Недовольство читателей, авторов и редакторов результатами литературной деятельности, вызванное разными причинами, не могло не отразиться и на страницах юмористических изданий. С этой темой связана стихотворная сценка «Читатель, сотрудник и редактор»:
Читатель (зевая)
Газетки и журнальчики,
Как будто все мы мальчики,
Не тешат нас диковинкой,
А больше пустяковинкой.Сотрудник (пожимая плечами)
Читателю не нравится?!
А мне?!.. Изволь-ка справиться
С фантазией, с цензурою!Редактор (потирая затылок)
А я толкуй с читателем,
С сотрудником, с издателем,
И с цензором — корректором...
И всем кажися нектаром.
(Расходятся недовольные)1.
Вероятно, иных текстов и иного их восприятия трудно было ожидать в эпоху, когда «малая пресса» становится занятием массовым, да и основной её функцией является не создание эстетически прекрасного, не постановка каких-либо общественно значимых вопросов, а по преимуществу — развлечение. Непросто развлекать и смешить, когда собственные социальные условия далеки от идеала...
Во многих текстах современных Чехову авторов «малой прессы» воспроизводится быт столичных и провинциальных изданий. Таковы рассказы-сценки И.И. Барышева (Мясницкого) «Горе-сочинители», Н.А. Лейкина «Приёмный час редактора», И.Ф. Василевского «В редакции местной газеты». В них по-особому воссоздаётся редакционный быт, очень хорошо знакомый каждому из пишущих о нём. Персонажи этих рассказов-сценок представлены как типы, однако, лишённые конкретных индивидуальных черт. Некий образ-тип редактора, сотрудника редакции, секретаря, автора и корреспондента сложился в текстах «малой прессы» довольно быстро. И этот образ, конечно, лишь отчасти соответствовал реальности, но при изображении внешних литературно-бытовых ситуаций в своих ранних рассказах Чехов этот стереотип учитывал.
* * *
Как пишет В.Б. Катаев, «в том и заключается одно из коренных отличий любого из спутников Чехова от него самого, — если кто-то из них и был способен на некое новое слово, то этой новизны хватало ненадолго. Эта новизна чаще всего была связана лишь с темой: каким-то социальным, профессиональным кругом, недостаточно дотоле известным, или с каким-либо психологическим типом. Оставались на тесной площадке личного опыта, питаясь иссякающим запасом сугубо личных жизненных наблюдений, рассказывали о знакомом, не обладая взглядом, способным охватить иные сферы действительности, не обладая «общим понятием», единой концепцией»2.
Интересно при этом отметить, что связь Чехова и его «спутников» не была односторонней, так как и чеховские находки нередко использовались авторами «малой прессы», однако, на доступном им уровне.
Существенным отличием произведений Чехова от текстов авторов «малой прессы» его эпохи является отражение в них психологии персонажей-участников литературного процесса, точное его воспроизведение, пусть и при помощи незначительных (на первый взгляд) деталей, упоминаний и т. п. Не комическая ситуация, что является основой текстов авторов «малой прессы», не комизм в чистом виде становятся у Чехова основополагающими, но быт газетного работника, восприятие им самим и окружающими его деятельности. Комическое (если оно есть) в текстах Чехова, связанных с газетно-журнальным бытом, создаётся чаще всего за счёт языковых приёмов, при этом сами ситуации — зачастую трагические («Корреспондент», «Тряпка», «Мой юбилей», «Марья Ивановна», «Ёлка», «Два газетчика» и др.). Важной особенностью большинства чеховских сценок, отражающих положение газетчика и отношение к нему общества, является ориентированность Чехова не только на жизненные впечатления, но и на литературную традицию (прежде всего Н.В. Гоголя и М.Е. Салтыкова-Щедрина).
Примечания
1. Осколки. СПб., 1883. № 2. С. 5.
2. Спутники Чехова. М., 1982. С. 27.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |