«Я бы весь мир изъездил»

Дом в Кудрине вовсе не был изолированным мирком. Чехов никогда не замыкался в его уютных комнатах. От московского дома Чехова протягивались многочисленные нити к русской жизни. С молодых лет в Чехове жил неукротимый дух познания действительности. «Чтобы не высохнуть», писателю, по его выражению, нужны были все новые и новые впечатления, новые люди, новые места.

В Москве еще стояли морозы. Зимние метели заносили снегом двор кудринского дома, а Чехов уже начинал мечтать о весне. Антон Павлович очень любил это веселое время года. «Скорей бы весна!» — восклицал он в одном письме, датированном началом января, а в конце месяца уже спрашивал своего корреспондента: «Через 1—2 недели прилетают грачи, а через 2—3 скворцы. Понимаете ли Вы... что это значит?» По мере приближения весенних дней возрастает нетерпение писателя. «До зарезу хочется весны», «Ожидаю нетерпеливо весну» — такие слова можно встретить в письмах Чехова.

Но вот наступил солнечный апрель, и в кудринском доме стало особенно оживленно. «Вместе с весною началась работа и у нас: мать и сестра с утра до вечера шьют наверху разные платья и блузы на лето, вечно что-то спешат, бегают, суетятся», — сообщал в одном из писем Михаил Павлович. Сам Антон Павлович готовил к лету рыболовные принадлежности.

Обычно в начале мая писатель и его семья уезжали куда-либо на отдых. Лето 1887 г. Чеховы проводили в Бабкине, на реке Истре. Отсюда они в конце августа 1886 г. переехали на Садовую-Кудринскую. Здесь жили и летом 1885 г. Бабкино по праву занимает значительное место в биографии писателя. Здесь Чехов получил незабываемые впечатления от близкой ему среднерусской природы, здесь непосредственно познакомился с жизнью русской деревни, дворянской усадьбы, провинциальной интеллигенции.

«Больше всего Чехов любил природу и лучше всего себя чувствовал на лоне природы», — говорит И.Л. Леонтьев-Щеглов. Общение с природой было для Чехова так же необходимо, как творческий труд и общение с людьми. Достаточно прочесть многие страницы писем Чехова, чтобы это почувствовать. Но еще более ощутимо проявилась любовь к природе в произведениях писателя. Пейзаж в рассказах и повестях Чехова не только помогает читателю представить обстановку, в которой происходят события, или раскрыть душевное состояние героев. Картины природы у Чехова являются лирическим лейтмотивом, вплетающим в повествование прекрасную мелодию Родины. Пейзаж служит утверждению жизни. Чехов с удивительной тонкостью изображает гармонию и величие прекрасной жизни природы.

Пейзаж Бабкина восхищал Чехова. «Пишу и то и дело поглядываю в окно. Перед моими глазами расстилается необыкновенно теплый, ласкающий пейзаж: речка, вдали лес, Сафонтьево, кусочек киселевского дома», — рассказывал Чехов в письме к брату.

С владельцами усадьбы Бабкино — Киселевыми, по характеристике Чехова, «милыми и добрыми людьми» — у Антона Павловича установились самые хорошие приятельские отношения. Алексей Сергеевич Киселев был добродушным прожигателем жизни. Его жена Мария Владимировна была образованной женщиной, сотрудничала в детских журналах. Антон Павлович редактировал ее рассказы, давал советы и указания, помогал печататься. В письмах Чехова к М.В. Киселевой содержится много интереснейших мыслей о литературе, о работе писателя.

Сын Киселевых Сережа, как уже сказано раньше, одну зиму жил у Чеховых в доме на Садовой-Кудринской. Антон Павлович дружил с дочерью Киселевых, живой и остроумной девочкой Сашей, которую шутливо прозвал Василисой. «Милого Бабкина яркая звездочка» — так в своем альбомном стихотворении назвал Чехов Сашу. Антон Павлович сочинил для нее и Сережи юмористический рассказ, подписав его смешным псевдонимом «Архип Индейкин».

Вечера в Бабкине стали своего рода продолжением вечеров в доме на Садовой-Кудринской. Здесь много беседовали о литературе и искусстве, часто слушали музыку. В Бабкине счастливо соединились все условия, необходимые для глубокого восприятия музыки: тишина и сосредоточенность, обстановка поэтической среднерусской природы, среда людей, понимающих и любящих музыку. В старом бабкинском доме звучали произведения Бетховена, Листа, Глинки, Чайковского.

Бабкино было наполнено воспоминаниями о П.И. Чайковском, с которым были знакомы хозяйка усадьбы М.В. Киселева и ее отец В.П. Бегичев, живший в усадьбе дочери. Нечего и говорить, с каким живым интересом слушал Чехов рассказы о своем любимом композиторе.

Антон Павлович в Бабкине много гулял, с увлечением ловил рыбу и находил время заниматься литературной работой. «Бабкино — это золотые россыпи для писателя... Куда ни обратишь взгляд — картина; что ни человек — тип», — говорил Чехов.

О Бабкине напоминает картина И.И. Левитана, подаренная им Чехову. Художник изобразил вид на реку Истру с высокого берега, на котором была расположена усадьба Бабкино. На переднем плане между зеленых берегов течет неширокая река. Сзади луга и поля. Темнеет полоса леса. Чехов много раз видел этот простой и трогательный среднерусский пейзаж. Антон Павлович гулял возле реки, купался в ее прохладной воде, удил рыбу, ходил на охоту в лес вместе с Левитаном. Чехов очень любил это полотно. Артистка К.А. Каратыгина, побывавшая в доме на Садовой-Кудринской в 1889 г., рассказывала в своих воспоминаниях, что писатель «все подводил меня к картине Левитана. Сделает из рук трубочку и любуется: «Посмотрите! Посмотрите, какая красота!»

Это «окно в Бабкино» как бы связывало дом в Кудрине с одним из любимых чеховских мест под Москвой.

Два лета — 1888 и 1889 гг. — Антон Павлович и его семья проводили на Украине в живописной усадьбе Лука, расположенной вблизи старого города Сумы. «Уж очень у меня хорошо, так хорошо, что и описать нельзя! Природа великолепна, всюду красиво, простора пропасть, люди хорошие, воздух теплый, тоны тоже теплые, мягкие. Вечерами не бывает сырости, ночи теплые... Одним словом, Вы не раскаетесь, если приедете», — писал Чехов В.Г. Короленко из Луки.

На Луке Антону Павловичу было как-то по-особому привольно и уютно. Чехов перебирался туда после месяцев напряженного труда, после волнений, связанных с постановками первых пьес. Писатель умел пользоваться отдыхом, полностью входя в новые впечатления, наслаждаясь жизнью среди природы, окружением близких людей. Увлекательные прогулки, ловля рыбы, купание в прозрачной воде Псла — все это очень радовало Чехова. Чехов любил Украину, ее народ, украинские народные обычаи, народное искусство.

Бабкино и Лука не походили на дачу. Здесь Чехов жил среди настоящей деревенской природы. Писатель продолжал работать, общался с широким кругом людей. Но все же это было оседлое местопребывание, а Чехов любил движение, поездки, смену впечатлений. «Летом я не могу сидеть на одном месте», — говорил он.

В апреле—мае 1887 г. Антон Павлович совершил большую поездку на юг. Он побывал в Таганроге, на хуторе Рагозина балка в центре Донецкого кряжа, навестил знакомого литератора, жившего в глуши Екатеринославской губернии, провел несколько дней в живописных Святых горах.

Летом 1888 г. Чехов предпринял поездку на лошадях из Луки в усадьбу знакомых Бакумовку, находившуюся в Миргородском уезде Полтавской губернии. Антон Павлович проехал — в оба конца — четыреста километров. «Что за места! — писал он. — Я положительно очарован... Все, что я видел и слышал, так ново, хорошо и здорово, что во всю дорогу меня не оставляла обворожительная мысль — забросить литературу, которая мне опостылела, засесть в каком-нибудь селе на берегу Псла и заняться медициной».

Антон Павлович и в самом деле хотел поселиться в деревне. «Денно и нощно мечтаю о хуторе, — писал он в феврале 1889 г. — Я не Потемкин, а Цинцинат. Лежанье на сене и пойманный на удочку окунь удовлетворяют мое чувство гораздо осязательнее, чем рецензии и аплодирующая галерея». Но, конечно, писателя привлекала не только возможность жить среди природы, которую он так любил. Чехов стремился к большой сосредоточенной работе, что в деревне по многим причинам было легче осуществить. Вот почему покупка домика в деревне становилась необходимостью. Характерно, что Чехов хочет приобрести клочок земли не только для себя лично. Антон Павлович мечтает о «климатической станции» для писателей, о «литературной колонии». Это прообраз теперешних Домов творчества писателей.

Михаил Павлович Чехов в одном письме так рассказывал об обстоятельствах намечавшейся покупки: «В Сорочинцах Антон чуть не купил себе дом. В нем помещалась тогда почта и позади него расстилался сад, спускавшийся прямо к Пслу. Совсем уже дело было решенное, да помешал я, отговорил Антона, ибо знал, что он скоро соскучился бы по Москве, уехал бы, и в доме остались бы навсегда мать и отец одни».

В 1889 г. Чехов снова пытается приобрести хутор на Украине, на этот раз в окрестностях Харькова, но, как и прежде, неудачно. Место показалось писателю слишком многолюдным, близким к большому городу. Здесь не было условий для сосредоточенной литературной работы. Только в 1892 г. Антон Павлович смог перебраться в деревню.

В июле 1888 г. писатель предпринял более далекое путешествие. Он рассказал об этой поездке так: «Был я в Крыму, в Новом Афоне, в Сухуме, Батуме, Тифлисе, Баку... Впечатления до такой степени новы и резки, что все пережитое представляется мне сновидением и я не верю себе. Видел я море во всю его ширь, Кавказский берег, горы, горы, горы, эвкалипты, чайные кусты, водопады, свиней с острыми мордами, деревья, окутанные лианами, как вуалью, тучки, ночующие на груди утесов-великанов, нефтяные фонтаны, подземные огни, храм огнепоклонников, горы, горы, горы... Пережил я Военно-Грузинскую дорогу. Это не дорога, а поэзия, чудный фантастический рассказ, написанный демоном и посвященный Тамаре».

Этим не ограничивались планы Чехова. Он собирался из Баку через Каспийское море перебраться в Среднюю Азию, в Бухару и Персию (ныне Иран), но этот замысел не был осуществлен. Антон Павлович давно мечтал о заграничном путешествии. В свойственной ему полушутливой манере он писал: «Ах, будь у меня лишних 200—300 рублей... Я бы весь мир изъездил!»

«Я с наслаждением уехал бы теперь куда-нибудь вроде кругосветного плавания», — говорил Чехов в 1886 г., вспоминая, вероятно, о знаменитом плавании И.А. Гончарова на фрегате «Паллада». Книга Гончарова «Фрегат «Паллада» была одной из любимых книг писателя в юности. Чехову не удалось совершить кругосветного путешествия, но в 1888 г. он всерьез думал о поездке в Турцию, в Константинополь. В июле этого года Антон Павлович отправился за границу, собираясь побывать в живописном Тироле, но по дороге в Австрию неожиданно свернул в сторону и очутился в Одессе, откуда переехал в Крым.

В годы жизни на Садовой-Кудринской Антону Павловичу так и не пришлось выехать за пределы России. Лишь позднее, в 1890-х — начале 1900-х годов, Чехов побывал в Австрии, Италии, Франции, Германии и в тропиках (на обратном пути с острова Сахалин).

Начиная с 1885 г. Чехов систематически бывал в Петербурге, с которым он тесно связан как писатель. Петербург нравился Антону Павловичу спокойной деловитостью, чистотой — всем обликом большого культурного центра. Поездки в Петербург были своего рода праздником для писателя.

Поездки по России обогатили Чехова знанием жизни. «Писателю нужно все знать, все изучать», «Писателю надо непременно выработать в себе зоркого, неугомонного наблюдателя... Настолько, понимаете, выработать, чтоб это вошло прямо в привычку... сделалось как бы второй натурой!..» — говорил Антон Павлович.

Чехов подчеркивал, что герои его пьесы «Иванов» родились «не из морской пены, не из предвзятых идей, не из «умственности», не случайно. Они результат наблюдения и изучения жизни». Где бы ни был Чехов, он жадно впитывал в себя впечатления окружающей жизни. Все, что писатель увидел, узнал, он с изумительной щедростью воплотил в своих повестях, пьесах и рассказах. Мемуаристы и биографы узнавали в произведениях Чехова творчески преображенные, конкретные черты обстановки, в которой он жил. За богатыми и разнообразными картинами русской жизни читатель Чехова всегда ощущал огромное знание России, неиссякаемую любовь к Родине, к русскому народу, к родной земле.

Проходили весна и лето — время заслуженного отдыха, время увлекательных поездок, о которых потом долго жили воспоминания. Вновь в доме на Садовой-Кудринской начиналась обычная трудовая жизнь с ее буднями, праздниками, радостями и огорчениями.

Вскоре по возвращении в Москву, в сентябре 1889 г., Михаил Павлович Чехов писал: «Основались мы вполне. Дачная жизнь мало-помалу стала забываться. Милая Хохландия со своими каштанами, виноградом и тополями уже уступила место шумной и неугомонной Москве, лето уже кончилось и настала осень. Маша ходит в гимназию... Антоша все пишет и пишет, Ваня учительствует, и, одним словом, все вошло в свою колею. Точно лета и не существовало. Дождь льет как из ведра, страшный ветер свистит в вентиляцию в печке, и невольно задаешься вопросом: куда делось лето?»