Последние месяцы жизни Чехова в кудринском доме были посвящены подготовке к путешествию на остров Сахалин — место царской каторги и ссылки. На Сахалин отправился не сторонний наблюдатель-турист, а писатель, кровно заинтересованный в судьбах тысяч несчастных людей. Сахалинское путешествие Чехова, которое для окружающих было совершенно неожиданным, явилось закономерным результатом внутреннего развития художника, роста его общественного самосознания.
Неустанное стремление вперед было всегда присуще Чехову-художнику, утверждавшему, что «недовольство составляет одно из коренных свойств настоящего таланта». В конце 80-х годов Чехов, чье творчество получило широкое признание, с возрастающей остротой испытывал неудовлетворенность своей литературной работой. В его письмах того времени мы не раз можем встретить такие признания:
«В душе какой-то застой... Я не разочарован, не утомился, не хандрю, а просто стало вдруг все как-то менее интересно. Надо подсыпать под себя пороху», — пишет Антон Павлович в мае 1889 г. В письме от 14 сентября 1889 г. Чехов утверждает, что он и Короленко находятся «именно в том фазисе, когда фортуна решает, куда пускать нас: вверх или вниз по наклону». В одном декабрьском письме 1889 г. Антон Павлович сознается, что ему «страстно хочется спрятаться куда-нибудь лет на пять и занять себя кропотливым, серьезным трудом». «Мне надо учиться, учить все с самого начала...» — говорит Чехов.
Ощущение творческой неудовлетворенности усугублялось в сознании Чехова тяжестью утраты любимого брата, скончавшегося летом 1889 г. в расцвете душевных сил. Ухудшилось состояние здоровья самого Чехова. Все эти причины повлияли на внутреннюю перестройку прежде глубоко жизнерадостного писателя. И вот Чехов пришел к неожиданному и смелому решению — покинуть на продолжительное время свой дом, родных и близких и отправиться в трудное и небезопасное путешествие через всю огромную Россию. Писателю предстояло проехать на лошадях большую часть Сибири — около 4500 верст!
Интерес Чехова к каторжному острову был вызван рядом обстоятельств. Прежде всего, в творчестве писателя уже звучала тема обездоленного человека. На Сахалине Чехов должен был увидеть тысячи обездоленных людей. Сахалин был интересен Чехову как человеку науки, медику. Самое же главное, у писателя было страстное стремление вмешаться в жизнь, сделать какое-то большое, нужное людям дело.
Одним из важных документов, разъясняющих причины поездки Чехова на Сахалин, является письмо к Суворину от 9 марта 1890 г. С покоряющей страстностью и глубоким убеждением в своей правоте Чехов возражал Суворину, который отрицательно относился к замыслу поездки: «Вы пишете, что Сахалин никому не нужен и ни для кого не интересен. Будто бы это верно? Сахалин может быть ненужным и неинтересным только для того общества, которое не ссылает на него тысячи людей и не тратит на него миллионов... Не дальше как 25—30 лет назад наши же русские люди, исследуя Сахалин, совершали изумительные подвиги, за которые нужно боготворить человека, а нам это не нужно, мы не знаем, что это за люди... Сахалин — это место невыносимых страданий, на какие только бывает способен человек вольный и подневольный...
Из книг, которые я прочел и читаю, видно, что мы сгноили в тюрьмах миллионы людей, сгноили зря, без рассуждения, варварски; мы гоняли людей по холоду в кандалах десятки тысяч верст, заражали сифилисом, развращали, размножали преступников и все это сваливали на тюремных красноносых смотрителей. Теперь вся образованная Европа знает, что виноваты не смотрители, а все мы, но нам до этого дела нет, это неинтересно... Нет, уверяю Вас, Сахалин нужен и интересен, и нужно пожалеть только, что туда еду я, а не кто-нибудь другой, более смыслящий в деле и более способный возбудить интерес в обществе».
Перед Чеховым стояла важная и благородная цель — обратить внимание русской общественности на «место невыносимых страданий» и тем облегчить положение тысяч ссыльнокаторжных, томящихся на Сахалине.
Замысел поездки на Сахалин возник у Чехова в 1889 г. Младший брат писателя Михаил Павлович так вспоминает об этом: «Я только что окончил тогда курс на юридическом факультете и готовился к государственным экзаменам... Часто Антон Павлович брал у меня мои лекции и читал их, лежа на кровати. Как-то, прочитавши уголовное право, он сказал мне: «Все наше внимание к преступнику сосредоточено на нем только до момента произнесения над ним приговора; а как сошлют его на каторгу, так о нем все и позабудут. А что делается на каторге! Воображаю!..» И в один из дней он быстро, нервно засобирался вдруг на Сахалин, так что в первое время трудно было понять, серьезно ли он говорит об этом, или шутит».
Вся жизнь писателя теперь была подчинена одному — подготовке к путешествию. Чехову пришлось преодолеть ряд серьезных трудностей на пути к осуществлению этой задачи.
Прежде всего, Антон Павлович не мог быть до конца уверен, что его пустят на Сахалин и дадут ему возможность увидеть то, что он хочет. Чехов поехал в Петербург, чтобы попытаться добиться официального содействия властей. Однако начальник Главного тюремного управления Галкин-Врасский ничем не захотел Чехову помочь. Более того, он (о чем не знал Чехов) послал на Сахалин секретное предписание — не разрешать Чехову встреч с политическими ссыльными и каторжанами. Писателю оставалось ехать на Сахалин на свой страх и риск.
Большое и продолжительное путешествие требовало довольно значительных средств, а Чехов ехал за свой счет. Пришлось мобилизовать все скромные сбережения и достать в долг значительную сумму денег.
Для того чтобы сделать на Сахалине возможно больше и успеть вернуться в Москву в конце навигации, Чехов должен был выехать ранней весной, как только вскроются реки и станут проезжими дороги. Времени для подготовки к путешествию оставалось очень мало. За короткий срок Чехов проделал поистине огромную работу.
Антон Павлович считал, что он обязан поехать на Сахалин максимально вооруженным научными знаниями, и его подготовка к путешествию походила на подготовку большого исследования или научной монографии. Письменный стол Чехова был завален грудами книг. Среди них — описания путешествий, работы по уголовному праву, тома «Морского сборника», книги по геологии, метеорологии, этнографии Сахалина, труды по медицине.
Родные и знакомые принимали самое деятельное участие в приготовлениях к поездке. Мария Павловна и Л.С. Мизинова работали в читальном зале Румянцевской (ныне Ленинская) библиотеки над книгами о Сахалине, представляющими интерес для Чехова. В кабинет писателя приносили выписки из научных трудов, посвященных Сахалину.
Письма Чехова того времени свидетельствуют о напряженной подготовке к путешествию:
«Моя бедная муза, по воле капризных судеб, надела синие очки и, забросив лиру, занимается этнографией и геологией... Забыты звуки сладкие, слава... все, все забыто!.. Я теперь не литератор, а сахалинец».
«Целый день сижу, читаю и делаю выписки. В голове и на бумаге нет ничего, кроме Сахалина. Умопомешательство. Mania Sachalinosa».
«День-деньской я читаю и пишу, читаю и пишу...»
«Я сижу безвыходно дома и читаю о том, сколько стоил сахалинский уголь за тонну в 1863 году и сколько стоил шанхайский, читаю об амплитудах и NO, NW, SO и прочих ветрах, которые будут дуть на меня, когда я буду наблюдать свою собственную морскую болезнь у берегов Сахалина. Читаю о почве, подпочве, о супесчаной глине и глинистом супесчанике».
Чехову пришлось приобрести некоторые необходимые для путешественника вещи. С юмором, который не покидал его даже в такой серьезный момент жизни, Антон Павлович писал: «Купил себе полушубок, офицерское непромокаемое пальто из кожи, большие сапоги и большой ножик для резания колбасы и охоты на тигров. Вооружен с головы до ног».
За рабочим столом в кабинете Чехова были написаны первые страницы книги «Остров Сахалин», вошедшие потом в начальные главы произведения. «Я начал уже писать про Сахалин, — сообщал Чехов 4 марта 1890 г. — Написал страниц пять «истории исследования». Вышло ничего себе, как будто по-умному и авторитетно. Начал и географию с градусами и с мысами».
О предстоящем путешествии Чехова стало известно в литературных кругах. Вл.И. Немирович-Данченко, выражая мнение передовой русской интеллигенции, писал Чехову: «Ваша поездка возбуждает большие ожидания. Вы подготовили себе отличную почву для нового периода Вашей деятельности». В.Г. Короленко обещал Антону Павловичу помочь своими советами и рекомендательными письмами к сибирским знакомым.
Приближалось начало путешествия. Антон Павлович и его родные решили сфотографироваться на память. И характерно, что снимок был сделан не в ателье фотографа, что было в то время гораздо проще, а во дворе дорогого для Чехова дома на Садовой-Кудринской.
Перед отъездом на Сахалин Чехов поручил выслать в Таганрогскую городскую библиотеку свои книги «Хмурые люди», «В сумерках», «Детвора» и издание пьесы Л.Н. Толстого «Власть тьмы» с автографом писателя. С этого подарка началась забота Чехова о библиотеке родного города, продолжавшаяся до последних дней писателя. В итоге еще при жизни Антона Павловича его ценная библиотека в большей своей части стала общественным достоянием.
Наступило 21 апреля 1890 г. — последний день, проведенный Чеховым в кудринском доме. С большим волнением переживали предстоящий отъезд Антон Павлович и его домашние. Поезд, с которым ехал Чехов, уходил в 8 часов вечера. Писатель направлялся по железной дороге до Ярославля, а далее по Волге и Каме до Перми. От Перми Чехову предстояло ехать по железной дороге до Тюмени, а дальше на лошадях почти через всю Сибирь.
На Ярославском вокзале собрались родные и знакомые Чехова. Среди провожающих были И.И. Левитан, Л.С. Мизинова, М.Р. Семашко, А.И. Иваненко, О.П. Кундасова. Некоторые из родных и знакомых поехали проводить Антона Павловича до последней пригородной станции — Сергиева Посада (ныне Загорск).
Как это ни странно, мы очень мало знаем о проводах Антона Павловича на Сахалин. Даже летописец чеховской семьи Михаил Павлович уделяет этому важному событию всего несколько строк в письме к двоюродному брату, написанном вскоре после отъезда Чехова. Михаил Павлович сообщает кратко: «Тягостные проводы Антона в кругосветное путешествие». Видимо, младшему Чехову трудно было писать о расставании с любимым братом. И только через много лет Михаил Павлович в неопубликованном письме к жене взволнованно рассказывал о вечере 21 апреля 1890 г.
«Я помню, как мы все провожали его [Антона Павловича] на Сахалин. Была... запоздавшая весна. Зелени еще не было, но уже стояли северные бледные ночи, похожие на больных ласковых женщин. Мы все собрались на вокзале — отец, мать, Маша, я и много знакомых. Был светлый вечер. Стояли, переминаясь с ноги на ногу, чувствовали, что-то еще не досказано, не находили слов говорить, а затем — звонок, спешное прощание, посадка в вагон, свисток — и Антон уехал. Мне было так грустно и в то же время так хотелось остаться одному, что я бросил на вокзале своих и один, пешком отправился домой».
В дом Корнеева приходили первые письма путешественника с пути. Их ждали с нетерпением. А перед Чеховым развертывалась жизнь огромной страны с ее величественными просторами, многоводными реками, лесами, полями, селами, большими и малыми городами, с новыми людьми.
Путешествие на Сахалин явилось писательским, патриотическим подвигом Чехова. Оно значительно расширило круг наблюдений писателя над русской жизнью. На Сахалине Антону Павловичу казалось, что он увидел «крайнюю, предельную степень унижения человека, дальше которой нельзя уже идти». По словам современника И.Л. Леонтьева-Щеглова, поездка на Сахалин «точно открыла Чехову новое, более широкое поле зрения, и он глядел теперь вперед, как бы через головы людей».
Путешествие вызвало к жизни замечательные очерки Чехова «Из Сибири», ряд рассказов и одну из лучших книг писателя — «Остров Сахалин».
Критика справедливо называла книгу Антона Павловича Чехова обвинительным актом самодержавному строю. Только художник, побывавший в сахалинском аде (выражение Чехова), мог создать образ России под дворянско-самодержавным гнетом в рассказе «Палата № 6».
С отъездом Чехова кудринский дом потерял свою «душу». «После Вашего отъезда Корнюшин дом быстро и заметно начал пустеть. Весь строй и порядок жизни нарушился», — писал Антону Павловичу «вечный друг» чеховской семьи А.И. Иваненко. Об этом же говорит в своих воспоминаниях М.П. Чехов: «Отсутствие Антона Павловича... было для оставшейся в Москве его семьи прямо невыносимо. Тотчас же после его отъезда у нас в квартире все вдруг опустело, точно он один занимал собой сразу все комнаты».
Приближалось лето — первое лето за многие годы, которое семья Чеховых должна была провести без Антона Павловича. Родные решили снова поехать на Луку, где была могила Николая Павловича. Платить в течение нескольких месяцев за пустую квартиру и одновременно расходовать деньги на дачу было не по силам. Чеховы вынуждены были отказаться от дома Корнеева, с тем чтобы осенью найти другую квартиру.
О том, что происходило в доме на Садовой-Кудринской в конце апреля 1890 г., рассказывает в своем письме А.И. Иваненко: «Мария Павловна с неделю сильно прохворала, началась уборка мебели и библиотеки, в которой и я принимал, по мере сил и возможностей, участие. Книги ни одной не замотал, ярлыки наклеены и перепись сделана1. К 1-му мая квартира была освобождена, далеко же до 1-го Яша [Я.А. Корнеев] наклеил на всех окнах ярлыки, без зазрения совести, о сдаче квартиры, и желающих нанять в день перебывало до 10; это сильно беспокоило Марию Павловну, ибо ей было скверновато временами, теперь же Мария Павловна здорова вполне».
10 сентября 1890 г., по возвращении с дачи, семья писателя переехала на квартиру в дом Дукмасова, видимо оказавшуюся мало удачной. Уже через три недели, 4 октября, была снята новая квартира. Вернувшись с Сахалина в декабре 1892 г., Чехов писал Ф.О. Шехтелю: «Мой московский адрес не корнеевский, а уже новый: Малая Дмитровка, д. Фирганг»2.
В начале этой книги были приведены прочувствованные слова Чехова о доме на Садовой-Кудринской. В одном из своих писем Чехов назвал дни, прожитые в Кудрине, «прекрасными днями». Да, это были прекрасные дни — время расцвета молодости, полноты творческих сил, общения с лучшими людьми русского искусства. Чехов получил здесь самое большое счастье, о котором может мечтать человек, — сознание, что его работа нужна людям, дает им радость, что его труд необходим Родине.
Примечания
1. Опись библиотеки А.П. Чехова, составленная А.И. Иваненко, не обнаружена.
2. Вскоре после отъезда Чеховых, в 1891 г., доктор Я.А. Корнеев продал свои дома некоему потомственному почетному гражданину В.И. Шуберту.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |