В обширной переписке М.П. Чеховой прослеживаются свидетельства неустанной заботы ее о творческом наследии брата-писателя. «Жизнь моя, — подчеркивала она в одном из писем в июле 1947 года, — протекает в трудах и заботах о моем детище — доме-музее Антона Павловича в Ялте, в работе по «Чеховиане», т. е. ответах на запросы многочисленных корреспондентов — исследователей жизни и творчества Чехова»1. Мария Павловна проявляла к ним доброжелательность и объективность. Своеобразное нравственное кредо в оценке деятельности чеховедов сформулировано ею 23 июля 1947 года в письме из Ялты ленинградскому литературоведу М.Л. Семановой: «Мне, как бывшему близкому человеку к Чехову, трудно говорить о нем сухим критическим языком, но читая многочисленные исследования о нем, я всегда подхожу к ним с точки зрения содержания в них правды и справедливости в передаче жизни писателя и его творчества»2.
«Хозяйка чеховского дома» не только оценивала работу, но и выражала всегда свое личное мнение по исследуемому вопросу. Показателен ее отзыв об одной из публикаций М.Л. Семановой: «Я получила книгу «Ученые записки» с Вашей статьей о сахалинском путешествии А.П. Чехова. Прочитала ее с большим интересом. <...> статья носит несколько суховатый специфически исследовательский характер и поэтому читается с некоторым напряжением. Но аналитические выводы, использование выдержек, писем логичны и правильны. <...> Я, бывшая свидетельница жизни Антона Павловича, могу подтвердить, что ему всегда хотелось правды, полезного труда»3.
«Ученые записки» Ленинградского пединститута имени А.И. Герцена (№ 43. Л., 1947) с авторской дарственной надписью «Многоуважаемой Марии Павловне в знак преклонения перед ее изумительной душевной красотой» М.П. Чехова сохранила в своей библиотеке и завещала дому-музею писателя4. М.Л. Семанова долгие годы поддерживала с ней дружеские связи, участвовала в подготовке к изданию Полного собрания сочинений и писем Антона Павловича в 1944—1951 годах.
Плодотворное сотрудничество сложилось с литературоведом и библиографом, членом-корреспондентом АН СССР С.Д. Балухатым.
В июне 1923 года исследователь обратился к М.П. Чеховой с просьбой дать образцы почерков ее братьев, чтобы установить, кто мог переписывать пьесу «Иванов» в 1888—1889 годах5. Ему хотелось также изучить чеховские книги в Ялте и включить их в свод «Библиотека Чехова», над которым он работал в Таганроге. С.Д. Балухатый обещал тогда прислать в Ялту второй выпуск сборника «Литературная мысль» и 5 выпусков избранных рассказов и драм А.П. Чехова, отредактированных им и изданных в Петрограде в 1923 году.
М.П. Чехова немедленно откликнулась на просьбу: «Многоуважаемый Сергей Дмитриевич! Спешу ответить Вам <...>, чтобы застать Вас в Таганроге и успеть пригласить <...> в Ялту. Буду бесконечно рада, если Вы посетите Домик Чехова, быть может, не без пользы. <...> «Литературную мысль И» я уже имею и статью Вашу читала с большим интересом. За пять выпусков скажу Вам огромное спасибо, если пришлете или привезете. Что же касается пьесы «Иванов», то я никогда ее не переписывала и вообще ничего не переписывала из произведений брата. Возможно, что в Питерском экземпляре по поручению А<нтона> П<авловича> делал выписки брат Александр, а в Московском — Михаил. Но возможны выписки и посторонних лиц. <...> При свидании поговорим и почерки братьев я Вам покажу»6.
М.П. Чехова, очевидно, стала обладательницей обещанных чеховских книг. В ее библиотеке сохранились «Избранные рассказы» (выпуск III) и «Избранные драматические произведения» из серии «Классики мировой литературы» (Москва — Петроград, 1923) с пометой С.Д. Балухатого на титулах: «От редактора. 20/XII—<1>923»7.
В 1928 году Госиздат предложил С.Д. Балухатому подготовить собрание сочинений А.П. Чехова, задуманное в виде приложения к журналу «Огонек» (под общей редакцией А.В. Луначарского). Издание протекает в крайне ненормальных условиях, — с огорчением писал он 20 декабря 1929 года из Ленинграда М.П. Чеховой в Ялту, — при исключительной спешке в работе, при невозможности держать нормально корректуры, т. к. живу я в Ленинграде, а сочинения печатаются в Москве, при отсутствии многих данных в комментариях, которые я мог бы восполнить, если бы имел свободное для этого время. Скажу не преувеличивая, что более лихорадочного, суетного и полного бессонных ночей года не было еще в моей жизни. Уж одно то, что за это время мне пришлось 14 раз съездить в Москву — говорит достаточно о темпе работы»8.
Однако труд был успешно завершен, и С.Д. Балухатый 22 мая 1930 года извещал М.П. Чехову об этом: «Дорогая Мария Павловна, на днях отослал Вам (с большим, правда, опозданием) последние книги сочинений Ант<она> Павл<овича>. Судите меня не за внешний вид издания, в коем повинно госуд<арственное> издат<ельство>, а за комментарии»9. Исследователь сопроводил свой подарок памятной надписью: «Дорогим Марии Павловне и Михаилу Павловичу Чеховым с постоянной благодарностью за внимание к работе от С. Балухатого»10.
В собрание включен биографический очерк о Чехове, написанный литературоведом В.М. Фриче. А.В. Луначарский дал ему высокую оценку. Но вульгарно-социологический подход к трактовке личности и творчества писателя вызвал несогласие Марии Павловны. На полях листов первого тома сочинений ею сделан ряд замечаний и уточнений к очерку. Их характер и стилистическую окраску можно передать одной репликой на 18-й странице. Протестуя против утверждения Фриче, что она была музыкантшей, Мария Павловна категорически заявила: «Никогда не была таковой. Наврано так же, как и в этой (неразб. — Ю.С.) биографии. М. Чехова». Анализ помет убеждает в критическом отношении М.П. Чеховой к автору, работы которого до середины 30-х годов определяли развитие советского литературоведения.
Из письма С.Д. Балухатого от 22 мая 1930 года М.П. Чеховой стало известно, что это собрание сочинений ее брата «переиздается в прекрасном виде — в переплетах, на хорошей бумаге, с фотографиями»11. Сохранившийся экземпляр повторного пятитомного издания в библиотеке «хозяйки чеховского дома» действительно производит вполне благоприятное впечатление12.
Перед войной началась подготовка нового издания чеховских писем. 9 августа 1940 года М.П. Чехова сообщала С.Д. Балухатому о помехах в оформлении пояснений к первому тому: «Работа, которую мы вели при наличии многообразных указаний относительно формы комментариев и вследствие задержки этих указаний до мая месяца, была очень затруднена, и некоторые недостатки ее обусловлены этим обстоятельством. Как первый наш опыт, она многому нас научила, и за 2-й том мы принимаемся более уверенно»13.
Сестра писателя придавала серьезное значение точности содержания комментариев и в том же письме 9 августа 1940 года настойчиво подчеркивала: «А.Р. Эйгесу мы пишем, чтобы, дополняя нас, он не изменял, без крайней надобности, смысл наших комментариев. Особенно не хотелось бы сокращений в примечаниях бытового характера, где некоторые биографические штрихи, может быть, в данных нам рамках излишни, но важны для уточнения некоторых утвердившихся из-за неточностей ложных мнений <...>. Во всяком случае, более или менее существенные поправки мы просили бы согласовывать с нами»14.
С принятием постановления СНК от 29 апреля 1944 года об издании Полного собрания сочинений и писем А.П. Чехова работа над его наследием возобновилась. «Дорогая Мария Павловна! — уведомлял ее С.Д. Балухатый 31 мая 1944 года. — Только сегодня приехал в Москву по делам издания сочинений и писем Антона Павловича, которое возобновилось месяц тому назад, узнал с большой радостью, что Вы живы, благополучны, сохранили Дом и все эпистолярное наследие. Завтра к Вам будет оказия, и я спешу написать Вам самое основное <...> По специальному постановлению правительства издание Чехова возобновлено. Издание должно быть закончено в конце 46 г. Будет выпущено всего 18 томов. Первый том сочинений выйдет к 15 июля тек<ущего> года (К Дню памяти А.П. Чехова. — Ю.С.). В этом году всего будет издано три тома. Я возглавляю редакционную работу и должен обеспечить своевременный подбор материала и его сдачу в производство. По-прежнему сложным делом остается работа над письмами. А.Р. Эйгес умер, но комментарии к т. 1 писем он закончил»15.
Без участия Марии Павловны исследователь не представлял своей работы над эпистолярным наследием А.П. Чехова: «Мне не нужно писать Вам, что без Вашею активного, любовного, внимательного отношения к изданию писем — оно не осуществится, — и это мое письмо есть только возобновление того дела, которое Вы успешно делали до войны. <...> Позвольте сердечно пожелать Вам здоровья, душевных сил и увидеть в самом ближайшем будущем плоды своих трудов в виде издания писем Чехова»16.
С.Д. Балухатый четко осознавал тогда смысл и значение их совместной деятельности: «Юбилейная июльская дата будет отмечаться очень широко и торжественно. Но наше с Вами дело отметить ее своим трудом так, чтобы на десятки лет издание Чехова осталось замечательным памятником»17. Скупо и ненавязчиво рассказывал Сергей Дмитриевич 31 мая 1944 года Марии Павловне о своей жизни в военное время: «С трудом, совершенно обессиленный тяжелым бытом в осажденном Л<енингра>де, я эвакуировался вместе с университетом в Саратов, где сейчас и живу. В конце июня возвращаюсь с тем же университетом в Л<енингра>д, где у меня потеряна квартира — взорвана бомбой. <...> Из Таганрога ко мне приехала моя мать, которая была 2 года там под немцами, работая в музее Чехова. Домик и музей в Таганроге в полной сохранности. К июльским дням там все приводится в порядок»18.
Сотрудничество с М.П. Чеховой оказалось плодотворным, и Балухатый 2 августа 1944 года с удовлетворением писал об этом из Ленинграда: «Спасибо Вам, бесконечно милая мне Мария Павловна, за все то, что Вы сделали для памяти об Антоне Павловиче, за работу над письмами, за то исключительно внимательное отношение ко мне в моей работе над Чеховым, которое я испытываю каждый раз, когда соприкасаюсь с Вами.
<...> Издание Чехова идет полным ходом. И еще в августе сдаю третий том. Сейчас начну изучать работу А. Эйгеса над первым томом писем»19.
Однако непомерное напряжение в военной обстановке сказалось на состоянии здоровья ученого, и в письме от 31 декабря 1944 года улавливаются тревога по поводу будущего: «На почве сильнейшего переутомления и сверхнормальной работы у меня явления (?), требующие совершенного покоя. А где его возьмешь в военные годы, да еще в ленинградских условиях?
Последние месяцы плохо работаю, но надеюсь через месяц собраться с силами и возобновить все дела. Издание Чехова, тем не менее, продолжаю успешно. Уже сделаны 5 томов сочинений, из которых 4 в издательстве, в производстве. Продолжаем тонкую работу по письмам (их учет, проверка по оригиналам и т. п.). Второй том сочинений Чехова должен выйти в первом квартале 45 г.»20.
Неожиданная смерть С.Д. Балухатого 2 апреля 1945 года отозвалась в М.П. Чеховой душевной болью. «Дорогая Мария Леонтьевна, — делилась она своим горем с М.Л. Семановой, — только сейчас, из Вашего письма, я узнала о печальном для меня событии — о смерти С<ергея> Д<митриевича> Б<алухатого>. <...> О, если бы Вы знали — как я невыносимо страдаю. Я потеряла хорошего друга, руководителя и желанного для меня чеховиста»21.
Горечь потери определила тон письма М.П. Чеховой от 7 декабря 1946 года директору Таганрогского музея М.Н. Бондарь: «Сергей Дмитриевич Балухатый был моим большим другом и помощником в моей работе по Чехову. Я тяжело перенесла его смерть и теперь меня радует только его матушка Анастасия Терентьевна, которая сыграла <...> такую большую роль в сохранении экспонатов Ваших музеев и библиотеки. Я заочно жму ее честную и благородную руку! Шлю ей мой самый сердечный привет и разделяю с ней грусть по поводу преждевременной смерти ее дорогого сына»22.
А.Т. Балухатая состояла в должности смотрителя чеховского музея в Таганроге. В период гитлеровской оккупации прятала она музейные материалы у себя в кладовке. Вскоре после освобождения города Красной Армией 30 августа 1943 года литературный музей был восстановлен23. Мария Павловна очень волновалась за его судьбу и испытала большую радость оттого, что музей уцелел благодаря самоотверженности матери С.Д. Балухатого.
Смерть С.Д. Балухатого привела в смятение и растерянность М.П. Чехову. «Я надеялась, что С<ергей> Д<митриевич> поможет мне спокойно умереть, — писала она давнему другу и секретарю ученого К.Д. Муратовой в Ленинград 14 июня 1945 года. — Он обещал привести в порядок все мое эпистолярное наследие, касающееся жизни и творчества А<нтона> П<авловича>, и выполнить мое распоряжение относительно Ялт<инского> дома. Мне 82 года и я уже мало могу работать, скоро устаю. Успела отдать С<ергею> Д<митриевичу> все копии с писем, котор<ые> должны быть напечатаны. Он увез от меня весь этот материал в Гослитиздат. И мы сговорились с ним работать над письмами вместе»24.
По свидетельству К.Д. Муратовой, С.Д. Балухатый намеревался написать монографию об Антоне Павловиче и очень увлеченно рассказывал о задуманной им книге «Чехов — прозаик», хотел заняться биографией писателя. Но успел создать лишь небольшую главу о раннем Чехове. Том с публикацией «Записной книжки» Чехова в Полном собрании сочинений Сергей Дмитриевич предполагал завершить отделом «Рукой Чехова». В него должны были войти чеховские записи на книгах и развернутые пометы на письмах к нему25.
В качестве секретаря Балухатого К.Д. Муратова отредактировала 5 томов собрания сочинений Чехова. После смерти своего учителя хотела продолжить работу над отделом «Рукою Чехова». «Этот материал еще никем не собирался, — разъясняла она свои замыслы Марии Павловне. — А представляет он огромный интерес. Так, в Л<енингра>де есть книга Атавы (Терпигорева), на которой Ан<тон> Пав<лович> записал свою оценку его творчества. Собрать этот материал исчерпывающе крайне трудно, но попытаться сделать это необходимо. Помощь Ваша здесь, Мария Павловна, может быть исключительно важной. <...> Желаю Вам побольше здоровья, сил и успешного окончания Вашей плодотворной работы по подготовке писем Ан<тона> Павл<овича>. Все мы с нетерпением ждем осуществления этого издания»26.
Первое Полное собрание сочинений и писем брата стало самым важным делом М.П. Чеховой, и она внимательно следила за ходом издания. Радостное сообщение в июле 1946 года прислал из Москвы один из участников подготовки к печати чеховских материалов А.Н. Турунов: «Вчера видел в Гослитиздате 3-й том нового Полного собрания сочинений Антона Павловича. Пока лишь сигнальный экземпляр. Так что медленно, но это хорошее дело продвигается. Пока вышло только два тома: I и III. Рукописи остальных почти все готовы. Работа ведется над письмами. Причем первый том писем совершенно готов, вносятся лишь некоторые редакционные улучшения в примечания. Заканчиваются работой второй и третий томы. Второй подготавливает к печати М.М. Эссен, третий Коншина. Я принимаю участие в подготовке к печати 6-го тома писем (1899—1900 гг.)»27.
Судя по письму, это занятие для чеховеда было желанным: «Работа <...> доставляет мне истинное удовольствие. Находясь на фронте, я мечтал о том, когда настанет счастливое время, когда можно будет вновь принять мне участие в подготовке к печати произведений и писем Антона Павловича. И вот это сбылось»28.
Однако издание, к огорчению М.П. Чеховой, осуществлялось крайне медленно. «Недавно вышел 5-й том, близок к окончанию том 6-й, — сообщал А.Н. Турунов 25 марта 1947 года. — Слышал, что издательство намеревается к июню закончить все редакционные работы, а когда будут изданы все тома — сказать трудно. <...> Как видите, издательская машина очень медленно работает»29.
Подготовка свода писем А.П. Чехова встречала понимание и поддержку его читателей. Так, житель почтового отделения Николо-Поим Пензенской области учитель Л.В. Цинговатов предложил тогда издательству фотокопию письма Антона Павловича от 4 марта 1900 года жительнице Ялты Е.Э. Подгородниковой30 и 2 августа 1947 года справлялся у Марии Павловны, будет ли оно помещено в 8-томник31. Это письмо с комментарием: «Публикуется впервые. Печатается по фотокопии Архива Л.В. Цинговатого» включено в шестой том32. В последнем 30-томном академическом издании Полного собрания сочинений и писем оно воспроизведено по факсимиле с автографа (РГБ) со ссылкой на первую публикацию в «Таганрогской правде» 15 июля 1939 года как письма к Е.Э. Роггенбау.
Несмотря на возраст и служебную занятость, Мария Павловна внимательно и скрупулезно просматривала публикуемые чеховские материалы. После прочтения верстки первого тома писем, подготовленного к печати И.С. Ежовым, она с уважением отозвалась о его труде и в мягкой тактичной форме высказала ряд пожеланий: «Дорогой Иван Степанович! Первый том писем в сверстанном виде я прочла и сделала кое-какие небольшие поправки в письмах и в примечаниях, которые, кстати сказать, я одобряю. И большое спасибо Вам скажут те, которые будут писать диссертации по Чехову, но все-таки их надо, хоть немного, сократить. <...> Читала я этот том в чрезвычайно тяжелых условиях — моя комната обслуживает весь музей и толчея в ней непрерывная <...>. Все время волновалась, что, возможно, задерживаю корректуру. <...> Мне хотелось бы, чтобы была точность и в знаках препинания. Например, А<нтон> П<авлович> при окончании фразы всегда ставил <...>, а у Вас везде <...>. Я придерживалась его этой особенности и при издании своих шести томов, убедилась в этом и сейчас, проверяя его письма по подлинникам»33.
Выход из печати первого тома писем не только обрадовал М.П. Чехову, но и всколыхнул далекое прошлое. «Дорогой Иван Степанович! — писала она И.С. Ежову 27 февраля 1949 года. — Первый том писем (XIII) по-моему сделан хорошо и я им довольна. Примечания корректны — так и нужно было, как хотел В.П. Потемкин (академик, один из редакторов Полного собрания сочинений и писем А.П. Чехова. — Ю.С.), когда мы с ним по этому поводу беседовали. В примечаниях ошибок мало и те незначительные. <...> Читала я медленно и долго, «воспоминания пред мной свой длинный развивали свиток...» Дай Бог, чтобы и последующие томы были так же благополучны. Спасибо Вам!»34
Издание 20-томного Полного собрания сочинений и писем А.П. Чехова в 1944—1951 годах стало завершающим этапом многолетней работы Марии Павловны и началом нового периода в послевоенном чеховедении. Публикация фрагментов из переписки «хозяйки чеховского дома» воссоздает отдельные события сложного и непрерывного процесса собирания и осмысления творческого наследия А.П. Чехова, передает чувства и переживания конкретных людей, занятых этим благородным делом.
Примечания
1. Дом-музей А.П. Чехова в Ялте (далее: ДМЧ (Ялта). «Чеховиана». 1947, л. 88 об.
2. Там же, л. 88.
3. Там же.
4. ДМЧ (Ялта). Книга поступлений, № 848/337 (далее: КП).
5. Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (Москва) (далее: ОР РГБ) ф. 331, ед. хр. 64, л. 1—6.
6. ОР РГБ, ф. 331, ед. хр. 47, л. 1.
7. ДМЧ (Ялта). КП, № 848/206, 848/215.
8. ОР РГБ, ф. 331, ед. хр. 64, л. 24 об.
9. Там же, л. 27.
10. ДМЧ (Ялта). КП, № 848/95.
11. ОР РГБ, ф. 331, ед. хр. 64, л. 27.
12. ДМЧ (Ялта). КП, № 848/624—628.
13. ОР РГБ, ф. 331, ед. хр. 47, л. 2.
14. Там же.
15. ОР РГБ, ф. 331, ед. хр. 64, л. 34.
16. Там же, л. 34, 36.
17. Там же, л. 36.
18. Там же.
19. Там же, л. 37, 39.
20. Там же, л. 45.
21. ДМЧ (Ялта). «Чеховиана». 1945, л. 161.
22. ДМЧ (Ялта). «Чеховиана». 1946, л. 113.
23. Там же, л. 114 об., 115.
24. ДМЧ (Ялта). «Чеховиана». 1945, л. 173.
25. Там же, л. 171, 172.
26. Там же, л. 172.
27. ДМЧ (Ялта). «Чеховиана». 1946, л. 55.
28. Там же, л. 55 об.
29. ДМЧ (Ялта). «Чеховиана». 1947, л. 150.
30. Подгородникова (урожд. Роггенбау) Е.Э. была страстной почитательницей Чехова, тревожилась за состояние здоровья писателя и предлагала ему свои услуги в качестве «бесплатной няньки» или переписчицы. 4 марта 1900 года А.П. Чехов выразил Подгородниковой свою признательность: «Милостивая государыня Елена Эдуардовна! От всего сердца благодарю Вас за письмо. Вашим любезным предложением — обратиться к Вам в случае нужды — воспользуюсь, если представится надобность, в настоящее же время, во-1-х, я здоров и веду жизнь совершенно здорового человека и, во-2-х, я не одинок; со мной в Ялте живет моя мать. Еще раз благодарю и желаю всего хорошей».
31. ДМЧ (Ялта). «Чеховиана». 1947, л. 76.
32. Чехов А.П. Полн. собр. соч. и писем: В 20 т. М., 1944—1951. Т. 18. С. 347, 550.
33. ОР РГБ, ф. 331, ед. хр. 66, л. 3.
34. Там же, л. 6.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |