§ 1. Творчество М. Метерлинка в оценке зарубежного и отечественного литературоведения

На рубеже XIX—XX вв. творчеству Мориса Метерлинка сопутствовала известность во всем мире. Как писал Р. Роллан, «Золя, Ницше, Метерлинк, Баррэс, Евангелие и Мулен Руж пополняли собой тот источник, из которого авторы опер и симфоний черпали свои мысли»¹. Однако уже в 20-е гг. XX в. мода на его творчество сменилась равнодушием.

И только в 50—60-е гг. в зарубежном литературоведении возродился интерес к многожанровому творчеству бельгийского писателя. В Оксфордском университете выходит биография² М. Метерлинка, где намечаются основные вехи эволюции его драматургии и философии. Американская исследовательница Ю. Тэйлор³, анализируя его драмы, верно заметила, что на раннее творчество Метерлинка большое влияние оказало близкое знакомство с литературным наследием немецких романтиков Новалиса, Э.Т.А. Гофмана и средневекового мистика Я. Бёме, которые открыли для него поэтическую сферу таинственного мира человеческой души. Ю. Тэйлор исследует характерный для структуры драматических произведений М. Метерлинка принцип двуплановости («parallel plans») — когда в произведении проявляется параллельный реальному символический план. О мистическом характере символического плана его произведений писал и П. Махоуни⁴.

Драмы Метерлинка привлекали внимание как литературоведов, так и театроведов. М.К. Зан⁵ анализировал концепцию «статического» театра М. Метерлинка и ее воплощение в драматургическом наследии великого бельгийца. Английский исследователь К.Дж. Уорт⁶ доказывал влияние драматических произведений М. Метерлинка на модернистскую ирландскую драматургию, в частности, на творчество таких великих драматургов, как У. Йейтс и С. Беккет.

Среди зарубежных исследований, посвященных целостному изучению наследия бельгийского классика, особое место занимает монография Б. Нэп «Maurice Maeterlinck» (1975). Книга посвящена изучению жизненного и творческого пути М. Метерлинка и содержит глубокий и всесторонний анализ его обширного многожанрового творчества. В центре внимания американского литературоведа — изучение биографии и анализ поэтики творчества Метерлинка. Большое внимание уделяется театроведческому аспекту в осмыслении его драматургии. В контексте рубежа XIX—XX вв. Б. Нэп анализирует не только драматургию, но и стихотворения, рассказы, философские эссе — произведения и жанровые формы, которые менее известны и изучены.

Исследуя типологические схождения, исследовательница проводит широкие культурологические параллели между произведениями писателя и образами, символами из мифологии народов мира (греческой, египетской, библейской), а также философии. Убедительно показано влияние древних философов (Платона, Пифагора, Марка Аврелия) на творчество бельгийского писателя.

Б. Нэп выявляет три типологических признака, присущих ранним произведениям драматурга. И, прежде всего, — категорию художественного времени, которое в драмах Метерлинка условно. В пьесах отсутствует линейное историческое время («linear time»), и действие разворачивается в неопределенном прошлом («some nebulous past»), возможно, в эпоху Средневековья, когда в туманном пейзаже возвышались мрачные замки.

Второй особенностью его драматургии, по мнению Б. Нэп, являются архетипические образы — первичные схемы образов, восходящие к универсально-извечным началам человеческой природы. В объяснении психологии персонажей автор монографии опирается на психоанализ З. Фрейда, теорию бессознательного К. Юнга и его учение об архетипах. Область психологического анализа является одним из наименее исследованных и в то же время наиболее интересных направлений в интерпретации наследия писателя-символиста. Причем диапазон проблем в этой сфере чрезвычайно широк: от выявления форм и своеобразия психологизма в его произведениях до попыток постичь тайны психологии творчества самого Метерлинка.

Третий из важнейших признаков — символика — образы башни, леса, воды, солнца, луны, которые проходят через многие произведения Метерлинка и опираются на целую сеть ассоциаций.

Анализируя его раннюю драматургию, произведения, которые впоследствии было принято называть «драмами смерти», Б. Нэп неоправданно, на наш взгляд, включает в этот цикл драму «Пелеас и Мелисанда» («Pelléas et Mélisande», 1892), рассматривая ее в одном ряду с «Непрошенной гостьей» («L'Intruse», 1890) и «Слепыми» («Les Aveugles», 1890). По типу изображения мира и человека, по проблематике «Пелеас и Мелисанда» ближе к пьесе «Аглавена и Селизетта» («Aglavaine et Sèlysette», 1896), в ней также отсутствует конкретное время, место действия тоже условно. Но главная общность заключается в том, что в основу сюжета положен «любовный треугольник», причем, интересна концепция любви как деструктивной сущности: и в драме «Аглавена и Селизетта», и в «Пелеасе и Мелисанде» любовь становится орудием разрушения.

Прослеживая, как от произведения к произведению трансформировалась поэтика «театра марионеток», литературовед подчеркивает изменение концепции человека. В последней из драм цикла — «Смерть Тентажиля» («La Mort de Tintagile», 1894) — вносится новый, активный и позитивный элемент в мировосприятие и драматургию Метерлинка, поскольку он начинает понимать исчерпанность возможностей статического театра. Метерлинк пересматривает свои позиции, и человек становится у него способным противостоять жестокому Року, что отразилось в драме «Ариана и Синяя Борода» («Ariane et Barbe Bleue», 1896), написанной по мотивам сказки Ш. Перро. В этой пьесе, как и в последующих — «Сестра Беатрис» («Soeur Béatrice», 1900), «Монна Ванна» («Monna Vanna», 1902), «Жуазель» («Joyzelle», 1903)), — по мнению автора монографии, драматург, отказываясь от статичности, стремится создавать психологически индивидуализированные образы героев.

В современном культурном сознании и зарубежном литературоведении в настоящее время закрепилась тенденция рассматривать М. Метерлинка как «первого драматурга-символиста»⁷. Вместе с тем, исследователи поднимают ряд проблем, касающихся не только поэтики драматургии, но и взглядов бельгийского писателя относительно вопросов теории литературы⁸. Примечательно, что в последнее десятилетие в многожанровом творчестве М. Метерлинка объектом изучения зарубежной науки становятся не только драмы, принесшие ему в начале XX века всемирную славу и Нобелевскую премию, но и менее известные и мало изученные жанры его обширного наследия (прозаические⁹, поэтические). Особое внимание ученых привлекает проблема влияния на его творчество французских поэтов-символистов¹⁰. Литературоведы также обнаруживают импрессионистские черты, сближающие Метерлинка с М. Прустом¹¹.

Поэзия, драматургия, философские трактаты М. Метерлинка привлекали внимание и русских писателей и критиков. Как и за рубежом, его творчеству в России конца XIX в. — начала XX в. сопутствовала громкая слава.

В начале 90-х гг. XIX в. имя Мориса Метерлинка в России встречается, в основном, в литературных обзорах. Первое его упоминание на страницах русских журналов и газет относится к 1891 г., когда в «Новостях иностранной литературы» (№ 10) в разделе «Из области литературы и искусства», была опубликована небольшая заметка, посвященная присуждению Метерлинку премии Французской академии за драму «Принцесса Мален» («La Princesse Maleine», 1889). В статье подчеркивается богатое воображение драматурга, которое способно «так наэлектризовать читателя, что он начинает воспринимать фантастические картины... как живую действительность»¹². Метерлинк в данной публикации называется одним из лучших драматургов рубежа XIX—XX вв., а XIX век даже провозглашается «эпохой Метерлинка».

Лишь спустя два года в России появляются переводы пьес бельгийского драматурга в журнале «Артист» (№ 28) в 1893 г., сопровождавшиеся первой литературно-критической статьей о творчестве Метерлинка на русском языке «Метерлинк и его драмы». Рецензент И. Иванов, провозглашая бельгийского драматурга одним из талантливейших представителей символизма, определял внутреннюю суть драматических произведений создателя «театра смерти»: драматург творит для вечности, а не для современников, и «должен иметь дело не с настроениями и интересами определенной эпохи, а с общечеловеческими страстями и чувствами»¹³. И. Иванов полагал, что, с точки зрения Метерлинка, цель драматурга — «пробуждать ощущения, неразрывные с самой человеческой природой»¹⁴. Критик высказывает важную мысль о том, что в своем пристальном внимании к духовному миру бельгийский философ и драматург близок к Ф.М. Достоевскому, который «сосредоточил силу своего дарования на раскрытии именно таких драматических моментов, какими вдохновлялся Метерлинк»¹⁵.

Сходную мысль высказал С.С. Розанов, который в книге «Поэты Бельгии. Роденбах. Верхарн. Метерлинк» проводит параллель М. Метерлинк — Ф.М. Достоевский, выявляя такие характерные для творчества обоих писателей черты, как ощущение причастности иным мирам и одухотворенность¹⁶. Это свидетельство важно, поскольку Ф.М. Достоевский, у которого «временное было... формой осуществления вечного», внес значительный вклад в разработку новых форм изображения времени и «через время он догадывался о вечном, раскрывая это вечное и вневременное»¹⁷.

В 1893 году в первом русском модернистском журнале «Северный вестник», знакомившем русскую публику с произведениями известнейших западноевропейских драматургов — Г. Ибсена, А. Стриндберга и М. Метерлинка в том числе — были опубликованы пьесы «Семь принцесс» («Les Sept Princesses», 1891), (1893, № 4), «Слепые» (1894, № 5), «Смерть Тентажиля» (1895, № 12), «Аглавена и Селизетта» (1897, № 1). Сотрудником «Северного вестника» был А.П. Чехов, который, — и это чрезвычайно важно, — одним из первых оценил оригинальный стиль М. Метерлинка.

Но по-настоящему широкий интерес в России к бельгийскому драматургу возник в начале XX в. Размышляя о своей жизни и литературе начала XX века, В.В. Розанов отмечал, что «все стали немножко «Метерлинками»¹⁸. В то время творчество бельгийского драматурга приобрело известность благодаря пристальному вниманию русских поэтов, критиков, философов: В. Брюсова, А. Блока, К. Бальмонта, Н.М. Минского, Ю. Айхенвальда, Н.А. Бердяева, В.В. Розанова. Драмы Метерлинка провозглашались лучшими образцами символистского искусства.

В «драмах смерти» М. Метерлинка русских символистов привлекало многое: и философская глубина, и интерес к трансцендентальным проблемам, и необычайное мистико-символическое видение мира, а также умение «органично воплотить в художественных формах мироощущение «конца века»¹⁹ и выразить эстетические поиски современников. По словам Ю. Фридштейна, «Метерлинк в своих пьесах угадал Время»²⁰.

Один из пророков символизма — Д.С. Мережковский, размышляя о причинах упадка и новых течениях в современной ему литературе, выделял «три главных элемента нового искусства: мистическое содержание, символы и расширение художественной впечатлительности»²¹. И творчество бельгийского писателя, по его мнению, гармонично отвечало этим требованиям.

Однако очевидный успех и признание в России получили лишь ранние драматургические произведения, «проникающие в глубину явлений»: «Непрошенная гостья» (1890), «Слепые» (1890), «Там, внутри» («Intérieur», 1894). В то же время его поэтические сборники («Двенадцать песен» («Douze Chansons», 1896), «Пятнадцать песен» («Quinze Chansons», 1900)) и более поздние пьесы воспринимались читателями и критиками сдержанно.

После 1918 г. театр Метерлинка меняет свой характер, сближаясь с неоромантическим и реалистическим. В 20-х гг. XX в. интерес к его творчеству как в России, так и в Европе заметно упал. Создав множество драм и философских трактатов, великий бельгиец умер в 1949 г., но больше не испытал того «невероятного попадания в эпоху»²², как в конце XIX в. и в первом десятилетии XX в.

Вероятно, всеобщая мода на его творения была связана с тем, что в начале XX в. творчество Метерлинка совпало с требованиями времени, когда все, что проходило мимо «вопросов о сокровенном смысле бытия» и не освещало «жизнь и смерть светом познающего разума и мистического понимания»²³, не привлекало пристального внимания общественности. Но после революционных событий 1917 года в России кардинально изменилось все: уклад жизни, парадигма мышления, идеалы. На смену старым кумирам пришли новые герои, новые произведения. Творчество бельгийского символиста не отвечало идеологическим установкам Советской России и стало рассматриваться как буржуазное явление²⁴.

Драматургия Метерлинка в России была позабыта, возможно, и потому, что перестала отвечать «горизонту ожиданий» нового времени. Хотя современник драматурга, исследователь театра В.Н. Всеволодский-Гернгросс видит главную причину «упадка драм Метерлинка» в другом: он «исполнил то наивысшее, что составляет задачу всякого поэта, мыслителя, человека вообще», а «наивысший момент эволюции, кульминационный пункт есть пункт начала падения, есть момент умирания»²⁵.

С другой стороны, угасание интереса к творчеству писателя-символиста за рубежом, по-видимому, может быть связано и с тем, что «в начале XX в. символистское движение во Франции теряет напор»²⁶ и вполне закономерно, что схожие тенденции — на другой основе — наблюдались в это время и в России. Г.К. Косиков считает, что причины спада интереса к творчеству символистов — и Метерлинка в том числе — коренятся в самом понятии символ, которое «отличается крайней неустойчивостью... и лишь уводит в некую туманную даль, мир неопределенных мечтаний, подальше от прозаической реальности»²⁷. В целом, творчество создателя «хрупких драм-мимоз»²⁸ перестало быть актуальным и в Советской России, строящей социализм, — и в Европе, где после Первой мировой войны возникла потребность осмысления реальной жизни, сложились иные эстетические системы и запросы.

Однако в середине XX в., после практически полувекового забвения, произведения бельгийского драматурга вновь стали привлекать внимание отечественных читателей и исследователей.

Особый вклад в изучение творчества М. Метерлинка внесли монографии Л.Г. Андреева «Сто лет бельгийской литературы» (1967) и И.Д. Шкунаевой «Бельгийская драма от Метерлинка до наших дней» (1973), где творчество писателя исследуется в контексте становления и развития бельгийской литературы конца XIX в. — середины XX в.

Анализируя жанры, эволюцию, поэтику творчества Метерлинка, исследователь бельгийской литературы Л.Г. Андреев обращает пристальное внимание на поэтику ранних драм М. Метерлинка. И.Д. Шкунаева глубоко анализирует концепцию статического театра и основные мотивы и образы его драматических произведений. Рассматривая его ранние драмы, литературовед затрагивает проблему художественного времени, утверждая, что время является одним из сюжетообразующих источников движения, наряду с движением эмоций²⁹. Исследовательница выделяет характерные для его ранних пьес четыре основных мотива, ключевые «для философского содержания пьес понятия: это тишина (молчание), страх, ожидание и слепота»³⁰. По выражению И.Д. Шкунаевой, бельгийский представитель «новой драмы» «из рубрики «устаревших классиков» перешел в рубрику «предшественников»³¹. В конце 50-х гг. его драматургия была осмыслена в духе новых театральных, эстетических и философских направлений — отныне в нем видят предтечу сюрреализма, экзистенциализма. Литературовед приходит к выводу, что произведения писателя-символиста оказали влияние не только на драматургию, но и на все последующее искусство. Об этом же говорил и Ж.М. Андрие: «В наши дни... мы находим технику или тональность Метерлинка у Превера, Ингмара Бергмана, Ионеско, Беккета, Робера Пенже...»³².

Большой вклад в изучение творчества Метерлинка-драматурга внесли отечественные театроведы и искусствоведы. А. Аникст³³ исследовал эволюцию его мировоззрения и творчества как представителя «новой драмы», а также теорию статической драмы и театральные принципы бельгийского символиста. Б.И. Зингерман³⁴ указывал, что именно М. Метерлинк в трактате «Сокровище смиренных» («Le Trésor des Humbles», 1896) осмыслил и впервые ввел в европейскую драму понятие «подтекста», которое бельгийский философ называл «вторым диалогом». Проблеме подтекста также много внимания уделяет Е. Эткинд. Он отмечает, что персонажи драм бельгийского символиста, «говоря о наступающих сумерках, одновременно ведут более важный разговор»³⁵, и слово в его драмах приобретает дополнительные имплицитные смыслы.

90-е гг. XX в. в России — время, которое привело к выработке новых подходов и переоценке ценностей. Переиздаются не только драматические произведения, внимание издателей и читателей привлекают и философские трактаты («Разум цветов» («L'Intelligence des fleurs», 1907), «Жизнь пчел» («La Vie des abeilles», 1901) и др.) бельгийского классика, а также поэтические сборники («Теплицы» («Serres Chaudes», 1887), «Двенадцать песен»).

В 2001 г. вышла книга «Морис Метерлинк в России «серебряного века», которая является первой попыткой собрать воедино и систематизировать критические материалы о Метерлинке, авторами которых являются лучшие писатели и критики начала века. Среди них — статьи символистов — В. Брюсова, А. Блока, А. Белого, глубокие работы Н.М. Минского и Ю. Айхенвальда, а также язвительные пародии Вл. Соловьева и строгие суждения И. Анненского и Л.Н. Толстого.

Большой интерес представляют диссертации, написанные за последнее десятилетие. Посвященные творчеству бельгийского драматурга, они свидетельствуют о вновь возрастающем внимании к его творчеству и актуальности его литературного наследия в наши дни.

Л.Г. Сафиуллина — автор диссертации «М. Метерлинк и проблема творческих соотношений» (1998) анализирует драму «Пелеас и Мелисанда» и написанную на ее основе одноименную оперу Клода Дебюсси. Метерлинк рассматривается здесь как новатор сцены и создатель «музыкальной прозы, которая настраивала читателей на определенное эмоциональное состояние»³⁶.

В диссертации Н.В. Марусяк «Проблемы восприятия и интерпретации творчества М. Метерлинка в русской литературе 90-х гг. XIX — начала XX в.» (1999) глубоко исследуются суждения русской критики «серебряного века» поэтическом творчестве Метерлинка и его «драмах смерти». Драматургия, театральная теория и новые драматические приемы, найденные Метерлинком, оцениваются как важный фактор формирования русской модернистской драмы на рубеже XX в.³⁷

Очевидно, что критика начала XX в. и литературоведение конца XX в. рассматривают и оценивают творчество драматурга по-разному.

Исследователи периода «серебряного века» пытались раскрыть и осмыслить внутреннее философско-мистическое содержание пьес бельгийского символиста, в которых символы и иносказание использовались не для обобщения реальных процессов, а «для намека на то, что за наблюдаемой действительностью скрывается действительность духовная или метафизическая»³⁸. Современное литературоведение в меньшей степени интересуется философско-символической глубиной его драм, а больше акцентирует внимание на новаторстве в области формы, на новых драматических приемах, используемых Метерлинком, и его влиянии на мировую драматургию XX в. Современная исследовательница творчества Метерлинка К. Рагозина считает, что с его именем связано рождение нового театра, оказавшего огромное влияние на театральное искусство XX в.: именно с Метерлинка начинался театр абсурда, «его диалоги с одним молчащим персонажем позаимствовал Ионеско, ожидание как символ глубинной сущности человеческого бытия — Беккет, а его проблему «ситуации человека в мире» развил Андре Мальро, который доработал ее до проблемы «человеческого удела» — максимального освобождения Человека от личных черт, черт несхожести, и достижения всеобщего тождества»³⁹.

Сегодня бельгийского драматурга, подобно Г. Ибсену и А. Стриндбергу, называют «подлинным первооткрывателем в области «новой драмы» и крупнейшим теоретиком европейского символистского театра»⁴⁰. Но вместе с тем, практически все современные издания произведений бельгийского символиста воспроизводят материалы, созданные в начале XX в. Литературное наследие М. Метерлинка, включающее в себя множество жанров, среди которых — стихотворения, драмы, эссе, философские трактаты, критические статьи, — на современном этапе недостаточно изучено отечественным литературоведением.

При обилии интересных замечаний, концептуальных наблюдений, касающихся тех или иных драм М. Метерлинка, драматических циклов, категория художественного времени остается наименее изученной.

Примечания

1. Роллан Р. Жан Кристоф. Т. 5. Ярмарочная площадь. — Петроград, 1916. — С. 78.

2. Halls W.D. Maurice Maeterlinck. A study of his life and thought. — Oxford, 1960.

3. Taylor U.M. Maeterlinck. A critical study. — New York, 1968.

4. Mahony P. The magic of Maeterlinck. — Hollywood, 1969.

5. Zahn M.K. The theatre of Maeterlinck. Dramatic theory source. — Fordham, 1958.

6. Worth K.J. The Irish drama of Europe from Yeats to Beckett. — London, 1978.

О влиянии творчества М. Метерлинка на драматургию С. Беккета говорил и Р. Бодар: Bodard R. Maurice Maeterlinck. — Paris, 1962.

7. Борхес Х.Л. М. Метерлинк // Метерлинк М. Разум цветов. Жизнь пчел. — СПб., 1999. — С. 5; См. также: Esch M. L'oeuvre de M. Maeterlinck. — Paris, 1900; Compère G. Le théâtre de M. Maeterlinck. Bruxelles, 1955; McGuinness P. Maeterlinck: Pelléas et Mélisande — Les Aveugles — L'Intruse — Interieur // French Studies. — London, 2001. — Vol. 55. — № 4, October; D. Reynolds Maurice Maeterlinck and the Making of Modern Theatre. — Oxford, 2000; G. Dessons Le lieu dramatique: l'écoute de Maurice Maeterlinck // Espaces textuels, espaces scéniques. — Paris, 2004.

8. Kerchhove F. van de. Stratégie et théorie littéraires dans la correspondance Maetelinck — Jules Huret // Échanges épistolares franco-belges. — Paris, 2003.

9. L. Brogniez La transposition d'art en Belgique: Le Massacre des Innocents vu par Maurice Maeterlinck et Eugène Demolder // Ecrire la peinture. — Paris, 2003.

10. Jesus Cabral M. de Maeterlinck et Mallarmé // 4e Journée d'études des chercheurs en littérature francophone de Belgique. — Bruxelles, 2004; Pague J. Mallarmé et les symbolistes belges // Échanges épistolaires franco-belges. — Paris, 2003; Б. Нэп (B. Knapp) в книге «Maurice Maeterlinck», характеризуя условия и атмосферу Парижа, в которой происходило становление Метерлинка как творческой личности, также подчеркивала особую роль французских поэтов-символистов: А. Рембо, П. Верлена, Ш. Бодлера.

11. M. Finn Proust, Maeterlinck, les arbres et les clochers // Bulletin Marcel Proust n°54 (décembre 2004).

12. «Новости иностранной литературы». — 1891. — № 10. — С. 4.

13. Иванов И. Метерлинк и его драма / М. Метерлинк в России «серебряного века». — М., 2001. — С. 54.

14. Там же.

15. Там же.

16. Розанов С.С. Поэты Бельгии. — М., 1915. — С. 32—33.

17. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. — М., 1979. — С. 305.

18. Розанов В.В. О себе и о жизни своей. — М., 1990. — С. 68.

19. Марусяк Н.В. «Русский Метерлинк». Поэзия и сцена // М. Метерлинк в России «серебряного века». — М., 2001. — С. 7.

20. Фридштейн Ю.М. Метерлинк // М. Метерлинк в России «серебряного века». — М., 2001. — С. 3.

21. Цит. по: Дмитриев С.С. Очерки истории русской культуры начала XX в. — М., 1985. — С. 158.

22. Проскурникова Т. Образ человечества в драматургии Метерлинка // М. Метерлинк. Избранные произведения. — М., 1996. — С. 367.

23. Венгерова З. Литературные характеристики. — СПб., 1905. — Т. 2. — С. 5.

24. А.В. Луначарский называл драмы Метерлинка проявлением «декадентского инстинкта жизнебоязни» (А.В. Луначарский о театре и драматургии. — М., 1956. — Т. 1. — С. 111.

25. Цит. по: Марусяк Н.В. М. Метерлинк в России 90-х гг. XIX — начала XX в. (к проблеме литературной рецепции) // Вестник МГУ. — 2000. — № 3. — С. 5.

26. Поэзия французского символизма. Вст. ст. Г.К. Косикова. — М., 1993. — С. 91.

27. Там же.

28. Айхенвальд Ю. Морис Метерлинк // Этюды о западных писателях. — М., 1910. — С. 35.

29. Шкунаева И.Д. Бельгийская литература от Метерлинка до наших дней. — М., 1973. — С. 44.

30. Там же. — С. 47.

31. Там же. — С. 99.

32. Andrieu J.M. Actualité de Maeterlinck / Synthèses. — 1960. — № 171. — P. 25.

33. Аникст А. Теория драмы на Западе во II половине XIX в. — М., 1988.

34. Зингерман Б.И. Очерки истории драмы XX в. — М., 1979.

35. Эткинд Е. Морис Метерлинк // М. Метерлинк. Пьесы. — М., 1958.

36. Сафиуллина Л.Г. М. Метерлинк и проблема творческих соотношений. Дис. ... к-та филол. наук. — Казань, 1998.

37. Марусяк Н.В. Проблемы восприятия и интерпретации творчества М. Метерлинка в русской литературе 90-х гг. XIX — начала XX вв. Дис. ... к-та филол. наук. — М., 1999.

38. Андреев Л.Г. Сто лет бельгийской литературы. — М., 1967. — С. 83.

39. Рагозина К. Две мертвые тайны М. Метерлинка / http://www.russ.ru/krug/kniga

40. Зарубежная литература XX в.: Учебное пособие под ред. Л.Г. Андреева. — М., 2000. — С. 57.