А.П. Чехов | Публикации | Е.З. Балабанович. Из жизни А.П. Чехова. Дом в Кудрине

Что же увидел Чехов, впервые подъезжая к дому, который займет такое большое место в его жизни? Как выглядел тогда дом Корнеева?

В 1880-х годах Садовая-Кудринская была тихой, малолюдной улицей. Образованная в 20-х годах прошлого века на месте существовавшего ранее земляного вала, Садовая-Кудринская отличалась от старых московских улиц большой шириной и обилием зелени. «Зеленые деревья Садовой напоминают мне Бабкино», — говорил впоследствии Чехов, вспоминая милую его сердцу усадьбу.

В наше время Садовая-Кудринская — одна из самых оживленных магистралей Москвы. Среди многоэтажных новых домов выделяется московский дом Чехова, в целом сохранивший свой внешний облик. Это двухэтажный особняк оригинальной архитектуры. Фасад дома имеет два выступа-эркера и значительно уже надворной части здания. Поэтому кажется, что дом повернут к Садовой-Кудринской улице как-то боком.

Современники писателя сравнивали этот особняк с маленьким замком. Чехов нашел не столь поэтическое, но более точное сравнение: он назвал дом «комодом». И в самом деле, фасад дома несколько напоминает старинный пузатый комод. Интересно, что в первой половине XIX века «комодом» называли дом Трубецких у Покровских ворот, где бывал А.С. Пушкин. Может быть, до Чехова дошло это название.

Во второй половине 80-х годов стены дома-«комода», обращенные на улицу, имели гладкую поверхность, а окна были обрамлены белыми рельефными наличниками. Ныне большая часть здания на уровне первого этажа расчленена рустами. Окна фасада несколько видоизменены, их первоначальное обрамление сохранилось лишь в надворной части дома.

В 80-х годах здание между первым и вторым этажами опоясывал белый рельефный декоративный карниз, который хорошо сочетался с невысокой балюстрадой на крыше дома. В начале 90-х годов эти детали архитектурного оформления были утрачены, и крыша получила заостренную «готическую» форму, сохранившуюся до наших дней. Вид дома со двора мало изменился. Сохранилась характерная деталь того времени — эркер — выступ на втором этаже, над парадным входом¹.

Чехов шутя говорил, что цвет дома «либеральный, то есть красный». Эта необычная окраска здания хорошо оттенялась зеленью — перед домом был палисадник с невысокой деревянной изгородью. Здесь росли кусты и деревце, вершина которого едва достигла крыши дома.

Переезд на новую квартиру на некоторое время выбил писателя и его домашних из привычной колеи. «Пишу Вам не тотчас по приезде, как обещал в последнем письме, а неделю спустя. Переездная сутолока, возня с убранством комнат, угар новой квартиры и сплошное безденежье совсем сбили меня с панталыку», — сообщал Чехов Н.А. Лейкину.

В первые годы жизни в доме на Садовой-Кудринской материальное положение семьи Чеховых было крайне стесненным. Но Чеховы дружно и весело преодолевали все затруднения. Не хватило денег на приобретение штор на окна — повесили занавески. Не было средств на приглашение маляра — комнаты оклеили сестра и младший брат писателя. Впрочем, Чеховы и впоследствии не избегали подобных домашних работ. В конце 80-х годов, мечтая о приобретении своего уголка в деревне, Антон Павлович писал: «Многое сами сделаем, ибо к этому с малолетства приучены».

Конечно, обстановка дома Чеховых не оставалась неизменной. По мере улучшения материального положения семьи приобретались новые вещи. Однако, рассказывая о жизни писателя в доме на Садовой-Кудринской, мы будем иметь в виду тот облик квартиры, который сложился к концу 80-х годов.

Семья Чеховых занимала оба этажа особняка. Парадный ход вел в небольшую, тесноватую прихожую. Здесь против входной двери находилась деревянная лестница на второй этаж. Она делила комнату на две равные, довольно узкие части. У левой стены стояла деревянная вешалка, на которой обычно висело много пальто. Никаких других вещей в прихожей не было. Стены были окрашены масляной краской, что еще более подчеркивало суровую простоту прихожей.

Зато нарядной была лестница. Сестра писателя Мария Павловна, вспоминая, шутила, что лестница выглядела, «как в Благородном собрании» (так называли дворянский клуб в Москве, ныне Колонный зал Дома союзов).

На ступеньках лестницы лежала красная ковровая дорожка, укрепленная ярко начищенными медными прутьями. Перила были обтянуты красным Манчестером (род бархата) с бахромой. Материя была прибита медными гвоздиками.

Слева от прихожей (если стать лицом к лестнице) располагались личные комнаты А.П. Чехова. С чувством благоговения входишь в комнату, где работал великий писатель.

Первое впечатление от кабинета А.П. Чехова — он очень прост и типичен для своего времени. Таким мог быть кабинет небогатого врача или учителя гимназии. Но начинаешь вглядываться в обстановку комнаты, и появляется ощущение чего-то очень индивидуального, чеховского.

Кабинет — довольно большая комната с двумя окнами, выходящими во двор. В комнате всегда было недостаточно светло, а теперь здесь еще сумрачнее, так как построенный позднее соседний дом заслоняет свет. В кабинете — высокая кафельная печь, стены оклеены темно-оливковыми обоями. Обстановка кабинета очень скромная — письменный стол, полки с книгами, мягкая мебель в светлых чехлах, расставленная возле овального, покрытого плюшевой скатертью стола. На столе невысокая керосиновая лампа с круглым абажуром. На полу ковер.

Рядом с кабинетом находится маленькая, уютная спальня Антона Павловича. Большое окно-«фонарь» выходит на Садовую-Кудринскую улицу. Стены оклеены светлыми обоями, и комната, особенно в солнечные дни, кажется наполненной светом.

Рядом с кабинетом и спальней А.П. Чехова — комната младшего брата, Михаила Павловича, тогда студента.

Наверху, слева от лестничной площадки, была гостиная — самая шумная комната чеховского дома. Обстановка этой довольно большой комнаты, оклеенной светло-желтыми обоями, была простой и уютной. Напротив входа в правом углу комнаты стояли диван и овальный стол, покрытый бархатной скатертью.

На столе — нарядная голубая фарфоровая лампа с зеленым шелковым абажуром, альбом с семейными фотографиями.

У левой стены — пианино, над ним — картина в раме. На окнах — лиловые ламбрекены, легкие тюлевые занавески. В простенке между окнами — круглые висячие часы. Возле окон — азалии и фикусы в горшках, кактусы в соломенной жардиньерке. На полу — ковровые дорожки с геометрическим орнаментом. Кроме того, в гостиной стоял аквариум, и одну из стен украшала большая картина Николая Павловича Чехова «Бедность», изображавшая швею, уснувшую за работой.

Писатель А.С. Лазарев-Грузинский вспоминал, что рассказывал ему Чехов о происхождении обстановки гостиной: «Указав на аквариум, пианино и мебель, Чехов сказал мне: «Хорошо быть литератором... Это все дала мне литература». Но когда я с некоторым почтением взглянул на вещи, данные литературой, Чехов рассмеялся и пояснил, что пианино взято им напрокат, а часть мебели принадлежит его брату Николаю. Кажется, это была в некотором роде «литературная мебель».

В письме к брату Александру Павловичу в 1883 г. Чехов сообщает: «Живем сносно... Есть пианино, мебель хорошая. Помнишь уткинскую мебель? Теперь вся она у нас». Эта «уткинская мебель» попала в квартиру Чеховых довольно оригинальным путем. В 1883 г. издательница юмористического журнала «Будильник» потерпела финансовый крах. Так как у нее не было денег, она заплатила гонорар сотрудникам журнала, в том числе и брату писателя — художнику Николаю Чехову, мебелью из редакционной квартиры. Николай Павлович, живший в «номерах», отдал мебель своей семье.

Рядом с гостиной находилась комната сестры писателя Марии Павловны. Комната выходила на Садовую-Кудринскую двумя глубокими выступами, в каждом из которых было по большому окну-«фонарю». Оба выступа и кафельная печь делили комнату на две равные части. В одной половине Мария Павловна устроила свой кабинет, в другой — спальню. В кабинетике были небольшой письменный стол и диван, состоявший, по словам Марии Павловны, из двух кресел. В спальне напротив окон стояла кровать.

Справа от лестничной площадки второго этажа был коридор, из которого дверь вела в столовую. Это комната с обоями светло-желтого, солнечного цвета. Посредине комнаты — длинный обеденный стол, вокруг него — венские стулья. Над столом висит типичная для того времени керосиновая лампа на блоке, с белым стеклянным абажуром. Слева от входа — кафельная печь и буфет. На стене справа — большая географическая карта европейской части России. На одном простенке возле входа — маленькая картина в деревянной раме, на другом — поднос. На двери — темно-вишневая драпировка.

Рядом со столовой находилась комната матери писателя Евгении Яковлевны. К сожалению, нет материалов, позволяющих с точностью воссоздать обстановку, в которой жила Е.Я. Чехова. Воспоминания писательницы Т.Л. Щепкиной-Куперник, близко знавшей семью Чеховых, сохранили нам облик более поздней, мелиховской комнаты Евгении Яковлевны — с «ослепительной чистоты занавесками, швейной машинкой, огромным шкафом и сундуком, где хранилось все, что только могло понадобиться в доме». Можно думать, что приблизительно такой же была обстановка комнаты Евгении Яковлевны и в доме на Садовой-Кудринской. На втором этаже была еще одна маленькая комната, как бы соединявшая гостиную со столовой. Комната эта предназначалась для приезжих гостей.

На первом этаже справа от парадного входа были две кухни (одна с плитой, другая с русской печью) и комнатки кухарки и горничной. Из кухни черный ход вел во двор дома Корнеева.

Теперь в центре двора стоит трехэтажный каменный дом. Справа и слева от него — двухэтажные жилые дома (в левом и жила семья Чеховых). Оба флигеля имеют остроконечную крышу, увенчанную высоким железным гребнем с причудливым орнаментом. Кажется, что с 80-х годов здесь мало что изменилось. На самом деле это совсем не так. При Чехове трехэтажного дома и правого флигеля не было. Они построены уже после того, как писатель оставил дом Корнеева, в начале 1890-х годов. На месте центрального здания был старый, довольно большой деревянный дом с мезонином, где жил доктор Я.А. Корнеев.

Местоположение дома нравилось Антону Павловичу. «Живу в Кудрине на Садовой — место чистое, тихое и отовсюду близкое, не то что Якиманка», — писал Чехов вскоре после переезда. И в самом деле, совсем недалеко был центр города с магазинами, театрами, концертными залами.

Справа от дома Корнеева располагались кварталы дворянской Москвы с уютными особнячками, зелеными улицами и дворами. Это район между Арбатом, Поварской, Пречистенкой и Остоженкой². Слева, между Малой Никитской и Тверской³, шли переулки, заселенные мелкими служащими, ремесленниками, студентами. От Кудринской площади⁴ под гору вела короткая узкая улица, переходившая в Большую Пресню (тогда она казалась москвичам окраиной).

Вблизи особняка до наших дней сохранился ряд домов, которые видел Чехов. На площади Восстания между улицами Герцена и Воровского находится двухэтажный дом, где в 1870-х годах жил П.И. Чайковский. Обращает на себя внимание большой старинный дом с колоннами, построенный в 1809—1811 гг. И. Жилярди (после пожара 1812 г. переделан Д. Жилярди — сыном). Это бывший Вдовий дом — для вдов и сирот военных и чиновников. Небольшой красивый особнячок в стиле ампир (Садовая-Кудринская, 15) является характерным образцом подобных московских строений.

До нашего времени сохранилось трехэтажное здание напротив дома Корнеева, где находилась 4-я женская гимназия. Напротив дома помещалась также редакция журнала «Артист», в котором в 1889—1890 гг. было напечатано несколько одноактных пьес Чехова.

Каждый день, отправляясь куда-либо по делу, гуляя или просто глядя в окно, Чехов видел жизнь своего двора, своей улицы. Антон Павлович радовался первому снегу, запорошившему булыжную мостовую и сразу преобразившему темную от осенней непогоды Садовую-Кудринскую. Это впечатление было настолько сильным, что даже в деловом письме Чехов не мог не сообщить: «В Москве выпал снег, и у меня теперь на душе такое чувство, какое описано Пушкиным — «Снег выпал в ноябре⁵, на третье в ночь... В окно увидела Татьяна...» и т. д.». Устанавливалась зима, снег заносил двор, Садовую-Кудринскую, маленький палисадник возле дома Чехова.

Но вот наступали теплые дни, когда уже трудно сидеть дома и хочется побольше быть на улице, дышать воздухом пробудившейся земли, смотреть на весеннее небо. Как-то в конце апреля 1889 г. Чехову пришлось до часу ночи пробыть на заседании в Обществе драматических писателей и композиторов. «После комитета я прошелся пешком от Сухаревой до Кудрина с В. Александровым⁶, — рассказывает Антон Павлович. — Потом, простившись с ним, долго стоял у ворот и смотрел на рассвет...»