А.П. Скафтымов. Рукописные материалы к статье «О повестях Чехова «Палата № 6» и «Моя жизнь»»

Наряду с материалами, свидетельствующими об интенсивности подготовительной работы А.П. Скафтымова по изучению чеховской драматургии, в рукописном фонде учёного находится и весьма скромное количество записей, касающихся рассмотрения повестей «Палата № 6» и «Моя жизнь». Надо полагать, сохранилась только малая часть подготовительных заметок, предваряющих написание статьи из созвездия скафтымовских исследований, датированных концом 1940-х годов. Судя по всему, они появились в разное время. С уверенностью можно говорить, что выписки из текстов и комментарии к ним — не раньше начала 1930-х годов, поскольку «рассказ провинциала» цитируется по тому из Собрания сочинений А.П. Чехова, вышедшего именно в те годы¹. Несколько записей по ряду внешних признаков можно отнести к середине и даже второй половине 1940-х годов.

Определённые затруднения вызывает атрибутирование времени обращения А.П. Скафтымова к Эпиктету, подборке высказываний которого исследователь предпосылает заголовок «К «Палате № 6»». Это, судя по всему, первая из имеющихся подготовительных записей по теме (I.1.). Выписки, с указанием страниц, делаются из книги «Римский мудрец Эпиктет, его жизнь и учение», изданной в Москве в 1889 году, что значится в рукописи². Как известно, в статью о повестях этот материал не вошёл: в конечном счёте её автор, вслед за писателем, избирает в качестве аргументации своей трактовки главных героев «Палаты № 6» положения философии Марка Аврелия. Доподлинно известно: книга «Размышления Марка Аврелия Антонина о том, что важно для самого себя»³ была в личной библиотеке А.П. Чехова, примеры многочисленных пометок, сделанных в ней рукой писателя, приведены в работе С.Д. Балухатого «Библиотека Чехова»⁴. Сведения, почерпнутые из неё А.П. Скафтымовым, по всей видимости, оказались актуальными для осмысления им чеховской повести.

Надо полагать, в исследовательской логике, нацеленной на постижение логики художнической, философ-стоик Эпиктет уступает место Марку Аврелию, его младшему современнику и преобразователю идей, только после знакомства учёного с последним. Причём независимо от того, произошло ли оно в самом начале 1930-х годов, по «подсказке» С.Д. Балухатого, или гораздо позже, но очерёдность, скорее всего, такова. В прямом смысле слова наглядным подтверждением того, что Эпиктет был прочтён А.П. Скафтымовым до Марка Аврелия, может служить, на наш взгляд, и тот факт, что первая книжица читалась с карандашом в руке, причём — с красным, в ней — целый ряд подчёркиваний, пометок, что в системе исследовательской работы учёного свидетельствует о первичном освоении востребованного материала. В противоположность этому на обращение А.П. Скафтымова к старинному изданию «Размышления Марка Аврелия» указывает всего одна пометка, причём красным же карандашом. Попутно заметим, что чертковский перевод Эпиктета поступил в научную библиотеку Саратовского университета в 1918 году, в составе первой части обширной книжной коллекции И.А. Шляпкина⁵, однако ждал своего часа, по всей видимости, больше десяти лет: как показывают рукописные заметки А.П. Скафтымова, красным карандашом он начнёт пользоваться на рубеже 1920—1930-х годов.

Если исходить из воззрений Эпиктета, то проникнуть в существо авторского подхода к раскрытию нравственно-философского содержания героев и к изображению специфического хронотопа можно по большей мере только наполовину: чеховское, во многом совпадая с эпиктетовским, в данном случае с ним диссонирует. На это указывает самая первая реплика А.П. Скафтымова: «У стоиков морализующая точка зрения. Добро и зло, моральное совершенство, добрые дела. Что общего здесь с Рагиным!»

Выписки «из Эпиктета» (I.2.) удостоверяют тот факт, что в круг представлений о человеке философ-стоик включает тело и душу, при этом ему дорог нравственный императив, что созвучно скафтымовскому пониманию человеческого предназначения: «Мне надо стараться служить другим, а не себе. <...> Когда я буду постоянно работать для других (здесь и далее подчёркнуто в рукописи. — Н.Н.), то не стану жалеть о том, что не успел прочесть какой-нибудь книги»; «Человек создан не для одинокой жизни, но для совместной — для того, чтобы любить себе подобных и находить счастье в общении с ближним» и т. д. Для Марка Аврелия, помимо души и тела, ключевым понятием является ещё и разум, и с учётом этого рассмотрение нравственно-философской основы «Палаты № 6» действительно обретает необходимую полноту.

В связи с этим коснёмся нескольких совпадений. А.П. Чехов открывает для себя Эпиктета и Марка Аврелия, скорее всего, в конце восьмидесятых годов, то есть за три с половиной года до появления повести в печати и, по всей видимости, — в указанных переводах В.Г. Черткова и князя Л.Д. Урусова соответственно (предыдущие осуществлялись минимум веком ранее). Исходим из того, что в пред-пасхальные дни 1889 года писатель посылает А.П. Ленскому книгу философски мыслящего античного императора, к которой сам проявляет живой интерес⁶. Через два дня имена обоих античных стоиков вновь возникнут в эпистолярном контексте, но на исключительно домашнем, бытовом уровне, в шутливо-горьких сетованиях по поводу болезни брата Николая⁷, что свидетельствует о востребованности для А.П. Чехова той поры такого рода воззрений и об их действительной близости чеховскому духу.

В.Г. Чертков же, явившийся не только переводчиком «бесед» «римского мудреца», но и автором краткого очерка о его «жизни и учении», будет играть в этой ситуации ещё одну роль: человека, теснейшим образом связанного с издательством «Посредник», основанным Л.Н. Толстым: именно оно, в серии «Жизнь и учение мудрецов», выпустило книжицу «избранных мыслей» Эпиктета «В чём наше благо?», которая нашла отклик в душе писателя. Летом 1891 года «посредниковец» И.И. Горбунов-Посадов присылает ему каталог книг, из которого тот заказывает пятнадцать, и среди них — уже известная ему эпиктетовская (П IV, 249). Получив посылку, А.П. Чехов сообщает отправителю о «самом отрадном впечатлении», которое она на него произвела «и по внешности, и по внутреннему содержанию», «особенно хорошими» признавая «толстовские и лесковские вещи» и по достоинству оценивая знакомое: «Хорошо изложен Эпиктет» (П IV, 269).

Через два года В.Г. Чертков обратится к автору рассказов «Припадок», «Бабы», «Жена», «Именины» с просьбой разрешить их печатание в «Посреднике», будет пристально следить за его творчеством, восхитится «Палатой № 6» и добьётся выпуска её в кратчайшие сроки — в отличие от названных произведений — отдельным изданием. Что касается предпочитаемого философа, то В.Г. Чертков оставит его в своём поле зрения, в 1904 году переиздав «избранные мысли римского мудреца». Это, надо полагать, свидетельствует не только о его собственной приверженности позднеантичным идеям стоической направленности — они не чужды атмосфере духовно-нравственного бытия Ясной Поляны 1880—1900-х годов, которая так или иначе художнически репрезентируется в «толстовских рассказах» А.П. Чехова и выходит за их пределы (в тех же «Палате № 6», «Моей жизни», а также в «Доме с мезонином» и др.) И, повторимся, последнее: волею судеб обновлённые издания философских откровений обоих античных мудрецов, увлёкших А.П. Чехова, в большей или в меньшей степени ассоциируются с внешним и внутренним пространством Л.Н. Толстого. Силу его притяжения испытывает и А.П. Скафтымов, вникающий в нравственно-философское существо чеховских исканий, отразившихся в названных повестях.

Следующую запись о «Пал<ате> № 6» (I.3.) будет справедливым признать близкой к завершающей стадии работы над статьёй: «Чертков и «Посредник» и Л. Т<олст>ой». Заголовок в сочетании с констатирующей формулировкой предопределяет специальное внимание к вопросу об отношении А.П. Чехова к Л.Н. Толстому, характер которого в статье формулируется явственно: «В идейной борьбе, которая осуществлялась «Палатой № 6», для Чехова Толстой был не противником, а, скорее, союзником»⁸. Мнение Л.Н. Толстого о повести, отсылка к высказыванию В.Г. Черткова о ней (обширный его фрагмент приводится в статье⁹ в соответствии с черновой записью: «Отзыв Черткова можно процитировать») станут для исследователя убедительными свидетельствами в пользу его наблюдения, сформулированного уже в статье: «Во всём этом нельзя не видеть подтверждения того, что «Палата № 6» не только не противоречила учению Толстого, но помогала ему»¹⁰. Отсюда — концептуальный поворот скафтымовской мысли: «Полемика в «Палате № 6» Чеховым велась не с Толстым»¹¹, что не укладывалось в сознании чеховедов-предшественников и явилось новым словом в понимании «общего смысла полемической направленности»¹² повести¹³.

Для более точной датировки рассматриваемой записи следует отметить и то, что она, отнесённая исследователем к прочтению «Палаты № 6», сделана на обороте чернового наброска его письма к И.В. Чуприне. Дело в том, что в конце войны А.П. Скафтымов становится научным руководителем этой студентки, а во второй половине 1940-х годов — аспирантки, проникается к ней глубоким чувством. Характер отношений, зарождающихся между профессором и его ученицей¹⁴, приоткрывшийся благодаря эпистолярной попытке признания, проливает свет на время интенсивного аналитического осмысления собранных для написания статьи материалов: в конце 1948 года она уже выйдет из печати¹⁵. Таким образом, применительно к «Палате № 6», одна запись относится к самому началу второй половины 1940-х годов, а выписки из Эпиктета, скорее всего, могли появиться не на 10—15 лет раньше, а на гораздо более коротком расстоянии от неё, отражая творчески обусловленную «компактность» осмысления повести. В связи с этим нельзя не учитывать ещё одно обстоятельство: забегая вперёд, скажем, что по внешним признакам (почерк, цвет чернил, качество бумаги) «эпиктетовские» страницы практически идентичны тем, которые имеют отношение к повести «Моя жизнь», и уже от хронологического атрибутирования последних будет зависеть таковое всех рукописных заметок о повестях.

И далее помещаем подборку из трёх пронумерованных исследователем листков — записи, посвящённые «Моей жизни» (II.1—3). Отправной их точкой становятся суждения некоего критика или историка литературы по фамилии Перегонец. На этом пункте скафтымовских заметок следует остановиться. Сразу скажем: достоверно раскрыть авторство не удалось: сведений об обладателе этой редкой фамилии нет ни в одном библиографическом словаре, справочнике или специальном указателе; нет их и в летописи журнальных статей, начиная с первого выпуска в 1926 году вплоть до 1947 года, то есть в интересующий нас период. Единственное исключение — знаменитый масановский словарь, в котором среди носителей коллективного псевдонима «Криджи» значится и Александра Фёдоровна Перегонец¹⁶. Поскольку составитель указывает источник — «Каталог ЛОДИ» 1922 года¹⁷, ситуация проясняется: речь идёт о человеке из театральной среды, причём ленинградской, об актрисе, входившей в Общество драматических писателей. Правда, в связи с этим возникает вопрос: Петроград переименован в Ленинград 26 января 1924 года, после смерти В.И. Ленина, следовательно, каталог мог появиться не ранее этого времени. Но тот же библиограф обходит имя актрисы при составлении в конце 1920-х годов «Систематического указателя литературы о Чехове»¹⁸. Это может означать только то, что и тогда оно как таковое не существовало, то есть персональным не числилось, никаких работ под этим именем И.Ф. Масанов не зафиксировал и в последующие годы. По всей видимости, этот след в нашем разыскании — ложный. А.П. Скафтымов обращается к статье кого-то из однофамильцев А.Ф. Перегонец, причём отнюдь не самых заметных в «писательской» сфере. Выяснить, на какую работу ссылается саратовский учёный, в каком периодическом издании она была опубликована, как попала в руки исследователя, пока не представляется возможным.

Но возьмём на себя смелость определить, хотя бы приблизительно, время выхода этой «безродной» работы в свет: если предположить, что внимание к А.П. Чехову, как и к любому другому классику, активизировалось круглыми датами, то появиться она могла к середине 1930-х годов или к началу 1940-х, иначе говоря, к тридцатилетию со дня смерти писателя или восьмидесятилетию со дня его рождения. Время же появления данной работы в поле зрения А.П. Скафтымова, скорее всего, следует отнести к нижней границе обозначенного срока.

Судя по всему, перед исследователем предстал выразитель распространённого мнения о повести. Бытующий характер приведённых суждений не разделяется или вовсе не принимается А.П. Скафтымовым. Становясь оппонентом, он выделяет в предлагаемом разборе принципиально важные для себя моменты и показывает их неполноту, поверхностность, схематичность, облегчённость, а то и несостоятельность. Читаем: «Перегонец пишет: «Отношение этих людей к Мисаилу было понятно, так как он своим стремлением к справедливости, к добру придавал как бы поруганию их идеал богатства, чистогана. Для них всё счастье жизни заключалось в деньгах, которые добывались обманом и воровством. Мисаил явл<ялся> укором. Поэтому ненавидели. Обманывали, крали все... даже рабочие»» (II.1).

Горизонтальная черта, проведённая после этого фрагмента через всю страницу, даёт понять несогласие со сказанным. «Не в том дело, — считает учёный. — Не только корысть. Бескорыстно и по-своему честно, не чувствуя своей жестокости (м<ясник> Прокофий <...> и другие).

Рабочий. И крыши олифил, и просьбы на чай — инерция, традиция, косность. Опутаны привычками, бессознательно воспринимаемой рутиной, общим мнением, привычными оценками».

Относительно Мисаила А.П. Скафтымов замечает: «Он говорит, что поступает по совести, а ему в ответ сестра и няня», при этом ссылается на соответствующую страницу повести, подчёркивая её, а там — незамеченная, пропущенная реплика сестры: «Я знаю, что по совести, но, может быть, это можно как-нибудь иначе, чтобы никого не огорчать», и вздохи старухи: «Пропала твоя головушка!»

Скафтымовские возражения возникают и в связи с восприятием автором статьи доктора Благово: «Мисаил о нём. Культура культурой, а татарин бродит в нём — не по тому поводу, о котором Пер<егонец>». Вторая горизонтальная линия выполняет ту же роль, что и первая: «У Чехова тоньше. Как раз тут — не «татарское», а культурное. «Кто боится и избегает любви, тот не свободен»». «О Маше тоже упрощённо, — продолжает исследователь. — Маша искренна. <...> Но не учла, что это трудно. «Трудной стороны жизни не хочет»». Наконец, речь заходит об идейно-нравственной составляющей повести. По А.П. Скафтымову, «о толстовстве тоже не то. Сочетание «с глубокими познавательными способностями доктора» — не то. В тезисе — не то, не то». Вслед за этим приводятся образчики высказываний привлекаемого к рассмотрению интерпретатора чеховской повести:

«Положительным освещением Мисаила утверждает его толстовскую проповедь нравственного самоусовершенствования как необходимое средство борьбы со злом».

И дальше:

«Грустный тон свидетельствует о внутреннем разладе Чехова». «Что это значит?» — вопрошает исследователь.

И дальше:

«В повести «Моя жизнь» сильнее, чем где-либо, звучит субъективная авторская оценка жизни и особенно отрицательных явлений». «Безответственно» — резюмирует оппонент.

Следующие два листка (II.2—3) — набросок прочтения «Моей жизни» А.П. Скафтымовым. Главенствующим в этом прочтении является то, что содержание повести оценивается прежде всего с нравственной точки зрения. Начинается оно с «вопроса о толстовстве», здесь не просто указываются, но и подчёркиваются те страницы текста, которые требуют наибольшего осмысления. В центре внимания исследователя — две фигуры, Мисаил и Благово: «Мисаил: прогресс в росте нравственных начал в отношениях между людьми. Благово: «неопределённый икс» — «цивилизация, культура», идеальное совершенство... «Рабство — частный вопрос», устранится постепенно, само собою. «Пусть съедят друг друга»...»

На этом разговор не закончен, внимание по-прежнему сосредоточено на умонастроении и нравственном выборе тех же персонажей: «Мисаил. Беда в том, что как раз в сфере нравственных отношений улучшения нет: крепостное право... теперь капитализм и, «как во времена Батыя, большинство кормит, одевает, защищает меньшинство, оставаясь само голодным, раздетым и беззащитным». Здесь — остаётся всё без разрешения. В этом разговоре пока ясным является только одно: Благово из сферы прогресса, из сферы собственных стремлений устраняет нравственные требования, <он ратует> только за науку... <...> Татарин... <...> Мисаил считает их главными. О толстовстве только в этой постановке».

А.П. Скафтымов находит сущностные характеристики каждого из героев, в наглядном сопоставлении которых проступают контуры заглавной авторской мысли, угадывается желаемое направление подлинного внутреннего развития человека, для которого, по определению исследователя, «ужас жизни как раз и состоит в отсутствии нравственных начал». Он продуманно и прочувствованно вырабатывает такой угол зрения, с помощью которого можно приблизиться к пониманию качества и смысла жизни отдельного самобытного человека — в данном случае «провинциала» — и жизни собственно «провинции», да и жизни в целом. В этой ситуации нельзя упустить из виду, как намечает А.П. Скафтымов, и «бессмысленное гонение, поднятое на Мисаила», и «отношение к рабочим», и стойкое убеждение в том, что нет «ни одного честного человека», и скверную «чугунку», с «бессмысленной жестокостью» мучающую собак и кошек, и обыденность жизни «самих рабочих», и — как «итог — бойню, и губернатор ходит по крови».

То, «как жили в городе», учёный называет одним словом — «некультурность» — и справедливости ради уточняет: «Против культуры, комфорта — ни слова. Наоборот, это привлекает «и пахнет счастьем». Толстовского аскетизма нет». Эта фраза прозвучит дважды, уже дополненная триадой распознанных чеховских отрицаний: «Ни против науки. Ни против искусства. Ни против комфорта («пахнет счастьем»)». Разъяснение мысли об отсутствии в повести «толстовского аскетизма» наполнено таким лиризмом, что похоже на стихотворение в прозе: «Наоборот, жизнь Мисаила — бледная и серая, в ней нет счастья (в смысле покоя и наслаждения). Вот тут и Маша. Светлый, яркий, радостный луч. И Мисаил закружился в том счастье, какое переживал с нею: «Жизнь моя осложнилась, я совсем потерял способность управлять ею». И вот она в этом мире, среди нечистоты, грубости, дикости, крестьян. Как ярко оперённая птица среди... Но... Выступает трудная сторона жизни. Она улетает...»» Однако столь проникновенную картину, навеянную художником, личностно воссозданную читателем, не выпускает из поля зрения исследователь, возвращающийся к критериям оценки происходящего в душе Мисаила: «На чьей стороне автор: «Как могла она забыть». Опять выступает нравственная сторона вопроса. Автор не отказывается от неё и здесь». <...> За границу, в Америку... Пусть это хорошо, но как же быть с тем страданием, о каком шла речь всё время».

«Какова же итоговая мысль, — задаётся вопросом А.П. Скафтымов. — Жизнь остаётся неустроенной. «Грустно жить на этом свете». В каком направлении её строить. Не в смысле толстовского отказа от культуры... Надо освобождать человека от дикости, темноты, косности, грубости. Это делает культурный рост (Благово, Маша). <Но надо>, чтобы был прогресс в смысле роста участливого, гуманного отношения к человеку. Надо с культурными стремл<ениями> к науке, иск<усст>ву, комфорту — заботу о людях, о справедливости. Об уважении к человеку. «Делать добро» — от этого толстовского призыва отказа нет, наоборот — зашита». И уже вдогонку, в левом нижнем углу страницы, А.П. Скафтымов в очередной раз вносит ключевую поправку, в данном случае — касающуюся «делания добра»: это «не есть панацея от всех бед, но необходимое условие справедливой жизни». Вот так, в пространстве нескольких рукописных страничек, из глубинной толстовской идеи, органично усвоенной А.П. Чеховым, кристаллизуется главное, вневременное. Логика рассмотренных записей, рисунок «роли» каждого из героев вскоре найдут отражение в статье о «Палате № 6» и «Моей жизни».

* * *

I.1.

К «Палате № 6»¹⁹

— У стоиков морализующая т<очка> зр<ения>. Добро и зло, моральное совершенство, добрые дела. Что общего здесь с Рагиным!

«Мне надо стараться служить другим, а не себе; мне надо быть всегда готовым оказать людям ту помощь, которую они от меня просят, если я могу по совести оказать её. Когда я буду постоянно работать для других (подчёркнуто теми же чернилами. — H.Н), то не стану жалеть о том, что не успел прочесть какой-нибудь книги, точно так же, как, будучи голоден, я не жалею, что ем, а не читаю или пишу»... 117—118

«Чтение книжек не есть дело, а приготовление к делу. Когда представляется случай делом помочь человеку²⁰, то следует, не задумываясь, отложить чтение даже самой хорошей или полезной книги. Ведь такие книги только для того и пишутся, чтобы приготовлять читателя к добрым и полезным делам»... 118 «Ты смеёшься над человеком суетным, который веселится праздными забавами, и думаешь, что читать полезную книгу никогда не суетно. Посмейся лучше над собою, потому что читать полезную книгу так, только для одного себя, как ты её читаешь, так же праздно и суетно». 119²¹

«...не было бы людей, кому бы ты служил, к чему было бы читать книжки о том, как лучше служить людям». 120²² Эпиктет. М<осква>, 1889, с. 117—120.

Ещё: «Человек создан не для одинокой жизни, но для совместной, — для того, чтобы любить себе подобных и находить счастье в общении с ближним». 138

«Дело разумного человека, чтобы приложить свои мысли к делу...»²³

I.2.

Из Эпиктета²⁴

— Мудрец Диоген говорил: «Только тот истинно²⁵ свободен, кто всегда готов умереть». Эпиктет. М., 1889, с. 89—90.

«Свободным человеком²⁶ бывает только тот, с которым случается всё так, как он того хочет. Но значит ли это, что с ним непременно случится всё то, что ему вздумается? Нисколько. Ведь грамота, например, научает нас писать буквами и словами всё²⁷, что мы захотим²⁸: но для написания хоть своего имени я не могу писать такие буквы, какие мне вздумываются: этак я никогда не напишу своего имени. А я должен пожелать именно такие буквы, какие нужны, и в том порядке, который нужен. И во всём так»... 140

I.3.

«

Пал<ата> № 6»²⁹
Чертков и «Посредник» и Л. Т<олст>ой.
Отзыв Черткова можно процитировать.
Соч. VII, стр. 352³⁰

О «Душечке» Т<олст>ой.
Перепеч<атана> в сб<орнике> «Круг чтения» с предисловием.
Соч. VIII, 620³¹ О «По делам службы».
Т<олст>ой. VIII, 621
(цоцкай, метель и пр<очее>)
«Дама с собачкой» Т<олст>ому не понравилась. VIII, 622
«В овраге» — Толстой рад. VIII, 625
«Архиерея» Т<олст>ой хвалил. VIII, 628

II.1.

«Моя жизнь»³²

1.

Перегонец³³ пишет:

— «Отношение этих людей к Мисаилу было понятно, так как он своим стремлением к справедливости, к добру придавал как бы поруганию их идеал богатства, чистогана. Для них всё счастье жизни заключалось в деньгах, которые добывались обманом и воровством. Мисаил явл<ялся> укором. Поэтому ненавидели. Обманывали, крали все...³⁴ даже рабочие»³⁵.

* * *

Не в том дело. Не только корысть.

Бескорыстно и по-своему честно, не чувствуя

своей жестокости

(м<ясник> Прокофий, няня, Карповна:

«Пропала твоя головушка. Пропала». 305³⁶

Рабочий. И крыши олифил, и

просьбы на чай — инерция³⁷, традиция, косность).

Жизнь не из сердца³⁸.

Опутаны привычками, традицией, рутин<ой>³⁹,

бессознательно воспринимаемой рутиной⁴⁰,

общим мнением⁴¹, привычными оценками.

Он говорит, что поступает по совести, а ему в ответ сестра

и няня — 306).

— Благово. Мисаил о нём. Культура культурой, а татарин

бродит в нём — не по тому поводу, о котором Пер<егонец>⁴².

* * *

Перегонец⁴³. У Чехова тоньше.

Как раз тут — не «татарское», а культурное.

«Кто боится и избегает любви, тот не

свободен»... стр. 352.

Не то⁴⁴

— О Маше тоже упрощённо. Маша искренна. — 314

Но не учла, что это трудно. «Трудной стороны жизни не хочет»⁴⁵.

— О толстовстве тоже не то. Сочетание «с глубокими познавательными способностями доктора» — не то. В тезисе — не то, не то⁴⁶.

— Перегонец⁴⁷:

«Положительным освещением Мисаила утверждает его толстовскую проповедь нравственного самоусовершенствования как необходимое средство борьбы со злом».

И дальше:

«Грустный тон свидетельствует о внутреннем разладе Чехова». Что это значит?

И дальше:

«В повести «М<оя> ж<изнь>» сильнее, чем где-либо, звучит субъективная авторская оценка жизни и особенно отрицательных явлений» (Безответственно).

II.2.

«Моя жизнь»

2.

— Вопрос о толстовстве задан на стр<анице>⁴⁸ в разговоре

между⁴⁹ на стр<аницах> 307⁵⁰, 308, 309⁵¹.

Мисаил: прогресс в росте нравственных начал

в отношениях между людьми.

Благово: «неопределённый икс» — идеальное совершенство...

«цивилизация, культура»⁵².

«Рабство — частный вопрос»,

устранится постепенно, само собою.

«Пусть съедят друг друга»...⁵³

Мисаил. Беда в том, что⁵⁴ как раз в сфере нравственных отношений

улучшения нет: крепостное право... теперь капитализм и, «как во

времена Батыя, большинство кормит, одевает, защищает меньшинство, оставаясь само голодным, раздетым и беззащитным».

Здесь — остаётся всё без разрешения⁵⁵.

В этом разговоре пока ясным⁵⁶ только одно:

Благово⁵⁷ из сферы прогресса⁵⁸, из сферы собственных стремлений устраняет нравственные требования, только за науку... 316⁵⁹. Татарин... 317⁶⁰.

Мисаил⁶¹ считает их главными.

О толстовстве только в этой постановке⁶².

Вопрос будто бы повис⁶³.

На этой стр<анице> нет авт<орского> мнения.

Но дальше:

Ужас жизни как раз и состоит в отсутствии нравственных

начал⁶⁴.

— Гонение, поднятое на Мисаила, — 304—305

оно бессмысленно — никто не может больше присмотр<еться> к человеку⁶⁵.

— Отношение к рабочим — 310—311;

— «Ни одного честного человека» — 295;

— «Чугунка», собаки и кошки — 296 (бессмысл<енная> жестокость);

— Сами рабочие. Благово о любви — 351—352;

— Итог — бойня, и губернатор ходит по крови — 318, 320⁶⁶.

Ср<авнить> 347 352⁶⁷ Всё вместе⁶⁸.

Кроме этого и некультурность — как жили в городе. 295

Против культуры, комфорта — ни слова.

Наоборот, это привлекает «и пахнет счастьем».

Толстовского аскетизма нет⁶⁹.

II.З.

3.

— Толстовского аскетизма нет.

Ни против науки.

Ни против искусства.

Ни против комфорта — 293 («пахнет счастьем»).

Наоборот, жизнь Мисаила — бледная и серая, в ней нет счастья

(в смысле покоя и наслаждения)⁷⁰.

Вот тут и Маша⁷¹.

Светлый, яркий, радостный луч.

И Мисаил закружился в том счастье, какое переживал с нею:

«Жизнь моя осложнилась, я совсем потерял способность

управлять ею» — 325

и пр<очие>

И вот она в этом мире,

среди нечистоты, грубости, дикости, крестьян⁷².

Как ярко оперённая птица среди...⁷³

Но... Выступает трудная сторона жизни⁷⁴.

Она улетает...⁷⁵

На чьей стороне автор: «Как могла она забыть». — 337

Опять выступает нравственная сторона вопроса.

Автор не отказывается⁷⁶ от неё и здесь.

Её теория — искусство действует на массы.

Покой и удовлетворение только в прекрасном.

Нигилизм:

«Всё проходит, жизнь пройдёт, значит, ничего не нужно». — 350

За границу, в Америку...

Пусть⁷⁷ это хорошо, но как же быть с тем страданием, о каком

шла речь всё время.

Какова же итоговая мысль.

Жизнь остаётся неустроенной.

«Грустно жить на этом свете»⁷⁸.

В каком направлении её строить.

Не в смысле толстовского отказа от культуры...

Надо освобождать человека от дикости, темноты, косности,

рутины, быть свободным⁷⁹.

Это делает культурный рай (Благово, Маша),

чтобы был прогресс в смысле роста участливого, гуманного

отношения к человеку.

Но надо с культурными стремл<ениями> к науке, иск<усст>ву, комфорту

заботу о людях, о справедливости,

об уважении к человеку. «Делать добро» — от этого

толстовского призыва отказа нет, наоборот — защита⁸⁰.

Не есть панацея от всех бед, но необходимое условие справедливой

жизни, борьбы за хорошую общую жизнь⁸¹.

Литература

Балухатый С.Д. Библиотека Чехова // А.П. Чехов и его среда / Сб. под ред. Н.Ф. Бельчикова; предисл. Вал. Полянского. Л.: Academia, 1930. С. 197—423.

Гапоненков А.А. Чуприна Ирина Валериановна // Литературоведы Саратовского университета. 1917—2009: Мат-лы к биографическому словарю / Сост: В.В. Прозоров, А.А. Гапоненков; Под ред. В.В. Прозорова. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2010. С. 263—265.

Криничка Е.И. Письмо А.П. Скафтымова к И.В. Чуприне // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия Филология. Журналистика. 2005. Т. 5. Вып. 1/2. С. 52—56.

Масанов И.Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, учёных и общественных деятелей: В 4 т. Т. 2. Псевдонимы русского алфавита. К—П. М.: Всесоюз. кн. палата, 1957. 388 с.

Масанов И.Ф. Чеховиана: Систематический указатель литературы о Чехове и его творчестве / Ввод. ст. и ред. А.Б. Дермана. Вып. 1. М.: Гос. центр. кн. палата РСФСР, 1929. 119 с.

Полоцкая Э.А. А.П. Чехов. Рекомендательный указатель литературы / Науч. ред. д. филол. н. М.К. Добрынина. М., 1955. 190 с.

Размышления Марка Аврелия Антонина о том, что важно для самого себя / Пер. кн. Л. Урусова. Тула, 1882. 180 с.

Скафтымов А.П. О повестях Чехова «Палата № 6» и «Моя жизнь» // Уч. зап. Сарат. пед. ин-та. 1948. Вып. XII. С. 71—89.

Скафтымов А.П. О повестях Чехова «Палата № 6» и «Моя жизнь» // Скафтымов А.П. Собр. соч.: В 3 т. Самара: Изд-во «Век#21», 2008. Т. 3. С. 287—313.

Чертков В.Г. Римский мудрец Эпиктет, его жизнь и учение. М.: тип. И.Д. Сытина и К^о, 1889. 142 с. (Серия «Жизнь пучение мудрецов», № 81).

Чехов А.П. Моя жизнь (рассказ провинциала) // Чехов А.П. Полн. собр. соч.: В 12 т. / Под ред. А.В. Луначарского и С.Д. Балухатого. Т. VIII. Повести и рассказы 1894—1903. Примеч. и коммент. С.Д. Балухатого. М.; Л.: ГИХЛ, 1931. С. 285—357, примеч. 601—607.

Чехов А.П. Неизданные письма / Вступ. ст. и ред. Е.Э. Лейтнеккера. Вып. I. М.; Л.: Госиздат, 1930. 240 с.

Чехов А.П. Палата № 6 // Чехов А.П. Полн. собр. соч.: В 12 т. / Под ред. А.В. Луначарского и С.Д. Балухатого. Т. VII. Повести и рассказы 1890—1893. Примеч. и коммент. С.Д. Балухатого. М.; Л.: ГИХЛ, 1931. С. 212—255, примеч. 351—354.

Чехов А.П. Письма: В 6 т. / Под ред. М.П. Чеховой. Изд. 2-е, испр. и доп. Т. II (1888—1889). М.: Книгоизд-во писат., 1913. 458 с.

Примечания

Публикация, вступительная статья, примечания Н.В. Новиковой

1. Чехов А.П. Моя жизнь (рассказ провинциала) // Чехов А.П. Полн. собр. соч.: В 12 т. / Под ред. А.В. Луначарского и С.Д. Балухатого. Т. VIII. Повести и рассказы 1894—1903. Примеч. и коммент. С.Д. Балухатого. М.; Л.: ГИХЛ, 1931. С. 285—357, примеч. 601—607.

2. Чертков В.Г. Римский мудрец Эпиктет, его жизнь и учение. М.: тип. И.Д. Сытина и К°, 1889. 142 с. (Серия «Жизнь и учение мудрецов», № 81).

3. Размышления Марка Аврелия Антонина о том, что важно для самого себя / Пер. кн. Л. Урусова. Тула, 1882. 180 с.

4. Балухатый С.Д. Библиотека Чехова // А.П. Чехов и его среда / Сб. под ред. Н.Ф. Бельчикова; предисл. Вал. Полянского. Л.: Academia, 1930. С. 319—322.

5. Сообщено А.В. Зюзиным, заместителем директора по научной работе Зональной научной библиотеки имени В.А. Артисевич Саратовского национального исследовательского государственного университета имени Н.Г. Чернышевского. А.В. Зюзин оказал существенную помощь в разыскании необходимых сведений об одном из предполагаемых источников скафтымовского цитирования, за что приношу ему искреннюю благодарность.

6. «Посылаю Вам Марка Аврелия, которого Вы хотели прочесть. На полях Вы увидите заметки карандашом — они не имеют никакого значения для читателя; читайте всё подряд, ибо всё одинаково хорошо» (П III, 185). Письмо от 9 апреля 1889 года. А.П. Скафтымов, читая это письмо, сделал следующие пометки: простым карандашом, волнистой линией подчеркнул «Марка Аврелия», на полях около фамилии поставил птичку, подчеркнул её и таким же образом выделил «всё одинаково хорошо». Чехов А.П. Письма: В 6 т. / Под ред. М.П. Чеховой. Изд. 2-е, испр. и доп. Т. II (1888—1889). М.: Книгоизд-во писат., 1913. С. 354.

7. «...у художника брюшной тиф, осложнившийся лёгочным процессом, сиречь чахоткою. <...> Что делать? Ехать с больным в тёплые края? Но где те тёплые края, где не спрашивают паспорта и где можно прожить с больным без риска залезть в невылазные долги? О Марк Аврелий Антонин! О Епиктет! Я знаю, что это не несчастье, а только моё мнение; я знаю, что потерять художника значит возвратить художника, но ведь я больше Потёмкин, чем философ, и решительно не способен дерзко глядеть в глаза рока, когда в душе нет этой самой дерзости» (П III, 189). Письмо А.С. Суворину от 11 апреля 1889 года. В примечаниях к нему отмечено, что писатель «перефразирует философские сентенции стоиков Марка Аврелия и Епиктета» (П III, 414).

8. Скафтымов А.П. О повестях Чехова «Палата № 6» и «Моя жизнь» // Скафтымов А.П. Собр. соч.: В 3 т. Самара: Изд-во «Век #21», 2008. Т. 3. С. 294.

9. Там же. С. 294.

10. Там же. С. 295.

11. Там же.

12. Там же. С. 289.

13. Скафтымовское прочтение «общего смысла полемической направленности» чеховской повести будет отличаться не только от предшествовавшего ему, но и заметно опережать последующее, отмеченное характерными приметами времени. К примеру, Э.А. Полоцкая, анонсируя содержание названной статьи в «рекомендательном указателе литературы» о писателе, останавливается на том, что её автор «спорит с установившейся в исследовательской литературе о Чехове точкой зрения на повести «Палата № 6» и «Моя жизнь» как на произведения, полемически направленные против философии Л. Толстого и близкого ему по взглядам римского философа Марка Аврелия. Путём ряда сопоставлений А.П. Скафтымов обнаруживает новые источники, против которых, по его мнению, и направлена в основном полемическая сила этих повестей (против бытующих среди буржуазной интеллигенции антидемократических, идеалистических теорий Шопенгауэра и Ренана). Однако, справедливо расширяя идейный смысл повестей и обоснованно отмечая в них сходство с некоторыми чертами философии Л. Толстого, А.П. Скафтымов слишком сближает позиции Чехова и Л. Толстого, забывая о глубокой реакционности учения Л. Толстого, отвергаемого Чеховым и в данных повестях». Полоцкая Э.А. А.П. Чехов. Рекомендательный указатель литературы / Науч. ред. д. филол. н. М.К. Добрынина. М., 1955. С. 64—65.

14. Гапоненков А.А. Чуприна Ирина Валериановна // Литературоведы Саратовского университета. 1917—2009: Мат-лы к биографическому словарю / Сост.: В.В. Прозоров, А.А. Гапоненков; Под ред. В.В. Прозорова. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2010. С. 263—265. См. также: Криничка Е.И. Письмо А.П. Скафтымова к И.В. Чуприне // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия Филология. Журналистика. 2005. Т. 5. Вып. 1/2. С. 52—56.

15. Скафтымов А.П. О повестях Чехова «Палата № 6» и «Моя жизнь» // Уч. зап. Сарат. пед. ин-та. 1948. Вып. XII. С. 71—89. Сборник был подписан к печати 26 марта 1948 года.

16. Масанов И.Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, учёных и общественных деятелей: В 4 т. Т. 2. Псевдонимы русского алфавита. К—П. М.: Всесоюз. кн. палата, 1957. С. 80.

17. Там же.

18. Масанов И.Ф. Чеховиана: Систематический указатель литературы о Чехове и его творчестве / Ввод. ст. и ред. А.Б. Дермана. Вып. 1. М.: Гос. центр. кн. палата РСФСР, 1929. 119 с.

19. Запись сделана на четвертушке гладкого листа в линию — на таких велись метрические записи; на обороте — чисто; здесь и далее все записи ведутся фиолетовыми чернилами.

20. Здесь и до конца рукописной страницы подчёркнуто то, что было подчёркнуто не в выписках, а — красным карандашом — в книге бесед Эпиктета, откуда эти выписки А.П. Скафтымовым делались: Чертков В.Г. Римский мудрец Эпиктет, его жизнь и учение. М.: тип. И.Д. Сытина и К^о, 1889. 142 с. (Серия «Жизнь и учение мудрецов», № 81).

21. Далее следует абзац, который не выписан А.П. Скафтымовым, но выделен в тексте: «Недавно Он [Бог] устроил так, чтобы ты был в одиночестве, чтобы ты беседовал сам с собою, читал, писал, подготовлялся к добрым делам. А сегодня он послал к тебе людей, которые просят тебя помочь им делом. Этим самым Бог как бы говорит: «Выходи из своего одиночества и покажи на деле, чему ты выучился, потому что пришло время и тебе, и людям увидать пользу того, о чём ты читал и думал»». Подчёркнуто красным карандашом, справа от абзаца, на полях — вертикальная черта этим же карандашом.

22. У Эпиктета: «Не ударь же лицом в грязь; не сетуй на людей за то, что они прервали твоё занятие: ведь не было бы людей, кому бы ты служил, и к чему было бы читать книжки о том, как лучше служить людям?»

23. У Эпиктета: «Дело разумного человека, чтобы приложить свои мысли к делу, сообразно законам природы». Чертков В.Г. Римский мудрец Эпиктет... С. 138—139.

24. Запись ведётся на таком же листке, что и предыдущие (I.), на обороте — фрагмент записи официального характера, чёрными чернилами, с употреблением «ъ» и «Б»: <з>аверяет подписью и казённой печатью... «исполнительный комитет... «председатель М.Д. Лисунов... Н. Пархоменко».

25. Над этим словом в книге — две птички красным карандашом.

26. Подчёркнуто красным карандашом в книге.

27. Подчёркнуто красным карандашом в книге.

28. Здесь и далее подчёркнуто фиолетовыми чернилами.

29. Запись — на четвертушке тетрадного листа в линию, фиолетовыми чернилами, подчёркнуто ими же; запись сделана на обороте чернового фрагмента письма А.П. Скафтымова к И.В. Чуприне, в 1946—1949 годах его аспирантке. На обороте начала скафтымовского признания — выписка из письма А.П. Чехова Е.П. Гославскому от 11.V.1899 года о его пьесе «Свободный художник»: «...у художников нет вдохновения и религиозного настроения, точно всё это бухгалтеры, за их спинами не чувствуется ни русская природа, ни русское искусство с Толстым и Васнецовым (подчёркнуто А.П. Скафтымовым. — Н.Н.). Неизд<анные> письма, стр. 59».

30. А.П. Скафтымов имеет в виду отзыв В.Г. Черткова от 26 ноября 1892 года, приведённый С.Д. Балухатым в составленных им примечаниях и комментариях к VII тому чеховского Собрания сочинений начала 1930-х годов: «...пишу вам под впечатлением только что прочитанной вашей повести «Палата № 6». Не знаю, как выразить вам то радостное и благое впечатление, какое чтение потрясающего по своей глубине и правде рассказа вызвало во мне и в моих товарищах. Благодарю вас от души за всё хорошее, которое мы вынесли и, несомненно, вынесут все читатели от этой вещи. Радуюсь за вас, за ту высоту, на которой вы находились, за ширину вашего кругозора и глубину взгляда, когда писали это истинно художественное произведение...» Чехов А.П. Полн. собр. соч.: В 12 т. / Под ред. А.В. Луначарского и С.Д. Балухатого. Т. VII. Повести и рассказы 1890—1893. М.; Л.: ГИХЛ, 1931. С. 352. В примечаниях отзыв предваряется следующей фразой: «Появление повести в печати вызвало ряд восторженных оценок её в письмах к писателю его друзей и поклонников»; первым назван В.Г. Чертков, фамилия его подчёркнута красным карандашом; на полях, слева от высказывания — Х-образная пометка фиолетовыми чернилами // Там же. В тексте самой повести — множество оставленных А.П. Скафтымовым пометок.

31. После относящегося к «Палате № 6» — большой графический интервал. Далее А.П. Скафтымов фиксирует страницы, на которых С.Д. Балухатым, составителем примечаний и комментариев к VIII тому того же Собрания сочинений А.П. Чехова, приведены толстовские оценки других произведений писателя. Чехов А.П. Полн. собр. соч.: В 12 т. / Под ред. А.В. Луначарского и С.Д. Балухатого. Т. VIII. Повести и рассказы 1894—1903. М.; Л.: ГИХЛ, 1931.

32. Записи на этом и на двух следующих листках сделаны фиолетовыми чернилами, подчёркивания — ими же; листки собраны под импровизированной обложкой — сложенной пополам половиной крупноформатного чистого листа, на лицевой стороне которого рукой А.П. Медведева написано: «Моя жизнь». Записи ведутся на чистых оборотах четвертинок стандартных разграфлённых листов неких официальных документов, фигурируют только четыре их графы, названия которых — дореформенного вида, с употреблением «і», «ъ», «ѣ»: «8. Отметка о поступивших по призыву на действительную службу со времени составления посемейного списка и в течение предшествовавших шести лет, с указанием года призыва», «9. Лица женского пола, к семействам принадлежащие», «10. Возраст к 1-му января того года, в котором составлен посемейный список», «11. Отметки о прибыли и убыли лиц женского пола после составления списка». Графы эти частично заполнены от руки, чёрными чернилами.

33. Установить, из какой работы сделана выписка, не удалось.

34. Многоточие в записи.

35. Далее — горизонтальная линия, проведённая чернилами поперёк страницы.

36. Повесть цитируется по названному изданию: Чехов А.П. Полн. собр. соч.: В 12 т. / Под ред. А.В. Луначарского и С.Д. Балухатого. Т. VIII. Повести и рассказы 1894—1903. М.; Л.: ГИХЛ, 1931. В томе из скафтымовской библиотеки — множество пометок.

37. Слово вставлено сверху.

38. Предложение осторожно зачёркнуто.

39. Слово зачёркнуто.

40. Уточнение вставлено между строк.

41. Здесь и далее подчёркнуто теми же чернилами.

42. Далее — вторая горизонтальная линия, проведённая чернилами поперёк страницы.

43. Фамилия зачёркнута.

44. Зачёркнуто.

45. Оба предложения вставлены между строк.

46. Далее — на обороте.

47. Фамилия вставлена над последующей цитатой и отделена от неё плавно изогнутой линией.

48. Слово зачёркнуто.

49. Судя по тексту, между Мисаилом Полозневым и доктором Благово.

50. Далее зачёркнуто: «и 303».

51. Номера страниц подчёркнуты коричневым карандашом.

52. Оба слова вставлены между строк, слева от «совершенство».

53. Приписка справа от предыдущей цитаты.

54. Вставлено сверху и отделено плавно изогнутой линией от исходного начала предложения.

55. Здесь и далее — подчёркивания коричневым карандашом.

56. Вероятно, пропущено «является».

57. Подчёркнуто теми же чернилами.

58. Здесь и далее подчёркнуто коричневым карандашом.

59. Номер страницы подчёркнут двумя чертами, теми же чернилами; многоточие — в рукописи.

60. Многоточие в рукописи.

61. Подчёркнуто теми же чернилами.

62. Далее зачёркнуто: «Пока без».

63. Здесь и далее подчёркнуто коричневым карандашом.

64. Подчёркнуто теми же чернилами.

65. Уточнение вставлено между строк, от слова «гонение» вправо.

66. Первая из указанных страниц подчёркнута дважды, теми же чернилами.

67. Номера страниц — справа, крупно, за большой фигурной скобкой, столбиком.

68. Краткое резюме отделяется от номеров страниц вертикальной чертой. Под этим, поперёк страницы — волнистая черта теми же чернилами.

69. Подчёркнуто волнистой линией, с нажимом, теми же чернилами.

70. Подчёркнуто теми же чернилами; предложение вставлено между строк.

71. Подчёркнуто коричневым карандашом.

72. Подчёркнуто теми же чернилами.

73. Сравнительный оборот вставлен между строк.

74. Подчёркнуто одновременно чернилами и коричневым карандашом.

75. Здесь и далее подчёркнуто коричневым карандашом.

76. После зачёркнутого «хочет».

77. После зачёркнутого «Это».

78. Вставлено между строк.

79. Далее зачёркнуто: «Но в смысле обязательности».

80. Подчёркнуто теми же чернилами.

81. Предложение — в левом нижнем углу страницы, наискосок от записи, начинающейся со слов: «Не в смысле толстовского отказа от культуры...»