Изучение семантических изменений в языке весьма эффективно может вестись в русле полевого подхода. Семантическое поле позволяет решать следующие семасиологические задачи: изучить изменения в значении слова и определить семасиологические закономерности. Этот подход прошел путь от концептуальных полей И. Трира до современных полей разного типа [Кезина 2004: 79]. До сих пор, однако, остается невыясненным вопрос о сущности понятия «семантическое поле».
Одни лингвисты полагают, что семантическое поле — явление экстралингвистическое (психологическое или логическое), но находящее отражение в языке. Представители данного направления: П. Роже, Ф. Дорнзайф, Х. Касарес, Й. Трир и частично Л. Вейсгербер. А другие придерживаются мнения, что семантическое поле — это явление языка, и вычленение его должно происходить на основе лингвистических данных. Представителей данного направления гораздо больше. К ним, например, относятся О. Духачек, А. Йоллес, Э. Оксаар, К. Ройнинг, В. Порциг, А. Рудскогер, Л. Вейсгербер, Г. Ипсен, Г. Мюллер, А.А. Уфимцева, А.И. Кузнецова, Н.М. Минина [Долгих 1973: 90].
Обе точки зрения по данному вопросу возможны и подтверждаются рядом научных работ. В исследованиях ученых, которые считают верной первую точку зрения (экстралингвистический подход), изучаются способы языкового выражения ассоциативных связей между словами, возникающими в сознании говорящих. Объектом этих исследований чаще всего выступает лексика, более непосредственно соотносящаяся с действительностью (например, конкретные существительные в работе Н.И. Толстого [Толстой 1963: 29—45]).
Лингвисты данного направления доказывают наличие в сознании говорящих семантических (понятийных) полей, т. е. группировок слов, обозначающих предметы, тематически связанные между собой, или явления, лежащие в одной области логических понятий. Помимо языковых данных, существуют данные психологических экспериментов, которые подтверждают наличие психологических моделей семантических микросистем (полей) у говорящих.
В работах других исследователей, считающих семантическое поле явлением языка, исследования осуществляются на основе языкового материала. Любой факт языка можно исследовать как со стороны плана выражения, так и со стороны плана содержания. Все работы первого направления характеризуются общим подходом к объекту исследования: парадигматические свойства слов определяются, исходя из его синтагматических свойств. Лексема — единица плана выражения является основной единицей исследуемого уровня. Второе направление лингвистического исследования семантических полей направлено на «исследование семантической структуры на уровне семем (семема — единица плана содержания). Объектом исследования работ этого направления являются семантические категории, элементарные единицы смысла и их комбинации» [Кривченко 1973: 100]. Нам представляется невозможным четко разграничить, является семантическое поле явлением только языка или только логики. Мы согласны, что в сознании говорящих слова ассоциативно связаны в группировки слов, обозначающих предметы, тематически связанные между собой. В то же время в данном исследовании изучается семантическое поле, его семантическая структура на уровне семем, что обусловлено лингвистическим подходом.
Л.А. Новиков под семантическим полем понимает иерархическую структуру множества лексических единиц, объединенных общим значением и отражающих в языке определенную понятийную сферу [Новиков 1997: 458].
Мы разделяем точку зрения Ю.Д. Апресяна, который утверждает, что так как характерным для семантических полей является их пересечение друг с другом, то из одного семантического поля можно попасть в любое другое поле «через более или менее длинную цепочку посредствующих звеньев. Так что семантическое пространство языка оказывается в этом смысле непрерывным» [Апресян 1995: 252].
Изучение любого семантического поля состоит из двух основных этапов: выделения поля на первом этапе и анализа поля на втором. На первом этапе семантическое поле выделяется на основе какого-либо определенного критерия и подвергается анализу каким-либо методом на втором этапе [Долгих 1973: 91].
Интересной, с нашей точки зрения, является и этнолингвистическая интерпретация семантических полей Е.Л. Березович. Автор говорит, что анализ семантических полей можно вести на трех уровнях — собственно семантическом, мотивационном и уровне культурной символики.
«Собственно семантический уровень образуется исходя из значений слов; состав единиц, которые следует рассматривать при работе на этом уровне, определяется, в конечном счете, логическими отношениями между понятиями.
Мотивационный уровень поля предполагает группировку слов на основе общности их мотивационной модели (мотивационного признака). При такой группировке лексический материал может быть рассмотрен «ретроспективно» (с точки зрения моделей мотивации, которые легли в основу данных слов) и «перспективно» (исходя из способности слов данного поля становится источником семантической или семантико-словообразовательной деривации)» [Березович 2004: 5]. Если рассматривать смысловое пространство, связанное с традиционной народной культурой, то оба указанных уровня в некоторых случаях могут продолжаться третьим — уровнем культурной символики. Этот уровень располагается как бы в «культурной надстройке», слова естественного языка могут приобрести в языке культуры дополнительную, культурную семантику. «Таким образом, уровень культурной символики продолжает собственно семантический уровень, включая культурно обусловленные значения, развивающие денотативные или общеязыковые значения слов» [Березович 2004: 6].
Таким образом, в современной лингвистике наряду с двумя основными интерпретациями семантических полей: экстралингвистической и лингвистической, появляются и другие, например, этнолингвистическая.
«На начальном этапе развития теории поля Р. Майер выделял три типа семантических полей: 1) естественные (названия деревьев, животных, частей тела, чувственных восприятий и под.), 2) искусственные (названия воинских чинов, составные части механизмов и под.) и 3) полуискусственные (терминология охотников и рыбаков, этические понятия и под.)» [цит. по Васильев 1971: 105].
Сегодня существует два основных типа полей: парадигматические и синтагматические. К парадигматическим полям относятся самые разнообразные классы лексических единиц, тождественных по тем или иным смысловым признакам (семам или семантическим множителям): лексико-семантические группы слов, синонимы, антонимы и т. п. Нужно отметить, что именно парадигматические поля наиболее широко исследовались и исследуются в языкознании. Синтагматическими семантическими полями называют классы слов, тесно связанных друг с другом по употреблению, но никогда не встречающихся в одной синтаксической позиции [Васильев 1971: 108—112].
Кроме того, существуют комплексные поля — это классы слов, связанные парадигматическими и синтагматическими отношениями. С.В. Кезина предлагает добавить в классификацию семантических полей, учитывая историческую протяженность семантического поля и протяженность его в родственных языках в определенный период времени, дифференциацию полей на поля диахронического и синхронического типов, и ввести понятия «полное» поле и «неполное» поле. ««Полное» поле диахронического типа представляет собой этимолого-словообразовательное гнездо в его развитии от этимона до современного состояния во всех родственных языках одной языковой семьи. «Полное» поле синхронического типа есть синхронический срез протяженностью во всех родственных языках одной языковой семьи. Таким образом, семантические поля синхронического типа являются результатом взаимодействия слов, принадлежащих к разным этимолого-словообразовательным гнездам. «Неполное» поле — это фрагмент любого «полного» поля любой диахронической и синхронической протяженности» [Кезина 2004: 80—81].
Таким образом, как видно из вышесказанного, типы семантических полей претерпели существенные изменения за почти столетний период. Развитие науки не стоит на месте, и исследователи продолжают предлагать новые типы семантических полей.
З.В. Беркетова, описывая мотивационные связи в лексике современного немецкого языка, постулирует понятие «мотивационное поле» [МП] как единицу исследования системных отношений. З.В. Беркетова изучала системные связи на основе семантической мотивированности внутри полей и между ними, выявила иерархические и параллельные связи между полями, обнаружив непрерывность семантического пространства в лексике современного немецкого языка. Так как мотивированность, по С. Ульману, является семантической универсалией, то она характерна для всех языков в одинаковой мере, но с преобладанием тех или иных различных типов, а значит, данный подход к исследованию системных связей в лексике может успешно использоваться в современном русском языке. В качестве единицы исследования избираются не отдельные лексемы, а малые системы — (МП) — иерархически устроенное системное образование. «Центром МП является полнозначная лексема-мотиватор, входящая первым компонентом во вторичные слова. Элементы поля отличаются от центра лишь одним деривационным шагом. Центр поля систематизирует своей формой и семантикой (одним из прямых или переносных значений) элементы поля, структурируя его. МП может иметь однородную структуру, если оно систематизируется одним мотиватором, и неоднородную (центр, переходную зону и периферию), если оно систематизируется рядом мотиваторов» [Беркетова 2000: 69].
З.В. Беркетова считает, что центры мотивационных полей, выступая в качестве первого компонента сложных слов, часто изменяют свою форму: два — двух, три — трех и т. д., поэтому в некоторых случаях затруднительно определить часть речи центров МП. «Тем не менее, очевидно, что большую часть составляют существительные, затем прилагательные, числительные и местоимения. Таким образом, систематизирующие центры — преимущественно имена. Большинство полей имеют однородную структуру, так как поля систематизированы одним значением центра, например, «электро»- (-аппаратура, -бритва, -машина, -печь, -пила и др.)» [Беркетова 2000: 70]. Все элементы данных полей образуют ядро поля, так как равноудалены от центра. Такие МП не имеют переходных зон и периферий. Другие МП мотивируются различными значениями центров и имеют неоднородную семантическую структуру. Зоны многоструктурного МП формируются разными прямыми, метафорическими мотиваторами и мотиваторами-интенсификаторами. Различные типы мотиваторов, формируя структуру МП, систематизируют его элементы. Исследовательская работа З.В. Беркетовой показала, что «МП — семасиологические поля, центрами которых являются лексемы, пронизывающие своей формой и семантикой все его элементы, мотивируя вторичные слова на 50%. Элементы поля находятся с центром в иерархических связях и в параллельных отношениях между собой благодаря первому общему компоненту, соответствующему центру поля. Иерархические и параллельные связи в поле сгущают сеть его семантического пространства» [Беркетова 2000: 72].
Связи между полями устанавливаются на основе наличия общих вторых компонентов МП. Такие поля могут иметь параллельные и иерархические связи. Если МП рассматриваются как равноправные, рядовые, то их связи называются параллельными. Для выявления иерархических связей между МП З.В. Беркетова определяет инклюзивное поле, самое обширное по объему элементов, частично включающее остальные поля. Одни и те же вторые компоненты полей образуют общее семантическое пространство между каждым рядовым и инклюзивным полем [Беркетова 2000: 72].
Наличие связей между центрами МП могут изображаться графически, методом семантических сетей. По утверждению Ф. Скрэгга, семантическая сеть — это совокупность точек (узлов), обозначающих некоторые понятия и связанных между собой стрелками или дугами. Исторически такие сети были использованы впервые для представления значений, поэтому и называются семантическими [Беркетова 2000: 74].
З.В. Беркетова утверждает, что, оперируя понятием МП, она сознательно отказывается от термина «словообразовательное гнездо», так как в исследованиях по словообразовательным гнездам анализируется формальный аспект проблемы: определяется возможность образования различных частей речи от исходного слова, устанавливаются словообразовательные типы в пределах гнезд. З.В. Беркетову же интересует семантическая продуктивность мотивирующей лексемы независимо от типов словообразования и принадлежности вторичных слов к различным частям речи. «В процессе функционирования в МП возникают и развиваются собственные семантические категории — потенциальные семы-мотиваторы, не отраженные в смысловой структуре центра, но также служащие систематизирующими мотиваторами. Отношения семантической производности между центром МП и его элементами позволяют расширить круг семантических связей в лексических полях, установленных Ю.Н. Карауловым в книге «Общая и русская идеография». Наряду с нулевой оппозицией (равенство), привативной оппозицией (включение), эквиполентной оппозицией (пересечение) дизъюнктивной оппозицией можно говорить об отношении семантической выводимости, для которой характерны не только бинарные, но и многомерные связи» [Беркетова 1984: 133]. З.В. Беркетова говорит следующее о роли первых и вторых компонентов МП. «Первые компоненты (центры МП) выполняют ведущую роль непосредственно в МП, вторые компоненты выполняют основную функцию главным образом в установлении межполевых связей» [Беркетова 1984: 138].
Таким образом, представляется вполне возможным подход к изучению словарного состава языка, когда в качестве единицы исследования предстает не отдельная лексема, а мотивационное поле — малая иерархическая система. Следует признать, однако, что, несмотря на наличие возможности изучать лексику подобным способом, обращение только к мотивационному полю обнаруживает существенный недостаток, так как далеко не все лексемы могут быть объединены в мотивационные поля.
Г. Мюллер выделяет две основных категории грамматических полей: морфологические поля (поля форм) и синтаксические поля (поля структур). При этом формы всегда обладают синтаксическим характером, т. е. организуют предложение. Если морфологические поля строятся с помощью замены лексем при сохранении модели, то в синтаксических полях изменяется модель при условии сохранения лексем [Мюллер 1967: 367].
Теорию грамматико-лексических полей разрабатывали в своих работах Е.В. Гулыга, Е.И. Шендельс, А.В. Бондарко, М.М. Гухман, хотя в них по-разному определяется само понятие «поле». Эти исследователи сходятся в том, что «основанием при установлении полей служит общность выражаемых понятийных категорий, и поле в их интерпретации выступает как межуровневое явление, где могут совмещаться разнопорядковые средства выражения понятия или значения, принятого в качестве базисного признака» [Гусейнов 1987: 68].
Е.В. Гулыга и Е.И. Шендельс подчеркивают, что разнообразные средства грамматического и лексического уровня, которые призваны выражать и называть общие значения, связаны между собой не случайными отношениями, а отношениями, которые позволяют установить определенные закономерности. Совокупность взаимодействующих средств образуют систему — грамматико-лексическое поле [Гулыга 1969: 8—9].
Е.В. Гулыга и Е.И. Шендельс рассматривают поля множественности, времени, модальности, компаративности, одушевленности, указательности. А.В. Бондарко выделяет поля темпоральности, аспектуальности, залоговости. Вышеперечисленным полям присущи следующие основные признаки: «а) общая семантика компонентов поля; б) неоднородность состава поля, включающего как грамматические, так и лексические компоненты; в) структура из ядра и периферии с плавными переходами, как между этими частями поля, так и между разными полями» [Плоткина 1975: 84]. А.В. Бондарко называет такие поля функционально-семантическими, а Е.В. Гулыга и Е.И. Шендельс определяют их как грамматиколексические поля. Ядрами большинства перечисленных полей являются соответствующие грамматические категории числа, времени, вида, залога, наклонения. Полевую природу могут иметь и многие другие грамматические явления.
Функционально-семантические (или грамматико-лексические) поля — не единственный вид поля, используемый в грамматических системах языков. Характерным для самого широкого круга языковых полей является структурная организация поля, которая не знает четких границ ни между своими компонентами, ни с соседними полями. Признаки семантической общности и неоднородности по составу — специфичны для полей, на материале которых они выделены. Их можно рассматривать как частные случаи двух более общих признаков любого языкового поля: «а) общности всех компонентов поля по какому-либо одному признаку, который конституирует данное поле; б) неоднородности компонентов поля по прочим свойствам» [Плоткина 1975: 84]. А.В. Бондарко полагает, что части речи не принадлежат к функционально-семантическим полям (ФСП), но полевой подход к изучению частей речи оказывается весьма плодотворным. А.В. Бондарко подчеркивает следующие основные признаки функционально-семантического поля: 1) членение «центр (ядро) — периферия». Для центра характерно сосредоточение, максимальная концентрация специфических признаков, характеризующих данную группировку, а для периферии — разреженность таких признаков; 2) постепенные переходы от центра к периферии, частичные пересечения «соседних» полей [Бондарко 1972: 22—26].
А.В. Бондарко выделяет четыре группировки ФСП, образующих в языке систему: 1) ФСП с предикативным ядром (комплексы полей аспектуальности, модальности, бытийности, залоговости и персональности); 2) ФСП с предметным (субъектно-объектным) ядром (поля субъектности ~ объектности и определенности ~ неопределенности); 3) ФСП с качественно-количественным (преимущественно атрибутивным) ядром (поля качественности, количественности, компаративности, посессивности); 4) ФСП с обстоятельственным ядром (поля обусловленности и локативности). По структуре они делятся на два основных типа: моноцентрические поля, опирающиеся на грамматическую категорию (например, поле темпоральности в русском языке), и полицентрические (например, поле определенности ~ неопределенности в «безартиклевых» языках) [Васильев 1990: 134]. А.А. Ховалкина подчеркивает, что «фундаментальным свойством функционально-семантического поля признаётся взаимодействие однородных и разнородных языковых средств, объединяющихся в одном семантическом комплексе в соответствии со своей содержательной соотнесенностью» [Ховалкина 1994: 77].
В рамках теории ФСП выделяет два типа полей: моноцентрические, имеющие четко выраженную доминанту и полицентрические — слабо центрированные. Полицентрические поля в свою очередь распадаются на: 1) поля рассеянной, диффузной структуры, которые имеют множество компонентов при слабо выраженной границе между ядром и периферией; 2) поля компактной полицентрической структуры с явно выраженными центрами [Бондарко 1984: 61—62].
Впервые понятие поля к частям речи применил В.Г. Адмони. Он показал, что «в составе части речи следует различать ядро (центр, сердцевину) с оптимальной концентрацией важнейших грамматических признаков данной части речи и периферию, состоящую из слов, лишенных одного или нескольких из этих признаков, либо имеющих эти признаки в ослабленном виде. Периферия части речи может в разной степени удаляться от своего ядра и сближаться с ядрами других полей; так возникают общие сегменты двух полей, т. е. разряды слов, сочетающих в себе свойства двух частей речи» [цит. по Плоткина 1975: 84].
Р.И. Гусейнов взял идеи В.Г. Адмони для толкования лексико-грамматического поля (Р.И. Гусейнов предпочитает именно такой термин, так как считает, что он более полно выражает основную сущность анализа, при котором лексика учитывается только в рамках ее взаимодействия с грамматической формой) английских существительных как модели их аранжировки в зависимости от степени охвата ими набора свойств и признаков, типичных для части речи в целом. Таким образом, поле можно представить в виде «признакового пространства». Поле как языковое явление отражает динамику системы и некоторые тенденции ее развития. «Грамматическое поведение составляющих ядра, как правило, отражает устойчивое и стабильное в закономерностях действия системы, в то время как поведение периферийных элементов может служить сигналом о развитии новых тенденций или об исчезающих явлениях в грамматическом поведении слов» [Гусейнов 1987: 69].
В своей работе Р.И. Гусейнов попытался смоделировать лексико-грамматическое поле древнеанглийских существительных и указать на некоторые основные сдвиги и тенденции в его развитии в последующие периоды истории языка. Процедура конструирования ЛТП складывалась из нескольких этапов: «а) описи грамматических характеристик каждого из существительных по данным его синтактико-морфологического поведения в позициях подлежащего, предикатива, дополнения (прямого и предложного); б) деления полученного корпуса слов на две части — на слова с более полным набором грамматических признаков существительных как части речи и на те, которые обладают менее полным их набором, т. е. установления центра как участка большего распространения грамматических признаков части речи и периферии — меньшего их распространения (первое членение поля); в) дальнейшего перераспределения составляющих двух названных участков поля на подклассы по общности их грамматических признаков (второе членение поля). Строительным материалом для поля служили отдельные слова, объединенные, как правило, по общности целого ряда грамматических признаков» [Гусейнов 1987: 69].
М.Н. Заметалина считает необходимым изучать функциональ-носемантическое поле не только в синхронии, но и в диахронии. При анализе ФСП в диахроническом плане лингвист не только описывает языковые явления того или иного периода, но и пытается объяснить, почему в структуре ФСП определенного периода отсутствовал некоторый его фрагмент или его архитектоника была иной, нежели в современном языке. При исследовании ФСП в диахронии необходим внимательный анализ словарных дефиниций «(разумеется, не отрицается контекстуальный анализ, учет конситуации, поскольку в процессе развития языка могло измениться количество ЛСВ, их оттенков, могла исчезнуть сама лексема, мог измениться перлокутивный эффект и т. д.)» [Заметалина 2002: 91]. Игнорирование нюансов при анализе ФСП в диахронии может повлечь неадекватное описание всего поля. Та или иная лексема как конституент поля может перемещаться, оказываться на периферии ФСП или, напротив, будучи ранее маргинальной, впоследствии подвергаться центростремительным тенденциям. Проблемой, возникающей при исследовании ФСП в диахроническом аспекте, считает М.Н. Заметалина (она исследует ФСП бытийности), является изменение синтагматических свойств какого-либо элемента, входящего в поле. Изменения происходят на всех уровнях: грамматическом, лексическом, языковом, речевом. В процессе языковой эволюции отмечается постоянное движение внутри ФСП, а также в сфере его пересечения с другими полями. Это обусловлено выходом из поля одних, отмерших средств и пополнением его состава новыми. Также происходит движение конституентов одного поля в соседние поля (при этом они остаются в пределах ФСП). При исследовании ФСП в плане диахронии возникает проблема объективности. Решению этой проблемы способствует методика количественных подсчетов. Постоянно обращаясь к показателям частотности, подчеркивает М.Н. Заметалина, исследователь может определить активность конституентов ФСП в разные периоды языковой истории и отчасти решить названную выше проблему [Заметалина 2002: 92].
Таким образом, полевой подход нашел свое отражение не только при изучении лексики, но вполне успешно применяется при изучении грамматики, как в синхроническом, так и диахроническом аспекте. Это, по нашему мнению, еще раз подтверждает универсальность полевого подхода при изучении самых разнообразных явлений языка.
Исследователями фразео-семантических полей на современном этапе развития науки являются лингвисты А.К. Бирих и Н.А. Сабурова. А.К. Бирих, занимаясь изучением фразеологизмов в диахронии, полагает, что идеографический анализ фразеологии кажется наиболее перспективным на материале фразео-семантических полей. Фразео-семантическое поле — совокупность фразеологических единиц, объединенных общим семантическим признаком.
Использование фразео-семантических полей в диахроническом аспекте позволяет: а) проследить динамику фразеологической номинации, т. е. активность (распространенность) поля и его членов в определенный период развития языка; «б) показать основные особенности фразеологической системы языка определенной эпохи, ее отличия от фразеологической системы современного языка; в) дать широкую картину различных изменений внутренней формы фразеологизмов, т. е. образных представлений, лежащих в ее основе» [Бирих 1995: 15].
Наиболее ярко эти изменения проявляются во фразеологических рядах, которые состоят из устойчивых оборотов, имеющих аналогичную семантику, тождественную внутреннюю форму и (в большинстве случаев) общую синтаксическую структуру. В основе такого ряда лежит, чаще всего, одна структурно-семантическая модель. «Выявление такого рода моделей возможно лишь в результате наблюдений над синонимическими, структурными и вариационными потенциями фразеологизмов, что, в свою очередь, требует привлечения материалов диалектов, родственных и неродственных языков [Бирих 1995: 15].
Итак, анализ фразео-семантического поля в диахронии предполагает не только определение его состава в один из периодов развития языка (это было бы синхронным срезом), но и «выявление динамики этого поля на протяжении определенной эпохи (устранение или появление элементов поля; взаимовлияние фразеологических единиц внутри поля; утрата или возникновение вариантов и т. п.)» [Бирих 1995: 15].
При описании поля организующим началом могут служить синонимические ряды и структурно-семантические модели. Анализ смысловых и вариантных отношений фразеологических единиц позволит выявить основные мотивировки фразеологизмов, случаи контаминации устойчивых сочетаний или влияния одной модели на другую [Бирих 1995: 15].
Н.А. Сабурова полагает, что фразео-семантическое поле как любое поле имеет особую структуру: состоит из ядра и периферии. «Ядро консолидируется вокруг компонента-доминанты. Единицы, составляющие ядерную зону, систематически используются для выполнения функций поля и выполняют их наиболее однозначно. Периферию составляют единицы, осложненные дополнительными смыслами и способные выполнять не единственную функцию» [Сабурова 2002: 86]. Поля могут иметь четко выраженную доминанту (быть моноцентрическими) или быть слабо центрированными, базирующимися на совокупности различных средств, не образующих единой гомогенной системы (полицентрическими) [Сабурова 2002: 86].
Н.А. Сабурова изучала фразео-семантическое поле пространства. Мы приведем только некоторые ее заключения, которые справедливы для любого фразео-семантического поля. 1. Фразео-семантическое поле представляет собой микросистему, т. е. фрагмент лексико-фразеологического поля, что позволяет рассматривать ее как полевое явление. 2. Фразео-семантическое поле включает в свой состав микрополя, выделенные на основе дифференциальных признаков разной степени абстракции. 3. Фразео-семантическое поле имеет полицентрический характер, т. е. отличается отсутствием одного ярко выраженного центра. 4. Каждый из центров характеризуется своей самостоятельной структурой, т. е. имеет свое ядро и периферию. 5. За счет периферии происходит качественное и количественное расширение рассматриваемого поля [Сабурова 2002: 87].
Таким образом, полевой подход может успешно использоваться и при изучении фразеологизмов. Особо успешно он применяется в диахронических исследованиях.
Окружение, которое представляет собой совокупность минимальных вариационных эквивалентов каждого из входящих в него элементов и в пределах которого все элементы варьируются по единому структурному и функциональному принципу, в лингвистике принято называть вариационным полем. «Любое вариационное поле предполагает обязательное наличие в данной языковой системе, по крайней мере, еще одного или нескольких вариационных полей, в пределах которых каждый элемент первого поля максимально развертывается по вариантам, т. е. каждому элементу одного поля поставлены в соответствие определенные элементы или несколько элементов других полей; в свою очередь, элементы второго поля (или полей) максимально развертываются по вариантам в первом поле (или полях)» [Маковский 1971: 15].
Отсюда следует, что вариационные поля являются категорией относительной: они не только построены относительно определенных структурных и функциональных принципов, но и существуют только при соположении, соотношении с другими окружениями. «Данная совокупность лексем может являться вариационным полем по отношению лишь к определенным окружениям, но не являться таковым по отношению к другим окружениям; являться вариационным полем относительно одного (например, функционального) принципа варьирования и не являться им относительно другого принципа (например, структурного)» [Маковский 1971: 15].
В лингвистике выделяются вариационные поля совместимые и несовместимые, равносильные и неравносильные, взаимодополняющие и взаимоисключающие. Таким образом, считает М.М. Маковский, вариационное поле предопределяет возможность или невозможность развертывания по вариантам, направление и диапазон такого развертывания, иерархию одних и тех же вариационных единиц в пределах более крупных и более мелких континуумов, а также включение или невключение определенного круга лексем того или иного вариационного поля в данный комплекс вариантов или в «инварианты». «Одним из типов вариационного поля является случай, когда каждому элементу одного окружения в других окружениях соответствуют различные разложения на варианты (имеются в виду ряды вариантов, отличающиеся по своей протяженности и составу), функционально равносильные между собой» [Маковский 1971: 15]. Другим типом вариационного поля является случай, когда не все элементы одного окружения раскладываются на варианты в другом: некоторые лексические единицы в новом окружении могут вовсе не раскладываться на варианты, в то время как в первом они были представлены вариантами, или, наоборот, раскладываться на варианты, тогда как в первом окружении они на варианты не раскладывались. Наконец, некоторые элементы первоначального окружения в новом могут быть представлены разложением на варианты, совпадающим с тем, которое они имели в первоначальном окружении [Маковский 1971: 15].
Вариационное поле по своему составу и содержанию не всегда совпадает с лексико-семантическим набором: элементы одного вариационного поля могут входить в несколько отдельных лексико-семантических наборов, а элементы, входящие в разные вариационные поля, могут находиться в одном и том же лексико-семантическом наборе. А это значит, что вариационное поле может быть как шире, так и уже лексико-семантического набора. Отсюда следует, что варьирование — это один из важнейших и неотъемлемых способов существования в языке лексико-семантических реалий наряду с процессами аттракции и экстраполяции. Необходимо добавить, что именно чередование, вариация являются основной причиной устойчивости, спаивания, аттракции определенных (различных по протяженности) лексико-семантических континуумов независимо от их значения и словообразовательных характеристик. Если вариация отсутствует, то это неизменно ведет к исчезновению аттракции, к распаду лексико-семантических рядов и к выходу соответствующих элементов из системы.
Итак, можно дать следующую дефиницию лексико-семантического варианта: «вариант — это структурная разновидность слова, обусловленная определенным лексико-семантическим окружением и существующая в одном или в нескольких наборах только наряду с другими неравноценными между собой структурными разновидностями того же слова (они образуют своего рода лексико-семантическую парадигму) независимо от функциональной нагрузки этих последних (в частности, независимо от того, идентичны ли все варианты в смысловом отношении), независимо от наличия или отсутствия определенных внешних показателей у каждого варианта, независимо от того, образованы ли варианты от одного и того же корня или нет» [Маковский 1971: 15—16].
Таким образом, представляется возможным построить в лингвистике и вариационное поле — окружение — совокупность минимальных вариационных эквивалентов каждого из входящих в него элементов. Все элементы этого окружения варьируются по единому структурному и функциональному принципу. Нам представляется не очень удобным построение вариационных полей, так как это предполагает ряд условий, который не всегда можно соблюсти. Например, они строятся только относительно определенных структурных и функциональных принципов и существуют только при соположении, соотношении с другими окружениями.
Лексико-семантические поля изучались в отечественной лингвистике рядом ученых. Например, М.А. Еремина описала ЛСП «Отношение человека к труду» в русских народных говорах: этнолингвистический аспект [Еремина 2003: 1—22], Е.В. Плахина — ЛСП «Космос» в лирике В.А. Жуковского, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова [Плахина 2004: 1—22], А.В. Набирухина исследовала ЛСП pleasure в современном английском языке [Набирухина 1990: 69—73].
Лексико-семантическое поле — сложная лексическая микросистема, которая объединяет слова по семантическому принципу и обладает специфической полевой структурой. Так как в основе построения поля заложен иерархический принцип, то ЛСП состоит, в свою очередь, из микрополей. ЛСП имеет важнейшие структурные свойства, а именно взаимосвязанность элементов, их упорядоченность и иерархичность. Кроме того, лингвисты указывают на ряд свойств, которые выделяют ЛСП среди различных лингвистических систем. К этим свойствам ЛСП относятся такие: «отсутствие четких границ, континуальность, незамкнутость и, следовательно, взаимодействие с другими полями, способность членов поля притягивать к себе другие элементы или быть притянутыми элементами других групп (так называемая аттракция), наличие лакун, асимметричность построения, автономность, самостоятельность в лексико-семантической системе, специфичность в разных языках» [Набирухина 1990: 70].
Лексико-семантические поля по широте охвата словарного материала бывают различных видов. Большинство авторов ограничивается рассмотрением слов одной части речи. А.В. Набирухина полагает, что в состав лексико-семантического поля должны входить слова разных частей речи на основании содержательного сходства. В этом вопросе мы полностью согласны с А.В. Набирухиной, так как не считаем правильным заужать и упрощать исследование, отбирая в ЛСП слова только одной части речи. «Определенная область действительности адекватно и полно выражается в языке совокупностью лексем с различной частеречной принадлежностью, но объединенных по линии своего денотативного значения. Члены ЛСП, относящиеся к различным частям речи, связаны сложными отношениями — семантическими, словообразовательными, структурными, этимологическими, и их исследование важно для понимания организации словаря в целом. Именно поэтому представляется важным не ограничиваться при анализе ЛСП рассмотрением слов одной части речи» [Набирухина 1990: 70].
Такое мнение разделяет и Р.М. Гайсина, понимая ЛСП как межчастеречное и включая в ЛСП отношения глаголы, прилагательные, существительные, наречия [Гайсина 1982: 4].
И.В. Арнольд уточняет, что внутри микрополей ЛСП возможны синонимические группировки. Элементами ЛСП являются не слова в целом, а их лексико-семантические варианты, так как «внутри семантической структуры слова интегральный признак поля может присутствовать не во всех вариантах» [Арнольд 1999: 251].
«ЛСП подразделяются на первичные и вторичные. Первичные расчленяют номинативную сферу языка по логико-предметному принципу; вторичные объединяют элементы разнообразных первичных полей по какому-либо определенному семантическому признаку, по определенной семе — например, поля функционально-стилистические, эмоциональные, оценочные и т. д. Первичные поля в своей совокупности полностью покрывают номинативную сферу конкретного языка. Вторичные поля покрывают первичные, объединяя их компоненты в полевые структуры, пронизывающие первичные поля» [Полевые структуры в системе языка 1989: 184]
Ю.Н. Караулов говорит, что семантические поля в лексике можно выделять двумя путями: идти от понятия (ономасиологический подход, методика которого намечена Й. Триром) и от слова (семасиологический подход В. Порцига). В своей работе он отдает предпочтение второму пути. Ю.Н. Караулов лексико-семантическим полем называет группу слов одного языка, достаточно тесно связанных друг с другом по смыслу. Ю.Н. Караулов уточняет, что такое определение не противоречит данным идеографических словарей, но является недостаточно точным. В своей работе «Структура ЛСП» он описывает структуру поля на уровне значения и смысловую структуру поля. Опорой в построении лексико-семантических полей должно быть значение слова. В поле в определенные отношения, связи друг с другом вступают отдельные значения слов. Значение представляется как некоторое множество дифференциальных семантических признаков, или компонентов значения. Соответственно компоненты значения рассматриваются как элементы множества. Два множества могут находиться в оппозициях друг с другом.
Ю.Н. Караулов выделяет следующие типы оппозиций между множествами: 1. Нулевая оппозиция, или отношение равенства между множествами. Элементы таких множеств (основные компоненты значений сравниваемых слов) одинаковы. «Если прибегнуть к схематической передаче этого соотношения, то на схеме мы должны изобразить две окружности, наложенные друг на друга и совпадающие в своих границах. Лексической интерпретацией этой оппозиции будут синонимы и синонимические выражения, у которых одинаковы основные компоненты и которые различаются «оттенками значения»» [Караулов 1972: 57]. 2. Привативная оппозиция или отношение строгого включения. В этом отношении находятся родовые и видовые наименования. В схематической передаче окружность меньшего диаметра вписалась бы внутрь окружности большего. Здесь возможны два варианта: а) одно множество целиком включается в другое, выступая по отношению к этому множеству как видовое наименование по отношению к родовому; б) исходное множество само включает в себя множество, выступая по отношению к нему как род по отношению к виду. 3. Эквиполентная оппозиция. Два множества пересекаются друг с другом (на схеме они выглядели бы как две пересекающиеся окружности). Их пересечение составляет общую часть обоих множеств, а это значит, что оба множества имеют одинаковые элементы. Но так как ни одно из них не включает другое, то, кроме одинаковых компонентов, у сравниваемых слов есть и неодинаковые. Предыдущие оппозиции существуют между словами одной и той же части речи, а эквиполентная оппозиция возможна между словами, принадлежащими как одной, так и разным частям речи, а также между значениями полисемантического слова. Эта оппозиция является самой широкой по охвату. 4. Дизъюнктивная оппозиция — это такая оппозиция, где у множеств нет общих элементов. Схематически эта оппозиция изображается в виде двух отдельно стоящих окружностей, которые не имеют точек соприкосновения. Такое отношение существует между словами разных частей речи и одной части речи (в частности, и между омонимами, если последние понимать традиционно).
Итак, делает заключение Ю.Н. Караулов, отношения между множествами сводятся к оппозициям четырех типов. Оппозиции же между элементами множеств могут быть только двух типов — нулевые или дизъюнктивные, т. к. элементы бывают или одинаковые, или разные. Частным случаем разных элементов являются контрарные, или противоположные, элементы, когда один из них выступает как отрицание другого. Такое отношение между элементами Ю.Н. Караулов называет антонимичной оппозицией. Итак, внутри дизъюнктивных отношений следует различать собственно дизъюнктивные и антонимичные, существующие лишь в определенных условиях, а именно при наличии привативной оппозиции. Антонимичная оппозиция шире понятия антонимии. «В общенациональном языке слова рука и нога не являются антонимами. В семантическом поле они ими становятся, так как включаются в одно и то же множество, носящее родовое наименование. Родовое имя в этом случае задает фон, или пределы, в которых сравниваются значения. Значения слов могут образовать антонимичную оппозицию на основе противопоставления своих компонентов (например, голова — ноги. Голова — то, что находится вверху, ноги — то, что находится внизу)» [Караулов 1972: 60]. «Итак, антонимы в поле, так же как и общелексические антонимы, не просто отрицают друг друга, а предполагают нечто общее, на основании чего их можно сравнивать. В поле этим общим должно быть родовое по отношению к ядру именование. Антоним подбирается к имени поля, а не к каждому слову, входящему в это поле» [Караулов 1972: 60]. Основываясь на предварительном выводе о связи слов в поле и анализе привативной оппозиции, Ю.Н. Караулов строит следующую эскизную модель семантического поля. Ядро поля — синонимическое отношение, которое включается в родовое именование и само содержит в себе видовое имя. К ядру присоединяются слова, значения которых имеют общие компоненты с ядром. В отдельную группу выделяются антоним (или антонимы) к имени поля. Таким образом, делает вывод Ю.Н. Караулов, лексико-семантическое поле обнаруживает принципиально одинаковую структуру независимо от материала. Иное дело — имена полей: они специфичны в каждом языке, варьируются от языка к языку; внутренняя же структура поля инвариантна. Далее в своей работе Ю.Н. Караулов вводит понятийный аспект лексико-семантического поля или смысловую структуру поля [Караулов 1972: 60].
«Значением с полным правом может называться и отношение знака к денотату, и отношение знака к десигнату» [Степанов 1964: 68]. Под денотатом понимается предмет или явление реальной действительности, а под десигнатом — отражение предмета в сознании, или понятие о предмете. Сам денотат, обозначаемый словом, входит в свою предметную область, вступает в свой ряд отношений и, прежде всего, относится к некоторому классу денотатов.
Ю.Н. Караулов называет этот класс денотатов метаденотатом слова. Метаденотат соответствует теме, тематическому классу. Десигнат входит в свой, только для него характерный ряд отношений, т. е. относится к определенному классу десигнатов. Этот класс десигнатов назван метадесигнатом слова. Метадесигнат соответствует развертыванию десигната и опирается на контекст, а значит, включает прагматический аспект слова, т. е. воздействие его на адресата. С учетом вышесказанного вопрос о включении или невключении в семантическое поле — слова, имеющего общие компоненты с ядром, решается сравнением этого слова с именем поля по четырем характеристикам: денотату, десигнату, метаденотату и метадеситнату [Караулов 1972: 63].
Лексико-семантическое поле, подчеркивает Ю.Н. Караулов, — понятие весьма емкое. Здесь перекрещиваются главные проблемы лексикологии — проблемы синонимии, антонимии, полисемии, проблема соотношения слова и понятия. Решение задач, связанных с семантическими полями в лексике, позволяет по-новому освещать перечисленные проблемы.
Чтобы получить членение словарного состава, надо сгруппировать лексику в поля и построить систему полей. При этом последовательно выделяются такие уровни: а) компонент значения и значение как множество компонентов; б) значение как отношение к денотату и десигнату и классам денотатов и десигнатов; в) множества значений и их соотношение в поле; г) соотношение полей друг с другом и классы полей; д) соотношение классов (множеств) полей (система, или иерархия, полей), т. е. членение словарного состава. При ономасиологическом подходе к составлению словаря семантических полей порядок уровней должен быть обратным, т. е. следует начинать от априорной схемы членения мира языком [Караулов 1972: 68].
М.П. Кочерган пытался применять ЛСП в типологических исследованиях лексической семантики. В конце 60-х и начале 70-х годов появились первые работы по лексико-семантической типологии, но сделано в этом направлении пока очень мало, так как типологическим исследованиям часто мешала неопределенность семантических критериев. Если принять за исходную единицу сопоставительного анализа значение слова, так как именно оно является основной единицей семантического уровня, то сопоставление может только исказить действительную картину анализируемых систем. Специфику лексико-семантической системы можно объективировать путем сопоставления сочетаемости слов по отдельным лексико-семантическим полям. Лексическая сочетаемость вскрывает те семантические нюансы, которые ускользают при других способах семантического анализа [Куренкова 2006: 176—177]. Критерием структурной классификации лексико-семантических полей может служить степень общности сочетаемости слов сопоставляемых языков может служить критерием структурной классификации лексико-семантических полей. На основе этого критерия, М.П. Кочерган получил в своих исследованиях четкое разделение темпорального лексико-семантического поля на две части с разными лексико-семантическими группами: названия точных и названия неточных отрезков времени [Кочерган 1981: 44].
Таким образом, можно сделать вывод, что исследование ЛСП может идти двумя путями: от понятия и от слова. ЛСП, как всякое поле, имеет характерную полевую структуру с ядром, центром и периферией. ЛСП обладает определенными, характерными только для ЛСП свойствами, которые выделяют ЛСП из других лингвистически систем. Вычленение и анализ ЛСП дает широкие возможности для исследования лексики любого языка. Вычленение и анализ ЛСП нам представляется наиболее удобным и перспективным способом исследования лексики.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |