Чехов начал писать ещё гимназистом. В четвёртом классе он участвовал в двух (более в свет не вышло) номерах рукописного гимназического журнала «под редакцией» ученика старших классов Грахольского1. В письмах Ал.П. Чехова, в мемуарных записях современников упоминаются его юношеские стихотворения, рукописный журнал «Заика», «предназначенный им специально для старших братьев и посылавшийся в Москву»2, первая драма («Безотцовщина»), три водевиля, рассказы, сценки, юмористические «безделушки» и «мелочи», которые посылались в Петербург и Москву, в редакции юмористических журналов через старшего брата Александра Чехова, который, в сущности, первым из Чеховых познакомился с газетно-журнальным бытом 1880-х годов и мог уже производить предварительный отбор присылаемого Антоном. Так, в 1877 году он на правах опытного литератора мог написать Антону: «Анекдоты твои пойдут. Сегодня я отправлю в «Будильник» по почте две твоих остроты: «Какой пол по преимуществу красится»3 и «Бог дал» (детей). Остальные слабы. Присылай поболее коротеньких и острых. Длинные бесцветны»4.
Хотя вскоре ситуация изменилась, на страницах «малой прессы» появился более одарённый и работоспособный Антоша Чехонте, которому в январе 1885 года Ал.П. Чехов посвятит следующий «дифирамб»:
Пять братьев мать нас родила
И всех на свет произвела.
Но Вы один в своем таланте,
Как модный фрак сидит на франте.
И я ничтоже перед Вами
Сияйте ж славою меж нами!5
Подобная ситуация литературной «рокировки» не была единичной, как позже, например, в случае с И.Ф. Василевским, Н.А. Лейкиным, В.В. Билибиным, творчество которых служило до определённого времени ориентиром для Чехова, но для читателей (с приходом в литературу Чехова) по большому счёту отошло на второй план. Впрочем, немаловажно, что такие писатели, как Василевский, Лейкин и Билибин стали для Чехова (по терминологии А.А. Григорьева и «органической» критики) «допотопными» писателями, подготовившими почву, на которой вырос А.П. Чехов. По словам В.Б. Катаева, эти писатели были «на первых порах своеобразным ориентиром для молодого Чехова, вступившего в область юмористики»6.
По мнению самого Антона Павловича, Александр подавал большие надежды в литературе. К примеру, в письме к Н.А. Лейкину после 17 апреля 1883 года он охарактеризовал его так: «Работал сильно и в своё время с успехом: жил письмом. Был малый юмористом, ударился в лиризм, в фантасмагорию и, кажется... погиб для авторства. Хочется удрать от лиризма, но поздно, увяз. Его письма полны юмора, ничего смехотворней выдумать нельзя, но как станет строчить для журнала — беда, ковылять начнет. Будь он помоложе, из него можно было бы сделать недюжинного работника. Юморист он не плохой. Это можно видеть из одного того, что в таганрогскую таможню поступил, когда уж оттуда всё повыкрали» (П., I, 67—68).
Расхожим стало выражение, что талант — это 99% работы. П.Д. Боборыкин, как вспоминал Ив.П. Чехов, работавший одно время у него, говорил, что «литература делается не вдохновением, а работой, потом»7.
А.С. Лазарев (Грузинский) в своих воспоминаниях отмечает, что «Ал<екса>ндр Чехов не был лишен таланта, некоторые из его вещиц отличались юмором, но этот не лишенный таланта человек не дал того, что мог дать, не дошёл до конца и остановился где-то на пол дороги»8.
В лености и нежелании работать над собой упрекал брата и А.П. Чехов в известном письме от 6 апреля 1886 года: «Все те рассказы, которые ты прислал мне для передачи Лейкину, сильно пахнут ленью. Ты их в один день написал? <...> Сюжеты невозможные... <...> Уважай ты себя, ради Христа, не давай рукам воли, когда мозг ленив! Пиши не больше 2-х рассказов в неделю, сокращай их, обрабатывай, дабы труд был трудом. Не выдумывай страданий, которых не испытал, и не рисуй картин, к<ото>рых не видел, — ибо ложь в рассказе гораздо скучнее, чем в разговоре... <...> Писал ли ты хоть одну вещь долее одного вечера? Только «Сомнамбулу»... <...> Конечно, нет! Нет и нет! Литература для тебя труда не составляла, а это труд! <курсив мой. — Э.О.> Будь ты порядочным человеком, посиди над рассказом (в 150—200 стр<ок>) дней 5—7, то что вышло бы! Ты себя не узнал бы в своих строках, как теперь не узнаешь себя в зеркале... Имей в виду, что срочной работой ты не завален и можешь поэтому над одной вещичкой возиться несколько вечеров...» (П., I, 231—232).
В этом, да и во многих других письмах к брату 26-летний Антон Павлович Чехов проявил себя уже как опытный писатель, даже редактор. Но педагогика Чехова не оказала никакого влияния на старшего брата. Так и остался он в истории литературы Агафоподом Единициным, Алоэ, А. Седым (псевдонимы Ал.П. Чехова), писателем второго ряда, братом А.П. Чехова.
Н.А. Лейкин видел причины писательского неуспеха Александра в другом, о чём он сообщает в письме от 12/13 октября 1886 года А.П. Чехову: «Я наблюдал Агафопода, приглядывался к нему и заметил нечто непонятное. Рассказывает устно он гораздо лучше, острее и литературнее, чем пишет, тогда как обыкновенно у других всё это бывает наоборот. Как-то узок является он во всём, что пишет. Всё об одном и об одном: угнетённый чиновник, угнетённый муж. Начальник непременно дурак и подлец. Жена — ведьма. И так без конца. Кругозора у него нет. Наблюдательность подчас есть, а кругозора нет. Жизнь он знает только домашнюю, а общественной совсем не знает, не знает быта никакой другой среды, кроме чиновничьей»9.
Важно заметить, и об этом уже шла речь в первой главе, что знание и описание быта только одной социальной среды, знакомой автору, были характерной особенностью многих авторов «малой прессы», не позволившей им занять высокое место в литературной иерархии и расширить круг своих читателей.
Обратимся теперь к тем условиям, которые повлияли на формирование Чехова как писателя. Ранним газетно-журнальным чтением Чехова было то, что тогда называли «малой прессой»10. А.Д. Дросси, один из гимназических товарищей Чехова, вспоминал: «Наряду с Боклем, Шопенгауэром, которых, как мы тогда думали, нам стыдно было не прочитать, мы запоем читали юмористические журналы «Будильник», «Стрекозу» и др. <курсив мой. — Э.О.> Я помню, в воскресенье и праздничные дни мы спозаранку собирались в городской библиотеке... и по нескольку часов кряду, забывая об обеде, просиживали там за чтением этих журналов, иногда разражаясь таким гомерическим хохотом, что вызывали недовольное шиканье читающей публики»11.
Итак, «Стрекоза» и «Будильник» — уже знакомые Чехову по Таганрогу издания. Вероятно, именно поэтому первые свои произведения он помещает именно в них. Так случилось, что в серьёзные (неюмористические) издания, «толстые» журналы Чехов не обратился, хотя, конечно, некоторые из них знал. Даже «Отечественные записки» он мог видеть в доме преподавателя Закона Божьего Таганрогской гимназии Ф.П. Покровского, хотя кроме него ни один гимназический преподаватель их не выписывал12.
Но и не для «толстых» журналов было всё то, что привёз в Москву из Таганрога Чехов. Ни «Письмо... к ученому соседу», ни «Что чаще всего встречается...» нельзя представить в тех же «Отечественных записках».
Таким образом, участь В.М. Гаршина — замечательное попадание в «Отечественные записки» практически с первым же рассказом — миновала Чехова. Ему был уготован свой путь: от автора юмористических изданий, до писателя, принадлежащего «большой» литературе. И в значительной степени именно знание канонов «малой прессы» и принадлежность ей сформировали писателя Чехова, создали определённый художественный мир, особый взгляд на вещи, дали возможность быть новатором формы и содержания, обогатили его словарь, приучили к тщательной «выделке» произведений и т. д. В письме от 24 марта 1892 года начинающей писательнице Е.М. Шавровой Чехов заметил: «По-моему, надо пройти все ступени <курсив мой. — Э.О.>, прежде чем стать литературной графиней <...> Бейте ворону-сороку, добьетесь до бела лебедя» (П., V, 35).
До сих пор мы не можем сказать точно, когда начал печататься Чехов. В письме от 4 июня 1883 года Чехов сообщал Лейкину: «Как-то мне пришлось подписываться кое-где «Крапивой»» (П., I, 74). Никто из литераторов того времени так не подписывался. В «Почтовом ящике» «Будильника» от 4 марта 1877 года можно лишь найти ответ: «Не будут напечатаны стихотворения Крапивы».
«Сохранившиеся показания А.П. <Чехова> о своём первом дебюте не единогласны», — отмечал А.А. Измайлов13. Действительно, разным адресатам Чехов сообщал различные даты начала своей литературной деятельности (от 1878 до 1880 года).
Примечания
1. Таганрог и Чеховы. Материалы к биографии А.П. Чехова. Таганрог, 2003. С. 136.
2. Чехов М.П. Антон Чехов и его сюжеты. М., 1923. С. 23.
3. Остроту эту, однако, можно обнаружить в № 12 «Стрекозы» за 1880 год в разделе «Комары и мухи». Быть может, Ал.П. Чехов посылал (относил) некоторые произведения брата и в этот журнал.
4. Письма Ал.П. Чехова к брату Антону Павловичу Чехову. М.: Гослитиздат, 1939. С. 47—48.
5. Там же. С. 109.
6. Катаев В.Б. Щедринское и нещедринское в русской сатире // Катаев В.Б. Чехов плюс... М., 2004. С. 78—79.
7. Малюгин Л., Гитович И. Чехов. Повесть-хроника. М., 1983. С. 42.
8. Лазарев (Грузинский) А.С. Указ. соч. РГАЛИ. Ф. 549. Оп. 1. Д. № 329. Лл. 22—23.
9. ОР РГБ. Ф. 331. К. 50. Ед. хр. 1-г. Л. 48.
10. Чудаков А.П. Антон Павлович Чехов. М., 1987. С. 43.
11. Цит. по: Динерштейн Е.А. А.П. Чехов и его издатели. М., 1990. С. 8—9.
12. Таганрог и Чеховы. С. 96.
13. Измайлов А. Указ. соч. С. 61.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |