Выводы

Контекстуальная ирония представляет собой один из самых активно используемых стилистических приемов в художественном творчестве и эпистолярном наследии А.П. Чехова. Она не имеет собственных, только ей присущих средств реализации, но существуют определенные языковые средства, которые могут актуализировать в тексте в том числе и данный тип иронии. Эти средства можно подразделить на лексико-семантические, структурные и стилистические. Контекстуальная ирония в идиостиле А.П. Чехова может быть эксплицирована также с помощью интертекстуальных включений и в драматургических произведениях — посредством ремарок.

К лексико-семантическим средствам реализации контекстуальной иронии относятся антифразис, каламбур, а также различные случаи возникновения семантических контрастов.

Антифразис, использующийся для активизации контекстуальной иронии в творчестве Чехова, можно подразделить на два типа:

1) подразумеваемое и высказываемое являются языковыми антонимами;

2) подразумеваемое и высказываемое выступают как контекстуальные антонимы. Последний тип гораздо более характерен для чеховских произведений, при его использовании противопоставление имплицитных и эксплицитных значений конкретно не сформулировано, и это предоставляет большую самостоятельность читателю при интерпретации иронического смысла. Для эпистолярия же Чехова этот способ реализации контекстуальной иронии не характерен и используется крайне редко.

Гораздо активнее, чем в художественном творчестве, в письмах Чехова актуализация иронии происходит с помощью такого лексико-семантического средства, как каламбур. В художественном творчестве случаи использования каламбура в целях формирования иронического эффекта единичны и встречаются только в раннем периоде творчества.

И для художественного творчества, и для эпистолярия Чехова очень актуальными оказались различного рода семантические контрасты, прежде всего — использование в одном контексте слов, противоположных по предметно-логическому значению, а также случаи имитации причинно-следственной связи.

Значимыми для творчества Чехова являются структурные средства реализации контекстуальной иронии, которые в большинстве случаев выступают в сочетании со стилистическими или лексико-семантическими актуализаторами иронического смысла. К структурным средствам, используемым Чеховым для экспликации контекстуальной иронии, относятся хаотические перечисления, являющиеся подтипом синтаксической конвергенции, транспозиции синтаксических структур и различного рода вводные конструкции. Наиболее зависимыми от семантического наполнения или стилистической окраски являются вводные конструкции и, особенно, вводные слова. Для эпистолярия Чехова из всех разновидностей структурных средств реализации характерным и даже более часто встречаемым, чем в художественном творчестве, оказался риторический вопрос. Безусловно, это объясняется тем, что риторический вопрос — одно из самых характерных структурных средств реализации иронического смысла в разговорной речи, а переписка, обмен письмами в какой-то степени являет собой своеобразный диалог, схожий с диалогом в живой разговорной речи. Иные структурные средства реализации контекстуальной иронии встречаются в эпистолярии Чехова очень редко, в основном, в письмах, адресованных Лике Мизиновой, где ирония зачастую выполняет функцию сокрытия истинных чувств и эмоций и потому приобретает достаточно сложные формы выражения.

И для художественного, и для эпистолярного творчества одним из самых активных средств реализации явились стилистические средства актуализации контекстуальной иронии. Это, прежде всего, неуместность стилистического снижения или стилистического возвышения сообщаемого, нередко при этом происходит стилизация каких-либо типов повествования или манер письма.

Интертекстуальные включения как средство реализации контекстуальной иронии редки в эпистолярии Чехова, и, как правило, тут же в тексте эксплицируется текст-источник. В художественном творчестве интертекстуальные включения реализуются всегда в речи персонажа и свидетельствуют либо о его эрудиции (в этом случае персонаж является и адресантом иронии), либо, напротив, о невысоком культурном уровне (и тогда адресантом иронии является автор, а персонаж, в речи которого появляются цитаты или аллюзии, становится объектом авторской иронии).

Специфическим для художественного творчества, а точнее, для драматургических произведений, становится такой способ экспликации иронии, как ремарки. В чеховском творчестве ремарки используются, во-первых, в том случае, когда контекст не может быть достаточным показателем для восприятия и декодирования иронии. Но более сложный и специфически чеховский вариант использования ремарок при реализации иронии предполагает, что ирония, актуализированная посредством ремарок, выполняет функцию сокрытия не смыслового содержания высказывания, но чувств и эмоций адресанта иронии.

Вообще функции контекстуальной иронии в творчестве Чехова и его эпистолярии достаточно разнообразны. Безусловно, одной из ведущих функций, выполняемых контекстуальной иронией, в художественном творчестве Чехова становится классическая для иронии функция отрицательной оценки (явления, события, персонажа). Нередко ирония актуализируется в реплике персонажа, а адресантом ее является автор. В эпистолярии, однако, случаи, когда контекстуальная ирония выполняет функцию отрицательной оценки, чрезвычайно редки, что, бесспорно, объясняется особенностями языковой личности Чехова, редко позволяющего себе судить и осуждать кого-либо. Гораздо активнее выступает в письмах контекстуальная ирония в функции доброжелательной насмешки над своим собеседником или общим знакомым.

Самой актуальной функцией контекстуальной иронии в эпистолярии Чехова становится насмешка над собой, то есть самоирония, причем объектом ее могут быть как неудачи и несчастья субъекта иронии, так и его (и это встречается намного чаще) удачи, успехи, популярность.

Функции доброжелательной насмешки и самоиронии оказались малохарактерны для художественного творчества Чехова, что, вероятно, объясняется отсутствием в художественном мире Чехова обязательного условия функционирования контекстуальной иронии в этом качестве — безусловно положительных, доброжелательных отношений между адресантом и адресатом иронии, который является и объектом иронии.

В драматургических произведениях и письмах Чехова контекстуальная ирония выполняет и специфические функции, характерные для иронии в разговорной речи. Для художественного творчества наиболее значимыми оказались функции снижения эмоционального пафоса и снятия напряжения, создания непринужденности в диалоге. В эпистолярии же эти функции контекстуальной иронией не были задействованы, зато актуальной оказалась функция, не активизировавшаяся в художественном тексте — создание корпоративности в диалоге. Это можно объяснить общим эмоциональным тоном дружеских писем Чехова.