Рассказ А.П. Чехова «Палата № 6» единодушно считается исследователями одним из наиболее «социальных» произведений писателя. Однако рассказ представляет интерес и как иллюстрация к точке зрения Чехова на природу человека. Выбор сюжета и героев предопределяет непосредственное влияние физиологии на мироощущение и поступки персонажей. В этом смысле показательна история одного из главных героев рассказа, Ивана Дмитрича Громова. Чехов сообщает о нем: «Иван Дмитрич Громов, мужчина лет тридцати трех, из благородных, бывший судебный пристав и губернский секретарь, страдает манией преследования» [194, т. IX, с. 74]. Диагноз становится настолько же важным элементом характеристики героя, как и его возраст и социальное происхождение и положение. Натура героя в виде тяжелого психического заболевания является одним из компонентов его личности, переплетаясь с социальным фактором, и становится взаимообусловлена с ним. Чехов приемлет своего героя во всей его сложности и признается в симпатии к нему: «Нравится мне он сам, вежливый, услужливый и необыкновенно деликатный в обращении со всеми, кроме Никиты» [194, т. IX, с. 74]. Ивана Дмитрича, человека психически больного, писатель изображает именно сообразно медицинским взглядам на шизофрению: Чехов указывает характерные черты этого недуга — депрессия, возбужденность, сбивчивая речь. Иван Дмитрич обладает развитым интеллектом и чуткой душой, что часто отмечают психиатры в личности шизофреников. Своего героя Чехов рисует не «больным», не безумным и бесчувственным обитателем палаты № 6, а личностью, душевная болезнь которой является одним из составляющих «я». Для писателя, таким образом, важна не сама по себе болезнь, а личность, на которую она накладывает свой отпечаток.
В письме к А.Н. Плещееву о рассказе «Припадок» Чехов заметил: «Мне, как медику, кажется, что душевную боль я описал правильно, по всем правилам психиатрической науки» [5, с. 161]. Подобное писатель мог бы сказать и о рассказе «Палата № 6», но «...эта научная добросовестность, — пишет С. Балабанович, — не была и не могла быть протокольно точным описанием известного типа болезни. В каждом больном писатель видел, прежде всего, страдающего человека, и болезнь для Чехова была социальным явлением. Она как бы усиливала основные черты характера человека, обостряла его отношение к окружающей среде» [5, с. 161].
Вряд ли можно согласиться, что любая болезнь была для Чехова социальным явлением, но психические заболевания, наряду с «физикой» человека, во многом обусловлены внешними факторами. Так, болезнь Ивана Дмитрича зарождается в его юности, после смерти его брата Сергея, вызванной скоротечной чахоткой. В чеховском указании на причину смерти Сергея Громова можно распознать и особенности состояния здоровья Ивана Дмитрича: если его родной брат погибает от чахотки, значит, и сам он слаб здоровьем и предрасположен к различным заболеваниям. В этой мелкой детали заключается наследственное, физиологическое обоснование грядущей болезни героя. Далее Чехов указывает еще одну причину — историю с отцом Ивана Дмитрича. Старик отец был отдан под суд за растраты и подлоги, вскоре умер от тифа в тюрьме. Дом и недвижимость были проданы с молотка, и Иван Дмитрич с матерью остались без всяких средств к существованию. Это трагическое событие социального порядка также расшатывает и без того слабую психику героя. Затем — тяжелый труд, постоянное переутомление и недоедание и, наконец, смерть матери, которая окончательно сломила Ивана Дмитрича.
Обращает на себя внимание то, как Чехов, подводя читателя к итогу жизненных перипетий Ивана Дмитрича — его болезни, — уравновешивает социальные и «природные» факторы, обусловившие этот недуг. Смерть брата — и затем судьба отца, непосильная работа, смерть матери — и наблюдение: «Он никогда, даже в молодые студенческие годы, не производил впечатления здорового. Всегда он был бледен, худ, подвержен простуде, мало ел, дурно спал» [194, т. IX, с. 76]. Для Чехова, таким образом, природное начало не есть что-то порочное, влияния которого человек должен любой ценой избегать. Человек естественно подвержен этому влиянию, настолько же, насколько и влиянию социума. Это нормально, и в «Палате № 6» Чехов показывает равновеликость сил природы и социума в их действии на человека.
Дальнейшая история жизни — история болезни — Ивана Дмитрича подтверждает эту мысль. На первый взгляд, решающее обстоятельство, приведшее его в палату для умалишенных, очевидно: «Ему вдруг почему-то показалось, что его тоже могут заковать в кандалы и таким же образом вести по грязи в тюрьму... А судебная ошибка при теперешнем судопроизводстве очень возможна» [194, т. IX, с. 78]. Однако, казалось бы, незначительная деталь снова уравнивает социальный и природный факторы: «Настроение у него было мрачное, — пишет Чехов, — как всегда по утрам» [194, т. IX, с. 77]. Зрелище арестантов под конвоем явилось лишь поводом — причина зрела в самом Иване Дмитриче, в его расшатанной психике, длительной депрессии. Совокупность этих факторов приводит героя к изменению личности — психическому заболеванию.
В описании Чеховым абсурдных с точки зрения разума поступков Ивана Дмитрича обращает на себя внимание глубокое понимание их мотивированности — безумные действия героя не выглядят таковыми: «Весной, когда сошел снег, в овраге около кладбища нашли два полусгнивших трупа — старухи и мальчика, с признаками насильственной смерти. В городе только и разговора было, что об этих трупах и неизвестных убийцах. Иван Дмитрич, чтобы не подумали, что это он убил, ходил по улицам и улыбался, а при встрече со знакомыми бледнел, краснел и начинал уверять, что нет подлее преступления, как убийство слабых и беззащитных. Но эта ложь скоро утомила его, и, после некоторого размышления, он решил, что в его положении самое лучшее — это спрятаться в хозяйкин погреб» [194, т. IX, с. 79].
Автор не смотрит на действительность глазами своего психически больного героя, но демонстрирует знание природы заболевания, физиологии и психологии страдающего шизофренией человека. Это отмечает и Е. Меве, занимающийся исследованием медицинской профилактики в произведениях А.П. Чехова: «Болезнь Ивана Дмитрича нет необходимости воспринимать условно. Чехов-врач знал, что у таких больных, как Громов, в определенной степени личность сохранена, мыслит он прежними представлениями, правда, гипертрофированными болезнью» [116, с. 159].
Итак, Иван Дмитриевич оказывается помещен в палату № 6, обитатели которой обречены на безвыходное пребывание в четырех стенах, скудное и некачественное питание и жестокие побои туповатого Никиты. Связи героя с внешним миром окончательно разорваны, однако в разговоре с доктором Рагиным Иван Дмитрич признается в своей страстной любви к жизни. Эта любовь, во многом, возможно, болезненная, поддерживается в Иване Дмитриче его натурой — неслучайно Чехов говорит о его «врожденной деликатности, услужливости, порядочности». Эти качества позволяют Ивану Дмитричу поддерживать теплые отношения с другими душевнобольными — межличностные связи с умственно ущербными людьми с точки зрения разума опять же абсурдны. Именно на натуру, природу ссылается Иван Дмитрич, опровергая стоические доводы Рагина о презрении к страданию: «...бог создал меня из теплой крови и нервов, да-с! А органическая ткань, если она жизнеспособна, должна реагировать на всякие раздражения. И я реагирую! На боль я отвечаю криком и слезами, на подлость — негодованием, на мерзость — отвращением. По-моему, это, собственно, и называется жизнью» [194, т. IX, с. 101]. Нетрудно услышать в этих словах голос самого Чехова. Иван Дмитрич неоднократно на страницах рассказа выражает авторскую позицию, однако Чехов осознает обреченность своего героя: он психически болен и зависим. В будущем, возможно, погибнет от побоев Никиты, либо превратится в подобие одного из своих соседей — оплывшего жиром мужика с бессмысленным лицом.
Олицетворением косности природного начала в человеке является главный герой рассказа, идеологический оппонент Ивана Дмитрича, Андрей Ефимыч Рагин. Определяя природу человека как бессознательное, Л.А. Колобаева отмечает: «Художественная сфера бессознательного у Чехова — своя, совершенно оригинальная... Это область того, что обычно безотчетно, но может и должно быть осознано личностью, переведено ее усилиями в высшую сферу самосознания, — это автоматизм, стереотипы человеческого поведения, его жизненных правил. Дело в том, что герой в мире Чехова пребывает в плену чужих слов и мыслей, чужих идей, навязанных ему окружением, властно господствующих общественных институтов, их традиций, предписаний и условностей. Порабощенность всем этим — то серьезное зло, от которого страдает личность и от которого она в состоянии освободиться лишь через самостоятельный жизненный опыт и его осмысление» [82, с. 49—50].
Образ доктора Рагина во многом построен по принципу противопоставления: у него суровая, мужицкая внешность, высокий рост и громадные руки и ноги — и жидкий мягкий тенорок; он «чрезвычайно любит ум и честность, но чтобы устроить около себя жизнь умную и честную, у него не хватает характера и веры в свое право» [194, т. IX, с. 82], наконец, его положение врача определенно обязывает его лечить людей, выполнять свой долг, не предаваясь размышлениям о тщете всего сущного, однако «с течением времени» Андреем Ефимычем начинают овладевать мысли о никчемности жизни «какого-нибудь торгаша или чиновника», о бессмысленности избавлять человека от страданий, ибо единственно страдания заставляют человека обратиться к высшему, «к религии и философии». Под влиянием этих идей у доктора Рагина опускаются руки, и осознанная, напряженная жизнь, которую он вел в первое время по приезде в город, затухает. Бессмысленность, выхолощенность его существования Чехов подчеркивает фразой «Жизнь его проходит так» [194, т. IX, с. 85] — и перечислением утреннего чая, беглого приема десятков больных (результатом которого является назначение им летучей мази или касторки), беспрерывного чтения по нескольку часов, плохого обеда, визита почтмейстера, пива, снова чтения и сна, которого ему не хочется. Не «день проходит» — «жизнь».
Андрей Ефимыч — добрый, честный человек, однако идеи, которые он исповедует, чреваты преступлением нравственного закона. Идеология стоиков, презирающих страдания, в общем чужда герою, но для него эти взгляды оказываются чрезвычайно удобны: они позволяют доктору спокойно созерцать мучения больных, не беспокоиться о содержании больницы в надлежащем порядке, жить так, как он живет — не совершая духовных усилий, не принимая на себя ответственности. При этом Андрей Ефимыч не питает никаких иллюзий по поводу положения дел во вверенном ему заведении: В отчетном году было обмануто двенадцать тысяч человек; все больничное дело... построено на воровстве, дрязгах, сплетнях, кумовстве, на грубом шарлатанстве, и больница по-прежнему представляет из себя учреждение безнравственное и высшей степени вредное для здоровья жителей. Он знает, что в палате № 6 за решетками Никита колотит больных, и что Моисейка каждый день ходит по городу и собирает милостыню» [194, т. IX, с. 94].
Созерцая жизнь вполне объективно, Рагин пребывает в плену стереотипов, он принимает ту модель поведения и отношения к миру, которая традиционна и поддерживается его окружением. Как только поведение доктора начинает изменяться (частые посещения палаты № 6 и беседы с Громовым), это начинает вызывать беспокойство абсолютно всех, начиная с Хоботова и заканчивая Дарьюшкой. Однако именно то, что не укладывается в стереотипы и ведет Рагина к прозрению, к осознанию им своей жизни. Андрей Ефимыч тянется к сумасшедшему Громову, который, несмотря на условия жизни и безвыходность своего положения, говорит о справедливости, о своем праве чувствовать, думать — т. е. жить, не сообразуясь с нелепыми «нормами», в которые обывательское сознание записало равнодушие, пассивность, конформизм.
Прозрение Рагина наступает с обретением жизненного опыта человека, пережившего жестокое насилие. Попав в палату № 6, Рагин понимает всю пагубность и ложность идей, которые еще так недавно считал вполне состоятельными. Весьма конкретный, эмпирический опыт в виде побоев Никиты пробуждает в Андрее Ефимыче острую боль совести, неведомую доныне: «Как могло случиться, что в продолжение больше чем двадцати лет он не знал и не хотел знать этого? Он не знал, не имел понятия о боли, значит, он не виноват, но совесть, такая же несговорчивая и грубая, как Никита, заставила его похолодеть от затылка до пят» [194, т. IX, с. 125].
Заключительная глава рассказа посвящена последнему дню жизни Андрея Ефимыча. Этот последний день наполнен почти исключительно физическими переживаниями Рагина. Чехов считает головную боль, гудение в ушах, недомогание во всем теле не менее важными переживаниями героя, чем осознание ложности жизни. Смерть Рагина, его ощущения являются одним из компонентов его личности — они настолько же важны для писателя, как и духовное прозрение. Почти натуралистическое чеховское описание апоплексического удара утверждает нас в мысли о том, что проявления «физики» человека для Чехова являются одним из компонентов личности и обладают объективной ценностью.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |