Как известно, в лексике и стиле произведений Чехова большое значение имеют языковые единицы, которые, находясь в составе словосочетания и предложения, оказывают влияние на сознание читателя. С их помощью автор предлагает более точно представить и понять образ персонажа, предмета или явления. По утверждению А.И. Новикова, понимание есть «процесс перекодирования, позволяющий осуществлять переход от линейной структуры текста, образуемой последовательностью материальных знаков языка, к структуре его содержания» (Новиков 1983, с. 179).
Восприятие и понимание содержания произведений А.П. Чехова обусловливает необходимость выявить имплицитный смысл тех фрагментов текста, в которых заключена важная информация о герое или событии. Имплицитные смыслы представляют собой «невербализованные семантические компоненты содержания текста, восприятие которых возможно лишь при наличии соответствующего опыта, пресуппозиции читателя» (Чернухина 1990, с. 107).
Исследователи чеховской прозы неоднократно обращались к изучению арсенала языковых средств, с помощью которых писатель реализует свой замысел, в частности, рассматривались предложения, вызывающие у читателя ассоциативные сопоставления.
Ю.Н. Караулов отмечает, что «каждый читатель не просто линейно движется по тексту, а тоже как-то анализирует его в ходе чтения, попеременно и с разной степенью глубины, проходя стадию и непосредственного, и опосредованного восприятия порождаемых текстом художественных образов, давая им эмоциональную, этическую и эстетическую оценку, строя опережающие логические догадки об их эволюции, прогнозируя дальнейшие их действия и поступки» (Караулов 1986, с. 222—223).
По нашему мнению, особенно большое значение имеют фигуры, связанные с синтаксическим уровнем речевой деятельности. Такие фигуры речи определяют в литературном произведении область имплицитной авторской модальности. В.Б. Катаев считает, что в произведении «нет ни одного момента или стороны, которые бы не прошли сквозь призму авторской личности и не характеризовали бы автора» (Катаев 1966, с. 29).
Одним из приёмов, способствующих проявлению авторской модальности, особенностей личности автора, является логический вираж (термин введён нами — В.Ч.). Он относится к таким фигурам речи, которые построены на основе соединения разнородных явлений. Обычно несовместимость и разнотипность подобных сочетаний приводит к возникновению ироничной тональности повествования.
Логический вираж в произведениях А.П. Чехова предполагает столкновение оценок с разной (положительной или отрицательной) авторской модальностью. Например:
«Весь уезд считает его литератором, поэтом, все видят в нём что-то особенное, не любят его, говорят, что он не так говорит, не так ходит, не так курит, и сам он однажды на мировом съезде, куда был вызван в качестве свидетеля, проговорился некстати, что занимается литературой, причём покраснел так, как будто украл курицу» (Весной. Т. 5, с. 54).
Неожиданное признание персонажа в занятии литературой ассоциативно воспринимается как мелкая бытовая кража. Поэтому образ этого человека вызывает у читателя иронию. Логический вираж способствует выявлению авторской модальности: так писатель высказывает отрицательное отношение к слабым литераторам и непрофессионалам.
Для прозы Антона Павловича Чехова характерно неявно выраженное присутствие автора. Его «образ» может принимать разные формы в языковой структуре художественного текста: в виде внутренней, прямой или несобственно-прямой речи. Рассматриваемые нами фигуры речи помогают выявить авторскую позицию к своим персонажам. Как отмечает А.Н. Соколов, «отношение автора к герою, его понимание и оценка изображаемого социального характера в какой-то мере воздействуют на речевой стиль персонажа» (Соколов 1962, с. 36).
Авторская модальность, являющаяся значимой семантической категорией в произведениях Чехова, помогает осветить взгляд писателя на положение, в котором оказался герой, и на то, как он меняется под давлением внешних обстоятельств. В.В. Одинцов отмечает, что «семантические отношения, образующие текстовую структуру, взаимодействуя с экспрессивными языковыми средствами, создают общий стилевой рисунок текста. Структурные формы, характерные для эмоциональной, художественной речи, преображают, видоизменяют рационально-логические связи» (Одинцов 1980, с. 60). Такие связи проявляются и в прозе Чехова. Коммуникативная модальность предложения — вопросительная, утвердительная, отрицательная, побудительная — отражает, как известно, ту цель, которую ставит перед собой говорящий, строя своё высказывание (Гуревич 1998, с. 27).
Так как авторская модальность относится к имплицитным категориям, то роль эксплицитных средств, обозначающих план субъективной модальности, во многом определяется вводными словами («хотя», «причём», «вероятно» и др.) Рассмотрим примеры:
«— А как я страдала, как невыносимы, низменно-пошлы были для меня объятия этого генерала, хотя, надо отдать ему справедливость, в своё время он храбро сражался» (Загадочная натура. Т. 2, с. 91).
Очевидно, что речь женщины, рассказывающей о генерале, сначала содержит негативную, отрицательную оценку. Поэтому читатель представляет военного «глазами» женщины как деспотичного, жестокого человека. Но логический вираж, возникающий после модального слова «хотя», нарушает логику осознания первого впечатления. Замечание о былых заслугах военного человека вносит диссонанс в выстраивающийся повествовательный контекст. В связи с этим слова откровения персонажа воспринимаются комически.
Оценочный момент в речевом акте, с точки зрения Г.В. Колшанского, «имеет рациональный характер, т. е. как некоторое суждение, выносимое говорящим по поводу какого-либо предмета высказывания» (Колшанский 1975, с. 143). Проиллюстрируем это следующим примером:
«На кладбище была отслужена лития. Тёща, жена и свояченица, покорные обычаю, много плакали. Когда гроб опускали в могилу, жена даже крикнула: «Пустите меня к нему!», но в могилу за мужем не пошла, вероятно, вспомнив о пенсии» (Оратор. Т. 5, с. 432).
В этом контексте также заметен логический вираж, образующий наслоение смыслов. Сначала читатель воспринимает картину ухода из жизни родного персонажам человека, обрисованную скорбными, печальными интонациями. Но предположение автора, следующее за вводным словом («вероятно»), подчёркивает иронию Чехова над поведением вдовы, которую в самые скорбные для неё минуты потери близкого человека заботит денежный интерес. Оказывается, что пенсия может возместить этой женщине потерю мужа. На таком фоне её мольба воспринимается уже иначе — как неискренняя, фальшивая.
Ещё примеры:
«Только в восьмом часу вечера гвоздь был свободен от постоя и можно было приняться за пирог! Пирог был сух, щи теплы, гусь пережарен — всё перепортила карьера Стручкова! Ели, впрочем, с аппетитом» (На гвозде. Т. 2, с. 42).
Внезапный эмоционально-логический вираж, переход от высказанного поначалу всеобщего недовольства от испорченного неожиданными обстоятельствами ужина к заметному снисхождению, вызванному чувством голода — это своеобразный и очень специфичный приём Чехова: кратко, ёмко, в одной фразе сатирически представить описанных в рассказе чиновников. Стремление насытить желудки «превысило» унижение чиновников, приглашённых в качестве гостей.
Другой пример:
«В комнате, прилегающей к чайному магазину купца Ершакова, за высокой конторкой сидел сам Ершаков, человек молодой, по моде одетый, но помятый и, видимо, поживший на своём веку бурно» (Писатель. Т. 4, с. 209).
Обращает на себя внимание следующий логический вираж: внезапный переход от общего описания состояния одежды героя к характеристике автором жизненного пути Ершакова. Употребление словосочетания с понятием «век», обычно характеризующее старческий возраст, меняет смысловое восприятие лексической единицы «молодой». Очевиден метонимический перенос: хотя человек молод, но всем своим видом уже похож на старика. Происходит взаимодействие разных оценочных планов. С одной стороны, положительного (молодость, модная одежда), а с другой стороны — отрицательного, когда Чехов выражает скрытое осуждение, неодобрение последних поступков в жизни героя. Благодаря вводному слову, включающему в свой состав авторскую модальность, происходят изменения в расстановке смысловых акцентов содержания высказывания.
Ещё пример:
«И это было неизбежно, потому что кроме меня, как я был убеждён, в этом уезде положительно некому было помочь голодающим. Окружали меня люди необразованные, неразвитые, равнодушные, в громадном большинстве нечестные, или же честные, но взбалмошные и несерьёзные, как, например, моя жена» (Жена. Т. 7, с. 457).
Писатель обращается к приёму «разрушения» логики развития событий тогда, когда необходимо развлечь или привлечь пристальное внимание читателя. Чехов не предоставляет возможности читателю заранее предугадать, что все качества с отрицательной модальностью, названные персонажем-рассказчиком, могут иметь отношение к его близкому человеку — собственной супруге. Общее перечисление характеристик людей с отрицательной модальностью позволяет понять позицию автора. Как известно, жизненное кредо Чехова заключено в словах: «В человеке всё должно быть прекрасно!» Таким образом, с точки зрения писателя, выраженной в рассказе, если человек считается честным, но остаётся «взбалмошным» и «несерьёзным», то он не может быть положительным. По Чехову: если быть идеалом, то соответствовать ему во всём!
На основе результатов проведённого анализа прозы А.П. Чехова можно предположить, что функция контекста-виража состоит в том, чтобы оказывать психическое влияние на читателя. Описывая своеобразие поведения героя, писатель использует вираж как явление, в котором происходит взаимодействие психологии мотива поступка и логики. Такой вираж уместно было бы охарактеризовать как «психологический и логический», но это громоздко по форме и противоречит значению уже существующего термина «психологический», в состав которого входит слово «логос», омонимичное термину «логика».
Итак, логический вираж, являющийся фигурой речи, участвует в формировании подтекста: содержит вводные слова, которые определяют в рассказах А.П. Чехова план авторской модальности. Такой изобразительный приём, в основе которого лежит несовместимость разных явлений, подготавливает появление иронии автора. Функционально логический вираж обеспечивает выражение оценки Чеховым событий и героев, а также служит средством акцентирования внимания читателя.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |