Современные советские литературоведы уделяют большое внимание русской литературе конца XIX — начала XX в. И это не случайно. 90—900-е годы справедливо считают переломными как в общественно-политической жизни России, так и в сфере искусства. Происходила перестройка проблематики художественного творчества, она сопровождалась видоизменением старых и поиском новых форм. Все это вело к жанровому и стилевому многообразию.
Поиски А.П. Чехова в области драматургической формы определяли качественно новую природу реализма в литературном процессе рубежа веков и были созвучны исканиям многих его современников. При этом одним из конструктивных компонентов чеховской драмы стал художественный символ. Известно, что он был важнейшим средством поэтики не только Чехова, но таких разных в творческом отношении русских и европейских писателей, как В. Короленко, М. Горький, Л. Андреев, А. Блок, Д. Мережковский, Г. Ибсен, М. Метерлинк, Р. Роллан и многих других. На рубеже веков категория художественного символа стала объектом пристального внимания со стороны теоретиков искусства. Делались попытки ее осмысления с различных философских позиций.
Тем не менее методологические и эстетические корни этого явления до конца не выяснены. Проблема поэтики символической образности в драматургии Чехова в сопоставлении с поэтикой символической образности его современников (реалистов и символистов) не становилась предметом специального исследования.
Основная трудность, очевидно, заключается в теоретической неразработанности самой категории художественного символа. «Понятие символа и в литературе и в искусстве является одним из самых туманных, сбивчивых и противоречивых понятий», — отмечал А.Ф. Лосев1.
В плане онтологии символа важное значение имеют замечания В.И. Ленина, высказанные им на страницах «Философских тетрадей»: «Подход ума (человека) к отдельной вещи, снятие слепка (= понятия) с нее не есть простой, непосредственный, зеркально-мертвый акт, а сложный, раздвоенный, зигзагообразный, включающий в себя возможность отлета фантазии от жизни; мало того: возможность превращения (и притом незаметного, не сознаваемого человеком превращения) абстрактного понятия, идеи в фантазию...»2
Условность («отлет от жизни») и «зигзагообразный», нерассудочный путь познания («фантазия») несомненно лежат в природе художественного символа, являющегося действенным способом отражения реальности, специфичным инструментом ее познания.
Ленинская теория отражения и работы о символе советских, философов и литературоведов послужили методологической основой этой книги3. Думается, что наиболее плодотворный путь изучения символа как эстетического феномена — анализ конкретной символической образности в исторически сложившихся художественных системах.
Эта книга — первый опыт целенаправленного изучения поэтики символической образности в драматургии А.П. Чехова в типологическом сопоставлении с западно-европейской драмой конца XIX — начала XX в., получившей условное наименование «новая драма».
Типологический аспект позволяет выйти на следующие теоретические вопросы: с одной стороны, выявить функционирование символа в драме как в роде литературы и «новой драме» как историко-литературном явлении, с другой стороны, позволяет увидеть жизнь символа в реалистической и символистской драме. Из западно-европейских драматургов преимущественное внимание уделено Г. Ибсену и М. Метерлинку — авторам, которыми особенно интересовался Чехов.
Следует заметить, что драматургия Чехова в основном изучалась в социальном, этическом, эстетическом контексте эпохи, ценностная же природа ее, обуславливающая жизнь произведений во времени, исследована недостаточно. Анализ символической образности, взятой в историко-типологическом плане, позволяет увидеть не только исторически локальный «конъюнктурный», но и субстанциональный, «вечный» смысл произведений писателя.
При этом необходимо сделать оговорку. Автор далек от того, чтобы абсолютизировать как философско-эстетические искания символистов, так и роль символа в литературном процессе тех лет. К художественному символу как действенному средству реалистической поэтики обращались многие предшественники А.П. Чехова: А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, И.С. Тургенев, А.Н. Островский. А.С. Бушмин заметил: «Качественно новое возникает в сопряжении разного»4. Делая акцент на «сопряжении разного», автор предпринял попытку заполнить те пятна, которые еще существуют на историко-литературной карте.
Примечания
1. Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. — М., 1976. — С. 4.
2. Ленин В.И. Полн. собр. соч. — Т. 29. — С. 330.
3. См.: Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство; Он же. История античной эстетики: Поздний эллинизм. — М., 1980; Он же. Знак. Символ. Миф. — М., 1982; Аверинцев С.С. Символ // КЛЭ. — М., 1971. — Т. 6. — Стлб. 826—831; Бутырин К.М. Проблемы поэтического символа в русском литературоведении (XIV—XX вв.) // Исследования по поэтике и стилистике. — Л., 1972. — С. 248—260; Булатова С. К проблеме символа в русской реалистической театральной эстетике конца XIX — начала XX века // Вопросы истории и теории эстетики. — М., 1977. — Вып. 10. — С. 244—249; и др.
4. Бушмин А.С. Наука о литературе: Проблемы. Суждения. Споры. — М., 1980. — С. 151.
| К оглавлению | Следующая страница |