О.В. Спачиль. Ономастикон пьесы А.П. Чехова «Татьяна Репина»

«Татьяна Репина» А.П. Чехова написана в начале марта 1889 года и явилась откликом на одноимённую пьесу А.С. Суворина. Пьесу Чехова можно рассматривать как полемическое продолжение пьесы Суворина, и здесь Чехов провозглашает собственные принципы построения драматического произведения, отказываясь от какого-либо подражания мэтру. Спор с Сувориным идёт на уровне языка драматического сочинения. Прежде всего — отказ от патетики, одноголосия и пафосности. На первый план вынесено обычное венчание, болтовня гостей, но через бытовое раскрывается нечто бытийное и философское. Подход Чехова делает возможным имманентное рассмотрение его пьесы, что приводит к полной переакцентуации смыслов и меняет её семантику. И всё-таки, как бы мы ни рассматривали пьесу, имена многих действующих лиц полностью заимствованы из произведений Суворина, с которым пьеса Чехова связана сюжетно. В ономастикон чеховской пьесы переходят имена Татьяны Репиной, Олениной, Кокошкиных, Зоненштейна, Матвеева, Котельникова, Волгина и Патронникова. Рассмотрим подробно, что стоит за выбором имён персонажей в пьесе Суворина.

В 1886 году А.С. Суворин (1834—1912), к тому времени уже известный писатель, журналист, издатель и театральный критик, закончил написание пьесы под названием «Охота на женщин». Название, на котором первоначально остановился драматург, не было одобрено драматическою цензурою и было заменено на «Женщины и мужчины», а впоследствии на «Татьяна Репина». В основу пьесы легла трагическая смерть Евлалии Кадминой.

В предисловии к четвёртому, исправленному изданию 1911 года Суворин писал: «В 1886 году «Татьяна Репина» предполагалась к постановке на Александринском театре и роли были розданы, но по обстоятельствам чисто личным, вполне от меня зависевшим, я взял пьесу обратно. Ко времени её постановки на Александринском театре в 1888 году я её значительно переработал, несколько явлений написал заново, вставил новые лица, одним словом, почти не осталось ни одной страницы в том виде, в каком она была напечатана в 1886 году. Издавая третье издание в 1899 году, я снова пересмотрел пьесу довольно тщательно и внёс в неё некоторые поправки. Есть мелкие поправки и в этом четвёртом издании»¹.

В дневнике Суворина встречаем упоминания о пьесе, начиная с 1886 года и далее об успешных постановках за рубежом: «Моя пьеса «Татьяна Репина» поставлена в Праге 11 марта (по новому стилю) 1898, с огромным успехом, как пишет мне переводчик, Прусик, и директор театра Шуберт. Мне присланы вырезки из немецких и чешских газет, выходящих в Праге»². «Телеграмма из Берлина об успехе Савиной в «Татьяне Репиной» и об успехе самой пьесы»³.

В 1887 году семью А.С. Суворина постигло горе — самоубийство его старшего сына Владимира. Личная трагедия на некоторое время выбила драматурга из привычной колеи, и к вопросу о постановке «Татьяны Репиной» в России Суворин вернулся только в 1888 году.

11 декабря 1888 года в Петербурге в Александринском театре состоялся премьерный показ пьесы А.С. Суворина «Татьяна Репина». Фабула и сюжет этого драматургического произведения полностью концентрировались на судьбе чрезвычайно талантливой, но эксцентричной и нервной актрисы. Пьеса имела колоссальный успех, долго не сходила со сцены и много раз переиздавалась.

Известно, что Е.П. Кадмина, ставшая прообразом суворинской Татьяны Репиной, по-настоящему приняла яд во время исполнения роли Василисы Мелентьевой в одноимённой пьесе А.Н. Островского «Василиса Мелентьева» (1869). Пьеса упоминается в четвёртом действии «Татьяны Репиной». Татьяна Репина умирает в костюме Василисы Мелентьевой. Актриса Маша, близкая подруга Репиной, и некоторые другие актёры тоже в «древнерусских костюмах»⁴.

История создания пьесы «Василиса Мелентьева» хорошо изучена⁵. Во время пребывания в Петербурге в сентябре 1867 года А.Н. Островский был представлен новому директору императорских театров С.А. Гедеонову. Гедеонов предложил Островскому сюжет из жизни царя Ивана Грозного. После значительной переделки Островский создал вполне самостоятельное драматургическое произведение, которое впоследствии стало публиковаться под именем прославленного драматурга, однако при жизни Островского пьеса печаталась («Вестник Европы», 1868) за подписью двух авторов, на афише первого представления в январе 1868 года значилось имя А.Н. Островского, а имя С.А. Гедеонова как лица, занимавшего в администрации театров главную должность, было скрыто за «звёздочками» — ***.

А.С. Суворин высоко ценил творчество А.Н. Островского, называя его имя среди имён других выдающихся писателей — «Тургенева, графа Толстого, Гончарова, Писемского, Островского — всех этих орлов нашей литературы, отмеченных таким сильным дарованием»⁶. Он хорошо знал пьесу Островского — Гедеонова и написал о ней резко негативный отклик, опубликованный в «Санкт-Петербургских ведомостях» 14 января 1868 года. Позже главка под названием ««Василиса Мелентьева», драма Островского и ***» была включена в отдельную книгу его «Театральных очерков»⁷. Суворин критиковал игру актёров в премьерном спектакле и в нескольких статьях в газете «Новое время».

Как пишет Л.Е. Азарина, «говоря о творчестве А.Н. Островского, Суворин отмечает, что историческая драма — «это та окольная дорога, на которую сбился этот замечательный талант». Он критиковал «рыхлую» композицию, неоправданные длинноты, отсутствие гармоничного развития действия и оригинальных характеров в исторических пьесах драматурга, но при этом восхищался стихом, что, впрочем, считал единственным достоинством. Критик подчёркивал, что не находит в них своеобразия и самостоятельности мысли»⁸.

А.С. Суворин хорошо знал русскую историю и был автором книжек для народного чтения, которые издавались московским «Обществом распространения полезных книг». Им были написаны «Ермак, покоритель Сибири», «Боярин Матвеев», «История смутного времени»⁹, «Жизнь патриарха Никона». Буквальные совпадения имён персонажей в пьесах Островского и Суворина, возможно, говорят об эрудиции Суворина или о прямом заимствовании им некоторых собственных имён из пьесы «Василиса Мелентьева». Прежде всего это фамилии Репиной и Адашева, которые можно рассматривать как прецедентные.

В первом действии пьесы «Василиса Мелентьева» появляется князь Репнин, которому принадлежит буквально одна реплика. Мы видим его среди других князей (Воротынского, Шуйского, Сицкого, Ряполовского) при дворе Ивана Грозного. Эпизодический характер появления в пьесе, тем не менее, значим, поскольку имя Репнина в истории связано с защитой человеческого достоинства перед лицом царского произвола и самодурства. Достоверный факт описан в «Истории Иоанна Грозного» князем А.М. Курбским, когда на пиру царь «упившися, началъ искоморохами в машкарахъ плесати, и сущие пирующие с нимъ. Видѣв же сие бесчиние, он [Репнин] муж нарочиты и благородны началъ плакали и глаголали ему, иже нѣ достоитъ ти, о царю християнский, таковыхъ творили. Онъ же начал нудити его, глаголюще: «Веселись и играй с нами», и взявши машкару, класти началъ на лице его. Он же отверже ю и потопта, и рече: «Не буди ми се безумие и бесчиние сотворити, в советническомъ чину сущу мужу!» Царь же, ярости исполнився, отогналъ его ото очей своихъ, и по неколикихъ днях по томъ, в день недѣлный, на всенощном бъдѣнию стоящу ему въ церкви, в часъ чтения евангелского, повелѣлъ воиномъ бѣсчеловѣчнымъ и лютымъ заклати его, близу самого алтаря стояще, аки агнца Божия неповинного»¹⁰. Впоследствии эта история была опоэтизирована в балладе А.К. Толстого «Князь Михайло Репнин» (1840-е) и его романе «Князь Серебряный» (1862). Известно и художественное воплощение знаменательного эпизода — картина К.Е. Маковского «Князь Репнин на пиру у Ивана Грозного» (1880-е).

Боярин и воевода Михаил Петрович Репнин был представителем одного из древнейших и знаменитейших русских княжеских родов. В статье В.Е. Рудакова из Энциклопедического словаря¹¹ приводится двойное написание фамилии — через буквы «е» и «ѣ». В результате процессов фонетической ассимиляции и элизии (отпадение звука с целью облегчения произношения) вполне мог появиться вариант фамилии героини Татьяна Петровна Рѣпина, который и использовал Суворин. Кроме того, в 1867 году умерла известная примадонна московской оперы Надежда Васильевна Рѣпина-Верстовская (род. 1809), урождённая Рѣпина¹². Фамилия во время создания пьесы Суворина одновременно отсылала и к знаменитому боярскому роду, и к оперной певице. Напомним, что до перехода на драматическую сцену Е.П. Кадмина, прообраз Татьяны Репиной, получила известность как оперная певица. Имя заглавной героини Татьяна — отсылка к роману А.С. Пушкина «Евгений Онегин», который оставался для Суворина образцом поэтического гения.

Ещё одно прецедентное имя в составе действующих лиц суворинской «Татьяны Репиной» — Михаил Алексеевич Адашев, журналист. В пьесе Островского беседующий с князем Шуйским Годунов вспоминает пострадавших от произвола Ивана Грозного политических деятелей: «Да хоть бы Курбский, князь Андрей! Вечорась, / Поганый пёс, служитель сатаны, / Прислал опять безбожное писанье: / Корит царя в убийствах и разврате, / Адашева, Сильвестра поминает; свои дела и подвиги возносит»¹³. Алексей Фёдорович Адашев (1510—1561), выдающийся политик и дипломат при Иване Грозном, впоследствии был удалён от царского двора, многие из его родных и близких были казнены.

Примечательно, что в списке действующих лиц ряд фамилий персонажей принадлежат к старинным дворянским родам. Так, Анна Львовна и Андрей Андреевич Кокошкины, помещики, носят имя русского дворянского рода, известного с XVI века, который прославили политики, военачальники и драматург Фёдор Фёдорович Кокошкин (1773—1838); Вера Александровна Оленина — старинной дворянской семьи Олениных, известной с первой половины XVI века и внесённой в первую часть «Бархатной книги».

За выбором и расстановкой действующих лиц очевидна авторская интенция. В драме два главных положительных героя — актриса Татьяна Репина и журналист Адашев — носят имена, связанные с пьесой А.Н. Островского. Все остальные персонажи также носят русские имена и солидарны с протагонистами в их вере в исключительность всего русского. Даже упрёки провинциальной помещицы Анны Львовны Кокошкиной столичному литератору Михаилу Алексеевичу Адашеву не вызывают с его стороны возражений. Адашев полностью солидарен с Кокошкиной, поддерживает и развивает её мысль:

Кокошкина. Мы здесь больше русские (здесь и далее курсив мой. — О.С.), чем вы там... Вы даже своих талантливых людей не цените, зато у иностранцев ручку целуете. А по мне русский талант лучше всякого иностранного. Русский талант даёт мне не только удовольствие, но и гордость... Это наше, родное... Это возвышает, умиляет. Кто даёт нам славу и силу в Европе, в мире? Русские таланты, русские гении. Они завоёвывают нам симпатии в Европе, они дают нам положение...

Адашев. Не в Европе только, но во всём мире. Пушкин и Толстой переведены на 40 языков, стало быть они одни говорят о нас сорока народам¹⁴.

Адашев. Думали ли вы, почему у нас наглецам такой простор, почему бездарности поднимают нос и опережают талантливых людей? Да потому, что действительно русский талант слишком скромен и — главное — слишком быстро поникает, теряет мужество при первой неудаче, при первом толчке¹⁵.

Адашев. Помните, что талант — великое дело. Если станут у нас гибнуть таланты ни за синь порох — Русь пропадает! Храни нас Бог от таких трагедий¹⁶.

Единственный, кто не поддерживает разговоров об исключительности всего русского, — Давид Соломонович Зонненштейн. Банкир, персонаж откровенно гротескный и карикатурный, антагонистичен одновременно всем персонажам драмы. Единственный персонаж, поддерживающий Зонненштейна, его сторонница и тайная осведомительница, носит, вполне предсказуемо, характерное отчество — Раиса Соломоновна.

Суворин был, безусловно, патриотом, но в литературно-критических работах о нём его нелюбовь к евреям чаще всего выдвигается как основная черта его личности. Весь XX век о Суворине писали как об антисемите, ксенофобе и шовинисте, а Н. Елисеев назвал суворинский интерес к крови, к происхождению преддверием нацизма¹⁷. Излишнее педалирование темы не нравилось Чехову (П III, 106). Недаром он создаёт в «Иванове» симпатичный образ преданной и любящей Сарры-Анны, отказавшейся от своих родителей и их религии из-за любви к Иванову, что дало Д. Рейфилду основание назвать «Иванова» «просемитским откликом на суворинскую пьесу»¹⁸.

Конфликт суворинской пьесы переносится с личной трагедии брошенной актрисы на неумение русского таланта приспособиться и выжить в мире, где господствуют деньги.

Стилеобразующая функция собственных имён в пьесе — не изобретение А.С. Суворина. По наблюдениям С.А. Скуридиной, авторов рубежа XIX—XX веков в собственных именах персонажей «в первую очередь интересовало этимологическое значение имён собственных, употреблённых в художественных текстах, а также проблема отражения в антропониме сущностных характеристик литературного персонажа»¹⁹. А.С. Суворин практически не отходит от общей традиции.

Выбор имён действующих лиц в пьесе «Татьяна Репина» носит неслучайный характер. Прежде всего он обусловлен их вполне прозрачной русской этимологией (Адашев, Кокошкины, Матвеев, Колесников, Патронников, Сабинин, Оленина), а фамилию заглавной героини можно рассматривать как переделку фамилии исторического персонажа, принадлежавшего к старинному боярскому роду. В отличие от номинативной функции собственных имён в речи²⁰, в драме Суворина собственные имена реализуют свою стилистическую функцию и содержат доминантные черты национальной ономастики.

Здесь можно сделать определённые выводы. Использованные Чеховым имена персонажей, вслед за Сувориным, находятся в русле отечественной литературной традиции рубежа XIX—XX веков. Но в чеховской пьесе есть также персонажи, имена которых вообще отсутствуют — Студент, Барышня, Дьякон, Дьячок, Дама в чёрном (сестра офицера Иванова), и персонажи, названные самыми распространёнными для своих социальных групп именами: священники О. Иван, О. Николай, О. Алексей, сторож Кузьма. Здесь примечательно либо полное отсутствие личных имён, либо отсутствие фамилий. На необычную номинацию героев в произведениях Чехова обратил внимание А.В. Кубасов²¹. Исследователь пишет: «К такой модели именования геров Чехов прибегает в тех случаях, когда они представляют собой две стороны одной медали, то есть имеют очевидные различия и неочевидные сходства»²². В данном случае и венчающиеся, и гости, и священнослужители — часть одного общества, хотя и стратифицированного. Кто-то стоит очень высоко на лестнице общественного признания и успеха: «Губернатор здесь» (XII, 82), а кто-то занимает самую нижнюю ступеньку, например, церковный сторож. Объединены же все растерянностью перед происшедшей трагедией и недоумением по поводу несоответствия между высокими этическими требованиями к церковному браку и заключающимся на их глазах союзе. Никто из них не может ответить на вопрос, прямо звучащий из уст церковного сторожа Кузьмы: «Всё это зря. И поют, и кадят, и читают, а бог всё не слышит. Сорок лет тут служу, а ни разу не случилось, чтоб бог слышал... Уж где тот и бог. Не знаю... Всё зря...» (XII, 95). Это же вопрошание к Богу звучит и из уст Дамы в чёрном: «Нет справедливости... <...> Она в могиле, а он... он... В женщине оскорблён бог... Погибла женщина...» (XII, 95).

Краткость произведений Чехова, внешняя простота его повествования компенсируются ценностью его содержательной стороны: продуманным словоупотреблением, единством символики и композиционной целостностью. Иными словами, одной из наиболее характерных особенностей литературного стиля Чехова является «семантическая осложненность языка вне его особой экспрессивности»²³. Имя чеховских героев смыслоёмко всегда. Если в ранних произведениях значение комических, «говорящих» имён лежало на поверхности, то поздний Чехов «отказывается от характеристической семантики имён собственных»²⁴, сопровождённой прозвищными и оценочными номинациями, но имя персонажа случайным не бывает, даже если персонаж оказывается «антиподом своего имени»²⁵, как это происходит в рассказе «Страх» (1892).

Не только само имя, но даже его форма у Чехова становится важным информативно-изобразительным средством. Так пренебрежительное и низко статусное имя Ванька в одноимённом рассказе (1886) заменено на ласкательное Ванюшка в воспоминаниях мальчика о деревне²⁶: «Ванька судорожно вздохнул и опять уставился на окно. Он вспомнил, что за ёлкой для господ всегда ходил в лес дед и брал с собою внука. Весёлое было время! <...> Бывало, прежде чем вырубить ёлку, дед выкуривает трубку, долго нюхает табак, посмеивается над озябшим Ванюшкой...» (V, 480).

Последовательное изучение ономастики Чехова, начатое воронежской ономастической школой²⁷, — продуктивный путь углублённого постижения творчества классика. Как показало исследование ономастикона пьесы «Татьяна Репина», в номинациях своих персонажей Чехов сочетает традиционные подходы с новаторскими и выводит читателя на новый уровень понимания глубинных смыслов.

Литература

Азарина Л.Е. Литературная позиция А.С. Суворина. Автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2008. URL: http://cheloveknauka.com/literaturnaya-pozitsiya-a-s-suvorina (дата обращения: 08.01.2021).

Венгеров С. Суворин Алексей Сергеевич. URL: http://www.rulex.ru/ 01180555.htm (дата обращения: 04.01.2021).

Дневник Алексея Сергеевича Суворина / Текстол. расшифровка Н. Роскиной; Подготовка текста Д. Рейфилда, О. Макаровой. 2-е изд., испр. и доп. London: The Garnett Press; М.: Изд-во Независимая газ., 2000. 666 с.

Елисеев Н. Суворин. Драма на охоте (Заметки) // Сеанс. 2006. № 21/22. URL: https://seance.ru/articles/elissev-suvorin/ (дата обращения: 05.01.2021).

История о великом князе Московском / Подг. текста и коммент. А.А. Цехановича, пер. А.А. Алексеева // Электронные публикации Института русской литературы (Пушкинского Дома) РАН. URL: http://lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=9862 (дата обращения: 30.12.2020).

Катермина В.В. Имя собственное в художественном тексте (на материале русского и английского языков): Монография. М.: ФЛИНТА, 2020. 100 с.

Ковалёв Г.Ф. Ономастика в биографии и творчестве А.П. Чехова // Материалы по русско-славянскому языкознанию: Междунар. сб. науч. тр. Вып. 31: 150-летию со дня рождения А.П. Чехова посвящается. Воронеж: Истоки, 2012. С. 53—74.

Кубасов А.В. Ассоциативный потенциал антропонимов в повести А.П. Чехова «Степь» // Десять шагов по «Степи». Ten Steps along the «Steppe». Статьи и эссе. Charles Schlacks, Jr. Publisher, 2017. URL: https://www.ssc-ras.ru/ru/monographs/kollektivnaja_monografija_desjat_shagov_po_stepi_ten_steps_along/ (дата обращения: 15.02.2022).

Кубасов А.В. Творчество А.П. Чехова как системное единство (рассказ «Мальчики») // XXIV Чеховские чтения: Мат-лы регион. науч. конф. 29 января 2021 года. Южно-Сахалинск: ООО «Эйкон», 2021. С. 42—47.

Кузнецова Е.В. Имя собственное как средство интродуктивной номинации персонажа в художественном тексте (на материале рассказов А.П. Чехова и А.И. Куприна) // Вісник Дніпропетров. ун-ту. Серія: Мовознавство. 2013. Т. 21. Вип. 19 (2). С. 97—103.

Могильный О.Т., Тамарли Е.И. «Страх делает человека бессильным» (Рассказ Чехова «Страх» в свете философии Кьеркегора) // Чеховские чтения в Таганроге: 50 лет: Антология: В 2 ч. / Под ред. Е.В. Секачевой, сост. Е.В. Секачевой. Ч. 1. Таганрог: Изд-во ТГПИ им. А.П. Чехова, 2013. С. 451—452.

Островский А.Н. Полн. собр. соч.: В 12 т. Т. 7. Пьесы (1866—1873)/ Подг. текста Т. Орнатской; Коммент. Л. Лотман и др. М.: Искусство, 1977. 608 с.

Рейфилд Д., Макарова О. Предисловие // Дневник Алексея Сергеевича Суворина. London: The Garnett Press; М.: Изд-во Независимая газ., 2000. С. III—XL.

Рудаков В.Е. Репнины // Энциклопедический словарь: В 86 т. / Изд. Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. Т. 26-А. СПб., 1899. С. 599—601.

Скуридина С.А. У истоков литературной ономастики // Неофилология. 2019. № 17. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/u-istokov-literaturnoy-onomastiki (дата обращения: 31.12.2020).

Спачиль О.В., Щаренская Н.М. К вопросу о переводах прозы А.П. Чехова на английский язык // Взаимодействие языков и культур: исследования выпускников и потенциальных участников программы Фулбрайта: Мат-лы докл. IV Междунар. науч. конф. (15—16 апреля 2015 г.) / Под ред. Г.Н. Чиршевой; сост. Г.Н. Чиршева, В.П. Коровушкин. Череповец: ЧГУ, 2015. С. 121—124.

Степанова Г. Василиса Мелентьева // Островский А.Н. Полн. собр. соч.: В 12 т. Т. 7. Пьесы (1866—1873) / Подг. текста Т. Орнатской; Коммент. Л. Лотман и др. М.: Искусство, 1977. С. 565—579.

Суворин А.С. В ожидании века XX. Маленькие письма (1889—1903). М.: Алгоритм, 2005. 1024 с.

Суворин А.С. Татьяна Репина. Комедия в четырёх действиях. 4-е изд-е, испр. СПб.: Изд-е А.С. Суворина, 1911. 141 с.

Суворин А.С. Театральные очерки (1866—1876 гг.) / Предисл. Н.Н. Юрьина. СПб.: тип. т-ва А.С. Суворина «Новое время», 1914. 475 с.

Уманский А.М. Верстовская // Энциклопедический словарь: В 86 т. / Изд. Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. Т. 6. С. 52.

Peterson, Nadya L. Chekhov's Children: Context and Text in Late Imperial Russia. Canada: McGill-Queen's University Press, 2021. 317 p.

Примечания

1. Суворин А.С. Татьяна Репина. Комедия в четырёх действиях. 4-е изд., испр. СПб.: Изд-е А.С. Суворина, 1911.

2. Дневник Алексея Сергеевича Суворина / Текстол. расшифровка Н. Роскиной; Подгот. текста Д. Рейфилда, О. Макаровой. 2-е изд., испр. и доп. London: The Garnett Press; М.: Изд-во Независимая газ., 2000. С. 312—313.

3. Там же. С. 324.

4. Суворин А.С. Татьяна Репина. Комедия в четырёх действиях. СПб.: Изд-е А.С. Суворина, 1911. С. 118.

5. Степанова Г. Василиса Мелентьева // Островский А.Н. Полн. собр. соч.: В 12 т. Т. 7. Пьесы (1866—1873) / Подг текста Т. Орнатской. Коммент. Л. Лотман и др. М.: Искусство, 1977. С. 565—579.

6. Суворин А.С. В ожидании века XX. Маленькие письма (1889—1903). М.: Алгоритм, 2005. С. 365.

7. Суворин А.С. Театральные очерки (1866—1876 гг.) / Предисл. Н.Н. Юрьина. СПб.: тип. т-ва А.С. Суворина «Новое время», 1914. 475 с.

8. Азарина Л.Е. Литературная позиция А.С. Суворина: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2008. URL: http://cheloveknauka.com/literaturnaya-pozitsiya-a-s-suvorina (дата обращения: 08.01.2021).

9. Венгеров С. Суворин Алексей Сергеевич. URL: http://www.rulex.ru/01180555.htm (дата обращения: 04.01.2021).

10. История о великом князе Московском / Подгот. текста и коммен. А.А. Цехановича, пер. А.А. Алексеева // Электронные публикации Института русской литературы (Пушкинского Дома) РАН. URL: http://lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=9862 (дата обращения: 30.12.2020).

11. Рудаков В.Е. Репнины // Энциклопедический словарь: В 86 т. / Изд. Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. Т. 26-А. СПб., 1899. С. 599—601.

12. Уманский А.М. Верстовская // Там же. Т. 6. С. 52.

13. Островский А.Н. Полн. собр. соч.: В 12 т. Пьесы (1866—1873) / Подг. текста Т. Орнатской; Коммент. Л. Лотман и др. М.: Искусство, 1977. Т. 7. С. 213.

14. Суворин А.С. Татьяна Репина. С. 25.

15. Там же. С. 130.

16. Там же. С. 131.

17. Елисеев Н. Суворин. Драма на охоте (Заметки) // Сеанс. № 21/22. 2006. URL: https://seance.ru/articles/elissev-suvorin/ (дата обращения: 05.01.2021).

18. Рейфилд Д., Макарова О. Предисловие // Дневник Алексея Сергеевича Суворина. London: The Garnett Press; М.: Изд-во Независимая газ., 2000. С. XXVI.

19. Скуридина С.А. У истоков литературной ономастики // Неофилология. 2019. № 17. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/u-istokov-literaturnoy-onomastiki (дата обращения: 31.12.2020).

20. Катермина В.В. Имя собственное в художественном тексте (на материале русского и английского языков): Монография. М.: Флинта, 2020. С. 34.

21. Кубасов А.В. Ассоциативный потенциал антропонимов в повести А.П. Чехова «Степь» // Десять шагов по «Степи». Ten Steps along the «Steppe». Статьи и эссе. Charles Schlacks, Jr. Publisher. 2017. URL: https://www.ssc-ras.ru/ru/monographs/kollektivnaja_monografija_desjat_shagov_po_stepi_ten_steps_along/ (дата обращения: 15.02.2022).

22. Кубасов А.В. Творчество А.П. Чехова как системное единство (рассказ «Мальчики») // XXIV Чеховские чтения: Мат-лы регион, науч. конф. 29 января 2021. Южно-Сахалинск: ООО «Эйкон», 2021. С. 42—47.

23. Спачиль О.В., Щаренская Н.М. К вопросу о переводах прозы А.П. Чехова на английский язык // Взаимодействие языков и культур: исследования выпускников и потенциальных участников программы Фулбрайта: Мат-лы докл. IV Междунар. науч. конф. (15—16 апреля 2015 г.) / Под ред. Г.Н. Чиршевой; сост. Г.Н. Чиршева, В.П. Коровушкин. Череповец: ЧГУ, 2015. С. 121.

24. Кузнецова Е.В. Имя собственное как средство интродуктивной номинации персонажа в художественном тексте (на материале рассказов А.П. Чехова и А.И. Куприна) // Вісник Дніпропетров. ун-ту. Серія: Мовознавство. 2013. Т. 21. Вип. 19 (2). С. 101.

25. Могильный О.Т., Тамарли Г.И. «Страх делает человека бессильным» (Рассказ Чехова «Страх» в свете философии Кьеркегора) // Чеховские чтения в Таганроге: 50 лет: Антология: В 2 ч. / Под ред. Е.В. Секачевой; сост. Е.В. Секачевой. Ч. 1. Таганрог: Изд-во ТГПИ им. А.П. Чехова, 2013. С. 451—452.

26. Peterson, Nadya L. Chekhov's Children: Context and Text in Late Imperial Russia. Canada: McGill-Queen's University Press, 2021. P. 237.

27. Ковалёв Г.Ф. Ономастика в биографии и творчестве А.П. Чехова // Материалы по русско-славянскому языкознанию: Междунар. сб. науч. тр. Вып. 31: 150-летию со дня рождения А.П. Чехова посвящается. Воронеж: Истоки, 2012. С. 53—74.