. Видела Южина, он говорил, что собирается с тобой на гастроли, и был очень мил и любезен. В общем в Москве очень весело. У меня совершенно неожиданно оказалось много друзей обоего пола, которые заботятся обо мне, как о маленькой. Приписываю это всецело тебе. По вас и нас почитают! <...>⁵

* * *

Сестра тем охотнее поддержала намерение Антона Павловича, что ожидала с появлением нового владения уменьшения своих хозяйственных забот. С этого времени в их переписке часто будет встречаться сравнение подмосковного и крымского вариантов. Деревенское мелиховское хозяйство постоянно требовало труда своих рук, и немалая доля этого труда приходилась на сестру Чехова. К тому же разница в климате была явно в пользу Крыма. В том же письме Мария Павловна отмечала: «Снег идет не переставая», упоминала, что утром на воздухе было −8, а в ее комнате +8, в то время как Чехов писал родным в те же дни: «В Ялте жарко, как летом» (М.П. Чеховой 6 октября) [7, 287]; «В Ялте очень хорошая, жаркая погода» (Е.Я. Чеховой 7 октября) [7, 288].

Александра Александровна — художница Хотяинцева, с которой Мария Павловна познакомилась на занятиях в Строгановском училище и подружилась. Хотяинцева увлеклась Антоном Павловичем и искала встреч с ним: например, когда он жил в Ницце зимой 1897/1898 годов, она тоже приехала туда, и вдвоем они с полным единодушием обсуждали нравы постояльцев «Русского пансиона». Хотяинцева была талантливой карикатуристкой, увлечение Чеховым не мешало ей рисовать в Ницце остроумные карикатуры и на него, составившие целую серию под названием «Чехиада». В конце сентября 1898 года она гостила в Мелихове и сделала несколько акварельных рисунков, один из которых (часть сада и терраса дома) Мария Павловна переслала Чехову со своим письмом от 28 сентября. Не исключено, что желание художницы приехать вместе с сестрой писателя посмотреть имение было вызвано стремлением получить повод для новой встречи. Любопытное замечание в это время сделал младший брат писателя Михаил. Он 25 октября 1898 года написал сестре: «<...> кланяйся г-же Хотяинцевой. Она такая славная особа и такая одаренная, что я желал бы, чтобы на ней женился Антон»⁶. Позже, когда Антона Павловича уже не будет в живых, Мария Павловна и Александра Александровна выстроят себе по соседству собственные дачи на арендованных участках в Новом Мисхоре.

Маша — Мария Тимофеевна Цыплакова, прислуга Чеховых в Мелихове. После продажи мелиховской усадьбы оставалась на службе у Чеховых в московской квартире Марии Павловны.

Потапенко Игнатий Николаевич (1856—1929) — беллетрист, драматург, знакомый Чехова с 1889 года, корреспондент и мемуарист Чехова, частый гость в Мелихове.

Южин (Сумбатов) Александр Иванович (1857—1927) — артист-премьер Малого театра, драматург, один из немногих приятелей Чехова, с кем он был на «ты».

Коновицер Ефим Зиновьевич — адвокат, соредактор московской газеты «Курьер», муж подруги Марии Павловны — Евдокии Исааковны (урожденной Эфрос). В это время, когда кучук-койское имение еще даже не куплено, никто не мог предполагать, что два года спустя Коновицер будет оформлять документы, связанные с его продажей.

Чехов ответил сестре подробным письмом, проясняя оставшиеся неясными детали своего предыдущего письма и впервые приводя название места и имения: «Кучукой». Вместе с тем в его новом письме впервые сделан намек на другой участок — «маленький пуп земли с превосходным видом на море и горы» в деревне Верхняя Аутка, за городской чертой Ялты, — место, где вскоре будет выстроен собственный дом для всей семьи.

А.П. Чехов — М.П. Чеховой

9 октября 1898 г. Ялта

Милая Маша, отвечаю на твое последнее письмо. Имение находится рядом с деревушкой Кучукуй и называется поэтому Кучукой. Дорога туда очень хорошая; грязи никогда не бывает, свалиться нельзя, но 1) от Ялты почти 30 верст и 2) когда спускаешься с шоссе к Кучукою, то так высоко, что страшно смотреть вниз, так страшно, что, например, мать не согласилась бы проехать по ней, т. е. по дороге, за миллион. Имение маленькое, всего 3 десятины; ни о каком хозяйстве, конечно, не может быть речи, так как мы не татары и в Кучукое весь год не сидели бы; виноградник отнимает времени меньше, чем розы. И если покупать это имение, то лишь для забавы, для летнего и осеннего времяпрепровождения, так сказать, для пейзажа. Кроме страшной дороги есть еще тропинка, очень приятная; и будет нижняя дорога, которую сделает земство. Что касается железной дороги, то увы! — она пойдет на Массандру через Дерекой, это уже решено. Около Кучукоя не будет железной дороги, но зато с будущего года по побережью начнут ходить финляндские пароходы. С декабря по март жить в Кучукое было бы трудно, ибо дует ветер, но в остальное время там очень хорошо. Ты пишешь, что Маша соглашается ехать в Крым. Но зачем ей ехать? Это имело бы смысл лишь в том случае, если бы мы совсем переехали в Крым, что едва ли удобно, ибо мы, т. е. вся наша семья, имеем уже непобедимое тяготение к северу.

Кроме имения, местные доктора настойчиво советуют завести себе маленький домик и в Ялте. Такой домик, чтобы, уезжая, можно было запирать его и брать с собой ключ. Здешний банк дает деньги на дом, и я уже подглядел землю; маленький пуп земли с превосходным видом на море и горы, но с этим надо подождать, а то как бы не попасть в карикатуру: Чехов ловит двух зайцев. Если не куплю имения, то примусь за дом немедля. Располагать я могу только 5 тысячами, которые мне дадут авансом. Других денег у меня нет и не будет. На покупку имения достаточно 2 тысяч, постройка дома погашается банком, но за участок земли пришлось бы заплатить 2—3 тысячи. Если имение не понравится или надоест, то его всегда можно будет продать. Об убытках не может быть и речи, тем более, что имения и дома здесь дорожают не по дням, а по часам.

Погода сегодня теплая, летняя. Если хочешь, то приезжай сюда теперь же, на рождестве же ветер сдует тебя с горы, и ничего не увидишь. Верь мне на слово, имение стоит больше 2 тысяч, и что в доме 4 комнаты и что в них полы выкрашены и блестят и что около дома красиво течет ручей из скалы — я не вру. Крыша красная. Печей в доме нет, если не считать чугунной печки, но в доме живут и зимой. Печи к тому же сделать нетрудно. Да и для чего печи, если в холодную погоду можно уехать?

Если бы мне через 10—15 лет иметь дом в Ялте и маленький хутор в окрестностях, то я бы ничего больше не хотел для своей старости.

Ну, будь здорова. Поклонись Южину и, если увидишь, Потапенке.

Твой Antoine.

Имение я купил бы главным образом не для себя, а для тебя и для братьев, чтобы было вам куда приехать. А потому думайте. Если не нужно, то я не куплю [7, 290—291].

* * *

Вопрос о строительстве железной дороги на Южном берегу Крыма был предметом длительных общественных обсуждений, что нашло отражение в переписке Чеховых с 1898 по 1904 годы. Как указано в комментарии к чеховским письмам в академическом издании, «2 июня 1898 г. соединенное присутствие департамента государственной экономии, государственного совета и комитета министров приняло проект Ялто-Бахчисарайской дороги, отклонив предложение вести дорогу от Ялты на Севастополь или Симферополь. Проект строительства железной дороги на Южном берегу Крыма не был осуществлен» [7, 625]. Письмо Чехова отражает циркулировавшие и после официального решения городские слухи, будто бы железная дорога от Ялты все-таки пройдет в сторону Симферополя, через татарскую деревню Дерекой и удельное имение «Массандра», т. е. в направлении, противоположном кучук-койскому.

На следующий день к семейному совету наконец-то присоединил свой голос и брат Иван. Его одобрение покупки своего уголка в Крыму можно считать первым шагом по пути к тому будущему, когда он сам и его семья окажутся непосредственно связаны с имением в Кучук-Кое.

И.П. Чехов — А.П. Чехову

10 октября 1898 г. Москва

Дорогой Антоша!

Вчера вечером отец приехал из Мелихова в Хирургическую клинику, где ему была сделана операция (ущемлен<ная> грыжа) профес<сором> Левшиным, операция продолжалась долго. Сегодня в 12 часов дня я и Маша были у отца; он выглядит хорошо, но заметно утомлен, болей никаких не чувствует, сердце, пульс и температура нормальны, по словам ассистента самого проф<ессора> Левшина. Сегодня вечером или завтра утром опять пойду, может быть, с Соней.

За письма искренне тебя благодарю.

Гваякол я послал в тот же день.

Письмо твое насчет крымского имения взял я у Маши только сегодня. И могу сказать тебе одно, что я в восторге. По моему мнению, тебе да и всей нашей семье необходимо иметь уголок в Крыму. Имение стоит очень дешево, если бы возможно было, я охотно копил бы деньги, чтобы послать тебе. Будь здоров, очень крепко жму тебе руку.

Твой Жан.

P.S. Я ужасно утомился.

Погода скверная, до сих пор был санный путь и мороз, сейчас все растаяло.

Браз в Москве и был у меня⁷.

* * *

Браз Иосиф Эммануилович — художник-портретист, ученик И.Е. Репина, дважды писал по заказу П.М. Третьякова, основателя знаменитой художественной галереи, портрет А.П. Чехова, для завершения работы приезжал к нему в 1898 году в Ниццу.

Письмо Ивана еще находилось в пути, а слова о «всей нашей семье» тем временем неожиданно наполнились горьким содержанием. В ночь на 10 октября из мелиховского дома в московскую клинику в тяжелом состоянии был доставлен 74-летний отец Павел Егорович Чехов: дома он поднял тяжелый ящик и получил ущемление грыжи. Мария Павловна 11 октября написала Антону Павловичу: «Вот какая беда стряслась над нами! Это все в один день, утром отец был здоров, и ночью ему уже делали операцию»⁸. Операцию отец перенес неплохо, близкие надеялись, что он будет здоров, но 12 октября во время повторной операции Павел Егорович скончался. В тот же день М.П. Чехова отправила в Ялту телеграмму по адресу: «Ялта, книжный магазин Синани». Она просила: «Не откажите сообщить, как принял Антон Павлович Чехов известие о кончине его отца. Как его здоровье. Телеграфируйте Москва Сухаревская-Садовая дом Кирхгоф Марии Чеховой»⁹. С этого момента в письмах Чехова тема смерти отца явственно будет соотноситься с темой семейного переезда в Крым, с крепнущими размышлениями о жизни в Ялте и Кучук-Кое.

А.П. Чехов — М.П. Чеховой

14 октября 1898 г. Ялта

Милая Маша, твою телеграмму Синани получил вчера 13-го окт<ября> в 2 часа дня. Телеграмма не ясна: «как принял Антон Павл. Чехов известие о кончине его отца». Синани был смущен и думал, что ему нужно скрывать от меня. Вся Ялта знала о смерти отца, а я не получал никаких известий, и Синани показал мне телеграмму только вечером; после этого я пошел на почту и там прочел только что полученное письмо от Ивана, который извещал меня об операции. Пишу я это 14-го вечером, и до сих пор никаких известий, ни звука.

Как бы ни было, грустная новость, совершенно неожиданная, опечалила и потрясла меня глубоко. Жаль отца, жаль всех вас; сознание, что вам всем приходится переживать в Москве такую передрягу в то время, как я живу в Ялте, в покое, — это сознание не покидает и угнетает меня всё время. Что мать? Где она? Если она не поедет в Мелихово (ей там тяжело одной), то где ты поселишь ее? Вообще много вопросов, которые следовало бы решить. Судя по твоей телеграмме к Синани, у вас существует сомнение насчет моего здоровья. Если ты и мать беспокоитесь, то не приехать ли мне ненадолго в Москву? Или не пожелает ли мамаша приехать ко мне в Ялту, чтобы отдохнуть здесь? Кстати бы, она огляделась здесь, и если бы ей понравилось, то мы поселились бы здесь навсегда. Тут всё теплая погода, ходим без пальто, и, по-видимому, зимовать здесь очень удобно. Мы зимовали бы в Ялте, а лето проводили бы в Мелихове или в Кучукое под Ялтой.

Если мамаша поедет ко мне, то пусть телеграфирует; я выеду в Севастополь к ней навстречу и с вокзала прямо повезу ее в Ялту на лошадях.

Со скорым поездом ехать удобно. Здесь мамашу встретят дружелюбно и устроят ее хорошо. А если бы и ты могла взять отпуск и приехать хоть на неделю, то для меня это была бы большая радость. Кстати бы, поговорили, как теперь быть. Мне кажется, что после смерти отца в Мелихове будет уже не то житье, точно с дневником его прекратилось и течение мелиховской жизни.

Я, повторяю, совершенно здоров. Пиши мне, пожалуйста, не держите меня в неизвестности. Посылку получил.

Буду еще писать завтра. Будь здорова. Кланяйся мамаше, Ване и Соне.

Твой Antoine [7, 295—296].

* * *

Запрос о состоянии здоровья Чехова не случайно был послан именно Исааку Абрамовичу Синани. Сам писатель вскоре будет рекомендовать знакомым: «Лучшее место для всяких справок в Ялте — это книжный магазин Синани» [9, 136]. Книжно-табачная лавка караима Синани находилась на ялтинской набережной, в самом центре города, на первом этаже гостиницы «Франция». Фасад лавки был оформлен под сруб избы, а на вывеске было написано: «Русская избушка И.А. Синани, продажа книг и газет». У входа Синани поставил скамейку, которую прозвали «писательской»: это место было своего рода клубом для приезжих писателей, поэтов и художников. В 1899 году Синани завел специальный альбом, на страницах которого остались 44 автографа знаменитых посетителей «Русской избушки», в том числе среди первых — Чехова, Горького, Мамина-Сибиряка, Бунина, Куприна. Многие записи шутливо прославляли владельца альбома, а Н.Д. Телешов посвятил ему экспромт, в котором сравнил Синани с известным петербургским книготорговцем пушкинских времен А.Ф. Смирдиным:

Коль на набережной Ялты
Хотя в жизни раз гулял ты,
Так уж видел ты Синани,
Всем известного заране:
Он брюнет — не без седин,
Он же — ялтинский Смирдин¹⁰.

Телеграмма Марии Павловны — еще одно свидетельство, помимо многих других, взаимного дружеского расположения Чехова и Синани. Позже о том же писала О.Л. Книппер-Чехова в своих воспоминаниях «О Чехове»: «В городе его часто можно было видеть на набережной, в книжном магазине И.А. Синани, к которому Антон Павлович относился с большой симпатией, к нему и его семье. Исаак Абрамович был очень предан Антону Павловичу, с каким-то благоговением помогал ему хлопотать о приобретении Кучук-Коя и участка под Ялтой, наблюдал, помогал советами, исполнял трогательно все поручения»¹¹.

М.П. Чехов — А.П. Чехову

20 октября 1898 г. Ярославль

Милый Антуан.

Схоронили мы отца и о том, что пришлось при этом перенести, лучше умолчать, чтобы из одного неприятного чувства не делать двух. <...> Ну, все это перенесено, — пусть забудется! <...> Отца похоронили с честью на кладбище Новодевичьего монастыря, — ты это знаешь! <...>

Но как ты, милый, поживаешь? Слышал в Москве о твоем намерении купить в Крыму имение и дом в Ялте, знаком даже с описанием имения — что ж, помогай тебе Бог! Купи имение, женись на хорошем человеке, но обязательно женись, роди младенца — это такое счастие, о котором можно только мечтать, — и вообще будь счастлив безмерно и бесконечно. Голубчик, жизнь только одна; пользуйся ею. Покупай имения и дома, продавай их, — но помни: пора тебе пожить и для себя; для других ты уже достаточно пожил. Основывайся в своем Кучукое, свей себе свое гнездо и хоть раз воспользуйся жизнью в полной мере только для себя самого. Пусть твоя будущая жена — мне почему-то хотелось, чтобы это была Наташа Линтварева или А.А. Хотяинцева, — обставит твою жизнь так, чтобы ты был только счастлив и счастлив. Милый мой, я знаю, что от этих моих строк отдает несколько мещанством, но я не знаю, каким образом иначе вообразить тебя счастливым и живущим только для себя. Неужели стоит покупать на юге имение с тем, чтобы только предоставить его другим? Ты пишешь, что купил бы его только для сестры и для братьев. Поверь — жить в нем никто из нас не захочет, но зато приехать к тебе в гости — это другое дело! Впрочем, — твоя святая воля. <...>¹²

* * *

Михаил Павлович Чехов (1965—1936) — младший брат писателя, жил в Ярославле и служил начальником отделения Казенной палаты. Был женат на Ольге Германовне, урожденной Владыкиной (1871—1950), к этому времени был отцом восьмимесячной дочери Жени, так что о счастье родить младенца писал по своему свежему семейному опыту.

Это письмо Чехов получит 26 октября и только тогда, почти через две недели после похорон, узнает о тяжелых подробностях проводов отца. До этого времени, с 20 по 25 октября, он напишет 17 писем разным своим корреспондентам, в том числе — и Владимиру Ивановичу Немировичу-Данченко, приславшему сочувственную телеграмму от имени всей труппы Московского Художественного театра. Антон Павлович ответит на нее длинным дружеским письмом, не преминув в очередной раз упомянуть о красотах того имения, которое ему предлагали приобрести в Кучук-Кое.

А.П. Чехов — Вл.И. Немировичу-Данченко

22 октября 1898 г. Ялта

Милый Владимир Иванович, я в Ялте и пробуду здесь еще долго. Деревья и трава зеленеют по-летнему, тепло, ясно, тихо, сухо и сегодня, например, не тепло, а прямо-таки жарко. Это мне очень нравится, и я, пожалуй, совсем поселюсь в Ялте.

Твоя телеграмма глубоко тронула меня. Большое спасибо и тебе, и Константину Сергеевичу, и артистам, которые вспомнили. Вообще, пожалуйста, не забывай и пиши мне хотя изредка. Ты теперь очень занятой человек, директор, но всё же пиши иногда праздному человеку. Пиши, как и что, как на артистов подействовал успех первых представлений, как «Чайка», какие перемены в распределении ролей и проч. и проч. Судя по газетам, начало было блестящее — и я очень, очень рад, так рад, что ты и представить себе не можешь. Этот Ваш успех — еще раз лишнее доказательство, что и публике, и актерам нужен интеллигентный театр. Но отчего не пишут об Ирине-Книппер? Разве вышла какая-нибудь заминка? Федор у вас мне не нравился, но Ирина казалась необыкновенной; теперь же о Федоре говорят больше, чем об Ирине.

Здесь уже вовлекают меня в общественную жизнь. Назначили в женскую гимназию членом попечительного совета. И я теперь с важностью хожу по лестницам гимназии, и гимназистки в белых пелеринках делают мне реверанс. Что касается имения, о котором говорил Синани, то оно очень хорошо, поэтично, уютно, но дико; это не Крым, а Сирия. Стоит только 2 тыс., но я не покупаю, ибо и 2 тыс. у меня нет. Если продам Мелихово, то куплю.

Жду «Антигону». Жду, ибо ты обещал прислать. Нужна очень.

Жду сестру, которая, как телеграфировала, едет ко мне в Ялту. Будем вместе решать, как теперь быть. После смерти отца мать едва ли теперь захочет одна жить в деревне. Надо придумывать что-нибудь новое.

Поклон и привет Екатерине Николаевне, Роксановой, Книппер, Вишневскому — нижайший поклон. Вспоминаю о них с большим удовольствием. Будь здоров и благополучен. Пиши, пожалуйста. Крепко жму руку.

Твой А. Чехов.

Поклон Сумбатову [7, 302—303].

* * *

Владимир Иванович Немирович-Данченко (1858—1943) — один из создателей и руководителей (вместе с К.С. Станиславским) Московского Художественного театра, драматург, театральный педагог, режиссер.

По письму Чехова видно, как живо волнуют его московские новости. В Художественном театре сыграли премьеру — трагедию Алексея Толстого «Царь Федор Иоаннович» в постановке К.С. Станиславского, репетируют его собственную «Чайку», готовят к постановке трагедию Софокла «Антигона» в переводе Д.С. Мережковского. Чехов уже знаком со всей труппой: в сентябре, перед отъездом в Ялту, он побывал на репетициях «Чайки» и «Царя Федора», тогда впервые увидел актрису Ольгу Леонардовну Книппер. Впоследствии она вспоминала: «И с этой встречи начал медленно затягиваться тонкий и сложный узел моей жизни»¹³. Она же поразила его исполнением роли царицы Ирины, утешительницы и опоры царя Федора, в пьесе Толстого. Уже из Ялты Чехов поделился впечатлением от нового театра и от игры Книппер с А.С. Сувориным: «Перед отъездом, кстати сказать, я был на репетиции «Фед<ора> Иоан<новича>». Меня приятно тронула интеллигентность тона, и со сцены повеяло настоящим искусством, хотя играли и не великие таланты. Ирина, по-моему, великолепна. Голос, благородство, задушевность — так хорошо, что даже в горле чешется. Федор показался мне плоховатым; Годунов и Шуйский хороши, а старик (секиры) чудесен. Но лучше всех Ирина. Если бы я остался в Москве, то влюбился бы в эту Ирину» [7, 289].

В Ялте Чехов следит по газетам об успехах театра Станиславского и Немировича-Данченко, радуется хорошим рецензиям, озабочен судьбой своей «Чайки», передает привет тем актерам, которые заняты в его спектакле: Марии Роксановой — Нина Заречная, Ольге Книппер — Ирина Аркадина, Александру Вишневскому — доктор Дорн. Наряду с ними приветы переданы и жене Немировича-Данченко Екатерине Николаевне, и приятелю-артисту из конкурирующего Малого театра — Сумбатову-Южину. Тяга Чехова к тому, что происходит сейчас в Москве, в театрах, окрашена личным интересом. В то же время эта тяга уже начинает уравновешиваться новыми крымскими впечатлениями. Повседневная практическая жизнь всё крепче втягивает писателя в ялтинский круг общения и деятельности. Избрание в попечительский совет женской гимназии крепко сдружит его с начальницей гимназии Варварой Константиновной Харкеевич и даже подаст идею — не стоит ли перевестись сюда Марии Павловне, преподававшей историю и географию в московской частной гимназии. Да и поэтичное, хотя и дикое имение, несмотря на видимые отговорки, вскоре все-таки будет куплено, что на какое-то время еще крепче привяжет Чехова к крымской земле.

А.П. Чехов — М.П. Чехову

25 октября 1898 г. Ялта

Милый Мишель, я хотел послать с Пеше тебе и О<льге> Г<ермановне> что-нибудь крымское, но ничего не нашел подходящего, всё чепуха. Пеше засвидетельствует, что я долго искал — будь, значит, доволен и этим. Я в Ялте, живу на даче Иловайской, тут и столуюсь. <...> Послезавтра совершаю купчую крепость. Покупаю участок в Аутке, в 20 минутах ходьбы от моря; чудесный вид во все стороны, на море, на горы; сад, виноградник, колодезь, водопровод, канализация, и места достаточно даже для того, чтобы иметь огород. Я купил по 5½ руб. за сажень, и теперь уже мне дают по 8. Плачу не наличными, а закладной, без процентов. Владелец из уважения не хочет процентов. Из Питера уже пришли 5 тыс., и во вторник же я начну строиться, потом заложу дом в банк и расплачусь со всеми долгами. Кроме участка, в Ялте куплю, вероятно, еще именьице в Кучукое, если оно понравится Маше. Во всяком случае буду сообщать тебе подробности. Маша пишет, что в Мелихове невыносимо тоскливо. Всё клонится, вероятно, к тому, что придется продать Мелихово. «Северному краю» скажи, что я пришлю что-нибудь, только после. Пусть высылают газету. Я уже член Ялтинского о<бщест>ва взаимного кредита. Имею право носить мундир VI класса, так как избран членом попечительного совета женской гимназии; нет ли у тебя продажного мундира? Здесь чудная, летняя погода, цветут розы. Масса рыжиков и маслят в лесу.

Твой Anton [7, 310].

* * *

Пеше — ярославский сослуживец Михаила Павловича Чехова, побывавший в Ялте.

На даче «Омюр» ялтинской домовладелицы К.М. Иловайской по адресу: ул. Аутская, 28 (теперь ул. Кирова, 32), Чехов жил с 23 октября 1898 года по 10 апреля 1899 года.

«Северный край» — ежедневная политическая, общественная и литературная газета, выходившая в Ярославле. В воспоминаниях священника С.Н. Щукина, учителя ялтинской церковной школы, познакомившегося с Чеховым осенью 1898 года, сказано, что Чехов, живя на даче Иловайской, получал эту газету. Узнав, что Щукин северянин, и понимая, что ему также будет интересна газета, Чехов начал пересылать номера «Северного края» по почтовому адресу Щукина и не забывал делать это в течение следующих лет, даже когда возвращался в Мелихово, и потом, когда уже поселился в собственном доме в Аутке¹⁴.

А.П. Чехов — М.П. Чехову

26 октября 1898 г. Ялта

Милый Мишель, едва послал тебе свое открытое письмо, как получил твое. О том, что все вы переживали во время похорон отца, я знал, и у меня было отвратительно на душе. О смерти отца я узнал только 13-го вечером от Синани, мне же почему-то не телеграфировали, и если бы я случайно не зашел в лавочку Синани, то долго бы еще находился в неведении.

Я покупаю в Ялте участок и буду строиться, чтобы иметь место, где зимовать. Перспектива постоянного скитанья, с номерами, швейцарами, случайной кухней и проч. и проч. пугает мое воображение. Со мною зимовала бы и мать. Здесь зимы нет; конец октября, а розы и прочие цветы цветут взапуски, деревья зелены и тепло. Много воды. Кроме дома, ничего не нужно, никаких служб; всё под одной крышей. В подвальном этаже уголь, дрова, дворницкая и всё. Куры несутся круглый год, и для них особого помещения не нужно, достаточно перегородки. Вблизи булочная, базар. Так что матери будет очень тепло и очень удобно. Кстати же, в лесничестве всю осень собирают рыжики и маслята — и это развлечет нашу мать. Строить сам я не буду, всё сделает архитектор. К апрелю дом будет готов. Участок, с городской точки зрения, большой; поместится и сад, и цветник, и огород. С будущего года — в Ялте железная дорога.

Кучукой не годится для солидного жития. Это дача, очень милая, и покупать ее стоит только потому, что она мила и что дешево продается.

Что касается женитьбы, на которой ты настаиваешь, то — как тебе сказать? Жениться интересно только по любви; жениться же на девушке только потому, что она симпатична, это всё равно, что купить себе на базаре ненужную вещь только потому, что она хороша. В семейной жизни самый важный винт — это любовь, половое влечение, едина плоть, всё же остальное — не надежно и скучно, как бы умно мы ни рассчитывали. Стало быть, дело не в симпатичной девушке, а в любимой; остановка, как видишь, за малым. <...>

Завтра приедет Маша. Мы посоветуемся, обсудим всё, как следует; о нашем решении извещу.

Здесь адвокат кн. Урусов. Интересно рассказывает. Хочет тоже покупать участок. Скоро в Ялте не останется ни одного клочка, все торопятся покупать. Купить мой участок мне помогла моя литература. Только потому, что я литератор, мне продали дешево и в долг. <...>

Мой «Дядя Ваня» ходит по всей провинции, и всюду успех. Вот не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Совсем я не рассчитывал на сию пьесу. Будь здоров, пиши.

Твой А. Чехов.

Что отца похоронили в Новодевичьем, это очень хорошо. Я хотел телеграфировать об этом, но думал, что уже поздно; вы угадали мое желание. <...> [7, 311—312].

* * *

Ялтинский дом Чехова на купленном участке в деревне Верхняя Аутка был спроектирован архитектором Л.Н. Шаповаловым (1871—1954). С Чеховым он познакомился осенью 1898 года, приехав в Ялту на отдых, благодаря содействию Синани. В заметке «Как был построен дом Чехова в Ялте» Шаповалов рассказывал:

«Однажды Синани взял меня под локоть и, не говоря ни слова, подвел к высокому, худощавому человеку в пенсне, который, стоя у прилавка, просматривал только что полученные книжные новинки.

Как сейчас помню:

— Антон Павлович, позвольте представить вам нашего гостя — молодого московского архитектора Шаповалова. Его, так же как Толстого, зовут Лев Николаевич, — сказал Синани, улыбаясь.

Антон Павлович обернулся, пристально взглянул, улыбнулся и протянул руку.

— Чехов, — сказал он глухим грудным голосом. <...>

С этого дня знакомство мое с Чеховым стало крепнуть, отношения становились теплее, и вскоре Антон Павлович покорил меня окончательно. Обаяние его было поистине удивительно. Мы встречались почти ежедневно в лавке Синани, гуляли по набережной и, греясь на солнышке, беседовали на самые различные темы.

В конце октября 1898 года мы, как обычно, гуляли с А.П. Чеховым по набережной. И вдруг совершенно неожиданно Антон Павлович сказал:

— Прошу вас, Лев Николаевич, построить мне в Ялте небольшой дом...»¹⁵

Завершение постройки пришлось не на апрель, а на сентябрь 1899 года. Сад Чехов разбивал собственноручно зимой-весной 1899 года.

Князь Александр Иванович Урусов — давний московский знакомый Чехова, адвокат и литератор.

А.П. Чехов — М.П. Чеховой

8 декабря 1898 г. Ялта

Ну-с, начну с новости. Новость приятная, неожиданная. Не думай, что я хочу жениться и сделал предложение. Я не удержался, размахнулся и купил Кучукой. Купил ровно за две тысячи и уже совершил купчую и на сих днях поеду туда уже как хозяин и повезу матрас и простыни. Дом из четырех комнат, татарской архитектуры флигель, кухня, сарай для коровы, табачный сарай, ключ, бьющий из скалы, дроги, весы, буфет, шкаф, два стола, дюжина венских стульев, диван, железная печь. Земли три десятины, виноградник, скалы, belle vue <прекрасный вид (франц.). — А.Г.>. Море чудесное, песок. Итак, отныне я владелец одного из самых красивых и курьезных имений в Крыму. Там можно будет иметь корову, одну лошадь, одного осла, уток и кур. Зри мои письма (сентябрь), относящиеся к Кучукою. Куплено имение за наличные, на нем ни копейки долга. Весь мой долг будет лежать тяжелым кирпичом на городской даче, всего тысяч десять долга или немножко меньше; процентов придется платить около 600—700 в год, с погашением. В сегодняшней моей покупке особенно было заманчиво то, что не нужно ремонта ни на грош и что цена ничтожная, баснословно дикая. Только о покупке пока не говори никому, кроме Вани и Миши, да еще, конечно, мамаши, которой имение наверное понравится. Для нее это будет что-то необыкновенное по тишине, уютности и постоянной теплоте, а также чистоте.

На Аутке идут работы. Сегодня я был у начальника шоссейных дорог, и он сказал мне, что при расширении шоссе у нас не отчудят земли ни одного вершка и что казна за свой счет сделает нам подпорную стену и забор на стороне шоссе. Земская управа уже утвердила планы.

Я послал в «Неделю» рассказ; сегодня пришел оттуда ответ: выслали мне 500 р. Сегодня опять жара.

Итак, никому не говори о моей покупке, а то, боюсь, попадет в газеты и начнут говорить, что я купил имение за сто тысяч. В Кучукое дом запру и возьму ключ с собой; сторож там не нужен. Для нового имения придется купить самовар и столовый сервиз (тарелки и вилки) — и держать здесь на случай приезда. Нужны и кровати подешевле, но это можно купить в Одессе. Погреба там нет, молоко же держат в кувшинах, погруженных в холодную ключевую воду, где-нибудь в ямочке около ключа.

К хозяйке моей пришла очень красивая дама. Ну, будь здорова. Всем поклон. Если тебе не нравится, что я купил Кучукой, то не особенно волнуйся. Это не пропащие деньги; всегда можно продать, и притом с большим барышом, особенно когда проедет железная дорога.

Купчую пришлют из Симферополя, где ее утверждает старший нотариус, — и тогда я пришлю тебе ее. В Кучукой едет со мной и Шаповалов.

Твой А. Чехов [7, 357—358].

* * *

Упомянутый рассказ — «По делам службы», был напечатан в журнале «Книжки «Недели»» в январе 1899 года.

Гостья К.М. Иловайской — «очень красивая дама» — это, скорее всего, Ольга Михайловна Соловьева, гражданская жена инженера-мостостроителя В.И. Березина, в 1897 году купившего имение «Суук-Су» в Гурзуфе и обустраивавшего там курорт по европейскому образцу. В дальнейшем Чехов будет общаться с Соловьевой по вопросам благотворительности и, как правило, будет обозначать ее именно такими словами: «...был в Гурзуфе, обедал у той очень красивой (такой красивой, что даже страшно) дамы...» (М.П. Чеховой 15 января 1900 года) [9, 14]; «очень красивая дама, что живет около Гурзуфа» (М.П. Чеховой 21 января 1900 года) [9, 20]; «Ольга Михайловна, красивая дама» (О.Л. Книппер-Чеховой 7 октября 1903 года) [11, 265]. Восхищенный Бунин упомянул о ней в записной книжке двумя словами: «Красавица Березина!»¹⁶

О том, как прошла поездка в Кучук-Кой вместе с Л.Н. Шаповаловым, Чехов напишет сестре 13 декабря 1898 года.

А.П. Чехов — И.П. Чехову

9 декабря 1898 г. Ялта

<...> Я купил Кучукой. Если приедешь, то привези рыболовных крючков и аршин 20 лесы. Поплавков и удилищ не нужно. Привези грузила. Здесь рыба ловится хорошо. В Кучукое до моря только 15 минут ходьбы; берег песчаный местами, местами скалистый, рыбу ловят, сидя на камнях, держа леску на пальце. Рыба крупная. Кучукой, правда, далек от Ялты (30 верст), но это нечто очаровательное, сказочное. Помещения там много. Если приедешь на Рождество, то побываем там. Надо взять у Бодри 2—3 походных кровати. Нужен самовар, нужны подушки. Один матрац есть.

Итак, видишь, кроме дома в Ялте, у меня будет еще имение. Заплатил я за Кучукой ровно 2 тыс., и мне казалось, что будет глупо и дико, если я не куплю. Ведь дешевизна удивительная. Земли 3 десятины.

А здесь погода всё теплая; было холодно, но недолго.

Соне и Володе поклон нижайший.

Постройка хотя медленно, но подвигается.

Будь здоров, не болей.

Твой Antonio [7, 361—362].

Вчера вечером у меня в гостях была женская гимназия.

* * *

Соня и Володя — жена и сын Ивана Павловича Чехова.

«Женская гимназия» — так Чехов называл начальницу гимназии Варвару Константиновну Харкеевич. Вместе с ней его навещала и сестра ее мужа Манефа Николаевна Харкеевич. Можно не сомневаться, что среди тем их разговоров нашлось место и обсуждению покупки Чеховым имения в Кучук-Кое. В эту новость Чехов посвятил и своего коллегу, земского врача И.И. Орлова, начав свое письмо к нему именно с такого известия.

А.П. Чехов — И.И. Орлову

11 декабря 1898 г. Ялта

Милый Иван Иванович, я не удержался, размахнулся и купил Кучукойское именьишко. Я заплатил только 2 тысячи, только, но всё же я этой покупкой сильно осложнил свои финансовые немощи. Как бы ни было, имение очаровательное, и Вы, надеюсь, останетесь очень довольны.

Уже и у нас зима. Морозов нет, но вот ночью был снежок (чуть-чуть) и слегка побелил верхушки кустов. Уже зима, а гвоздика между тем всё еще цветет. <...> [7, 363].

* * *

Письмо адресовано на станцию Подсолнечная Николаевской ж. д. Иван Иванович Орлов (1851—1917) заведовал Солнечногорской лечебницей Московского губернского ведомства, в Ялте проводил отпуск. Очевидно, Чехов советовался с ним и приглашал в Кучук-Кой погостить в случае покупки имения. В том же письме перечислены городские новости, касающиеся общих ялтинских знакомых, преимущественно врачей и пациентов.

А.П. Чехов — М.П. Чеховой

13 декабря 1898 г. Ялта

И здесь уже мороз; правда, небольшой, но здесь он чувствуется, как большой. Вчера ездил в Кучукой; выехал утром, и чем дальше от Ялты, тем холоднее, попадается снежок. Отсюда вытекает мораль: если придется ехать из Севастополя в Ялту на лошадях, то необходима хорошая шуба, надо одеваться тепло. С шоссе в Кучукой я спускался не по страшной дороге, а по тропинке; тут хорошо, спуск легкий, приятный, чувства высоты нет. Земля в этот раз показалась мне громадной, и Шаповалов, архитектор, который был со мной, всплеснул руками и сказал: «Чего тут только можно наделать!» Овраги, каменные глыбы, старые деревья, вода, необычайный простор и дикость, как в Африке, и глядя на всё это, я думал: как было бы глупо, если бы я не купил этого имения!

Ходил к морю; на обратном пути — подъем на гору, трудно дышать, так что для купанья и рыбной ловли придется прибегать к услугам лошади или ослов. Пароходы проходят близко, и это интересно. Если Иван приедет на Рождество, то пусть привезет с собой 2—3 походных кровати, купив их у Мерилиза или у Бодри, по 6—7 рублей. За всё, что он купит, я заплачу ему здесь в Ялте. Если же он не приедет ко мне, то пусть распорядится, чтобы Мерилиз выслал мне наложен<ным> платежом малой скоростью (не через контору, ибо через контору в 1½ раза дороже) 2 кровати, а если они недороги, то 3, самовар небольшой и ½ дюж<ины> ножей и ½ дюж<ины> вилок. Это для Кучукоя. Купленная мебель вся цела. Буфет красуется во всём своем величии.

На Аутке постройка по случаю мороза приостановилась. В оттепель будем продолжать.

Море тихо.

Обратно из Кучукоя я поднимался по страшной дороге — и уже было нестрашно, потому что привык. Дорога хороша; она страшна не для лошадей, не для экипажа, а только для глаз. Кто не боится высот, тому ничего.

Ну-с, желаю всего хорошего. Поклон нижайший мамаше, Ване, Соне и Володе.

Я здоров.

Твой Antonio.

Пусть Ваня не везет с собой кроватей, а пусть велит выслать. Всё равно кровати не понадобятся раньше весны [7, 363—364].

* * *

В тот же день список хозяйственных поручений, касающихся Кучук-Коя, был отправлен непосредственно Ивану Павловичу. Приезд брата в Ялту ожидался в 20-х числах декабря, на время его небольшого учительского отпуска в рождественские каникулы.

А.П. Чехов — И.П. Чехову

23 декабря 1898 г. Ялта

Милый Иван, Маша пишет, что ты непременно приедешь на Рождество. Буду очень рад. Имей в виду, что за всё, что ты привезешь, я заплачу здесь в Ялте. Привези побольше висячих замков и замочков, колец для замков, крючков для запора дверей — это для Кучукоя. Привези хотя одно дешевое одеяло; кстати же, оно пригодится для тебя, пока будешь в Ялте. <...>

Бери с собой шубу, калоши потеплей; если поедешь на лошадях, то одевайся потеплей, как в Москве. <...>

Привези чего хочешь. Соня и Батёкин, надеюсь, уже выздоровели; шлю им поклон и привет.

Напиши, когда приедешь, или телеграфируй.

Твой Antonio [7, 364—365].

М.П. Чехова — А.П. Чехову

14 декабря 1898 г. Москва

Ну, разошелся ты — скоро купишь Гурзуф! Купил и слава богу, может быть, это к лучшему. Теперь у меня еще больше шансов к тому, чтобы желать перевестись в Ялту. Мелихово необходимо продать и полезно хотя бы потому, чтобы поскорее избавиться от крымских долгов. Потом, что я буду представлять из себя одна в Москве без матери и без тебя? Конечно, жаль покидать Москву, но уж и таскаться по комнатам одной тяжеленько. <...>¹⁷

* * *

Мария Павловна отвечает на письмо Чехова от 8 декабря, на его фразу: «не удержался, размахнулся и купил Кучукой». Насчет Гурзуфа пока замечено только в шутку, но, как ни странно показалось бы тогда обоим, вскоре так и случится.

А.П. Чехов — М.П. Чеховой

15 декабря 1898 г. Ялта

Пишу это в театре, сидя на галерке, в шубе. Пошлый оркестрик и галерка напоминают мне детство.

Если Баня приедет, то пусть привезет мой парижский дорожный плед (тигровый), если он не нужен дома. Для дальних поездок, например в Кучукой, он пригодится очень.

Е.И. Смагина привезла мне меду. Больше никаких новостей. Поклон мамаше и всем.

Твой Antoine [7, 366].

* * *

В этот день в городском театре шел спектакль Товарищества Русско-малороссийских артистов под управлением И.Ю. Португалова, в первом отделении — оперетта «Майская ночь» (по Н.В. Гоголю), во втором — водевиль «Кум Мырошник». В гимназические годы в Таганроге Чехов ходил в театр вдвоем с братом Иваном, билеты всегда брали на галерку.

Елена Ивановна Смагина — знакомая из Полтавской губернии, помещица села Бакумовка, подруга Н.М. Линтварёвой. Чехов познакомился с семьей Смагиных летом 1888 года, когда снимал дачу у Линтваревых в усадьбе Лука на реке Псёл, близ города Сумы.

А.П. Чехов — Н.М. Линтварёвой

17 декабря 1898 г. Ялта

Многоуважаемая Наталия Михайловна, мед я получил и уже написал Елене Ивановне. Был вчера Окунев, говорил, что Ваш участок (средний) отдан в аренду на один год с тем, чтобы арендатор выкопал колодезь; участок продается за 2300 р. Окунев обещал договориться за 2000 и тогда опять придет ко мне. Итак, держите наготове деньги. Я еще купил себе одно имение, на этот раз без помощи Вашего приятеля Окунева; три десятины, дом, флигель, сад, вода, чудесный вид. Цена 2 тыс. Вам могу переуступить за 6 тыс. На Аутке идет постройка, общество дало мне воду.

Витте всё еще в Ялте, вспоминает Вас. Фома Петрович кушает и разговаривает, Окунев бегает по Ялте и ищет Вас. Длинная девица не приходит, и я ее не вижу. Погода чудесная. Были морозы небольшие, теперь же опять тепло, даже жарко. Когда Вы приедете? Когда ждать Вас? Что сказать Окуневу?

Поклон и привет Александре Васильевне и всем Вашим. Крепко жму руку.

Ваш А. Чехов [7, 367].

* * *

Чехов провел на даче у Линтваревых два лета 1888 и 1889 годов, сдружился со всеми обитателями усадьбы Лука, после отъезда поддерживал с ними отношения. Наталия Михайловна Линтварёва была учительницей сельской школы, Александра Васильевна — ее мать.

Н.М. Линтварёва и Е.И. Смагина вместе приезжали в Ялту в ноябре, останавливались на даче Яхненко, в близком соседстве с дачей Иловайской на Аутской улице. Фома Петрович — еще один жилец Яхненко.

Б.П. Окунев — агент по продаже земельных участков в Крыму. Из письма Чехова следует, что Наталия Михайловна, поддавшись общему поветрию, тоже собиралась купить участок в Ялте. Возможно, ей хотелось быть поближе к Чехову, к которому она была неравнодушна. Чеховское предложение переуступить Кучук-Кой за тройную цену — это, конечно, шутка. Покупка земли в Ялте у Линтварёвой не состоялась.

Витте Иван Германович (1854—1905) — врач-хирург из Серпухова, коллега Чехова по земской медицинской работе, приезжал в Ялту для поправки здоровья.

А.П. Чехов — М.П. Чеховой

17 декабря 1898 г. Ялта

Если, как ты пишешь в своем последнем письме, нужно продать Мелихово, то вовсе не потому, что я в Крыму наделал долгов. Денежные дела мои не блестящи, правда, но извернуться можно. Когда я затеял покупку участка на Аутке, то выписал аванс в 5 тыс. в счет книг. Одну тысячу отдал в уплату за землю (которая стоит 4 тыс.), тысячу в счет работы, две тысячи за Кучукой, 500 пошли на купчие, на аванс архитектору и проч. и проч. Но я уже заработал около 2 тыс. и рассчитываю до апреля заработать еще 2—3 тыс., не считая театральных доходов. Вся постройка на Аутке будет стоить тысяч десять, банк даст семь. В нужде можно будет заложить Кучукой. Недели две назад Левитан предложил мне свои услуги — поговорить с С.Т. Морозовым, чтобы тот выслал мне взаймы денег. Меня соблазнило это предложение, я написал Левитану, что буду рад взять тысячи две с рассрочкой платежа; сегодня же Левитан пишет мне, что я сам должен обратиться к Морозову... Вообще вышла неловкая штука. Ничего не говори Левитану. Денег ни от него, ни от Морозова, конечно, я уже не возьму и надеюсь, что он больше уже не будет делать мне дружеских предложений. Извернусь сам и думаю, что уплачу все долги, кроме банковского, до наступления двадцатого столетия.

От моего Кучукоя все в восторге.

Посылаю рассказ в «Русские ведомости». Я охотно бы послал что-нибудь в «Курьер», конечно, в тысячу раз охотнее, чем в «Семью», но в «Курьере» я не могу сотрудничать, пока с «Русских ведомостей» не снимут цензуру. Если я стану работать у конкурента «Русских ведомостей», то они, т. е. «Р<усские> в<едомости>», дурно это истолкуют и обидятся.

Что слышно про мелиховскую школу, про постройку? Возят ли лес? Аша Шаврова обещала устроить спектакль в пользу школы.

По всей России идет «Дядя Ваня». Думаю, что к лету в О<бщест>ве драмат<ических> писателей наберется тысяча рублей. Когда я пишу сии строки, в Москве идет «Чайка». Как она прошла? Нехорошо, что ты <не> была на первом представлении.

Зимою здесь общество серенькое, неинтересное; я, впрочем, уклоняюсь от общественной жизни и бываю только в ж<енской> гимназии, которая по-прежнему мила. Скучаю изрядно. И думаю, что когда ты переберешься в Ялту, то после ноября тоже будешь скучать. Живя здесь, необходимо на месяц-другой уезжать в Москву, не летом, конечно, а зимой.

В Аутке уже готов каменный забор. Стало уютно. Работа еще на точке замерзания, ибо водопровод еще не готов, без воды же нельзя работать. Колодезь весь вычерпали.

Есть ли у тебя деньги? И за январь получишь так же, как за декабрь, т. е. через Л.Ф. Ржевскую. Побывай у нее к новому году.

Жалею, что у Вас в квартире тесно. Это ужасно нехорошо, хотя и легко устранимо, казалось бы.

Видишь, как часто и как длинно я пишу. Это оттого, что я один.

Ты пугаешь, что «Семья» мало заплатит. Но у меня есть письма Николая Эфроса, в которых он обещает заплатить, сколько пожелаю.

Если пришлет мало, то я отошлю ему назад, вот и всё. Будь здорова. Поклон мамаше, Ване, Соне, Батёкину, и если Миша уже у Вас, то и ему с семейством.

Твой Antonio [7, с. 368—370].

* * *

По этому письму можно судить, насколько активно и разнообразно протекала жизнь Чехова, когда в нее оказался вписан кучук-койский «сюжет». Обустраивается участок в Аутке, строится мелиховская школа, укрепляются связи с ялтинской женской гимназией, решается судьба мелиховской усадьбы, беспокоит теснота квартиры, которую сестра снимает в Москве... Не останавливается писательская работа: для газеты «Русские ведомости» написан рассказ «Новая дача», для журнала «Семья» — рассказ «Душечка». В Москве в этот день, 17 декабря 1898 года, идет премьера «Чайки», — автор еще не знает о ее триумфальном успехе в Художественном театре. В провинции — на самом деле «по всей России» — с успехом ставится «Дядя Ваня». Помянутая «скука», конечно, не от безделья, а чувство высокого порядка, — экзистенциальная скука, свидетельство беспокойного творческого духа.

М.П. Чехова — А.П. Чехову

18 декабря 1898 г. Москва

<...> Сегодня у Мюра купила чайных чашек шесть, сахарницу, чайник, молочник, ½ дюжины ножей и вилок, полоскательную чашку и поднос для самовара — все это привезет тебе Ваня. Самовар тоже привезет. Дело вот в чем: по приезде в Москву, пока починяли наш старый самовар, я купила новый, и вот его повезут в Кучукой с прочими вещами. 2 кровати Мюр пошлет наложеным платежом малой скоростью. Кажется, будет стоить недорого, я узнаю об этом во вторник, говорят — 40 коп. за пуд. Вот тогда многое можно будет послать¹⁸.

* * *

Публикуя это письмо, Мария Павловна сделала примечание к приведенному отрывку: «Все это было куплено для Кучукоя»¹⁹.

Иван Павлович Чехов приехал в Ялту 24 декабря 1898 года. В тот же день он сообщил в Москву жене Софье Владимировне: «Дорогая Софочка, приехал благополучно в Ялту. Качку выдержал блестяще. Пароход «Ольга» принимал гораздо худшие положения, чем «Игорь» (летом). Антоша совершенно здоров, я его не узнал. Погода теплая, ходят все в летних пальто. Снегу нет даже и на горах. По-моему, Ялта нисколько не изменилась — какою была летом, такою и теперь, зелень тоже, только нет цветов»²⁰.

Следующие несколько дней прошли в сборах для поездки в Кучук-Кой, которая задерживалась из-за внезапно ухудшившейся погоды. 27 декабря Иван Павлович писал жене: «Сегодня солнца нет. Если и завтра будет такая погода, как сегодня — идет дождь со снегом, то поездку в Кучук-Кой придется отменить. На горах кое-где виден снег. Море совершенно спокойно. <...> Я собираюсь в Москву, боюсь, что поездка в Кучук-Кой (30 в<ерст>) меня задержит, если же мне не удастся туда съездить — будет очень и очень обидно»²¹.

Поездка в Кучук-Кой состоялась 31 декабря²². Вероятно, именно с этой «экспедицией» связана надпись на одной из визитных карточек, сохраненных А.П. Чеховым.

С.П. Бонье — А.П. Чехову

Декабрь 1898 г. Ялта

Sophie Bonier

посылает для Кучук-Койской экспедиции провизию и желает благополучного спуска Антону Павловичу и К^о23.

* * *

Визитная карточка. Имя Sophie Bonier набрано типографским шрифтом, текст — рукописный черными чернилами. Рукой Чехова простым карандашом поставлена дата «98.XII».

Софья Павловна Бонье — вдова казанского врача, одна из тех ялтинских поклонниц А.П. Чехова, которые получили прозвище «антоновок». Была активным членом Ялтинского благотворительного общества и Попечительства о нуждающихся приезжих больных в Ялте; в 1898—1899 годах вместе с Чеховым участвовала в сборе пожертвований для голодающих детей Самарской губернии. Сохранилась переписка Бонье и Чехова, ее имя нередко встречается и в его письмах 1899—1903 годов к другим корреспондентам. Но не секрет, что в письмах Чехова к близким людям «мадам Бонье» упомянута чаще всего в шутливом контексте. Так, описывая сестре телефонные звонки Бонье в самые неподходящие дня него моменты, Чехов иронично называет ее «роковой женщиной» (7 декабря 1899 года) [8, 325]. В письмах к Ольге Леонардовне то сообщает, поддразнивая: «Мадам Бонье бывает у меня почти каждый день. Ты не ревнуешь?» (22 сентября 1900 года) [9, 120], то предрекает свой неизбежный «романчик» с этой дамой (23 августа 1901 года) [10, 62], именует Бонье ее «соперницей» (27 августа 1901 года) [10, 66]. Письма Бонье к Чехову проникнуты обожанием и беспокойством о его здоровье. Ее отношение к своему кумиру хорошо выражают строки, которыми заканчивалось ее поздравление Чехова с именинами 17 января 1902 года: «Вы здоровы и веселы — я тоже очень счастлива. Ваша преданная слуга С. Бонье»²⁴.

Судя по надписи на визитной карточке, С.П. Бонье взялась опекать писателя с самого начала его жизни в Ялте. А пожелание «благополучного спуска» красноречиво свидетельствует о том, насколько рассказы Чехова о страшном спуске к его кучук-койскому имению произвели впечатление и были распространены в его ялтинском окружении.

И.П. Чехов — А.П. Чехову

7 января 1899 г. Москва

Дорогой Антоша! Вчера вечером, перед представлением «Потонувшего колокола», я ходил в театр за кулисы, но, увы, Немировича не застал. Придется пойти завтра и, кстати, посмотреть «Чайку» еще раз.

Доска Альтшуллера готова и уже послана, ее я видел, сделана недурно, размер такой точно, как твоя доска. Магазин Леви оказался крайне неряшлив — доска готова еще 11-го декабря.

Доехал я благополучно, хотя на пароходе качало великолепно, а в вагонах была страшная давка от самого Севастополя до Москвы. Кучукой виден с парохода прекрасно, но домик далеко от берега, придется ездить на лошади.

Под Кучукоем, у самого берега, стоит белый хорошенький домик. Чей? Влево несколько хорошеньких домиков Первушина. Убедительно прошу кланяться Капитолине Мих<айловне> и Варваре Константиновне. Будь здоров. Крепко жму руку. Погода отвратительная.

Жан²⁵.

* * *

Иван Павлович уехал из Ялты 2 января 1899 года.

Спектакль «Потонувший колокол» по фантастической пьесе Г. Гауптмана в постановке К.С. Станиславского шел на сцене Художественного театра с октября 1898 года.

Доска Альтшуллера — чугунная дощечка с надписью «Врач И.Н. Альтшуллер», предназначалась для нового ялтинского знакомого Чехова, практикующего врача Исаака Наумовича Альтшуллера (1870—1943). Такую дверную доску с надписью «Врач А.П. Чехов» Антон Павлович заказывал для себя в 1880-е годы, когда занимался в Москве медицинской практикой. В ноябре Чехов передал через сестру просьбу брату Ивану — разыскать магазин чугунных изделий в Петровских линиях, сделать заказ для Альтшуллера и затем выслать доску наложенным платежом по адресу: Ялта, ул. Речная, дом Иванова, где Альтшуллер снимал квартиру. Чехов напишет 16 января 1899 года сестре: «Кстати, скажи Ване, что Альтшуллер доску получил и очень доволен» [8, 22].

В Ялте в последний приезд Иван Павлович останавливался на квартире у Альтшуллера, а завтракать и обедать ходил на квартиру Антона Павловича, к Капитолине Михайловне Иловайской на дачу «Омюр»²⁶. Весьма вероятно, что в праздничные дни, как было заведено, братья Чеховы были приглашены на обед в женскую гимназию, где Антон Павлович был попечителем, — отсюда и просьбы передать поклоны двум знакомым дамам — Иловайской и начальнице гимназии Харкеевич.

Белый хорошенький домик под Кучук-Коем — возможно дом Савич, о котором И.П. Чехов упомянет в одном из писем более позднего времени²⁷.

«Домики Первушина» — имение Н.И. Первушина в Кастрополе, в районе Кикенеиза, где содержался пансион для приезжающих больных и туристов.

А.П. Чехов — И.П. Чехову

20 января 1899 г. Ялта

<...> Идут дожди. Осенний дождь стучит в окна, точно в Мелихове.

В Кучукое землевладелец Попов проводит нижнюю дорогу. Кровати уже отправлены. Поклонись Соне и Володе и будь здоров. <...>

Твой Antonio [8, 37].

Ал.П. Чехов — А.П. Чехову

23 января 1899 г. Петербург

Высокочтимейший ялтинский братец!

<...> Два дня тому, ничего мне не ведающу, подходит ко мне в редакции Тычинкин со скорбным ликом и заявляет, что ты продаешь свои сочинения Марксу за 75 тыс. руб. Сообщение это удивило меня, и я заподозрил недоразумение. Но он категорически уверенно сказал, что между тобой и стариком ведутся телеграфные переговоры, а с Марксом ведет переговоры Сергеенко-Пуп. По мнению Тычинкина, ты продешевил. Я отозвался полным ничегонезнанием, и разговор кончился.

Сегодня (22/I) venit ad me <пришел ко мне (лат.)> Сергеенко с неким незнакомым мне своим другом и целый час надоедал мне беседою о том, что он, по твоему доверию, продал тебя Марксу за 75 тыс. <...> На мой вопрос, к чему он это мне рассказывает? — он ответил, что боится, не продешевил ли. Я в этом не смыслю ни уха ни рыла и не знаю, кто кого надул, ты Маркса или Маркс тебя. Стороною, как нянькин сын, слышал, что старик очень хотел купить у тебя то, что купил немец, но наследники не разрешили ему затрату столь крупного капитала. Говорят, сцена была бурная. Во всяком случае он не доволен тем, что по усам его текло, но в рот не попало. <...> Как бы то ни было, но ты теперь — «марксист». Очень рад за тебя. Сообщили мне также, будто ты купил имение где-то у Алупки и покупаешь виноградник. И этому я рад: можно будет разыграть библейскую сцену — упившегося Ноя, над которым насмехается Хам, за что и был проклят. В данном случае роль Ноя будет по праву принадлежать тебе, а Хама возьму на себя, пожалуй, я. Хотя мне и обидно будет, что ты меня проклянешь, но зато я утешусь тем, что это было в своем собственном винограднике. Кстати, можно ли виноградной лозой драть? Не заведется ли от этого в казенной части выдранного Филоксера?

Дай совет, как бывший, сущий и будущий землевладелец. Скопил я себе с превеликим трудом (увы, я не марксист!) одну тысячу рублей, и только одну. Можно ли на эти деньги купить уголок земли с крыжовником и маленькой хижиной дяди Тома? Если можно, то не знаешь ли, где? Напиши мне. А если сосватаешь, то и комиссионные дам. <...> хотя я — и бедный родственник. <...>

Когда купишь виноградник, пришли мне баночку филоксеры: говорят, помогает от геморроя.

Жму лапу, буду ждать письма и — помогай тебе Бог!

Презирающий богачей Бедный Гусев²⁸.

* * *

Александр Павлович Чехов (1855—1913) — старший брат, литератор, журналист, в тот период жил с семьей в Петербурге, сотрудничал с газетой «Новое время» Алексея Сергеевича Суворина (1834—1912). Константин Семенович Тычинкин — заведующий типографией издательства А.С. Суворина, где в течение 12 лет выходили книги Ан. П. Чехова. В письме речь идет о том, что Чехов теперь заключает договор на издание своих сочинении с другим петербургским издателем — Адольфом Федоровичем Марксом (1838—1904). В условных обозначениях Александра «старик» — Суворин, а «немец» — Маркс. Взявший на себя переговоры от имени Чехова с Марксом Петр Алексеевич Сергеенко (1854—1930) — литератор, публицист, печатавшийся под псевдонимом Эмиль Пуп, знакомый еще с таганрогских лет, соученик Антона Чехова по гимназии.

Переписка Александра и Антона носила остроумный, ироничный характер, с разными выдумками и поддразниваниями. Гусев — одно из шутливых прозвищ Александра Павловича в этой переписке.

Шутки насчет филлоксеры тесно связаны с крымской темой. Филлоксера — виноградная тля, уничтожавшая в разные годы в Крыму целые виноградники. Вероятно, Александру припомнилась статья «По поводу филоксерного вопроса», напечатанная в «Новом времени» в мае 1891 года. После этой статьи Антон дал прозвище «М-r Филоксера» (по созвучию фамилии) литературному критику, сотруднику журнала «Северный вестник» А.Л. Флексеру (Волынскому).

Антон Павлович оценил шутки брата и насчет «марксиста», и по поводу филлоксеры, — последняя перекочевала в его записную книжку как сюжет с абсурдной жалобой неведомого персонажа: «Жалоба: сын мой Степан слаб здоровьем, его поэтому я отдал учиться в Крыму, а там его выдрали виноградной лозой, от этого у него ниже спины завелась Филоксера, и теперь доктора ничего не могут поделать» [С. 17, 94].

«Уголок земли с крыжовником и маленькой хижиной дяди Тома» — это тоже условный литературный код братьев: крыжовник — отсылка к одноименному рассказу А.П. Чехова о человеке, стремившемся в течение всей своей жизни приобрести усадьбу непременно с крыжовником; «Хижина дяди Тома» — известный роман американской писательницы Г. Бичер-Стоу, некогда выжимавший слезы у малолетних читателей в семье Чеховых в таганрогские годы.

Свою состоявшуюся покупку имения в Кучук-Кое Антон Павлович подтвердил в ответном письме, написанном в соответствующем ироничном тоне.

А.П. Чехов — Ал.П. Чехову

27 января 1899 г. Ялта

Да, бедный родственник, всё это справедливо. Я ухожу от типографии, от Неупокоева, от рассеянного Тычинкина, не только ухожу, но даже уже ушел. Суворину я не предлагал купить мои сочинения; и к совершившемуся факту он относится благодушно, по крайней мере пишет мне игривые письма. Пока всё обстоит благополучно.

С Маркса я получил 75 тыс. за всё напечатанное мною доселе; за будущее он будет платить мне так: в первые пять лет по подписании договора — 5 тысяч за 20 листов, во вторые пять лет — 9 тысяч и т. д. с прибавкой по 200 р. на лист через каждые пять лет, так что если я проживу еще 45 лет, то он, душенька, в трубу вылетать. Мы ему покажем! Доход с пьес принадлежит мне и потом моим наследникам.

При слове «наследник» ты злорадно ухмыльнулся. Не беспокойся, всё я завещаю на благотворительные дела, чтобы родственникам не досталось ни копейки. Ты будешь раз в год получать ¼ ф. чаю в 30 к. — и больше ничего!! Вот к чему ведет непочтительность.

Я за Алупкой купил имение: три десятины, дом, виноградник, вода; цена две тысячи. Belle vue, такое belle vue, что хоть отбавляй. Если удастся поселиться в этом именьишке, то по соседству я найду для тебя участочек. Здесь довольно и полдесятины. Только не растрать своей тысячи.

Наталии Александровне, Тосе и Мише привет и поклон. Если Николай дома, то поклон и ему. Будь здрав. Пиши. Пиши, не стесняйся.

Богатый родственник, землевладелец

А. Чехов [8, 55—56].

* * *

Договор с А.Ф. Марксом давал Чехову возможность издать полное собрание сочинений, на что было трудно рассчитывать при реальном положении дел в издательстве А.С. Суворина. Кроме того, договор означал для Чехова определенную финансовую стабильность: так, благодаря первой выплате в 20 тыс. была завершена постройка Белой дачи в Аутке.

Фактически договор с Марксом обозначил мировоззренческий разрыв Чехова с политической тенденцией газеты «Новое время» и охлаждение его личных отношений со «стариком» Сувориным.

А.И. Неупокоев — сотрудник издательства Суворина, упоминаемый в чеховской переписке с 1888 по 1899 годы.

Наталия Александровна, Тося (Антон), Миша и Николай — жена и дети Александра Павловича Чехова.

Выражения типа «он, душенька, в трубу вылетать» пародируют хорошо знакомое автору письма и адресату таганрогское просторечие, в частности, слог их дяди Митрофана Егоровича Чехова. К таким же семейным словечкам относятся встречающиеся в переписке: «алва», «и протчее», «учить нада», — последнее пародирует не раз вспоминавшееся Антоном и Александром выражение отца: «папаше и мамаше кушать нада».

Ал.П. Чехов — А.П. Чехову

3 февраля 1899 г. Петербург

Зазнавшийся богач!

Получил твое письмо и с гордостью отказываюсь от ежегодного пособия в виде четвертки чаю в 30 коп. В твоем наследстве я не нуждался и не нуждаюсь. Я предпочитаю скромный черствый хлеб, услащенный счастливою и радостною улыбкою многочисленной семьи, сознающей, что эта корка приобретена честным трудом, а не ограблением Маркса. Если почтенный Маркс разорится, то это будет твоя вина. Вторым разорителем Маркса является Вас. Немирович, который продает ему свои сочинения за 120 тыс., мотивируя тем, что он как писатель выше тебя, и ты ему не годишься даже в подметки. Как оскорбленный тобою родственник, я с ним согласен. На днях, как только уляжется моя беспросветная работа по газете, стану хлопотать о перемене фамилии, дабы не иметь с тобою ничего общего. Я бедный, но честный человек, и четверки чаю мне... мало. <...>

В апреле, вероятно, и даже очень вероятно, побываю в Одессе. Может быть, заеду и к тебе, но непременно со своим чаем (2 р. фунт, а не 1 р. 20 к.), и из отвращения к твоему «марксистскому» богатству зайду к тебе не с парадного, а с заднего хода.

Жена и дети здоровы. А как ты?

Хотели они послать тебе по поклону, но я отсоветовал. Где уж нам! Лучше своя загнившая алва, нежели незаконно добытый кофей — высший сорт «Мокко».

Если снизойдешь — ищи мне в Крыму вертоград тысячи в полторы, но подальше от своего палаццо, ибо я — горд.

Целую от всей души и протчее.

Твой бедный, но честный и отрекающийся от тебя родственник.

Гусев.

Ты наклеил на конверт три марки (1 + 3 + 3 к.). Неужели ты при своем богатстве не мог приобрести марку сразу в 7 коп.?²⁹

* * *

Василий Иванович Немирович (1848—1936) — плодовитый романист, брат Владимира Ивановича Немировича-Данченко. За несколько дней до письма Александра, 31 января 1899 года, К.С. Тычинкин писал Чехову, что Маркс предлагает Василию Немировичу 125 тыс. за все его произведения. Такой договор не был заключен³⁰.

В Ялту к брату Александр не заезжал. Антон Павлович написал ему 30 марта: «Пролетарий! Бедный брат! Честный труженик, эксплуатируемый богачами! Когда ты получишь сие письмо, я буду уже на отлете: 3-го апреля буду укладываться, 4—5 уеду на север в Москву и потом в собственное имение, где на положении богатого человека буду эксплуатировать пролетариев. Итак, приехать и льстивыми словами выманить у меня часть моих капиталов тебе не удалось! Планы твои рушились» [8, 141]. А.П. Чехов уедет из Ялты в Москву 10 апреля и вернется в свое имение Мелихово, где будет ждать завершения постройки ялтинского дома.

А.П. Чехов — М.П. Чеховой

4 февраля 1899 г. Ялта

<...> Я подписал уже договор с Марксом, это факт совершившийся, и потому Сергеенко может говорить о нем где угодно и сколько угодно. Теперь уже, когда всё кончено, нет секрета. 75 тыс<яч> я получу не сразу, а в несколько сроков, на пространстве почти двух лет, так что с уверенностью можно сказать, что деньги эти я не проживу в два года. Расчет мой таков: 25 тысяч на уплату долгов, на постройку и проч., а 50 тыс<яч> отдать в банк, чтобы иметь 2 тысячи в год ренты. <...>

Какое здесь тусклое общество, какие неинтересные люди, батюшки мои! Нет, нельзя разрывать с Москвой навсегда. Будь здорова. Мамаше поклон.

Твой Antoine.

Мне пишут, что Л.Н. Толстой очень хорошо и смешно читает мой рассказ «Душечка», напечатанный в «Семье».

Какое хорошее имение Кучукой! Дом не заперт, хозяев нет, никто там не бывает, и сторожа нет. Никаких расходов. <...> [8, 73—74].

* * *

Рассказ Чехова «Душечка», написанный на даче Иловайской, был напечатан в московском еженедельном иллюстрированном журнале «Семья», № 1, за 1899 год. О том, что Лев Толстой с увлечением читает вслух этот рассказ своим домашним и гостям, Чехову уже успели сообщить двое его знакомых — И.И. Горбунов-Посадов и М.О. Меньшиков.

Об этом же 3 февраля 1899 года (письмо еще не успело дойти) Чехову написал П.А. Сергеенко: «Твоя «Душечка» пользуется в Москве небывалым успехом. Толстой читал ее 4 раза вслух своим домашним и называет «Душечку» художественным перлом, цитируя из нее на память различные места...»³¹

Посредничество в переговорах с Марксом поставило Сергеенко в более близкие отношения с Чеховым, что в скором времени даст Сергеенко возможность поселиться в качестве гостя в чеховском Кучук-Кое.

А.П. Чехов — Ал.П. Чехову

5 февраля 1899 г. Ялта

Глубокомысленный Саша!

<...> Денег от Маркса я еще не получил. Должно быть, по ошибке он послал все деньги тебе. <...>

Ты писал недавно о желании купить себе кусочек земли. Где бы ты хотел купить? На севере? На юге? Отвечай обстоятельно.

Кланяйся своему семейству и будь здоров. Если тебе Маркс прислал мои деньги, то возврати.

Твой брат и благодетель А. Чехов [8, 76—77].

* * *

Александр ответил 11 февраля: «Насчет имения. Ты спрашиваешь, где я желаю: на севере или на юге? Рад бы на юге, но приходится мечтать о севере, ибо близость к Питеру важна. Вне Питера я хлеба не заработаю. Такова планида. Подрастает Мишка, его учить нада и протчее. Ergo — север, и не ниже Москвы и ее окрестностей»³².

В том же году Александр начнет строить дом на станции Удельной под Петербургом, затратит на постройку 6000 рублей, накопленных с большим трудом и экономией, но не уложится в смету и в октябре попросит у Антона недостающую 1000 руб. Антон Павлович пообещает ему прислать деньги, как только получит следующую часть долга от Маркса, и перешлет Александру 1000 руб. в январе 1900 года.

И.П. Чехов — А.П. Чехову

6 февраля 1899 г. Москва

<...> На периодической выставке я был несколько дней назад и видел там очень знакомую мне картину — Кикинеиз, та станция, около которой Кучукой. Эту картину я узнал без каталога. Принадлежит она кисти некоего художника Трояновского. В общем выставка в этом году очень бедна, но только не по количеству картин. <...> Выставленный Бразом портрет В.А. Морозовой написан лучше твоего, но все-таки Бразу далеко до силача Репина. <...>³³

* * *

Трояновский Иосиф (Осип) Иванович — член московского Товарищества художников, участник нескольких передвижных выставок, писал преимущественно пейзажи Крыма.

Морозова Варвара Алексеевна — предпринимательница, благотворительница и меценатка, гражданская жена издателя газеты «Русские ведомости» В.М. Соболевского, знакомая и корреспондентка А.П. Чехова. В письмах к Бразу в мае и августе 1898 года Чехов упоминал о своих встречах с В.А. Морозовой и о ее желании заказать художнику свой портрет. Сеансы Браза должны были проходить в тверском имении Морозовой в Клину, где доводилось бывать и Чехову.

А.П. Чехов — М.П. Чеховой

9 февраля 1899 г. Ялта

Не понимаю, каким чудом письма мои попадают в Батум! Это наши изумительные почтовые порядки.

Для аутской дачи я нанял турка, который будет копать, сажать, сторожить, ходить по делам. Турки честные, преданные люди — такими, по крайней мере, их здесь считают. <...> Школу, конечно, нужно рубить до Пасхи. Я напишу Немировичу, чтобы он прислал тебе тысячу рублей, — это на расходы по постройке. Дай Егорышеву сто и возьми расписку. Вообще бери расписки, так нужно для формы. Прокофию я пошлю письмо, в котором напишу, что на чай буду я давать, когда приеду, и чтобы тебя не беспокоили. <...> Книппер очень мила, и конечно глупо я делаю, что живу не в Москве. Не скучать в Ялте нельзя. Здешний февраль самый плохой месяц. Если будет еще хоть одно письмо со штемпелем «Батум», то, пожалуйста, пришли мне конверт. Нового ничего нет, всё благополучно. Поклон мамаше и Ивану с семейством. Я всё думаю: не купить ли нам в Москве в одном из переулков Немецкой улицы 4-оконный домик подешевле? Подумай, это дешевле, чем платить за квартиру; на Немецкой или у Курского вокзала, на окраине.

Кучукой у меня покупают. По-видимому, я наживу на нем [8, 82—83].

* * *

Батумский штемпель ставился на письма, опущенные в почтовый ящик на пароходе. Чехов считал, что «простые письма, опускаемые в ящик на пароходе, идут вдвое скорее, чем заказные, подаваемые на почте» [8, 66].

Школа, о которой идет речь, строилась в Мелихове для деревенских детей. Мария Павловна занималась всеми связанными с постройкой делами, а Чехов предназначил для этого гонорар от спектаклей по своей пьесе «Чайка» в Художественном театре. Егор Васильевич Егорышев — подрядчик в Мелихове, Прокопий Андрианович Симанов — мелиховский староста.

Подходит к концу пятый месяц безвыездного пребывания Чехова в Ялте на съемных квартирах. На даче Иловайской ему предстоит прожить еще ровно 2 месяца. Название этой дачи — «Омюр» — в переводе с крымскотатарского языка означает «Жизнь», но в чеховских письмах всё отчетливее звучит мысль о том, что настоящая жизнь привязана к московским делам, трудам и радостям. В рассказе «По делам службы», написанном на даче Иловайской, он наделил таким же настроением и своего героя, судебного следователя Лыжина. Этот рассказ принято связывать с мелиховскими впечатлениями автора, что оправдано местом действия и фабульными деталями, но вся его эмоциональная атмосфера рождена ялтинскими размышлениями писателя в последние месяцы. Лыжин несет службу в деревне, «за тысячу верст от Москвы», и в ночном одиночестве его одолевают гнетущие мысли: «Родина, настоящая Россия — это Москва, Петербург, а здесь провинция, колония; когда мечтаешь о том, чтобы играть роль, быть популярным, <...> то думаешь непременно о Москве. Если жить, то в Москве, здесь же ничего не хочется <...> и только ждешь одного от жизни — скорее бы уйти, уйти. И Лыжин мысленно носился по московским улицам, заходил в знакомые дома, виделся с родными, с товарищами, и сердце у него сладко сжималось...» [С. 10, 92—93]. Но, наряду с такими явными, внятно проговоренными мыслями, из глубины сознания чеховского героя поднимается другая, «давняя затаенная мысль»: «в этой жизни, даже в самой пустынной глуши, ничто не случайно, всё полно одной общей мысли, всё имеет одну душу, одну цель, и чтобы понимать это, мало думать, мало рассуждать, надо еще, вероятно, иметь дар проникновения в жизнь, дар, который дается, очевидно, не всем» [С. 10, 99]. Эти слова, отданные литературному герою, могут пояснить и отношение самого Чехова к его жизненной ситуации: не одна только болезнь удерживала его вдали от Москвы, но и попытки найти и осознать свое место в крымском контексте.

А.П. Чехов — М.П. Чеховой

10 февраля 1899 г. Ялта

Милая Маша, у тебя хранятся те рассказы, которые печатались в «Русских ведомостях», когда я жил в Ницце. Теперь мне нужен рассказ «В родном углу». Когда будешь в Мелихове, то не забудь отыскать его и прислать мне. Остальные из написанных в Ницце у меня имеются. Всю эту рухлядь я собираю теперь для Маркса, которому обязан теперь по договору представить всё, что когда-либо было мною напечатано. Так не забудь же: «В родном углу». Нет ли этого рассказа у Вани?

Я написал Прокофию, чтобы к тебе не обращались за деньгами. Написал трогательно, хотя и коротко.

Кстати, насчет постройки: 1) спроси у Вани, нет ли у него на примете каменщика для фундамента; если есть, то поговори с этим каменщ<иком>, покажи ему план и договорись; работать в апреле, кладка, как в Новоселках, цена красная 50 р. за весь фундамент, проезд наш. Если же у Вани нет подходящего, то напиши в Серпухов И.Г. Витте с просьбой договорить каменщика или прислать его к тебе в Москву для переговоров; 2) у каменщика узнай, сколько нужно известки, и напиши мне; на всякий случай вот тебе адрес известки: Хотунь Моск. губ., Алексей Матвеевич Золотов; цена 15—16 к. за пуд с доставкой в апреле, в готовое творило; 3) адрес изразцов: Хотунь Моск. губ., Петр Прохорович Ватутин, село Лопатино; о цене справиться в счетах Новосельского училища у меня в столе или в земской управе; цена с доставкой на место; 4) спишись с Шибаевой, узнай, есть ли у нее пакля; если нет, то придется покупать в Серпухове, а в сем граде непременно надуют; 5) если у Шибаевой нет гвоздей, то лучше купить их в Москве на Балчуге и выслать в Лопасню; 6) освящение училища 6-го июня или 7-го, в Духов день.

Я написал Прокофию, что приеду в Мелихово в конце Страстной недели. Так, вероятно, и будет.

О количестве пакли, нужном для постройки, узнаешь у Егорышева.

Когда Немирович-Данченко пришлет тебе тысячу рублей (я скоро напишу ему об этом), то ты положи сии деньги в Волжско-Камский банк или к Полякову (нижний этаж Земельного банка) на текущий счет и потом плати Егорышеву и прочим не деньгами, а чеками. Вообще, заведи себе в Москве текущий счет, чтобы было место, где хранить свои и чужие деньги, когда таковые случатся. И Шибаевой тоже плати чеками, ибо чеки все равно что деньги, преимущество же чеков в том, что их ни потерять, ни украсть нельзя.

Красить, крыть железом и вставлять стекла будет Петр Иванов с широкой бородой. Договариваться с ним не нужно, цена известная. Печника нет, надо отыскать.

Приборы дверные и ручные должны быть хорошие, не дешевые. Накат не деревянный, а каменный; щебень утрамбованный, залитый известью или цементом; поговорить с каменщиком. Земляные работы (погреб, ватерпруф) по 1 р. 50 к. за кубик.

Погода неприятная; ноль градусов, хмуро, изредка идет снег. Я сижу безвыходно дома, читаю или думаю о том, куда мне девать деньги, которые я получу от Маркса. Чтобы не спустить их зря, надо найти для них место, но какое? Государственная рента дает менее 4%, и 50 тысяч не дадут мне и двух тысяч в год. Пускаться в выгодные предприятия было бы скучно и беспокойно. Пока я надумал одно: растыкать деньги по частям. Одну часть положу в Ялте во Взаимный кредит, здесь дают по 5%, 500 р., как членский взнос во Вз<аимном> кр<едите>, даст мне не менее 10%. Кучукой дает пока 5—6%, благодаря тому, что там есть табачный сарай, который берут табачники в аренду. Не купить ли еще тысяч за десять в Москве домик? Это дало бы тебе квартиру, мне тоже и избавило бы от расхода в 600—700 р., т. е. мы имели бы 6—7%. <...> Если покупать дом, то небольшой, одноэтажный, в районе Курского вокзала, хоть в Лефортове, только бы подальше от центра и поближе к вокзалу; можно с переводом долга. Дом непременно каменный. Я написал уже в Москву, чтобы мне прислали список продающихся домов в помянутом районе. Список с подчеркнутыми домами я тебе пришлю, а ты погляди с мамашей и с Ваней. Мой совет: выбирай дом поменьше и двор побольше. Чем дальше от центра, тем меньше возни с чисткой снега и со всякой ерундой, тем дешевле жить, тем меньше гостей и тем они приятней, а на извозчика можно ассигновать сумму. Если сами не будем жить, то будем отдавать сей дом в аренду.

Аутская дача будет и красива, и удобна. Тебе и мамаше очень понравится. К твоему приезду, т. е. к июню, будет уже всё готово. Я всё лето буду жить в Мелихове, потом в сентябре приеду сюда, проживу здесь до середины ноября — и потом в Москву. Скажу по секрету: меня приглашают в редакторы «Русской мысли». Значит, и для меня месяц будет лучше солнца, так как я за месяц буду жалованье получать. Соглашаются присылать мне рукописи по месту моего жительства — в Мелихово или в Ялту. Мамашу я приглашу с собой в Ялту в сентябре и потом, буде она пожелает, вернется в ноябре в Москву, дам ей свободу жить, где понравится.

От писанья болит мозоль на пальце, а не писать нельзя, ибо больше делать нечего. Пошел дождь. Лавров бывает у меня аккуратно каждое утро; он в духе, Ялта ему очень нравится. На участке он еще не был.

Я нанял турку, его зовут Мустафа. Очень старается. Спит в сараишке. Физиономия добрая, силища громадная, нищета, трезвость и благородные принципы. Купил ему лопату, кирку и топор. Будем копать и потом сажать деревья. Когда построили забор, участок стал казаться громадным.

Ну-с, надо кончать. Будь здорова, поклонись всем.

Твой Antonio [8, 84—87].

* * *

Врач И.Н. Альтшуллер, наблюдавший за здоровьем Чехова в последние пять лет и хорошо постигший его характер, отмечал его «большое стремление к своему углу, к покупке всяких участков, дач и т. д.», но оценивал это отнюдь не как жажду наживы, а как проявление ищущих выхода творческих сил. Альтшуллер писал о Чехове: «Вскоре после ауткинской дачи он приобрел участок в Кучук-Кое, около Кикинеиза, верстах в 25 от Ялты, совершенно ему не нужный и никчемный, к которому вел очень крутой спуск от шоссе с еще более крутым спуском от него к морскому берегу.

Купил потому, что «там чудный вид, и все есть: и маленький домик, и табачный сарай, и дроги, и нужно только будет из Москвы выписать ложки, вилки, самовар. Почта рядом, я уверен, что и матери понравится». — «Но ведь туда добраться нельзя». — «Это ничего, можно будет купить ослика, чудесно будет, или еще и лошадь». А через год он еще купил участок в Гурзуфе, потому что на самом берегу, «свой кусочек берега, и можно будет рыбу ловить, чудесно!» И на обоих участках, я думаю, он был счетом не более двух-трех раз. Когда после продажи сочинений Марксу получались свободные деньги, он собирался и в Москве домик купить, «где-нибудь на окраине, но непременно с садом», и где-нибудь дачу под Москвой, непременно около речки. И когда я ему говорил, что он тоже свой крыжовник любит, то он смеялся и говорил: «Здесь же крыжовника нет, а миндаль, грецкий орех». Но его привлекал, конечно, не крыжовник, а именно свой угол, сад. <...> Я думаю, что лучшими часами в его жизни были те, когда он в хорошие дни возился в саду, окруженный не отступавшими от него собачками <...>»³⁴.

А.П. Чехов — И.П. Чехову

22 февраля 1899 г. Ялта

<...> В Кучукое как раз около моего дома татарин продает свой домишко (саклю) и участочек за 200—300 рублей. <...>

Сегодня утром валит пушистый снег, но здесь уже весна все-таки, и я начинаю в Аутке посадку деревьев. <...>

Нового ничего нет, всё благополучно. Скучно, надоело быть на зимнем положении; готов караул кричать. <...>

Твой А. Чехов [8, 88].

И.П. Чехов — А.П. Чехову

22 февраля 1899 г. Москва

<...> Ты пишешь об участке, который продает татарин в Кучукое за 200—300 руб. Как велик участочек, не купить ли его мне? Местность в Кучукое мне очень нравится³⁵.

А.П. Чехов — И.И. Орлову

22 февраля 1899 г. Ялта

<...> Дом мой в Аутке почти еще не начинался благодаря сырой погоде, которая продолжалась почти весь январь—февраль. Придется уехать, не дождавшись конца постройки. Мой кучукойский майонез (так Н.И. Пастухов, издатель «Моск<овского> листка», называет майорат) очарователен, но почти недоступен. Мечтаю выстроить там домик подешевле, но по-европейски, чтобы проводить там время и зимою. Теперешний двухэтажный домик годен только для летнего жития. <...> [8, 100].

А.П. Чехов — И.П. Чехову

25 февраля 1899 г. Ялта

<...> Участок, который продается в Кучукое рядом с моим, мал очень; в нем 200—300 саж<ен>, не больше. Я весной подыщу для тебя что-нибудь более подходящее, если желаешь, или станем искать вместе, когда приедешь, или будем ждать случая. <...>

Мы, т. е. я и Маша, затеяли покупку дома в Москве. Я за то, чтобы купить в районе Курского вокзала. Дом нужен маленький, дешевый.

Будь здоров. Соне нижайший поклон и привет. Батекину тоже.

Твой Antonio [8, 106].

А.П. Чехов — И.П. Чехову

4 марта 1899 г. Ялта

Милый Иван, 12 марта уезжает в Ялту Н.И. Коробов. До отъезда он будет на Дмитровке у Маши. Если рассчитываешь что послать мне, то пошли на Дмитровку до 12-го. (Гваяколу не нужно.)

У нас уже кончилась зима, весна великолепная. В воскресенье еду в Кучукой.

Будь здоров. Поклон Соне и Володе.

Твой Antonio [8, 115].

А.П. Чехов — М.П. Чеховой

27 марта 1899 г. Ялта

Милая Маша, посылаю тебе с Николаем Ивановичем рассказ для Федотихи. Посылаю один, а не два, потому что другой не сгодился. Новый писать положительно некогда, да и надоело. Тут же при письме найдешь окладной лист, из которого увидишь, сколько государств<енного> налога приходится платить за Кучукой; увидишь, что фамилия прежнего владельца — Цемке.

Здесь я получил повестку: требуют с меня квартирный налог за 2 комнаты, которые я здесь занимаю. В ответ я подал заявление, что постоянную квартиру я имею в Москве, за которую и плачу налог, а в Ялте проживаю временно. Это имей в виду, и когда будешь платить квартирный налог, то плати (если это можно) от моего имени, так как на самом деле ведь я плачу за московскую квартиру.

Ты спрашиваешь в письме, могу ли я дать за дом 12 тыс<яч>. Теперь я могу дать всё, что лежит у Юнкера, а в декабре хоть 20 тыс<яч>. Если не хватит, можно взять взаймы до декабря за небольшие проценты.

Март здесь вышел плохой. Холодно, пасмурно; светлые дни редки. За постройку я уже уплатил 2 тысячи, каждый день плачу за что-нибудь кому-нибудь, и сколько у меня осталось на текущем счету — не знаю. Тысяч десять, вероятно, придется растранжирить зря.

Здесь беллетрист Горький, хороший малый. Жорж уехал. Я бы тоже с удовольствием уехал и с нетерпением буду ждать от тебя телеграммы насчет погоды.

Образцы изразцов привезти обратно?

Будь здорова.

Твой Antoine [8, 137].

* * *

Письмо увозил университетский товарищ Чехова, врач Н.И. Коробов. Он приехал в Ялту с женой, у которой начинался туберкулез легких, и оставлял ее тут для лечения. Чехов в предшествующей переписке с Коробовым обещал подыскать подходящую, сухую и теплую квартиру и 11 марта сообщил, что насчет квартиры договорился, вероятно, — на даче Яхненко.

Рассказ Чехова (что-то небольшое из ранее опубликованного) был передан для актрисы Малого театра Г.Н. Федотовой, которая собиралась читать вслух со сцены на концерте в пользу учащихся женщин 7 апреля 1899 года.

Э.Ф. Юнкер — владелец банкирской конторы в Москве. Ожидавшиеся в декабре 20 тыс. — очередная часть выплаты Чехову по договору с Марксом.

Жорж — двоюродный брат Георгий Митрофанович Чехов (1870—1942), житель Таганрога, служащий пароходного агентства. В именном указателе к чеховскому 30-томнику и некоторых других источниках год его смерти указан как 1943, но его младший брат Владимир в письме к М.П. Чеховой от 10 июня 1944 года сообщил, что Жорж умер 13 ноября 1942 года в оккупированном фашистами Ростове³⁶.

Георгий Митрофанович гостил в Ялте 23—25 марта. Сразу по возвращении домой он написал Антону Павловичу одно за другим два письма, в которых выразил свои чувства от пребывания в Ялте.

Фамилия прежнего владельца указана Чеховым как «Цемке», но в упомянутом окладном листе за 1899 год она вписана четким писарским почерком как «Цемко». Этот окладной лист обнаружен не в письме Чехова к сестре, а среди писем к нему от И.А. Синани.

Окладной лист

Таврической губернии, Ялт<инского> уезда, Государственного поземельного налога с имения при д. Кучук-Кой владельца Цемко Николай Лазаревич.

На основании ВЫСОЧАЙШЕ утвержденного мнения Государственного Совета 17 января 1884 г. на 1899 год № 1127 с 2/840 дес. Оклада 9 коп.

Примечание. 1) Сроки для взноса оклада назначены за 1-ю половину года в размере — р. 44 коп. с 1-го января по 30-е июня, а за 2-ю половину в размере — руб. 44 коп. с 1 июля по 31 декабря того года и 2) за невзнос в сии сроки поземельного налога начисляется пени в размере 1% в месяц со всей невзнесенной суммы.

Начальник Отделения Казенной Палаты /подпись/
и Бухгалтер Марычев

На обороте:

По сему Листу получил 9 коп. марта 7-го дня 1899 года полиц<ейский> урядник Менишев... <конец подписи неразборчив>³⁷.

* * *

Бланк с типографской печатью, рукописные вставки черными чернилами, здесь они выделены курсивом. На бланке имеются незаполненные графы: об окладе с леса (такового не имелось), о числящихся недоимках за прежнее время (их тоже не было).

Г.М. Чехов — А.П. Чехову

29 марта 1899 г. Таганрог

Милый и дорогой Антон, несмотря на плохую погоду я так был рад Ялте, что на пристани я несколько раз порывался остаться еще дня на два, но как-то неловко было на глазах брюнетки возвращаться с чемоданом обратно в «Мариино», тем более, что она с M-me Бонье торжественно с воздушными поцелуями провожали меня.

Когда пароход отошел, мне стало грустно, с одной стороны, оттого, что пароход уносил меня из Ялты, а с другой, дождик помешал тебе приехать на пристань, а мне — повидать тебя, пожать руку и сказать сердечное спасибо за теплый радушный прием.

Своею добротою и благородством ты очень напоминаешь мне моего отца, который пользовался в обществе большою симпати<е>ю. Вот почему Горькие и другие интеллигентные беллетристы, а также смертные, как мы, грешные, влюблены в тебя и любят тебя, не как талантливого писателя, а как чудного человека! Недаром же у тебя много и дам поклонниц, которые шлют тебе из заграницы свои рукоделия и дарят подушки со всеми онерами в виде пирогов. И вот я, право, не знаю, что тебе прислать? Кроме теплого сердечного спасиба, пока ничего.

О Ялте я рассказываю с восхищением, и на твой замок в Кучукое разыгралось желание у Володи там замкнуться.

Погода в Таганроге и всюду очень плохая, дожди и ветер.

Почки на деревьях примерзли в то время, когда в Ялте был восточный ветер, а здесь мороз, так можешь судить, что за погодка была севернее.

Шлю поклоны: Брюнетке, Блондинке, мадам Боннюи и усатому гимназисту, который у меня обменял калоши, а также К.М. Иловайской.

Ну, будь здоров и Богом храним.

Твой Жоржик³⁸.

* * *

Отец Жоржа — Митрофан Егорович Чехов (1836—1894), брат Павла Егоровича, отца писателя, в Таганроге занимался торговлей, был известен благотворительной деятельностью, избирался церковным старостой, казначеем таганрогского благотворительного братства.

Шутливый перечень даров, которые писатель получал от своих ялтинских поклонниц, имел под собой основания. Так, на следующий день после своих именин, отмеченных 17 января 1899 года на даче Иловайской, Чехов писал сестре: «Вечером приходили гости. Подарки: подушка, крендель, торт, азалия, 4 горшка резеды. Азалия красива» [8, 26]. Подушка была подарена с особым значением. Ее прислала в Ялту Зинаида Григорьевна Морозова, жена фабриканта С.Т. Морозова, причем в знак восхищения рассказом Чехова «Душечка» она вышила на подушке надпись «За Душечку». Чехов на это ответил: «Моя Душечка не стоит такой подушечки» [8, 641], но подушкой пользовался и, должно быть, рассказал двоюродному брату историю ее появления.

В зашифрованном списке ялтинских знакомых, которым Жорж передавал поклоны, можно различить отдельные лица. Брюнетка — это Ольга Михайловна Соловьёва, с которой знакомила всех приезжающих в Ялту, заслуживающих внимания, ее приятельница С.П. Бонье, она же — m-me Бонье и Боннюи. Усатый гимназист — это Абрам Синани, сын всем известного в городе владельца «Русской избушки». Блондинкой, возможно, была обозначена Наденька Терновская, дочь благочинного ялтинского собора, к которой особенно благоволила К.М. Иловайская. О знаках внимания, которые Чехов оказывал Наденьке, поговаривала вся Ялта, и сам писатель именно в это время не без юмора сообщал сестре: «Я каждый день катаюсь <...> Бываю в Ореанде, в Массандре. Катаюсь с поповной чаще, чем с другими, — и по сему случаю разговоров много, и поп наводит справки, что я за человек» [8, 123]. Впрочем, это могла быть и белокурая театральная любительница Фанни Карловна Татаринова, и кто-то из молодых учительниц женской гимназии. Одно можно сказать наверняка: всего лишь за три дня, проведенных в Ялте, к тому же поселившись отдельно, в гостинице «Мариино» на Набережной, двоюродный брат успел весьма активно окунуться в местную жизнь Чехова, рассказами о которой потом развлекал таганрогских родственников.

Словно чувствуя огорчение своего гостя, не дождавшегося прощания на пристани, Чехов сразу же написал ему, объяснив причину: «Милый Жорж, я собрался ехать на пароход, но пришли три оболтуса приглашать на литерат<урный> вечер, сидели полчаса, и когда я поехал на мол, то пароход уже ушел» [8, 136].

Г.М. Чехов — А.П. Чехову

31 марта 1899 г. Таганрог

Милый и дорогой Антон, вчера неожиданно получил от тебя письмо, а перед этим, по приезде, я послал тебе. Нужно же было этим трем оболтусам помешать, а я поджидал тебя каждую минутку на пристани, думая, что ты подкатишь на паре, но потом уже я подумал, что задержал несносный дождик, выругал его, сел на пароход и уехал, нехотя расставаясь с Ялтой.

Ночь на пароходе я провел отлично, спал хорошо, погода до самой Феодосии была превосходная и море спокойное. В Феодосии был ясный день, этим я воспользовался, избегал все голенькие рыженькие безжизненные горки. Ездил на дачу Суворина. После ялтинских дач она теряет свою прелесть, да и вообще, и другие новые дачи совсем не то, что ялтинские.

Галерея Айвазовского закрыта до мая, по случаю ремонта.

В порту в купальне я наскочил случайно на роман. Офицер читал трескучий монолог своей даме, упрекая ее в неверности.

Обедал в Гранд-Отеле, встретил там много инженеров, которые исключительно разговаривали о постройке Феодосийского порта. Вечерком я вышел на главную улицу погулять и посмотреть публику. Девиц не встречал интересных, они как-то не умеют одеваться и поэтому не производят приятного впечатления. Затем отправился от скуки на платформу, сел в вагон и поехал на большой вокзал, где пересел в вагон прямого сообщения и поскакал домой.

Теперь я дома, развожу тары-бары-растобары, вспоминаю о поездке, о тебе, о Кучукое, о твоей постройке, о турке, о брюнетках, о блондинках и вообще о прелестной Ялте.

Иорданова еще нет, его ждут на этих днях. Когда приедет, я не замедлю сообщить. Книги я получил и передам лично Иорданову. Сегодня снесу Ген книги для артистического общества.

В «Будильнике» за 1882 г. я нашел твой рассказ, довольно большой, «Ненужная победа», он печатался в №№ с 24 по 34. Нужно ли тебе прислать этот журнал?

Кланяются тебе: мама, Саша, Леля и Володя.

Володя сегодня посадил розы.

Погода у нас установилась. Тепло, тихо, даже солнышко пригревает. Сирень и жасмины начали распускаться.

В Ялте, вероятно, лето, жарко.

Жму руку. Будь здоров. Кстати, в Таганроге все утешены, что ты совершенно поправился в Ялте, и я рассказываю им как очевидец твое прекрасное настроение, подъем духа, свежее хорошее лицо.

Твой Жоржик.

Тебе и так много дела, а я развожу антимонию, и мешаю письмами своими дело делать³⁹.

* * *

Иорданов Павел Федорович — член городской управы Таганрога. Чехов передал с двоюродным братом книги для таганрогской городской библиотеки, о пополнении которой заботился в течение многих лет.

Ген Анна Варсонофьевна — бывшая актриса, председательница Артистического общества в Таганроге. Чехов был избран в почетные члены этого Общества. Перед приездом Георгия Митрофановича он просил его узнать, какие пьесы имеются в библиотеке Общества, чтобы прислать недостающие.

Поклоны в письме переданы от всех членов семьи Георгия, живущих в Таганроге: мама — Людмила Павловна Чехова, Саша — младшая сестра Александра Митрофановна, Лёля — самая младшая сестра Елена Митрофановна, Володя — младший брат Владимир Митрофанович.

А.П. Чехов — М.П. Чеховой

4 апреля 1899 г. Ялта

Милая Маша, я выплыву из Ялты 10-го апреля, буду в Москве 12-го. Так решено.

Только что вернулся из Кучукоя. Там изумительно хорошо, просто рай; только одно, пожалуй, может не всем понравиться: жарко. Уже наступило лето по всей форме. Ехать было жарко до изнеможения, я загорел, как вельзевул. До такой степени хорошо, что я и не знаю, как это выразить. Деревья уже распустились, трава, всюду водопадами бежит вода, шум. В Кучукое очень уютно. Если там иметь одну лошадь и одну корову, то можно жить припеваючи. Мне предлагают за сие имение 5 тыс., но я не продам. Сторожа еще не нанял.

Если нет продажного дома подешевле, то можно нанять квартиру на целый год или на три года, чтобы часто не перебираться и не тормошить мебели. Если в течение 10 лет мы заплатим за хорошую квартиру (считая тут и расходы на хорошую обстановку) 10 тысяч, то это, пожалуй, обойдется дешевле, чем иметь собственный дом, — дешевле и покойнее. Как ты думаешь? Мы можем положить в банк 10 тыс. специально для квартиры, чтобы обеспечить себя надолго, остальные же деньги пустим, во-1-х, на приобретение процентных бумаг (рента) и, во-2-х, на украшение наших крымских убежищ, стоимость которых будет возрастать с каждым годом. Впрочем, об этом поговорим в понедельник, при свидании.

Пасху я проведу с удовольствием в Москве. Если не пришлю до воскресенья телеграммы, то, значит, приеду, наверное, в понедельник. Я обносился и давно не был в бане. Будь здорова, до свиданья! Мамаше поклон.

Твой Antoine [8, 146].

* * *

Чехов ездил в Кучук-Кой вдвоем с Горьким. С рассказа об этой поездке начинается очерк Горького «А.П. Чехов»:

«Однажды он позвал меня к себе в деревню Кучук-Кой, где у него был маленький клочок земли и белый двухэтажный домик. Там, показывая мне свое «имение», он оживленно заговорил:

— Если бы у меня было много денег, я устроил бы здесь санаторий для больных сельских учителей. Знаете, я выстроил бы этакое светлое здание — очень светлое, с большими окнами и с высокими потолками. У меня была бы прекрасная библиотека, разные музыкальные инструменты, пчельник, огород, фруктовый сад; можно бы читать лекции по агрономии, метеорологии, учителю нужно все знать, батенька, все!»

Среди важных деталей этих воспоминаний — погода, настроение Чехова и то, что после прогулки он смог напоить гостя чаем в своем беленьком домике:

«Пойдемте — чаю дам за то, что вы такой терпеливый...

Это часто бывало у него: говорит так тепло, серьезно, искренно и вдруг усмехнется над собой и над речью своей. И в этой мягкой, грустной усмешке чувствовался тонкий скептицизм человека, знающего цену слов, цену мечтаний. И еще в этой усмешке сквозила милая скромность, чуткая деликатность...

Мы тихонько и молча пошли в дом. Тогда был ясный, жаркий день; играя яркими лучами солнца, шумели волны; под горой ласково повизгивала чем-то довольная собака. Чехов взял меня под руку и, покашливая, медленно проговорил:

— Это стыдно и грустно, а верно: есть множество людей, которые завидуют собакам...

И тотчас же, засмеявшись, добавил:

— Я сегодня говорю все дряхлые слова... значит — старею!»⁴⁰

В семейной переписке Чеховых «самовар» и «посуда» — наиболее часто упоминаемые детали кучук-койского быта. Значит, на месте уже было кому и поставить, и подать самовар для изредка добирающихся сюда хозяев и их гостей.

А.П. Чехов — Г.М. Чехову

5 апреля 1899 г. Ялта

Милый Жорж, мотай себе на ус следующее:

10-го апреля я уезжаю в Москву, где проведу Страстную и всю Пасху. Адрес: Мал. Дмитровка, д. Владимирова. К первому мая поеду в Лопасню.

«Будильник» с «Ненужной победой» мне ненужен, ибо он у меня уже имеется. Будь здоров. Оба твоих письма получил и сердечно благодарю. Кланяйся дома всем.

Твой А. Чехов.

5 апр.

Здесь дует знойный ветерок, совсем жарко. Вчера был в Кучукое: чудесно!! [8, 148—149].

А.П. Чехов — И.А. Синани

1 мая 1899 г. Москва

Многоуважаемый Исаак Абрамович, прежде всего большое Вам спасибо за письмо. Каждый день всё собираюсь написать Вам и никак не соберусь; целый день посетители, разговоры, даже в ушах звенит и вечером уже не до писанья, спешишь скорее в постель.

Мне не пишут ни Лев Николаевич, ни Бабакай Осипович, между тем время уходит и может случиться, что я скоро покину Москву. Будьте добры, попросите Л<ьва> Н<иколаевича> или Б<абакая> О<сиповича> написать мне поскорее, какие приборы нужны для окон и дверей, сколько, у кого купить их в Москве; попросите, чтобы сообщили мне размеры стен в комнатах верхнего этажа, чтобы я заблаговременно мог купить обоев. Пусть также, кстати, напишут, заказаны ли ворота и забор, и проч. и проч.

В Москве сегодня очень холодно; похоже, что выпадет снег. Хотел я завтра или послезавтра уехать в деревню, но не пускает холод. Во всяком случае в деревню я уеду очень скоро, до 5-го мая; мой адрес: Лопасня Моск. г<убернии>. Нового у меня ничего нет, кроме, впрочем, кое-какой мебели, которую я купил для своего аутского дома. По-видимому, приобретать мебель в Москве гораздо выгоднее, чем в Одессе. Есть фирмы в Москве, которые пересылку принимают на свой счет, если Вы в один раз покупаете более чем на 50 р. Да и мебель здесь посолиднее.

Моя мать с нетерпением ожидает того времени, когда я повезу ее в Ялту и в Кучукой. Кстати, о Кучукое. Если мы продадим наше серпуховское имение, что, вероятно, произойдет через 1—2 месяца, то будем строить в Кучукое дом — небольшой, но хороший. Об этом я еще буду писать Вам.

Что нового в Ялте? Как она себя чувствует? Бывает ли в моем саду корова?

Шлю сердечный привет и поклон Анастасии Борисовне, Вашему сыну и дочери. Желаю, чтобы экзамены прошли превосходно и доставили Вам большую радость. Будьте здоровы.

Преданный А. Чехов [8, 164—165].

* * *

Станция Лопасня Московской губернии была почтовым адресом Чехова, когда он находился в Мелихове. Намерение продать мелиховское имение (здесь оно обозначено как серпуховское, по названию уездного города Серпухов) было связано с решением матери и сестры Чехова переехать вместе с ним в Ялту. Сообщение о постройке нового дома в кучук-койском имении совпадает с таким же свидетельством в воспоминаниях Горького.

Лев Николаевич — архитектор Шаповалов, Бабакай Осипович Кальфа — подрядчик на строительстве ялтинского дома Чехова.

Анастасия Борисовна — жена Синани, их сын Абрам заканчивал последний курс в ялтинской мужской гимназии и собирался поступать в университет, дочь Вера готовилась к экзаменам за 6-й класс гимназии.

А.П. Чехов — И.П. Чехову

2 мая 1899 г. Москва

Я уеду, вероятно, не раньше пятницы. По утрам до 10½ час. я дома, т. е. на Мл. Дмитровке. Когда поедешь в Ялту, то возьми с собой Иоанна Богослова, написанного отцом, оставь у Синани. Всё ценное мы свезем в ялтинский каменный дом.

Чернилицу, ввиду ее хрупкости, надо упаковать в стружки или в что-нибудь стружкообразное. Если поедете не теперь, а во второй половине июля, то уже найдете бесплатное помещение; прислуга уже есть, очень хорошая: турок Мустафа, которого отдаю в ваше полное распоряжение, о чем и напишу Синани. Синани же устроит вам поездку в Кучукой.

Приходи утром, потолкуем.

А.Ч. [8, 165—166].

* * *

«Иоанн Богослов» — рисунок пером и тушью, сделанный отцом, П.Е. Чеховым, когда он еще был холостым, т. е. до 1854 года⁴¹. Под изображением подпись: «Святый Евангелист Иоанн. Рис. П. Чехов». Этот единственный сохранившийся рисунок отца, оформленный как картина, после переезда Чеховых в ялтинский дом был помещен в кабинете А.П. Чехова, где находится по сей день.

Иван Павлович приехал в Крым в июне, но остановился не в Ялте, а в Алупке на частной даче.

И.А. Синани — А.П. Чехову

19 мая 1899 г. Ялта

Здравствуйте, Антон Павлович!

Письмо Ваше с вложением чека на 2000 руб. получил и передал Б.О. Кальфа.

Постройка Ваша хотя и не шибко, но идет, числа 25 с<его> м<есяца> должны поставить бак на место, и на кухне начнут крыть крышу. Квитанцию на изразцы еще не получил, мебель высылайте, место найдется; Б<абакай> О<сипович> говорит, что можно сложить все на лесной <склад>. Д<окто>р Коробов привез от Вас три пакета и сказал, что Вы на днях должны приехать в Ялту; но я по получении Вашего письма убедился, что Вы не собираетесь к нам.

У нас очень жарко, в море 17 градусов, купанье началось, приезжих очень мало. В Кучук-Кое все благополучно.

Вышлите мне, пожалуйста, № 2 «Семьи», где был напечатан рассказ «Душечка».

Кланяется Вам и Марье Павловне моя семья.

У Абраши осталось еще 2 экзам<ена>, а Верочка перешла в 7 класс.

Готовый к услугам И. Синани⁴².

* * *

Температура моря в 17°, скорее всего, указана по шкале Реомюра, обычной для градусников конца XIX века, такие же были и в ялтинском доме у Чехова. Семнадцать градусов соответствуют 21° с четвертью по привычной нашему времени шкале Цельсия, т. е. отражают вполне комфортную температуру воды для купания.

А.П. Чехов — Г.М. Чехову

19 мая 1899 г. Мелихово

Милый Жорж, ваша приазовская металлургия осрамилась. В Ростове у Немирова за решетку для забора с меня запросили в 1½ раза больше, чем она стоит, бак же взялись делать в Ялте за более дешевую цену, хотя в Ялте нет ни руды, ни заводов с высокими трубами.

Я в Лопасне. Живем помаленьку. Холодно.

Если хочешь, то вот еще просьба. Наведи справку: как для нас выгоднее направлять из Лопасни в Ялту свой багаж — на Севастополь — Ялта или же Харьков — Таганрог — Феодосия — Ялта? Что дешевле? Придется посылать много всякой всячины.

В июле, вероятно, я буду в Ялте. Там уже будет готова одна комната для меня. Если поеду в Кучукой, чтобы пожить там неделю-другую или строить замок (это еще не решено), то напишу Володе, чтобы он приехал, и вышлю ему на дорогу. Если ему понравится в Кучукое, то буду очень рад. Это изумительное место по красоте, нечто невиданное, но жить одному, особенно такому молодому, как Володя, там скучновато; нужна компания.

В Ялте, как пишут, в полном цвету розы. Лето в разгаре.

Поклонись своей маме, Сане, Леле и о. Владимиру, а также Иринушке. Будь здоров и весел.

Твой А. Чехов [8, 182].

* * *

Отче Владимир — шутливое именование Чеховым двоюродного брата Володи, который в 1898 году окончил последний курс в Ставропольской семинарии. С августа 1898 года Владимир Митрофанович Чехов работал народным учителем начального городского училища в Таганроге.

Иринушка — няня в семье Митрофана Егоровича Чехова.

Г.М. Чехов — А.П. Чехову

28 мая 1899 г. Таганрог

Милый Антон!

Выгоднее отправить домашние вещи через Таганрог, т. е. «Прямым Кавказско-Закаспийским сообщением» по маршруту: Лопасня — Курск — Горловка — Азовская гавань (Азовская гавань, это вторая станция в Таганроге, в гавани) и Ялта. Для ясности сообщаю расстояние от Лопасни и ставки провозной платы:

1) Лопасня — Севастополь — Ялта (1374 верс.) по 1 р. 10 к. (ж. д.) с пуда,

2) Лопасня — Феодосия — Ялта (1322 вер.) по 1 р. 5 к. с пуда и + 11½ к. морской фрахт = 1 р. 21½ к. и

3) Лопасня — Азовская гавань — Ялта (1137 вер.) по 91 к. с пуда и + 9 к. морской фрахт = 1 р. с пуд.

Да, наша металлургия осрамилась своею дороговизною; кроме того, один из представителей осрамил всю дирекцию тем, что пристал к одной даме, и дама выругала, а муж засмолил по уху, так что слышно было до самой доменной печи!

Вчера мы отпраздновали Пушкинский юбилей довольно торжественно. Город не поскупился доставить приятное удовольствие разнообразными играми всем ученикам и ученицам с раздачею портретов, книжек юбилейных и лакомств.

Гимназисты и гимназистки декламировали стихи у бюста Пушкина и тысячи детишек награждали их аплодисментами и криками «ура!». Суета, беготня и радость детишек была бесконечная. Юбилей Пушкина детям будет памятен.

Я тоже занялся постройкой, передвигаю сарай и покрою его железом.

Володя в понедельник 31-го уезжает на Кавказ на месяц, а затем он полагает приехать к тебе в Кучукой. Если ему, как ты пишешь, в Кучукое скучновато будет, что я не предполагаю, то я вышлю для компании Сашу и Лелю, хотя они имеют желание ехать в Мелихово по грыбы.

Не приедет ли к нам тетя? Если ей можно приехать, что нам будет очень приятно, то ты напиши о ее желании, чтобы я не раздразнил заранее жаждущих ее видеть.

Я до сих пор жалею, что погода помешала мне повидать Кучукой!

Вчера в саду я разговаривал с Иордановым, он мне говорил, что получит от тебя из Мелихова письмо.

Ну-с, будь здоров и весел, крепко обнимаю.

Твой Жоржик.

Поклон всем. Где Ваня?

Не заедешь ли ты к нам?

* * *

Подготовка к Пушкинскому юбилею — 100-летию со дня рождения поэта — проходила и в Ялте. В январе 1899 года А.П. Чехов был введен в состав Пушкинской комиссии, созданной Ялтинской городской думой для проведения пушкинского праздника.

Характерное произношение и написание слова «грибы» как «грыбы», отражающее южный говор, было свойственно всем Чеховым, к слову сказать, страстным собирателям грибов. Например, Михаил Павлович Чехов, младший брат писателя, в письмах к матери употреблял только такую форму.

Что означает сожаление Георгия Митрофановича, что погода помешала ему повидать Кучук-Кой? Ведь он так горячо расписывал своим таганрогским родственникам его природные красоты! Выходит, делал это со слов брата Антона, и тот при этом был убедительно красноречив! Да и кто-то из знакомых ялтинцев мог поддакнуть в разговоре о необыкновенности этого места.

А.П. Чехов — Г.М. Чехову

2 июня 1899 г. Мелихово

Ты молодец, милый Жоржик. Я непременно воспользуюсь твоими указаниями и, наверное, выгадаю немало. Итак, да здравствует Азовская гавань! Вещей будет много.

Я занят постройкой школы, чтением корректуры, которую присылает мне Маркс в количестве невероятном, — и в Крым попаду не ранее 15-го июля, а то и позже. Живем в Мелихове, хлопочем, и в то же время продаем Мелихово, и выходит какая-то путаница. К тому же холод собачий. Если бы не постройка, то я удрал бы. Из Ялты пишут, что дом подвигается, уже кладут крышу; все деревья, которые я посадил, принялись. Пишут, что вид с верхних балконов чудесный. Бедный Кучукой заперт. Когда Володя будет в Крыму? Я напишу, чтобы его препроводили в Кучукой. Пусть поживет среди скал и, кстати, пусть попостит, ибо мяса там нет. Боюсь, что без общества он там соскучится. Это ведь в 30 верстах от культуры. Зимой в Художеств<енном> театре пойдет «Дядя Ваня». Я видел на репетиции два акта, идет замечательно. Вот приезжай-ка. Поклон всем.

Твой А. Чехов.

Необходимо ехать в Петербург и не хочется. Пусть Володя сообщит точно, когда будет в Крыму. Без моего содействия в Кучукой попасть трудно.

Мать в Таганрог не приедет, но фотографию свою пришлет. Она снялась [8, 194—195].

* * *

Володя — двоюродный брат Антона Павловича Владимир Митрофанович — летом 1899 года не приехал в Крым и предпочел путешествие с компанией друзей на Кавказ. Он побывает в Ялте летом 1903 года и тогда сделает несколько любительских снимков чеховского дома и сада, которые будет потом посылать родным на почтовых карточках. На этих снимках — его тетя Евгения Яковлевна, сидящая на скамье в саду, Антон Павлович, стоящий в белом картузе на балконе второго этажа, и он же на балконе с дамой в белом, вероятно — Марией Павловной, так как открытки с таким фото в сентябре 1903 года были посланы и Антону, и Марии Чеховым.

И.П. Чехов — А.П. Чехову

3 июня 1899 г. Алупка

<...> Завтра утром на «Игоре» я поеду в Ялту, буду на постройке у Синани и обо всем тебе напишу. <...>

С постройки снял фотографии и в пятницу буду проявлять. В субботу собираюсь пешком в Кучукой и непременно напишу тебе, сколько минут ходьбы от дома до берега.

Мой адрес до 3-го июля: Алупка, д. Сали Ибраимова⁴³.

* * *

В это время Иван Павлович, его жена Софья Владимировна и сын Володя отдыхали в Алупке. А.П. Чехов находился в Мелихове. Речь идет о постройке чеховского дома в Аутке. Иван Павлович увлекался фотографией, имел собственный фотоаппарат и сам делал снимки.

И.П. Чехов — А.П. Чехову

10 июня 1899 г. Алупка

Дорогой Антоша! Два открытых твоих письма я получил. На постройке был вчера. Архитектора видел. Он сообщил мне следующее: дать подробный список дверных и оконных приборов теперь весьма затруднительно, необходимо подождать. Лев Николаевич очень ждет тебя и хочет уже вместе с тобою решить вопрос, сколько и каких приборов нужно купить в Москве. Сейчас же это чрезвычайно трудно решить. Образцы обоев ему не понравились. Забор кругом дома делают выше, особенно высок он будет с улицы, так как улица посыпается землей. Между прочим, Синани просил меня передать тебе, что у него был Сергеенко и просил позволения поселиться у тебя в Кучукое, ответь, пожалуйста, Сергеенку в Георгиевский монастырь в Севастополе. Теперь «Игорь» останавливается в Кастрополе, так что я и Соня съездим в Кучукой напиться у Василия чаю, а оттуда придем в Алупку пешком.

Будь здоров. Твой Жан.

10 июня 99 г.

О кухне я написал в письме матери.

Погода прелестная⁴⁴.

* * *

Лев Николаевич — архитектор Шаповалов.

Василий — В.Ф. Шакалов, местный житель, нанятый сторожить имение. По всей вероятности, как обычно, был рекомендован И.А. Синани.

И.П. Чехов — А.П. Чехову

16 июня 1899 г. Алупка

Только что ходил купаться через Хаос (8 ч<асов> у<тра>), наша дача находится против Хаоса; в воде 16°, в воздухе на солнце 21°, воздух в парке очаровательный. Спускался к морю 12 минут, а обратно поднимался 18 минут. Далеко. Сегодня в 1½ часа еду на «Игоре» в Кастрополе море очень спокойно. Если из Кучукоя можно будет приехать на лошади, то я в следующую поездку возьму с собою Соню. С Мишей встречаюсь каждый день. Будь здоров, кланяемся Маше и мамаше.

Твой Жан.

P.S. Собираюсь на днях в Ялту⁴⁵.

* * *

Хаос — живописное нагромождение крупных обломков скал в парке у Воронцовского дворца в Алупке.

Миша — брат Михаил Павлович, также отдыхал с семьей в Алупке.

Если температура приведена по шкале Реомюра, то, по шкале Цельсия, вода в море была 20°, температура воздуха — чуть больше 26°.

И.П. Чехов — А.П. Чехову

20 июня 1899 г. Алупка

Дорогой Антоша!

На прилагаемых снимках ты сможешь видеть твой дом, каким он был 1½ недели назад. В Кучукое я еще не был, благодаря подлому «Игорю», который приходит в Алупку из Ялты вместо 2 час. в 7½— 8 час. вечера. Подожду среды, если до 4 час. не будет «Игоря», то я уйду пешком. Срок нашей квартиры в Алупке 3-го июля, так что я вряд ли буду в половине июля в Крыму, придется Соню провожать в Москву. Мне хотелось бы пожить в Кучукое хотя недельку, мне кажется, что там лучшее купанье, чем где-либо в Крыму. В Алупке же купанье отвратительно! Сегодня у нас первый жаркий день, до 20-го числа было хорошо, прохладно, менее 14° еще ни разу не было даже ночью.

Володька принял первую ванну на берегу моря, вода согревалась там и нагрелась до 20°, в море в это время было 14°.

На днях собираюсь в Ялту, хочу опять побывать на постройке.

Передай поклон Маше и мамаше.

Будь здоров.

Твой Jean.

P.S. Соня и Володька очень кланяются.

Если на доме уже есть крыша, то сниму еще раз. Напиши, какая у вас погода и проч.

Жаль Бромку⁴⁶.

* * *

Бромка — одна из двух мелиховских собачек-такс, всеобщих любимцев. Чехов сообщил из Мелихова, что Бром околел. Забавные таксы Бром и Хина были настолько неотъемлемой частью жизни чеховской семьи, что впоследствии в музее-заповеднике А.П. Чехова в Мелихове, у входа на усадьбу, был поставлен памятник этим собачкам, автор скульптурной композиции — заслуженный художник РФ Александр Рожников.

И.А. Синани — А.П. Чехову

26 июня 1899 г. Ялта

Многоуважаемый Антон Павлович!

Заказное письмо Ваше, с пятью квитанциями, получил.

Флигель Ваш уже совсем готов; но никто из нас не может решить, которую из комнат сделать кухней, т. е., где поставить плиту, я думаю, что лучше плиту поставить в крайней комнате, так как она побольше всех остальных, а Шаповалов находит, что лучше из средней, т. е. самой маленькой, сделать кухню.

Сейчас я виделся с г. Руденко и спросил, правда ли, что Аутскую улицу будут поднимать на 6 арш<ин>? Он говорит, что это еще не известно, на сколько аршин будут поднимать, но что расширять на 6 аршин будут, это верно. Во всяком случае он советует ворота ставить с переулка.

Ввиду таких сложных вопросов, было бы очень желательно, чтобы Вы приехали и на месте решили все вопросы.

Завтра еду в Кучукой и заезжаю в Алупку за Иваном Павловичем.

У нас все обстоит благополучно, купанье в полном разгаре, приезжей публики довольно.

Анастасия Борисовна кланяется и благодарит за поздравление. Абраша тоже очень благодарит Вас.

Уважающий Вас И. Синани.
1899 г. Июня 26 дня⁴⁷.

* * *

Руденко Степан Иванович — инженер, действительный статский советник, работал на строительстве ялтинского порта и мола.

Как и ялтинский дом А.П. Чехова, флигель во дворе был построен по проекту Л.Н. Шаповалова. Кухню сделали там, где предлагал Синани: в самой большой крайней комнате, где сложили настоящую русскую печь. По воспоминаниям ялтинских старожилов, в этой печи еще много лет спустя, вплоть до Великой Отечественной войны, на православную Пасху пекли куличи для Марии Павловны Чеховой и всех соседей, кто обращался с такой просьбой. Рядом с флигелем, у кухонного окна, было посажено лавровое дерево, и Чехов в конце сентября 1899 года напишет о кухарке Марьюшке, переехавшей вместе с его родными из Мелихова: «Марьюшка приятно удивлена, что у нас во дворе собственный лавровый лист» [8, 273].

В средней маленькой комнате, где Шаповалов хотел делать кухню, поселится Марьюшка, которая доживет здесь до конца своих дней в апреле 1906 года.

Ворота — видимо, по окончательному решению Синани — будут выходить в переулок, а не на Аутскую улицу.

И.А. Синани сообщил 28 мая 1899 года Чехову, что «Абраша уже студент»⁴⁸. Чехов в письме к И.А. Синани от 20 июня 1899 года передал его сыну поздравления с окончанием гимназии и пожелал «здоровья, успехов и поскорее стать профессором и кучукойским помещиком» [8, 203]. Абрам Синани ответил благодарственным письмом, посланным из Кучук-Коя 26 июня 1899 года.

А.И. Синани — А.П. Чехову

26 июня 1899 г. Кучуккой

Многоуважаемый Антон Павлович!

Позвольте поблагодарить Вас за поздравление с окончанием гимназии и за все Ваши пожелания. Я живу теперь в Кучуккое и пишу Вам о доме под диктовку Василия. Он просит позволения сложить свою солому в одном из отделений табачного сарая и спрашивает, не сделать ли вновь или покрасить старый плетень вокруг Вашей дачи. Еще он говорит, что нужно усыпать камнем и утрамбовать дорогу от ворот до домика.

Дачка у Вас превосходнейшая, и мне она нравится гораздо больше аутской. Почему бы Вам не пожить здесь хоть несколько недель? Сергеенко был здесь на прошлой, кажется, неделе с папой и с Елпатьевским и, говорят, тоже пришел в восторг. Он живет теперь, если не ошибаюсь, в Георгиевском монастыре. Кучуккой превратился в настоящий курорт со всеми удобствами: четыре раза в неделю из Ялты и из Севастополя проходит пароход «Игорь», так что сообщение с Ялтой стало очень удобно. От Алупки на этом самом «Игоре» я ехал с Иваном Павловичем. Он говорил, что хочет приехать в Кучуккой на неделю. Сообщаю вам еще одну новость: в Ялте теперь Буренин.

Преданный Вам А. Синани.
Кучуккой 26/VI 99

P.S. Напоминаю Вам на всякий случай адрес Василия — станция Кекенеиз, Тавр<ической> губ<ернии>, Кучуккой, Василию Филипповичу Шакалову.

А.С.⁴⁹

* * *

Абрам Исаакович Синани — сын Исаака Абрамовича Синани, студент. Судьба его сложится трагично: в 1900 году он покончит с собой в Москве, как напишет Чехов знакомым — «от меланхолии». Так случится, что через два года после того, как И.А. Синани принял в Ялте московскую телеграмму о смерти отца Чехова, он, в свою очередь, пошлет из Ялты в Москву тревожную телеграмму на имя Чехова: «Товарищ сына вызывает меня немедленно Москву в чем дело не знаю ради Бога узнайте адрес сына Тверская дом Свеницына квартира И. Синани»⁵⁰. Когда И.А. Синани приедет на похороны, Чехов встретит его в Москве и попытается морально поддержать его и близких.

Сергей Яковлевич Елпатьевский — писатель, врач, бывший москвич, познакомился с Чеховым в Ялте. Вместе они занимались устройством благотворительного санатория для неимущих туберкулезных больных, одновременно строили себе дома в Ялте, были в приятельских отношениях, навещали друг друга.

Буренин Виктор Петрович — фельетонист и критик газеты «Новое время», издаваемой А.С. Сувориным. Чехов долго сотрудничал с Сувориным, но не разделял критических мнений Буренина, его субъективных и часто злобных нападок на рецензируемых авторов.

В.Ф. Шакалов обосновался в чеховском имении надолго. Сведения о нем будут занесены на 44-ю страницу третьей записной книжки Чехова: «Василий Филиппович Шакалов. Кекенеиз» [С. 17, 134]. Антон Павлович, конечно, разрешит ему пользоваться хозяйственным помещением. Кончится это тем, что Ивану Павловичу Чехову, приехавшему сюда с женой и сыном летом 1905 года, некуда будет шагу ступить, настолько всё имение будет занято личным хозяйством и поселившимся здесь семейством Шакаловых. А началось всё с просьбы сложить свою солому в одном из отделений табачного сарая...

А.П. Чехов — А.М. Пешкову (М. Горькому)

27 июня 1899 г. Москва

<...> Вы будете путешествовать пешком по России? Добрый путь, скатертью дорожка, хотя мне кажется, что Вам, пока Вы еще молоды и здоровы, следовало бы года два-три попутешествовать не пешком и не в III классе и поближе приглядеться к публике, которая Вас читает. А потом, через 2—3 года, можно и пешком.

Вы скажете, что вот, мол, чёрт, читает наставления. Да, это в ответ на наставление, преподанное мне Вами, — отчего я не живу в Ялте, а кисну в Москве. В самом деле, в Москве прескверно. Но уехать теперь же нельзя, есть кое-какие дела, которые не хотелось бы взваливать на других. Уеду в Ялту, должно быть, около 15 июля. <...>

Не приедете ли Вы в сентябре в Кучукой? Жму крепко руку и желаю всего хорошего.

Ваш А. Чехов [8, 214—215].

А.П. Чехов — О.Л. Книппер

1 июля 1899 г. Москва

Да, Вы правы: писатель Чехов не забыл актрисы Книппер. Мало того, Ваше предложение поехать вместе из Батума в Ялту кажется ему очаровательным. Я поеду, но с условием, во-1-х, что Вы по получении этого письма, не медля ни одной минуты, телеграфируете мне приблизительно число, когда Вы намерены покинуть Мцхет; Вы будете держаться такой схемы: «Москва, Малая Дмитровка, Шешкова, Чехову. Двадцатого». Это значит, что Вы выедете из Мцхета в Батум 20-го июля. Во-2-х, с условием, что я поеду прямо в Батум и встречу Вас там, не заезжая в Тифлис, и в-З-х, что Вы не вскружите мне голову. Вишневский считает меня очень серьезным человеком, и мне не хотелось бы показаться ему таким же слабым, как все.

Получив от Вас телеграмму, я напишу Вам — и всё будет прекрасно, а пока шлю Вам тысячу сердечных пожеланий и крепко жму руку. Спасибо за письмо.

Ваш А. Чехов.
Мал. Дмитровка, д. Шешкова.

Мы продаем Мелихово. Мое крымское имение Кучукой теперь летом, как пишут, изумительно. Вам непременно нужно будет побывать там.

Я был в Петербурге, снимался там в двух фотографиях. Вышло недурно. Продаю карточки по рублю. Вишневскому уже послал наложен<ным> платежом пять карточек.

Для меня удобнее всего было бы, если бы Вы телеграфировали «пятнадцатого» и во всяком случае не позже «двадцатого» [8, 218—219].

* * *

По окончании первого сезона в Московском Художественном театре О.Л. Книппер уехала отдыхать на Кавказ, где около Мцхета жил на даче ее брат К.Л. Книппер с семьей. Она приглашала Чехова прокатиться туда, а оттуда вместе поехать в Батум и Ялту. До Кавказа Чехов в этот раз не добрался. В середине июля он приехал по делам в Таганрог, оттуда выехал в Новороссийск, там на пароходе встретился с Ольгой Леонардовной и вместе они отправились в Ялту. В Ялте оба пробыли с 20 июля по 2 августа. Сведений о посещении Ольгой Леонардовной Кучук-Коя нет. А вот Чехов вскоре после возвращения в Москву напишет Сергеенко, что побывал в Кучук-Кое.

В Петербурге Чехов фотографировался в ателье Д.С. Здобнова на Невском проспекте. Из вариантов нескольких снимков он выбрал два и просил фотографа сделать по дюжине отпечатков каждого. Слова «продаю карточки по рублю» — шутливая отсылка к недавно сыгранной «Чайке», где влюбленная в писателя девушка-поклонница восторженно называет признак его известности: «портреты его продаются по рублю». Еще одна шутка — сообщение о карточках, якобы отправленных наложенным платежом артисту А.Л. Вишневскому.

А.П. Чехов — И.А. Синани

1 июля 1899 г. Москва

Многоуважаемый Исаак Абрамович, будьте добры, попросите на почте, чтобы корреспонденцию мою перестали высылать в Лопасню, а хранили бы ее до востребования. Около 5-го июля я, по всей вероятности, не буду уже ни в Лопасне, ни в Москве.

Я получил письмо от Вашего сына. Он спрашивает, можно ли Василию Шакалову сложить солому в табачном сарае. Конечно, можно. На остальные вопросы я отвечу при свидании, а пока будьте здоровы. По дошедшим до меня сведениям, часть вещей моих в Ялте уже получена.

Ваш А. Чехов [8, 219—220].

А.П. Чехов — И.А. Синани

2 июля 1899 г. Москва — Мелихово

Многоуважаемый Исаак Абрамович, с Вашего позволения, посылаю Вам еще две накладных. За пересылку вещей уплочено.

Позвольте пожелать Вам и Вашему семейству всего хорошего и пребыть уважающим и преданным,

А. Чехов.
2 июль 1899.
Москва, Мал. Дмитровка, д. Шешкова.

На обороте:

Только что получил Ваше письмо. Я приеду в Ялту в июле; не могу определенно сказать, какого именно числа, но приеду непременно в июле. О дне приезда извещу телеграммой.

Чем просторнее будет кухня, тем лучше. Делать ворота в переулке — это неудобно.

Простите, что я Вам надоедаю.

Ваш сын в своем письме так вкусно описал Кучукой, что мне захотелось поехать туда и поскорее выстроить дом.

Пишу это, т. е. последние строки сего письма, из деревни. Погода здесь великолепная [8, 222—223].

А.П. Чехов — И.А. Синани

10 июля 1899 г. Москва

Многоуважаемый Исаак Абрамович, посылаю Вам:

1) две накладные,

2) чек на 143 р. Это И.Г. Витте посылает г. Келлеру за вино, взятое для больницы. Будьте добры передайте г. Келлеру (сами или через С.Я. Елпатьевского) деньги или чек.

Я приеду во вторник 20-го июля утром (из Феодосии). Это непременно. Если что-нибудь задержит меня, то буду телеграфировать. С вещами между прочим уже пришла моя кровать походная. Пусть Мустафа распакует ее и поставит в флигеле. Если же кровать так упакована, что ее трудно отыскать, то пусть М<устафа> подождет меня.

Итак, до вторника!

Крепко жму руку.

Ваш А. Чехов.

Был у меня Сергеенко. Он в восторге от Кучукоя [8, 229].

В.Ф. Шакалов — А.П. Чехову

28 июля 1899 года. Кучук-Кой

Антон Павлович

просят За две печи

исделать 30 р.

на калидоры издела

Стену — 15 р. Одна работа

кроми

матерялу

нужно купит

3 тиштии кирпичу

2 пуда любастиру

1 боченок цементу

1 четверт извоски

пол куба писку

Кирпич нужно

брат в Байдарах

10 р. тища

дверки нужно

голосники

5 ф. проволоки

Антон Павлович

как ви ришаете

За эту цену то пишите

меня ответ то я

буду начинат и как

ви ришаете приехат

к вам или нет

Поклон ваш

Слуга Васили

Шакалов⁵¹.

* * *

Это и два последующих письма В.Ф. Шакалова публикуются впервые, с сохранением орфографических и синтаксических особенностей подлинника.

А.П. Чехов — П.А. Сергеенко

Около 15 августа 1899 г. Москва

<...> Пожалуйста, один экземпляр твоей книги про Толстого («Как живет...» и проч.) пошли по адресу: Таганрог, городская библиотека. Только ничего не пиши на книге, а то не будут давать ее читать, а спрячут как драгоценность. Ты как-то обещал послать, между тем недавно я был в Таганроге, и книги твоей там не оказалось. Какой же ты патриот после этого? <...>

Был в Кучукое.

Будь здоров, жму руку.

Твой А. Чехов [8, 241].

* * *

Книга П.А. Сергеенко «Как живет и работает граф Лев Николаевич Толстой» была издана в Москве в 1898 году. В декабре 1898 года Чехов получил ее по почте в дар от автора с дружеской надписью: «Милому Антону Чехову на память добрую П. Сергеенко». В конце концов именно этот экземпляр окажется в городской таганрогской библиотеке⁵².

Г.М. Чехов — А.П. Чехову

6 сентября 1899 г. Таганрог

Милый и дорогой Антон!

300 штук цветочных горшков всех сортов посылаю сегодня на Бельбек по прилагаемому коносаменту. Горшки купил за 6-50 к., правда, дешево!

Неужели у тебя столько будет цветов? Не выслать ли петушков или еще какой-нибудь подобной дряни?

Мать очень рада фотографиям, какие чудные снимки! Стоит переснять в большом виде.

Тетя сидит в кресле, как английская королева.

К нам заезжала М.Т. Дроздова. Она в восторге от Таганрога, густая растительность ее поразила. Саша и Леля ее знакомили, или лучше сказать, изводили до усталости, а я ее после обеда извозил по гавани, городу, так что она отказалась ехать в карантин. М. Т. жила, как оказывается, против Таганрога, и в твой бинокль, пожалуй, можно было бы ее видеть, как она на берегу Маргаритовки под зонтиком сидела и рисовала.

Сегодня Тарабрин заезжал ко мне в А<гентст>во, он возвратился из Финляндии, взял меня с собой на своей коняке и свез домой. Он по-прежнему очень милый и любезен к нам. Он мне рассказывал, что по дороге встретился с Сергеенко, и узнали они друг друга сразу, после 20-летней встречи, где-то около Таганрога, и ухаживали будучи юнцами за одной красивой дамой, в то время.

Теперь тебе стоит завести лошаденку или две и повозку, чтобы ездить в окрестности Ялты.

Я читал, что ты устраиваешь в Кучукое колонию для учителей Серпуховского уез<да>?

Кроме арбузов соленых, не нужно ли еще чего-нибудь?

Поклон тете, Маше от всех нас.

Будь здоров, счастлив.

Твой Жоржик.

* * *

Чехов заказывал цветочные горшки для проращивания семян и цветочной рассады. В саду, пока деревья были небольшими, цветы составляли главное его украшение, их было высажено в самом деле множество.

Мать писателя Евгения Яковлевна перед отъездом в Ялту снялась у московского фотографа В. Чеховского.

Тарабрин Георгий Яковлевич — врач таганрогской больницы.

Дроздова Мария Тимофеевна — художница, с которой Мария Павловна Чехова познакомилась на вечерних классах Строгановского художественного училища.

Информацию о том, что Чехов намерен в своем крымском имении дать приют учащим (т. е. учителям) Серпуховского уезда, распространила газета «Курьер». Известно одно из писем Чехова к сестре, датированное им 16 марта без указания года, где перед рукописным текстом наклеено вырезанное газетное объявление: «Симпатичное предложение. По словам «Курьера», проживающий в Ялте известный писатель Ант. П. Чехов предложил учащим в земских школах Серпуховского уезда, желающим ехать в Крым, стол и квартиру в своем имении». В том же письме Чехов назвал эту заметку возмутительным вздором, из-за которого «летом придется из дома удирать», и отметил, что она перепечатывается во всех газетах. На основании общего содержания письма, в 30-томном собрании сочинений и писем писателя оно отнесено к 1901 году [9, 230]. Но надо отметить, что на оригинале рукой М.П. Чеховой красным карандашом проставлен 1899 год⁵³. Интересно, что Г.М. Чехов связал подобные слухи именно с кучук-койским имением, а не с чеховским домом в Аутке.

А.П. Чехов — И.П. Чехову

9 сентября 1899 г. Ялта

Милый Иван, наши доехали благополучно. Бабушку укачало, а мать — ничего. Живем в большом доме, помещения достаточно. Вещи приходят мало-помалу.

Я надеюсь сильно, что к Рождеству ты приедешь в Ялту. Для тебя будет приготовлено всё: и комната, и постель, и все удобства. А летом в Кучукой. Для Володи можно будет завести лошадь.

Все здоровы. Здесь С.И. Шаховской. Кланяйся Соне и Володе.

Твой Antoine [8, 261].

* * *

С 9 сентября 1899 года начался ялтинский период жизни семьи Чеховых. Из Москвы приехали и поселились в доме, построенном Шаповаловым, мать писателя Евгения Яковлевна Чехова (1830—1919), кухарка («бабушка») Мария Дормидонтовна Беленовская (1826—1906) и сестра Мария Павловна.

Князь Сергей Иванович Шаховской — земский начальник, сосед Чеховых по Мелихову, хорошо знавший всю их семью.

А.П. Чехов — И.П. Чехову

18 октября 1899 г. Ялта

Милый Иван, вчера, 17-го, мы ездили в Кучукой. Когда спускались по страшной дороге, мать была в ужасе, молилась, но Кучукой ей очень понравился. Маше тоже понравился. Летом будем жить там — так решили, и мать уже мечтает об этом вместе с Дормидонтовной.

Возимся, устраиваем сад. Скучаю по Москве и завидую Маше, которая уезжает в понедельник.

Что нового? Твое открытое письмо получил сегодня. Благодарю.

Ну, будь здоров. Кланяйся Соне и Володе. Учишь ли Володю по-французски? Это необходимо. Чем раньше начнешь, тем лучше.

Твой Antoine [8, 286—287].

* * *

В тот же день Евгения Яковлевна написала письмо в Ярославль своему младшему сыну Михаилу и его жене Ольге Германовне. Среди разных ялтинских впечатлений она рассказала и об этой поездке в Кучук-Кой, названый ею Кочукоем: «Вчера, 17-го, мы ездили в Кочукой, дорога прекрасная, шоссе, только с горы страшно было спускаться. Мне показалась, что я в рай приехала, так там хорошо. С нами Синани ездил, привезли оттуда грецких орехов не менее пуда полтора, такие хорошие, свои собственные. Почему вы не побывали в Кочукое? Ваня был там. Сейчас Антоша деревцы в саду сажает, он кланяется. Еще похвалюсь: у нас 2 дерева маслин, меру или больше набрать можно, Антоша узнал, как их солить. Сегодня я намочила их для оливок, не знаю, что выйдет. Пожалуйста, пишите мне чаще. Е. Чехова»⁵⁴.

И.П. Чехов — А.П. Чехову

23 октября 1899 г. Москва

Только что получил от Вишневского приглашение 26-го окт. в театр на «Дядю Ваню». Дадут ложу. Приглашу П.И. Куркина и Соню. Жду с нетерпением вторник. В общем завидую вам всем и жалею Машу, что она едет в Москву. Погода у нас отвратительнейшая, сырая, грязная, холодов еще нет, ждем морозов; но когда они будут? Пока же только гнилая осень. Все москвичи сидят дома, все театры наполовину пустуют, даже и Художественный.

Мой поклон мамаше и Марьюшке.

А хорошо теперь проехать в Кучукой!

У П.И. Куркина я был. В Мал<ом> театре видел «Предложение» — Макшеев очень хорош.

Будь здоров.

Твой Jean⁵⁵.

* * *

26 октября 1899 года — день премьеры «Дяди Вани» в Художественном театре. А.Л. Вишневский исполнял роль Войницкого. В третьем акте спектакля, где Астров демонстрирует картограмму вырождающейся флоры и фауны, была использована картограмма Серпуховского уезда с селом Мелиховым в центре, изготовленная врачом П.И. Куркиным. Премьера прошла успешно, и далее успех спектакля всё нарастал.

Пьеса-шутка Чехова в одном действии «Предложение», написанная в 1889 году, была поставлена в 1891 году в Малом театре А.И. Сумбатовым-Южиным. Артист Макшеев (сценический псевдоним В.А. Мамонтова) исполнял роль Чубукова.

А.П. Чехов — М.П. Чеховой

26 октября 1899 г. Ялта

Милая Маша, на другой день после твоего отъезда пошел дождь, и, вероятно, он долго еще будет идти. Тепло, тихо. В нижней двери уже всё приспособлено, вчера весь нижний этаж был заперт наглухо, и турки там не ночевали. Татары усердно работают и уже повыбрали весь щебень; теперь образовалась яма.

Нового ничего. Сегодня морил мух персидским порошком в комнате у матери. Обедали вдвоем. Гостей не было. На дворе сыро, хотя и не холодно.

Видела ли Кучукой с парохода? Напиши всё поподробнее.

Кланяйся Ольге Леонардовне и Вишневскому. Будь здорова. У нас всё благополучно.

Твой Antoine [8, 289].

* * *

Мария Павловна вспоминала о предыдущих полутора месяцах жизни в новом ялтинском доме: «Сентябрь и почти весь октябрь я прожила в Ялте, помогая Антону Павловичу обосноваться на новом месте, обзавестись хозяйством, установить новый распорядок жизни. Много трудов за это время было положено на благоустройство участка, на создание сада возле дома. 25 октября я выехала из Ялты в Москву, чтобы продолжать свою работу учительницы в женской гимназии Ржевской»⁵⁶.

До Севастополя, откуда отправлялся поезд в Москву, М.П. Чехова ехала на пароходе, с которого можно было увидеть горы и береговую линию.

М.П. Чехова — А.П. Чехову

31 октября 1899 г. Москва

<...> Пароход плыл далеко от берега, так что Кучукой был виден слабо, насилу нашла его. <...>⁵⁷

* * *

Отличительной приметой этого места были и частично остаются до сих пор огромные камни, нагроможденные на берегу после землетрясений и оползней почвы, особенно разрушительных в этой части побережья. Не случайно в советское время при переименовании старых названий Верхний Кикенеиз, от которого начинался спуск к морю, получил название «Оползневое». Название деревни Кучук-Кой сохранялось до 1948 года и было заменено на Бекетово, в настоящее время эта территория включена в состав поселка городского типа Парковое.

А.П. Чехов — М.П. Чеховой

1 ноября 1899 г. Ялта

<...> Плотники всё еще работают внизу, муэдзин кричит часто. После того как ушли турки, Мустафа стал проявлять необыкновенное усердие и сделал уже все дорожки. Мы делаем их в 1½ раза шире — согласно твоему желанию. Посадили 10 кипарисов старшего возраста.

Думаю продать Кучукой и купить где-нибудь поближе, с куском берега, чтобы иметь свое купанье. Такое одно именьице продается около Гурзуфа за 4 тыс<ячи>. Что скажешь?

Будь здорова.

Твой Antoine [8, 295].

А.П. Чехов — П.И. Куркину

2 ноября 1899 г. Ялта

Милый Петр Иванович, всё собираюсь написать Вам и всё никак не соберусь. Начну с того, что пульверизатор и термометр пришли уже давно. <...> термометры, присланные Эрмансом, неважны. Это из дешевых; наружный, красный, с ртутным, а не окрашенным и потому невидимым столбом, исполнен, вероятно, по заказу какой-нибудь мещанской управы; вид у него расхожий, оптовый. Я отправлю его в Кучукой, там он будет на месте. Комнатный не наряден. Я и раньше покупал у Эрманса термометры; у него гораздо дороже, чем у других. Впрочем, присланные теперь — недороги. <...>

Ну, будьте здоровы. Спасибо за посылки и за письма. Считайте меня Вашим должником и давайте мне тоже поручения.

Что подумываете насчет колонии и покупки участка?

Жму руку.

Ваш А. Чехов [8, 295—297].

* * *

Петр Иванович Куркин (1858—1934) — приятель Чехова со студенческих лет, санитарный врач, работавший в Серпуховском уезде. Он оказался первым гостем чеховского дома в Аутке, был прописан в домовой книге с 19 сентября по 8 октября 1899 года. Вернувшись в Москву, выполнил поручение Чехова. На снимке, сделанном в 1899 году приятелем Чехова доктором Л.В. Срединым, где Чехов и Мария Павловна стоят на крыльце Белой дачи, хорошо виден большой наружный термометр на стене слева от входной двери.

Вероятно, во время пребывания Куркина в Ялте обсуждалась идея приобретения участка для организации колонии с лечебно-оздоровительными целями.

М.П. Чехова — А.П. Чехову

5 ноября 1899 г. Москва

<...> Получила твое письмо насчет Кучукоя. Что тебе сказать. Мне Кучукой, хотя я была там один раз, очень нравится. Но иметь уголок у моря со своим берегом, да еще близко к Ялте, конечно, неизмеримо приятнее. В Кучукое, жаль, нет домика. Если бы не строиться в новом именьице! Крым с купаньем в тысячу раз привлекательнее. А в Кучукое живя, не очень выкупаешься. Итак, если за Кучукой дают хорошую цену, хотя немного более того, за что ты купил, и именьице около Гурзуфа сносно и возможно вполне для купанья, то, конечно, решай и скорее покупай, чтобы летом можно было купаться. В июне мы получим четыре тысячи от Коншина, а может быть и раньше, по его словам. Сколько верст от Ялты? Есть ли дом? Или какие-нибудь постройки? Напиши подробнее. Так как у тебя эти операции совершаются скоропалительно, то, пожалуйста, когда будешь продавать Кучукой, возьми оттуда кровати и посуду с самоваром. Это пустяки, но их скучно покупать. Теперь буду ждать от тебя письма насчет этого дела с нетерпением. <...>⁵⁸

* * *

Публикуя это письмо, М.П. Чехова сделала к нему примечание: «Это мой ответ на письмо брата: «Думаю продать Кучукой — и купить где-нибудь поближе, с куском берега, чтобы иметь свое купанье. Такое одно именьице продается около Гурзуфа за 4 тысячи. Что скажешь?»»⁵⁹.

Замечание Марии Павловны: «В Кучукое, жаль, нет домика», — очевидно, надо было понимать в том смысле, что нет такого, какой хотелось бы, а затевать новую постройку не было ни достаточных средств, ни сил. Гурзуф, хотя и отдаленный от Ялты, был все же гораздо ближе Кучук-Коя, и добираться до него было проще, на извозчике или на паровом катере.

М. Коншин, от которого ожидалось получение четырех тысяч, — лесопромышленник, купивший у Чехова мелиховское имение с рассрочкой платежа.

А.П. Чехов — М.П. Чеховой

15 января 1900 г. Ялта

<...> Я купил кусочек берега с купаньем и с Пушкинской скалой около пристани и парка в Гурзуфе. Принадлежит нам теперь целая бухточка, в которой может стоять лодка или катер. Дом паршивенький, но крытый черепицей, четыре комнаты, большие сени. Одно большое дерево — шелковица. Вчера я был в Гурзуфе, обедал у той очень красивой (такой красивой, что даже страшно) дамы, с которой познакомила нас M-me Бонье. Кучукой продается. Для новой дачи понадобятся венские стулья. Бабакай прислал столы и высокие табуреты. Недурно. Лампы не покупай. Я сам привезу ее, когда поеду в Москву. <...>

Твой Antoine [9, 14—15].

* * *

Красивая дама — Ольга Михайловна Соловьёва. В 1901 году С.П. Бонье познакомит ее также с И.А. Буниным и А.И. Куприным.

М.П. Чехова — А.П. Чехову

21 января 1900 г. Москва

Дорогой Антоша, я бесконечно рада, что ты купил берег моря. Мое удовольствие по этому поводу разделяет Книппер. Желаю выгодно продать Кучукой. <...>⁶⁰

* * *

Могла ли Мария Павловна предположить, что, впервые соединяя в этом письме имя Книппер и уголок в Гурзуфе, она невольно пророчит будущее? Став женой Чехова, Ольга Леонардовна, согласно его завещанию, получит гурзуфское владение в свою долю наследства, и с этим местом будет связана долгая по годам и важная по значению часть ее жизни.

Вместе с тем, выражая брату пожелание выгодно продать Кучук-Кой, едва ли сестра Чехова могла представить себе и то, что продажа ляжет бременем именно на ее плечи и доставит немало неприятных переживаний. Однако с этого времени Чехов будет стараться избегать всех вопросов, касающихся материальной стороны кучук-койского владения.

А.П. Чехов — И.П. Чехову

7 февраля 1900 г. Ялта

Милый Иван, писал ли я тебе, что я купил в Гурзуфе кусочек берега? Мне принадлежит маленькая бухта с прекрасным видом, собственными скалами, купаньем, рыбной ловлей и проч. и проч. Пристань и парк очень близко, 3 минуты ходьбы. Домишка есть, но жалкий, в 3 комнаты; одно дерево. Полагаю, что мы, т. е. я, мать, Маша и все наши крепостные, будем лето проводить в Гурзуфе. <...> Кучукой придется продать. <...>

Твой Antoine [9, 44].

М.П. Чехова — А.П. Чехову

7 февраля 1900 г. Москва

<...> Как наше имение в Гурзуфе? В каком оно состоянии? Напиши подробнее. Нельзя ли содержимое Кучукоя перевезти в Гурзуф? <...>⁶¹

А.П. Чехов — М.П. Чеховой

28 февраля 1900 г. Ялта

Милая Маша, надо решить, какие починки произвести в Гурзуфе и что сеять и сажать в саду, где разбивать клумбы и проч. и проч., и поэтому приезд твой сюда в апреле был бы весьма нелишним. <...> Самовар из Кучукоя привезли. <...>

Твой Antoine [9, 62].

* * *

Изъятие самовара — символического воплощения домашнего быта — красноречиво выражает ощущение завершенности кучук-койской жизни. Чеховы практически освободили занимаемую территорию, но она не осталась пуста, о чем вскоре напомнит очередное хозяйственное письмо от В.Ф. Шакалова. Но прежде Чехов получит отклик на новости от брата Ивана.

И.П. Чехов — А.П. Чехову

29 февраля 1900 г. Москва

<...> Большое спасибо тебе за письмо и за приглашение в Гурзуф. От души я рад, что ты там купил именьице, это будет удобнее, чем в Кучукое. Кучукойское имение только потому и пропадает, что слишком далеко от Ялты. <...>⁶²

В.Ф. Шакалов — А.П. Чехову

8 марта 1900 г. Кучук-Кой

Ялту

А П Чехову

8 март 1900 года

Антон Павлович посилаю

вам Счот римонтировки

дома и други придмети

Счекатурка — 5 р

Извоска — 3 р

писок — 1 р

плетен — 25 р

Прошу ответ

почтения

Василий Шакалов

Собака ушла из Дому⁶³.

* * *

Увезли самовар.

Уехали хозяева.

Ушла собака.

Остались только «шакалы». Так через несколько лет Иван Павлович Чехов назовет семью В.Ф. Шакалова, вольготно расположившуюся в имении в отсутствие хозяев. Что́ это, как не предвестье финала «Вишневого сада»:

«Лопахин. Вот и кончилась жизнь в этом доме...

Варя. Да, жизнь в этом доме кончилась... больше уже не будет...»

В чеховской пьесе «шакалы» — это оставленные присматривать за проданным имением конторщик Епиходов и горничная Дуняша. Чехов и это предчувствовал, вспомним: «Вишневый сад», действие 2-е, сцена на природе:

«Шарлотта. Ужасно поют эти люди... фуй! Как шакалы».

П.А. Сергеенко — А.П. Чехову

20 марта 1900 г. Ст. Луховицы Московско-Казанской ж. д.

Милый и любезный Чехонте, я к<а>к-то вскользь, кажется, писал тебе, что с августа 99 г. мою старшую дочь стал одолевать какой-то гнуснейший кашель с многоэтажными приступами. Наука, как тебе известно, умеет много гитик, но в данном случае она только развела руками и согласилась на Юг, который де в этом вопросе во всяком случае лишним быть не может. После праздников я и думаю приехать в ваши страны. Не будешь ли ты любезным, чтобы черкнуть мне, где бы нам поселиться с наибольшими удобствами и с наименьшей сутолокой (я хочу работать и купаться), а затем: правду ли говорили в Сандуновских банях (твой брат Иван), что ты охладел к Кучукою? Если да, то лучшего места мне и не надо; и я был бы очень рад, если бы ты отдал мне на лето Кучукой в наем на условиях, которые пусть установит Синани, т. е. на условиях, на которые ты согласился бы отдать Кучукой всякому. Повторяю: для меня очень ценно будет пребывание в Кучукое, потому что там есть именно то, что нам нужно, если только ты ничего не имеешь против пребывания моей дочери там. В мокроте ее ничего не отыскали предосудительного.

В Петерб<урге> я говорил с Гинцбургом насчет твоего желания иметь изваянного Толстого. Он обещал написать тебе и все устроить к твоему удовольствию. У меня есть его работа «Толстой пишет», и я нахожу эту фигуру наиболее удачной. «Всадник», о котором ты пишешь, работы Трубецкого. Если тебе хочется больше этой фигуры, то я думаю, что это можно устроить. Затем, желаю тебе здоровья и наибольшего удовлетворения в сей жизни.

Твой П. Сергеенко⁶⁴.

* * *

П.А. Сергеенко приехал в Ялту 10 сентября 1900 года с 16-летней дочерью Мариной и 14-летним сыном Алексеем. Остановились они в новой гостинице «Московская», построенной Л.Н. Шаповаловым на Пушкинском бульваре (ныне ул. Пушкинская, д. 31). На следующий день старший Сергеенко отправился к Чехову в Верхнюю Аутку. Сын Сергеенко вспоминал: «Вдруг через час отец возвращается не один, а с Антоном Павловичем. Оказалось, что отец рассказал ему, что приехал в Крым ради моей сестры. Ей 16 лет, по виду она цветущего здоровья, а чем-то серьезно больна. Никакое лечение не помогает. Теперь надежда на действие южного климата. Выслушав отца, Антон Павлович предложил посмотреть сестру. И сам, будучи нездоров и несмотря на жару, пришел к нам, по дороге спросив отца, сколько сестре и мне лет и как нас зовут. Они вошли к нам в номер. Антон Павлович был почти высокого роста, в пенсне, красив, худощав, мне показалось, совсем молод — не более 30 лет, а на самом деле ему было уже 40. Он был опрятно одет, в хорошем темно-сером костюме. В руке держал трость. Когда он здоровался с нами, его лицо озарилось приветливой улыбкой, умные и добрые глаза слегка сощурились. Он, пристально глядя на нас, пожал нам руки своею белою, очень теплою рукою. Я подумал, нет ли у него жару, я знал, что он страдал болезнью легких.

— Здравствуйте, Марина Петровна! Здравствуйте, Алексей Петрович!.. Пришел, Марина Петровна, поговорить с вами о вашем здоровье. Разрешите? Я ведь доктор — вы это знаете?

Отец и я вышли из комнаты, предполагая, что он будет осматривать и выслушивать сестру. Но он, как потом рассказывала сестра, только поговорил с ней, не спуская с нее во время разговора ни на одну минуту глаз и этим способом словно исследуя ее».

Потом «он сказал отцу:

— По-моему, никаких болезней у нее нет. Плохое необъяснимое самочувствие бывает в таком переходном возрасте... Все пройдет само собой. Впоследствии так и оказалось»⁶⁵.

Алексей Сергеенко вспоминал, что Чехов был готов оказать им помощь в поисках жилья в Ялте: «Отец спросил Антона Павловича, не знает ли он какого-либо помещения, которое можно было бы снять для нас в Ялте. Антон Павлович сказал, что знает и, удивив меня своей готовностью помочь нам, предложил сейчас же пойти посмотреть это помещение.

Помещение, которое мы шли осматривать, оказалось уже сданным, и мы повернули обратно. Мы дошли до дома Антона Павловича и стали прощаться»⁶⁶.

А.П. Чехов — П.А. Сергеенко

27 марта 1900 г. Ялта

Милый Петр Алексеевич, если ты намерен в Крыму купаться и работать в тишине, то поезжай в Симеиз, — говорят, что там очень хорошо: и удобно, и одиноко, и купанье чудесное. Симеиз — это там, где живет Милютин, за Алупкой. В Кучукое ты умер бы с голоду; там нельзя жить, не организовавши предварительно правильного хозяйства. Но, радуйся, с голоду ты не умрешь, так как я продаю Кучукой. Уже есть покупатель.

Зачем продаю? Нуждаюсь в деньгах, как это ни странно...

Гинцбург прислал письмо. Статуэтка стоит больше ста рублей. Для меня это немножко дорого.

Ну, будь здоров и счастлив. Желаю тебе всего хорошего. Жму руку.

Твой А. Чехов [9, 78].

* * *

Милютин Дмитрий Алексеевич — военный министр в отставке, жил в своем имении в Симеизе.

Гинцбург Иван Яковлевич — скульптор, автор двух лепных изображений Л.Н. Толстого — сидящего за столом и стоящего. Чехов хотел приобрести статуэтку Толстого на лошади, предполагая, что это работа Гинцбурга (на самом деле П. Трубецкого). Со временем в кабинете ялтинского дома писателя появилась гипсовая бронзированная статуэтка стоящего Толстого работы Гинцбурга. По свидетельству Марии Павловны Чеховой, она была подарена ее брату самим Толстым⁶⁷. Позже, уже в период существования Дома-музея А.П. Чехова в Ялте, в связи с этой статуэткой произошел занятный случай. М.П. Чехова проводила экскурсию для группы экскурсантов и в кабинете писателя, показав на эту статуэтку, сказала, что эта вещь работы знаменитого скульптора Гинцбурга. Неожиданно старичок из группы ответил ей: «Это моя работа, я... Гинцбург». Было трогательно и радостно... Рассказал об этом эпизоде в 1928 году корреспондент газеты «Читатель и писатель» П. Тарасов в заметке под названием «Ялтинская дача (из записок отдыхающего)»⁶⁸.

Побывав в Ялте проездом 11—12 сентября 1900 года, Сергеенко с детьми уехал в пансион Первушина в Кастрополь, где был большой парк и хороший берег для купания. Через 18 дней Сергеенко с сыном снова приехали в Ялту и навестили Чехова. В эту встречу писатель подарил сыну приятеля второй том своих сочинений, недавно изданный Марксом, надписав: «Милому Алексею Петровичу Сергеенко на добрую память. Ялта, 29 сентября 1900 года. А. Чехов».

В тот же день Алексей Сергеенко сфотографировал Чехова на балконе Белой дачи, о чем рассказал в своих воспоминаниях:

«Со мною был маленький трехрублевый фотографический аппарат «Кодак». Отец сказал Антону Павловичу:

— А Алеша мечтает тебя снять.

— Пожалуйста, Алексей Петрович, ничего не имею против, — проговорил Антон Павлович.

— Антон Павлович, да уж очень право комично, что ты все величаешь его Алексеем Петровичем...

— А это из чувства уважения.

— Но ему же приятнее, чтобы ты звал его просто, как все, Алешей.

— Ах, если приятнее, то пожалуйста... Так что же, Алеша, снимайте.

— Здесь уже очень темно. Надо бы на солнце, — решился сказать я.

— На солнце, так на солнце. Мы выйдем на балкон. Пожалуйста! — предложил Антон Павлович. И добавил: — Да вы, Алеша, распоряжайтесь мною, как хотите. Все, что нужно, исполню. Пожалуйста, не стесняйтесь.

Вышли на балкон. Я приладил к перилам аппаратик. Антон Павлович стал у противоположной стороны.

— Хорошо так? — спросил он.

Я удовлетворился принятой им позой и хотел уже снять, как он, посмотрев на отца, спросил:

— А ты, Петр Алексеевич, что же не становишься? Я один не буду. Мне одному как-то неловко.

Отец стал возле него, и я снял их. На фотографии Антон Павлович стоит, облокотившись о перила и поэтому изогнувшись; кисть его руки красиво свесилась вниз. После этого я спросил у Антона Павловича разрешение снять его дом. Он ответил:

— Да, пожалуйста, Алеша, сделайте одолжение. Снимайте все, что вам угодно»⁶⁹.

В начале октября 1900 года Алексей Сергеенко отправил с почтового отделения в Кикенеизе в Ялту Чехову снимки, за которые 9 октября Чехов поблагодарил его открыткой, адресованной в Кастрополь, в имение Первушина.

П.В. Ундольский — А.П. Чехову

6 мая 1900 г. Мухалатка

Глубокоуважаемый Антон Павлович!

С самой Пасхи я собирался выехать к Вам за получением денег на постройку Мухалатской школы, но, вот, уже почти и половина мая, а я все не могу выбрать времени для этой поездки. Ранее не позволяли отлучиться служебные обязанности, а теперь окончательно связала меня самая постройка. Чтобы ускорить и упорядочить ход работ, я после Пасхи вынужден был перебраться в Мухалатку и только на праздники появляюсь домой для службы.

За последние дни постройка очень быстро подвинулась: оконные коробки уже поставлены, и в 20-х числах этого месяца каменная кладка, вероятно, будет закончена. Большая часть лесных материалов также доставлена на место, окна и двери готовы.

На будущей неделе начнется кладка перемычек, далее постановка балок и стропил — работы настолько серьезные, что отлучиться в Ялту мне будет положительно невозможно, а между тем в зависимости от хода работ быстро расходуются и деньги. Ввиду этого я вынужден просить Вас не отказать выслать почтой обещанные Вами 1000 р. за вычетом пересылочных.

Когда же наконец увидим мы Вас в наших краях? Давно уже стоит чудная весенняя погода, а Кучукой положительно потонул в зелени.

Покорнейше прошу передать мой почтительный привет Вашей матушке.

Глубоко Вас уважающий и душевно преданный
священник П. Ундольский⁷⁰.

* * *

Павел Васильевич Ундольский (1864—1927) — священник храма Воскресения Христова в Верхнем Форосе, одновременно заведовал школой в соседней деревне Мухалатка. В сентябре 1899 года, когда Чехов уже поселился в собственном доме в Аутке, Ундольский навестил его и рассказал, что школа, помещавшаяся в небольшом деревянном и ветхом строении, нуждается в новом каменном здании. На ее постройку Ундольскому удалось собрать благотворительных 2000 рублей от владельцев соседних поместий, но этих средств было недостаточно, и он попросил у Чехова взаймы еще тысячу. Они переписывались по этому поводу, и 20 мая 1900 года Чехов послал переводом 500 и на следующий день еще 500 рублей. За вычетом пересылки, Ундольский получил 997 руб. 50 коп., благодарил Чехова и обещал приложить все старания, чтобы собрать пожертвования в уплату этого займа. Деньги были возвращены Чехову 16 марта 1901 года с уверениями: «население Мухалатки навсегда сохранит о Вас добрую, благодарную память за оказанную мне Вами нравственную и материальную помощь в деле устройства школы»⁷¹. В ответ Антон Павлович написал: «От всей души желаю мухалатской школе процветания и полного счастья, а главное, чтобы Вы, ее строитель, были живы и здоровы еще очень много и много лет и чтобы Вы, в сердечной заботливости Вашей, имели побольше подражателей» [9, 232].

Новое здание школы было построено по проекту Л.Н. Шаповалова. П.В. Ундольский руководил строительством, а после открытия школы в 1900 году оставался ее заведующим. Первым учителем в новой школе был приехавший из Владимира брат священника Николай Васильевич Ундольский. Еще ранее, в сентябре 1899 года, отец Павел просил писателя «от лица всего населения Мухалатки не отказать в Вашем согласии принять на себя звание попечителя Мухалатской школы»⁷². Но Чехов вынужден был отказаться из-за болезни, частых отъездов и занятости.

Добрые отношения Чехова с Ундольским и помощь, оказанная мухалатской школе, — факты довольно известные тем, кто читал опубликованные письма Чехова. Практически неизвестно другое: то, что познакомились Антон Павлович и отец Павел Ундольский благодаря одной из первых поездок Чехова в Кучук-Кой.

В 1980-е годы сотрудник Института мировой литературы (Москва), известный чеховед Анна Сергеевна Мелкова переписывалась с сыном Павла Васильевича Ундольского — Николаем Павловичем Ундольским, проживающим во Владимире. Она же стала и первым публикатором писем Павла Ундольского, а также фрагментов из писем его сына, изданных в сборнике «Чеховские чтения в Ялте» в 1987 году. В одном из писем Николай Ундольский привел следующий рассказ со слов своих старших сестер — Марии Павловны, в замужестве Шагиной (1888—1977), и Зинаиды Павловны, в замужестве Коваль (1889—1985):

«С П.В. Ундольским Антон Павлович познакомился случайно, при поездке на Южный берег Крыма для приобретения небольшого имения в деревне Кучук-Кой в конце 90-х годов. Не доезжая 15 верст до этой деревни, в середине пути на шоссе из Севастополя в Ялту, в 40 верстах от этих городов, у Байдарских ворот, путники, проезжавшие на извозчиках в обоих направлениях, останавливались там на ночлег в небольшой гостинице. Но при проезде Чехова свободных номеров в ней не было. Хозяин гостиницы посоветовал Антону Павловичу проехать по шоссе еще полторы версты и попросить ночлега в доме настоятеля Форосской церкви Павла Васильевича Ундольского. Антону Павловичу в этом доме был оказан радушный прием, и в его распоряжение была предоставлена отдельная комната. Чехова угостили чаем, после которого он, посадив семилетнюю Зинаиду на колени, прочитал присутствующим «Каштанку» и эту книгу со своим автографом подарил детям, а утром отправился на своем извозчике в Кучук-Кой»⁷³.

В 1973 году племянник Зинаиды Павловны, А.Н. Ундольский, записал ее рассказ с несколько отличающимися деталями: «А.П. Чехов на пути из Кучук-Коя в Ялту ночевал один раз у П.В. Ундольского (так они и впервые познакомились), читал А.П. Чехов свою книгу «Каштанку», тетя Зина села к нему на колени (тете Зине было лет 7—8). А.П. Чехов подарил книгу с автографом детишкам. Эта «Каштанка» (книга) не сохранилась»⁷⁴.

Различия в этих воспоминаниях связаны только с направлением движения — в Кучук-Кой или из Кучук-Коя лежал путь Чехова. Главное же в них совпадает: поводом для знакомства оказалась поездка в названное имение.

М.П. Чехова — А.П. Чехову

22 августа 1900 г. Москва

<...> Пришли план и описание Кучукоя. Я была у Виноградова и говорила ему о Кучукое. <...>⁷⁵

* * *

С объявлением о продаже кучук-койского имения М.П. Чехова обратилась к знакомому московскому комиссионеру А.Н. Виноградову. Ранее через его контору был найден покупатель мелиховской усадьбы М. Коншин.

М.П. Чехова — А.П. Чехову

1 сентября 1900 г. Москва

<...> Отчего ты мне ничего не пишешь насчет Кучукоя? Я уже сказала Виноградову. <...>⁷⁶

* * *

В промежутке между этим вопросом и посланным ответом, Чехов получил последнее из трех сохранившихся писем от Василия Шакалова. Тот писал о хозяйственных нуждах, извещал о своей предполагаемой деятельности на территории имения и при этом оставлял возможность редко бывавшему здесь Чехову, в случае приезда, находиться в доме.

В.Ф. Шакалов — А.П. Чехову

7 сентября 1900 г. Кучук-Кой

Антон Павлович

Квашое прозби на

Счот вашое Зимли

и дому Если ви согласние

то дате миня и З доходу

Смотрит я загорожу

плетен так же и другие придме-

ты потому хотят

дорого Заримот и Започинку

забора будит Стоет

60 р. вы бываете ретко

А когда придете томо-

жите находится у дому

прошу вас Если вы согласные

тонапишите миня

писмо чтобы я Знал

у скорое время

потому я хочу посеят

пшиницу

Квашое

милости Васили

Шакалов⁷⁷.

А.П. Чехов — М.П. Чеховой

10 сентября 1900 г. Ялта

Милая Маша, посылаю тебе план Кучукоя. Имеется дом двухэтажный, кухня и флигель вроде сакли татарской. <...>

В Ялте вдруг опять стало жарко. Дождей нет и нет. Очевидно, в Ялте нужно сажать только такие растения, которые не требуют частой поливки.

Будь здорова.

Твой Antoine.

Если Кучукой, в котором около 3 десятин, продать за 4 тыс., то это было бы чудесно. Тогда бы я дал тебе 200 р. [9, 113].

* * *

Зависимость от дождей, проблемы полива чеховского сада в Аутке будут существовать еще много лет, пока участок не подключат к городскому водопроводу. После Антона Павловича эти проблемы достанутся его сестре. В одном из писем к Марии Павловне от младшего брата Михаила Павловича проблемы безводья неожиданно будут объединены с проблемами Кучук-Коя. 29 сентября 1911 года М.П. Чехов напишет сестре из Петербурга в Ялту: «Ну, что это у тебя с водой! Ведь это ужасно! Мы так привыкли к массе воды, выливаем иногда даже зря, что как-то странно звучит даже одно только слово «безводье». <...> Вспоминаю то далекое время, когда еще только строилась дача Антона в Аутке. Я был тогда в Алупке и, проездом через Ялту, зашел к Синани. Встретил там Усатова (Д.А. Усатов — гласный Ялтинской городской думы. — А.Г.). Узнав, что я — брат Антона, он всплеснул руками и с ужасом воскликнул: «Что наделал Ант. П-ч? Зачем он купил то место? Ведь он умрет там без воды! Надули, беднягу, надули!» И т. д. ...Я и сам тогда увидел, что надули, да только смолчал. Теперь ты уже семь лет чувствуешь это на своих плечах, хлопочешь, звонишь и к земскому, и к исправнику, и все ничего не выходит. Всучили бедному непрактичному Антону и это место, в котором он был, как в ссылке, и несчастный, нелепый Кучукой, до которого никогда не доедешь»⁷⁸.

М.П. Чехова — А.П. Чехову

3 октября 1900 г. Москва

<...> Кучукой с радостью приняли в контору Виноградова и просили меня никому другому для продажи не отдавать. Я назначила за него дороже, чем ты хотел, сбавить всегда можно. Нужно придумать способ, как его осматривать, если захочет покупатель. Если приедешь, надо будет обсудить. <...> [9, 161].

М.П. Чехова — А.П. Чехову

13 октября 1900 г. Москва

<...> С Коншиным осложнение, он отказывается платить в срок и даже хочет продавать Мелихово. Обнищал страшно и никак не может продать своего новгородского имения, чтобы заплатить нам. Прислал жалобное письмо. Кучукой продам только за наличные.

Мне хочется в Ялту, в наш дом. Хочется подышать чистым воздухом. Будь здоров. У меня каждый день болит голова⁷⁹.

* * *

Головной боли Марии Павловне добавили и неожиданные заботы сразу по двум имениям, ситуация с которыми сложилась странная: в одном из них никто не жил и никто его не покупал, а другое уже второй год им не принадлежало, но денег от его продажи не поступало. В 1902 году М. Коншин, не справившись с выплатой долга даже в рассрочку, откажется от мелиховской усадьбы (за три года владения он сумеет выплатить только четвертую часть обговоренной суммы — 5750 руб.).

М.П. Чехова — А.П. Чехову

25 декабря 1900 г. Ялта

Милый Антоша, вчера получили твое письмо, шло оно девять дней. Доехали мы с мамашей благополучно, хотя ехать было не особенно приятно, всю дорогу от Севастополя до Ялты лил дождь. Ехали на почтовых вдвоем. <...>

Выехали мы из Москвы только 19-го во вторник, всё ждали поверенного от Перфильевой. Он приехал, но купчую я сама не совершила, пришлось оставить доверенность Коновицеру. Поверенный Перфильевой имел недостаточно точную доверенность (по мнению нотариуса), и потому пришлось отложить дело до получения новой доверенности на неопределенное время. Доверенный остался ждать в Москве другой доверенности. Думаю, что Коновицер сделает всё, как следует. Оставаться в Москве мне не хотелось, да и мать последнее время уже торопила меня ехать. <...>

На днях нужно ехать в Кучукой, чтобы привести всё в порядок и приличный вид. Поедет со мной Синани. <...>⁸⁰

* * *

После года жизни в Ялте Е.Я. Чехова сильно соскучилась по Москве и 23 сентября уехала погостить к дочери. В Ялту они вернулись вместе незадолго до Рождества, М.П. Чехова пробыла здесь до 14 января 1901 года.

Через месяц после отъезда матери Чехов также приехал в Москву. Он привез только что законченную новую пьесу «Три сестры» и передал ее Художественному театру. 10 декабря он оправился за границу, проездом побывал в Вене и приехал на юг Франции, в Ниццу, где прожил почти до конца января, затем ненадолго попутешествовал по Италии и в середине февраля 1901 года вернулся в Крым. В письме из Ниццы, которое шло 9 дней, Чехов сообщал родным адрес «Русского пансиона», в котором остановился.

Уезжая из Москвы, М.П. Чехова оставила адвокату Е.З. Коновицеру доверенность на оформление продажи Кучук-Коя наконец-то объявившейся единственной покупательнице — Перфильевой из Кологрива. Кроме места проживания, каких-либо сведений о ней обнаружить пока не удалось. Возможно, она была родственницей тех Перфильевых, которые проживали в Ялте. О них напомнит Марии Павловне дочь И.А. Синани Анна в письме из Харькова от 28 января 1953 года: «Я здесь встречаюсь с Перфильевыми. Татьяна Вас<ильевна> Перфильева бывшая классная дама в Ялте. Она рассказывала мне, как вышивала у Варв<ары> Конст<антиновны> скатерть с автографами. Антон Павлович, по просьбе Варв<ары> Конст<антиновны>, написал рецепт валерьянки и еще что-то, а она вышивала это на скатерти»⁸¹.

М.П. Чехова — А.П. Чехову

30 декабря 1900 г. Ялта

<...> Получила телеграмму от Коновицера, что купчая совершится 2-го января, а я всё еще не была в Кучукое. Синани немного прихворнул и поездку отложили. Говорят, в доме развалилась стена, нужно будет поправить. M-me Перфильева просит меня нанять сторожа и сдать ему Кучукой, ибо она приехать может только летом. Надеюсь, что и в этом поможет мне опять-таки Синани. Перфильева очень богата. <...>⁸²

* * *

Во время отсутствия Чехова гостем его ялтинского дома был И.А. Бунин. В первых числах января 1901 года он будет сопровождать Марию Павловну в поездке в Кучук-Кой вместе с Синани. Спутники Бунина не догадывались о его крайне стесненном материальном положении, а он 31 декабря 1900 года взывал к брату Юрию: «Милый и дорогой Юринька! Я, конечно, у Чеховых, очень любезно принят и живу прекрасно, причем, ей-богу, упорно пишу — пока стихи. Но деньги меня приводят в отчаяние. М<арья> П<авловна> зовет то в Кучукой, то в Гурзуф, то на вечера. А у меня, клянусь Богом, 1 р.!! Ныне или завтра шлю три стиха Тихомирову. Христа ради, вышли мне 9 р. немедленно: я тебе сейчас же вышлю расписку на получение моих денег в «Курьере»»⁸³.

М.П. Чехова — А.П. Чехову

17 января 1901 г. Москва

Милый Антоша, сегодня получила от Маркса через контору Печковской пятнадцать тысяч рублей и с помощью Коновицера обратила их в 4% ренту, прибавивши к ним 34 р. 45 к. Вышло ренты на 15.500 рублей. К ним прибавила кучукойские 8000 ренты, итого на хранение и управление сдала в Государственный банк на 23.500 рублей ренты. Пишу это на скорую руку, чтобы уведомить тебя.

На мои четыре письма я ответа от тебя не получила. Еще раз поздравляю тебя с ангелом и еще раз желаю здоровья и счастья. Приехала я в Москву 15 января. <...>

Мамаша осталась в Ялте. Спокойна, у нас живет там Бунин.

Твоя Маша⁸⁴.

М.П. Чехова — А.П. Чехову

22 января 1901 г. Москва

Милый Антоша, наконец-то ты написал мне! Я чувствовала, что ты болен, но не смела послать тебе телеграмму. Это сделала Книппер, и я довольна. Вчера Немирович и Шехтель говорили мне, что ты был нездоров. Должно быть, тебя очень утомляют знакомые. Но зато в Ялте теперь никого нет.

<...> просьба: в Ницце будет m-me Соловьева-Березина гурзуфская. Если ты ее увидишь, то порекомендуй ей Коновицера для ведения дел. Ей необходим такой человек, и для Коновицера за все его дела и добродетели нужно что-нибудь сделать. M-me Березину здорово притесняют за ее богатство, и такой человек, как Коновицер, может очень ей пригодиться.

Как ты мне приказал насчет 15 тысяч, так я и сделала. Я положила их вместе с кучукойскими (обратив их в 4% ренту) в Государственный банк на твое имя. Я уже писала тебе об этом⁸⁵.

А.П. Чехов — М.П. Чеховой

18 ноября 1901 г. Ялта

Милая Маша, посылаю тебе письмо, которое я получил сегодня от г-жи Перфильевой из Кологрива. Прочти и возврати ей, г-же Перфильевой, деньги. Я писать ей не стану.

Нового у нас ничего нет, всё благополучно. Холодновато.

Мать и я — оба здоровы. Кланяйся знакомым и будь здорова.

Твой А. Чехов.

Ты пошли в Кологрив деньги по почте или, если это можно, переводом через казначейство. В банке тебе объяснят, как это сделать. Только сделай это без формальностей, пошли при кратком письме, без объяснений и без разговоров о чем бы то ни было. Вот так: «Милостивая государыня, посылаю Вам деньги (столько-то), потраченные Вами на покупку имения в Кучукое, и остаюсь готовая к услугам М. Чехова».

Больше ничего не нужно... Если ты, помнится, получила деньги рентой, то вышли г-же Перфильевой ренту. В случае если банк потребует доверенности, то телеграфируй мне [10, 117—118].

А.П. Чехов — О.Л. Книппер-Чеховой

19 ноября 1901 г. Ялта

<...> Сижу у себя дома. Вчера получил ругательное письмо от дамы, купившей у нас Кучукой <...> [10, 118].

* * *

Письмо Перфильевой не сохранилось.

М.П. Чехова — А.П. Чехову

22 ноября 1901 г. Ялта

Дорогой Антоша, я, по совету Е.З. Коновицера, сегодня же телеграфировала Перфильевой, чтобы она немедленно прислала доверенного получить обратно деньги за Кучукой. Деньги же в банке без твоей доверенности мне не выдадут, т<ак> ч<то> высылай мне ее как можно скорее. Надо тебе заметить, что при продаже я настоятельно требовала, чтобы сначала посмотрели, что покупают, и говорила доверенному, что мне неприятно продавать за глаза. И вот как теперь вышло! Мне очень грустно. Никогда не буду больше ничего продавать. Единственное утешение — опять орехи будем получать из Кучукоя.

Снова возня с купчей и т. п. неприятности. Виноват тут, конечно, Виноградов со своими глупыми рекламами.

Пожалуй, и Мелихово придется брать назад. Но там, по крайней мере, приходится иметь дело с бедным, но благородным человеком. Не везет нам с продажей имений! Мне все это время было не по себе, и потому я не могла писать. Поклонись мамаше и скажи ей, чтобы она простила мне, что я не пишу ей. Скоро увидимся.

Поклонись Л.Н. Толстому, если он помнит меня, и Горькому.

Любящая тебя Маша⁸⁶.

* * *

После отказа М. Коншина от мелиховского имения к Чеховым оно уже не вернулось и было перепродано барону Н.Д. Стюарту, владевшему им до 1917 года. После Октябрьской революции имение вошло в состав мелиховского колхоза, усадебный дом постепенно обветшал и был разобран. Барон Стюарт был осужден по обвинению в контрреволюционной деятельности и расстрелян в 1920 году. В январе 1941 года в чеховском флигеле был открыт «Музей А.П. Чехова в Мелихове» — филиал Серпуховского краеведческого музея, в 1944 году музей стал самостоятельным. К 100-летию со дня рождения А.П. Чехова в 1960 году усадебный дом в Мелихове был восстановлен по воспоминаниям М.П. Чеховой при содействии племянника писателя художника Сергея Михайловича Чехова.

Знакомство М.П. Чеховой с Толстым состоялось в апреле 1899 года в московской квартире на Малой Дмитровке в доме Шешкова, где в это время останавливался Чехов, вернувшийся из Ялты в Москву. Через несколько дней Мария Павловна по настоянию брата поехала с визитом к Толстым в их дом в Хамовниках, — таким образом, с Толстым она виделась дважды.

Знакомство самого Чехова с Львом Толстым произошло в августе 1895 году в тульском имении Толстого Ясная Поляна.

Осенью 1901 года Чехов трижды встречался с Л. Толстым в Гаспре, где Толстой отдыхал с семьей на даче графини С.В. Паниной и где его навещали многие знакомые. В первую встречу 12 сентября присутствующий там же П.А. Сергеенко сделал групповой фотографический снимок на верхней террасе дома: на переднем плане за столиком Толстой, его жена Софья Андреевна и Чехов. Во второй приезд 5 ноября Чехова и Толстого фотографировала Софья Андреевна Толстая. В третий раз 14 ноября Чехов приезжал с М. Горьким и поэтом К.Д. Бальмонтом.

За время пребывания Толстого в Гаспре Чехов еще дважды навестит его — 17 января и 31 марта 1902 года⁸⁷.

А.П. Чехов — М.П. Чеховой

27 ноября 1901 г. Ялта

Милая Маша, отвечаю на твое письмо. Сегодня нельзя к нотариусу, идет дождь, грязно; пойду завтра. Напрасно ты обратилась к Коновицеру; нужно только послать Перфильевой деньги — и дело с концом. Никаких купчих, никаких бумаг, ничего не нужно. Если угодно Перфильевой, то пусть сама она хлопочет, продает Кучукой, а мне надоело уже... И Коншин пусть сам продает Мелихово, хотя за бесценок, это всё равно, лишь бы скорей развязаться.

Мать здорова, всё благополучно. Собаки постоянно радуются, особенно Каштанка.

Итак: пошли Перфильевой деньги при письме, которое я тебе послал раньше, и больше ничего не нужно, а то конца не будет тратам.

Кланяюсь низко и желаю всего хорошего. Будь здорова.

Твой А. Чехов [10, 125].

А.П. Чехов — О.Л. Книппер-Чеховой

12 декабря 1902 г. Ялта

<...> Сегодня приходили покупать Кучукой. Я сказал, что это не мое дело, что скоро приедет Маша, к которой пусть и обращаются [11, 89].

А.П. Чехов — М.П. Чеховой

24 мая 1903 г. Москва

Милая Маша, я все еще в Москве. Сегодня был у проф<ессора> Остроумова, он долго выслушивал меня, выстукивал, ощупывал, и в конце концов оказалось, что правое легкое у меня весьма неважное, что у меня расширение легких (эмфизема) и катар кишок и проч. и проч. Он прописал мне пять рецептов, а главное — запретил жить зимою в Ялте, находя, что ялтинская зима вообще скверна, и приказал мне проводить зиму где-нибудь поблизости Москвы, на даче. Вот тут и разберись! Как бы то ни было, надо искать теперь для зимы убежище. <...>

Гурзуф и Кучукой надо бы продать. <...> [11, 214].

М.П. Чехова — А.П. Чехову

30 мая 1903 г. Ялта

Милый Антоша, я не знала, скоро ли ты уедешь, и все ждала адреса, чтобы тебе написать. Сейчас у нас на даче великолепно, прямо очаровательно, все очень зелено. Розы, лилии, гвоздики в полном цвету. <...>

Я постараюсь продать Кучкой и Гурзуф, но это так трудно! Разве только с убытком и за дешевую цену спустить. Тогда можно скоро. <...>⁸⁸

* * *

В конце мая Антон Павлович и Ольга Леонардовна уехали под Наро-Фоминск Московской губернии, там до начала июля жили в имении знакомой художницы М.Ф. Якунчиковой. Мария Павловна приехала на всё лето в Ялту.

М.П. Чехова — А.П. Чехову

13 июня 1903 г. Ялта

<...> Через Кучукой пройдет железная дорога. <...>⁸⁹

М.П. Чехова — А.П. Чехову

22 июня 1903 г. Ялта

<...> О Кучукое и Гурзуфе напишу отдельно. Много за ними хлопот. <...> Я ищу усиленно покупателей, и кое-кто находится. На днях придется ехать с Синани в Кучукой. Будь здоров и счастлив, всего тебе хорошего. Мать и все домочадцы кланяются тебе и Оле.

Твоя Маша⁹⁰.

* * *

В переписке Чехова и Марии Павловны это последнее письмо, где упоминается их имение в Кучук-Кое. Кучук-койская тема сделала круг и вернулась к своим истокам: впервые возникнув в письме Чехова к сестре после поездки с Синани в сентябре 1898 года, она завершилась сообщением Чехову от сестры о поездке туда же с тем же Синани в июне 1903 года.

Последние всплески кучук-койской темы донесут до Чехова письма двоюродного брата Георгия. В 1902 году его отправили по службе из Таганрога на Кавказ, а оттуда он сам попросился в Ялту, где продолжил служить в Агентстве Русского общества пароходства и торговли. Письма Георгия Митрофановича адресованы Чехову, находившемуся в отъезде, и наполнены ялтинскими новостями, среди которых нашлось место и упоминаниям о кучук-койском имении, наконец-то обретшем свое название: «Тихий приют».

Г.М. Чехов — А.П. Чехову

27 июня 1903 г. Ялта

Дорогой Антоша!

С легкой твоей руки наш Василий Дмитрович получил назначение в Закаспийский край, в г. Мерв, военным священником. Хотя далеко, но зато так скоро. Через месяц трогается в дальний путь. Спасибо тебе, дорогой мой, сердечное за доброе участие в нем.

Всю эту неделю мы едим из твоего сада крупнейшие превкусные персики. Спеют сливы и груши в изобилии. Часто перепада<ю>т дожди, воздух чудесный, не жарко. Цветов в саду множество. Розы были изумительно хороши, кусты гвоздик цветут крупными разноцветными цветами. Скоро вторично начнут цвести розы. От дождей кругом густая зелень. Так хорошо, так чудесно, как нигде!

Ждем Ваню на этих днях.

Был проездом здесь Миша и попал как раз в полосу трехдневного дождя, разругался и уехал.

В будущий четверг я, Маша едем в Кучукой посмотреть и прибить дощечку с надписью «Тихий приют».

В Таганроге гостит до сих пор епископ Сергей, бывал у нас, угощали его вином и таганрогскими кушаньями. Гордон его купает в своей лечебнице.

Как ты поживаешь? Новостей особенных здесь нет, кроме того, что успешно идут изыскания железнодорожные. К ноябрю должны представить все сведения по этому, так говорят инженеры, посещавшие Агентство.

Самый сердечный, теплый привет Ольге Леонардовне.

Тетя шьет себе платье, здорова, гуляет в саду и срывает к чаю персики. Марьюшка и весь остальной персонал кухонный здоров вместе с журавлями.

Будь здоров, благополучен, сердечный привет жене, целую тебя.

Твой Жоржик.

* * *

Василий Дмитриевич Бренев — муж Александры Митрофановны, родной сестры Г.М. Чехова, двоюродной сестры А.П. Чехова.

Ваня и Миша — родные братья А.П. Чехова.

Епископ Сергий — в миру С.А. Петров, знакомый семьи Чеховых, служил в Омске, в переписке с Чеховым жаловался на нездоровье. Антон Павлович советовал ему перебраться в южные губернии России, например, в Таврическую, где жил сам.

Гордон Давид Моисеевич — врач, владелец водолечебницы в Таганроге. В одном из писем Г.М. Чехов вспоминал, как Гордон рекомендовал Антону Павловичу сосновые ванны.

Г.М. Чехов — А.П. Чехову

14 января 1904 г. Ялта

Милый дорогой Антоша!

Поздравляю тебя с ангелом и от души желаю всех благ земных.

Как в прошлом году я встретил Новый год у Татариновых, так и в этом году я встретил у них, очень мило и симпатично.

Встреча была по обыкновению с шампанским, с прекрасным ужином и с раздачею по счастью подарков, а затем в конце розданы были в конвертах афоризмы на новогоднюю тему, составленные на каждого из нас.

Фани Карловна вспомнила тебя, подняла бокал и выпила за твое здоровье. Почти весь праздник я у них околачивался, по телефону приглашали обедать несколько раз, таким образом праздники были не скучны для меня.

Из Таганрога приезжал Гордон врач, конечно, хотел тебя видеть.

Конец декабря у нас был снежный с легким морозом и даже с установившейся санной дорогой в течение недели. Первая половина января теплая, не ветреная и ясная; как будет дальше — посмотрим.

На твоей даче все здоровы. Арсений копается в саду. Электрическую станцию строят очень недалеко от твоей дачи, прямой расчет будет провести электрическое освещение на дачу.

Расширяют улицу Аутскую, около Графского переулка, где был очень узенький проезд. Заканчивают постройку у дворца эмира. Весною приступят расширять набережную. На этих днях в думе разрешался вопрос о месте постройки вокзала, по предложению Михайловского, пока еще не решен это вопрос, но уже намечено, как предполагает Михайловский, т. е. недалеко от твоей дачи.

Вот тебе пока все последние ялтинские новости.

Я получаю «Русское слово» с почтою. «Приазовский край» и «Таганрогский вестник» получается.

Будь здоров, низкий поклон Ольге Леонардовне, тете, Маше.

Твой Жоржик.

М.В. Ильинская встретилась со мною и спросила, не продаешь ли ты «Кучукой», если да, то какая цена? У нее есть какие-то покупатели, желающие купить его.

Спешу к пароходу.

* * *

Письмо написано к последнему дню рождения и именинам Чехова. Писатель вместе с сестрой и матерью в это время находился в Москве, где на 17 января была назначена премьера спектакля «Вишневый сад» в Художественном театре.

Фанни Карловна Татаринова — ялтинская домовладелица, издательница газеты «Ялтинский листок», поклонница А.П. Чехова. В Ялте проживала с 1884 по 1907 годы, была известна как устроительница и участница благотворительных концертов и спектаклей с участием приезжих артистов и местных любителей.

Мария Васильевна Ильинская — драматическая актриса, оставила сцену в 1892 году, в Ялте участвовала в спектаклях, устраиваемых Ф.К. Татариновой.

Михайловский — инженер-путеец, писатель Николай Георгиевич Гарин-Михайловский.

Электрическое освещение на дачу Чехова при его жизни проведено не было. Не были построены ни вокзал, ни сама железная дорога.

Последнее письмо от Жоржа из Ялты датировано 20 июня 1904 года и было адресовано в Германию, куда Чехов вместе с женой уехал на лечение:

«Милый дорогой Антоша!

Вчера Маша сообщила мне о твоем выздоровлении. Радости моей поэтому несть конца, ибо в последнее время было тяжело слушать о твоих страданиях. Желание мое написать тебе что-нибудь утешительное в эти минуты было самое искреннее, но откладывал до благоприятного случая, чтобы не беспокоить тебя. Сейчас сажусь за письмо и этим выражаю еще свою радость, зная, что она не утомит тебя чтением. Поправляйся, голубчик, поживи дольше за границей и повеселись, отдохни от нашей домашней будничной жизни»⁹¹.

Это письмо поражает контрастом между безудержным оптимизмом писавшего и реальным состоянием смертельно больного Чехова, которому оставалось жить менее двух недель.

Примечания

1. Чехов А.П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 тт. Сочинения: В 18 тт. Письма: В 12 тт. — М.: Наука, 1974—1983. Письма. Т. 7. С. 278—279. В дальнейшем ссылки на письма даются в тексте в квадратных скобках с указанием тома и страницы. В ссылках на сочинения перед номером тома стоит С.

2. Бунин И.А. Письма 1885—1904 годов / Под общ. ред. О.Н. Михайлова. — М: ИМЛИ РАН, 2003. С. 25—26.

3. Безчинский А. Путеводитель по Крыму. С. 232.

4. См.: Фирсов П.П. Форосское царство. — Севастополь, 2008.

5. Чехова М.П. Письма к брату А.П. Чехову. С. 74—75.

6. ОР РГБ, ф. 331, к. 82, ед. хр. 60, л. 27.

7. РГАЛИ, ф. 2540, оп. 1, ед. хр. 22, лл. 12—12 об.

8. Чехова М.П. Письма к брату А.П. Чехову. С. 78.

9. Там же. С. 79.

10. Барская Т.Н. Альбом Синани. — Симферополь: Оригинал-М, 2007. С. 35.

11. Книппер-Чехова О.Л. О А.П. Чехове (1921—1933 гг.) // А.П. Чехов в воспоминаниях современников. — М.: ГИХЛ, 1960. С. 692.

12. РГАЛИ, ф. 2540, оп. 1, ед. хр. 23, лл. 42—42 об.

13. Книппер-Чехова О.Л. О А.П. Чехове (1921—1933 гг.) // А.П. Чехов в воспоминаниях современников. — М.: ГИХЛ, 1960. С. 687.

14. Щукин С.Н. Из воспоминаний об А.П. Чехове // А.П. Чехов в воспоминаниях современников. — М.: ГИХЛ, 1960. С. 453—467.

15. Шаповалов Л.Н. Как был построен дом Чехова в Ялте // А.П. Чехов в воспоминаниях современников. — М.: ГИХЛ, 1960. С. 468—469.

16. Бунин И.А. О Чехове. С. 194.

17. Чехова М.П. Письма к брату А.П. Чехову. С. 89.

18. Чехова М.П. Письма к брату А.П. Чехову. С. 91—92.

19. Там же. С. 92.

20. РГАЛИ, ф. 2540, оп. 1, ед. хр. 243, л. 25.

21. Там же. Лл. 26—27.

22. Там же. Л. 29.

23. ОР РГБ, ф. 331, к. 37, ед. хр. 23а, лл. 1—1 об.

24. ОР РГБ, ф. 331, к. 37, ед. хр. 23, л. 1 об.

25. РГАЛИ, ф. 2540, оп. 1, ед. хр. 22, л. 19.

26. РГАЛИ, ф. 2540, оп. 1, ед. хр. 243, лл. 25—26.

27. РГАЛИ, ф. 2540, оп. 1, ед. хр. 249, л. 11.

28. Александр и Антон Чеховы. Воспоминания, переписка. — М.: Захаров, 2012. С. 794—795.

29. Александр и Антон Чеховы. Воспоминания, переписка. — М.: Захаров, 2012. С. 797—798.

30. Видуэцкая И.П. А.П. Чехов и его издатель А.Ф. Маркс. — М.: Наука, 1977. С. 37.

31. ОР РГБ, ф. 331, к. 96, ед. хр. 13, л. 11.

32. Александр и Антон Чеховы. Воспоминания, переписка. С. 800.

33. РГАЛИ, ф. 2540, оп. 1, ед. хр. 22, л. 21 об.

34. Альтшуллер И. О Чехове. Из воспоминаний // А.П. Чехов в воспоминаниях современников. — М.: ГИХЛ, 1960. С. 590—591.

35. РГАЛИ, ф. 2540, оп. 1, ед. хр. 22, л. 24.

36. ОР РГБ, ф. 331, к. 84, ед. хр. 26, л. 15 об.

37. ОР РГБ, ф. 331, к. 58, ед. хр. 71, лл. 6—6 об.

38. ОР РГБ, ф. 331, к. 33, ед. хр. 5н-у, лл. 9—10.

39. ОР РГБ, ф. 331, к. 33, ед. хр. 35н-у, лл. 11—12 об.

40. Горький М. О Чехове. С. 493—495.

41. Чеховы Мария и Михаил. Дом-музей А.П. Чехова в Ялте / Ред. А.Р. Эйгес. — М., 1937. С. 41.

42. ОР РГБ, ф. 331, к. 58, ед. хр. 71, лл. 1—1 об.

43. РГАЛИ, ф. 2540, оп. 1, ед. хр. 22, лл. 26 об. — 27.

44. РГАЛИ, ф. 2540, оп. 1, ед. хр. 22, л. 28.

45. РГАЛИ, ф. 2540, оп. 1, ед. хр. 22, л. 29.

46. РГАЛИ, ф. 2540, оп. 1, ед. хр. 22, лл. 30—31.

47. ОР РГБ, ф. 331, к. 58, ед. хр. 71, лл. 4 об. — 5.

48. ОР РГБ, ф. 331, к. 58, ед. хр. 71, л. 3 об.

49. ОР РГБ, ф. 331, к, 58, ед. хр. 70, лл. 1—1 об.

50. ОР РГБ, ф. 331, к. 58, ед. хр. 71, л. 8.

51. ОР РГБ, ф. 331, к. 63, ед. хр. 5, лл. 2—3.

52. Балухатый С.Д. Библиотека Чехова // Чехов и его среда. — Л.: Academia, 1930. С. 380.

53. ОР РГБ, ф. 331, к. 70, ед. хр. 6—11, л. 6.

54. РГАЛИ, ф. 2540, оп. 1, ед. хр. 482, лл. 2—2 об.

55. РГАЛИ, ф. 2540, оп. 1, ед. хр. 22, л. 34.

56. Чехова М.П. Письма к брату А.П. Чехову. С. 126—127.

57. Там же. С. 128.

58. Чехова М.П. Письма к брату А.П. Чехову. С. 130—131.

59. Там же. С. 132.

60. Чехова М.П. Письма к брату А.П. Чехову. С. 144.

61. Чехова М.П. Письма к брату А.П. Чехову С. 149.

62. РГАЛИ, ф. 2540, оп. 1, ед. хр. 22, л. 38.

63. ОР РГБ, ф. 331, к. 63, ед. хр. 5, л. 1.

64. ОР РГБ, ф. 331, к. 58, ед. хр. 48в, лл. 3—4.

65. Сергеенко А.П. Две встречи с Чеховым // Литературное наследство. Т. 68. А.П. Чехов. — М.: АН СССР, 1960. С. 621—622.

66. Сергеенко А.П. Две встречи с Чеховым. С. 623.

67. Чеховы Мария и Михаил. Дом-музей А.П. Чехова в Ялте. С. 37.

68. «Приют русской литературы»: Сб. статей и документов в честь 90-летия Дома-музея А.П. Чехова в Ялте / Под общ. ред. А.Г. Головачевой. — Симферополь: ДОЛЯ, 2014. С. 76.

69. Сергеенко А.П. Две встречи с Чеховым. С. 624—625.

70. ОР РГБ, ф. 331, к. 61, ед. хр. 3, лл. 6—7.

71. ОР РГБ, ф. 331, к. 61, ед. хр. 3, л. 10.

72. ОР РГБ, ф. 331, к. 61, ед. хр. 3, л. 4 об.

73. Новые материалы о Чехове и его современниках. Чехов и П.В. Ундольский. По архивным материалам. Публ. и примеч. А.С. Мелковой // Чеховские чтения в Ялте. Чехов сегодня: Сб. науч. тр. — М.: Гос. б-ка СССР им. В.И. Ленина, 1987. С. 112—113.

74. Там же. С. 113.

75. Чехова М.П. Письма к брату А.П. Чехову. С. 158.

76. Чехова М.П. Письма к брату А.П. Чехову. С. 159.

77. ОР РГБ, ф. 331, к. 63, ед. хр. 5, лл. 4—4 об.

78. ОР РГБ, ф. 331, к. 82, ед. хр. 64, л. 33 об.

79. Чехова М.П. Письма к брату А.П. Чехову. С. 163.

80. Чехова М.П. Письма к брату А.П. Чехову. С. 163—164.

81. ОР РГБ, ф. 331, к. 96, ед. хр. 23, л. 8 об.

82. Чехова М.П. Письма к брату А.П. Чехову. С. 165.

83. Бунин И.А. Письма 1885—1904 годов. С. 344—345.

84. Чехова М.П. Письма к брату А.П. Чехову. С. 169.

85. Чехова М.П. Письма к брату А.П. Чехову. С. 169—170.

86. Чехова М.П. Письма к брату А.П. Чехову. С. 190—191.

87. Л.Н. Толстой и А.П. Чехов. Рассказывают современники, архивы, музеи / Статьи, подгот. текстов, примеч. А.С. Мелковой. — М., 1998. С. 313—314.

88. Чехова М.П. Письма к брату А.П. Чехову. С. 216.

89. Чехова М.П. Письма к брату А.П. Чехову. С. 219.

90. Там же. С. 220.

91. ОР РГБ, ф. 331, к. 33, ед. хр. 5н-у, лл. 55—55 об. 

Предыдущая страница

К оглавлению

Следующая страница