Начало изучения читателя конца XIX века было положено Н.А. Рубакиным, касавшимся, однако, в своих работах по социологии чтения преимущественно проблем читательских предпочтений и развития книгоиздательского и библиотечного дела в России1.
О читателе последней трети XIX века и способах его изучения литературоведами много писал В.В. Прозоров, который обозначил источники и пути подобного исследования так: «Среди основных литературоведческих источников изучения читателя следует выделить поэтически опосредованные сведения, которые можно почерпнуть из круга и характера чтения героев литературных произведений; прямые и косвенные адресации к читателю, содержащиеся в художественно-повествовательных структурах; критико-публицистические, эпистолярные и другие признания авторов; материалы периодики; сведения о подписчиках и тиражах изданий, мемуарные свидетельства, дошедшие до нас читательские письма и т. д.»2
В настоящей работе, посвященной изучению литературно-бытовых отношений в рамках «малой прессы» 1880-х годов, наибольший интерес для автора представляют социологический портрет читателя, а также отношения читатель — писатель, отраженные в текстах «малой прессы» (о создании определённого образа читателя в произведениях А.П. Чехова и авторов «малой прессы» см. в третьей главе диссертации).
Уже с конца 1850-х гг. и в особенности после отмены крепостного права литература постепенно перестаёт быть эксклюзивным и элитарным явлением. Разношёрстные потоки крестьян, мещан хлынули в Москву и Петербург. Для них не существовало литературы, соответствующей их запросам. Именно для заполнения этой лакуны в противовес «толстым» журналам появляются разнообразные по направлению издания «малой прессы»: ежедневные новостные, юмористические, общественно-политические и другие газеты и «тонкие» журналы.
Разнообразие этих изданий, безусловно, было связано с различными потребностями этого читателя, не представлявшим собою некоего единства, что отмечал ещё Н.А. Энгельгардт: «Несомненно, что читательский круг расширился необычайно. Газета стала проникать в деревню. Но эта читательская масса пока ещё не дифференцировалась, состав её хаотичен, вкусы примитивны. Писатель на пороге XX века уже не имел дела с аудиторией, хотя в общих чертах по воззрениям и вкусом ему известной. Читатель «конца века» — сфинкс, ещё не выяснивший своей нравственной и умственной сути»3.
Появление большого количества разнообразных изданий было обусловлено сравнительно быстрым повышением грамотности среди населения4 и появлением нового типа читателя — массового — очень разного, с различными вкусами и интересами. Но появление специальной, особой литературы для такого читателя было необходимо по всей России — таков закон типологии: если что-то нужно, то нужно везде.
В № 8 «Отечественных записок» за 1881 год С.Н. Кривенко писал: «Народ наш начинает читать, начинает интересоваться жизнью, лежащею за его деревенской околицей, хочет знать многое относительно своих прав и обязанностей. А раз явилась эта потребность в знании и чтении — её уже не вырвешь, не искоренишь никакими скорпионами и никакими корчевальными механизмами»5.
Прежде всего читательскую аудиторию «малой прессы» составили «стоящие на самых низких ступенях социальной лестницы слои городского населения: мелкие купцы и чиновники, приказчики и прислуга, ремесленники, грамотные рабочие»6.
Знакомство «низов» общества с печатным словом начиналось с «низовых» газет вроде «Петербургского листка», «Московского листка» и др., затем «низовая» литература, по замечанию А.И. Рейтблата, быстро дифференцируется, обеспечивая уже различные прослойки этой читательской среды7. Соответственно, происходит и дифференциация изданий, опирающаяся на различный уровень читателя. Создается иерархия изданий (об этом см. далее).
Роль первой ступени этой иерархии — «низовой» газеты была огромна. ««Низовая» газета, в своих жанровых формах давая функциональный эквивалент слухам и фольклору, приучала и приобщала свою аудиторию к регулярному чтению, втягивала в сферу воздействия печатного слова. При этом она, подобно «толстому» и «тонкому» журналу, моделировала образ мира своих читателей»8. Такую роль играла, например, газета Н.И. Пастухова «Московский листок».
Поэт И.А. Белоусов оценивал это издание так: «Если рассматривать со стороны полезности газету «Московский листок», <...> то надо отдать справедливость, что Пастухов своим изданием, проникая в самые низы рабочего класса — в пролетариат, приохотил его к чтению, а через это к желанию разобраться в том, что вокруг него происходит»9.
Довольно много было написано о «просветительской» роли массовой литературы. Действительно, это была одна из основных её функций. «Просвещение» могло заключаться в прямолинейной дидактике, определении нравственных ориентиров, указании на то, что хороню, а что плохо, как, например, в стихотворении Трефового короля (псевдоним Л.И. Пальмина) «Мудрость на дне бокала»:
Слышал я, и уж немало
Изречение то избито,
Что порой на дне бокала
Будто истина сокрыта,Будто мудрость и прозренье
Там на дне обрящешь разом,
Что в бокале откровенье
И особый высший разум.Изречению, признаться,
Раз поверивши на слово,
Стал я правды домогаться
Неуклонно и сурово.Мудрость! Истина святая!
Твой поборник я отныне!
Мудрым сделаться мечтая,
Все я вытянул в графине,И рукою вдохновенной
Наполнял бокал я дважды,
Только к истине священной
Полный рвения и жажды...Но увы — людское племя!
Человек — сосуд скудельный!
Я не вынес мыслей бремя.
Как журнал еженедельный...10
Или дидактика могла выражаться в виде набора правил поведения, как в мелочишке «Как нужно вести себя на выставке картин. (Особенно в дамском обществе)» Ариэля (А.С. Лазарева (Грузинского)11).
Однако важнее было приобщить читателя к чтению вообще, пусть сначала и через юмористические издания. Затем, пройдя эту первую, «развлекательную» ступень, многие читатели начинали читать более серьезные издания, развивался вкус. И так далее — до классики. (Конечно, не каждый читатель доходил до чтения «толстых» журналов, но и такой путь развития был возможен).
Примечательна в отношении «просветительского» начала «малой прессы» редакторская политика Н.А. Лейкина, редактора-издателя петербургского журнала «Осколки», писавшего А.П. Чехову 8 сентября 1883: «Глупостями мы будем захватывать читателей, а умными статьями учить их. Ведь с глупостями они и умное прочтут. Да, наконец, бывают и умные глупости»12.
Постепенно (в зависимости от читательских потребностей, которые развивались) развивалась и «массовая литература». По наблюдениям социологов, потребность к чтению у малообразованного читателя вызвана далеко не всегда необходимостью в развлечении, но часто и «стремлением к саморазвитию», «стремлением осмыслить современную жизнь», потребностью в переживаниях (в том числе эстетических)13.
О чтении как стремлении к самообразованию Л.И. Беляева пишет: «Сюда входит стремление повысить общий культурный уровень, расширить кругозор, приобрести эрудицию. <...> Нередко он <мотив к чтению> возникает при переходе из одной социальной группы в другую, более высокую по уровню развития <курсив мой. — Э.О.>»14.
Осознание собственного положения в социальной иерархии, поведение, соответственное этому положению — были очень важны.
По замечанию А.И. Рейтблата, «городской образ жизни ставил под вопрос образцы поведения, усвоенные в деревне. Он требовал не слепого подчинения традиции, а самостоятельного выбора из многообразия социальных и культурных возможностей. Регулятором поведения становились социальные нормы и ценности, а на печатное слово ложилась задача внедрения в сознание и подкрепления этих ценностей и норм <курсив мой. — Э.О.>»15.
По текстам «малой прессы» конца XIX века можно составить некий поведенческий календарь, энциклопедию. Нормы, стереотипы поведения разных социальных слоёв прописаны весьма отчетливо в сценках, фельетонах, романах, пьесах. Нарушение, несоблюдение поведенческих норм и тем самым несоответствие своему классу — высмеивались в многочисленных текстах данной эпохи. (Таковы пьеса Н.А. Лейкина и В.В. Билибина «На аристократический манер», сценка И.И. Барышева (Мясницкого) «Тяжёлая артиллерия» («Будильник» 1880, № 3), рассказ Н.А. Лейкина «По-современному», рассказ А.П. Чехова «Perpetuum mobile» и др.).
Не менее важно, что нередко из среды читателей подобной литературы появлялись и писатели, хороню знавшие быт и потребности нового читателя.
Как это несложно установить, обратившись к воспоминаниям авторов «малой прессы», часто ранним газетно-журнальным чтением для них были те издания, в которые позже они писали свои юморески, рассказы, сценки и пр. То есть усвоение норм и правил этого рода изданий происходило ещё задолго до начала сотрудничества авторов в них.
Н.М. Ежов, к примеру, в своих воспоминаниях «Юмористы 80-х годов прошлого столетия» отмечал, что вместе с А.С. Лазаревым (Грузинским), с которым он учился в Строгановском училище, «ещё на школьных скамьях читали всякие сочинения, а также русские журналы, начиная с т. н. «толстых» и кончая «Осколками», «Развлечением», «Стрекозой», «Будильником» и проч. Эти журналы нам были ближе, доступнее, привлекательнее»16.
Примечания
1. См., напр.: Рубакин Н.А. Этюды о русской читающей публике. СПб., 1895.
2. Прозоров В.В. Проблема читателя и литературный процесс в России XIX века. Автореф. дисс. ... д. ф. н. Л., 1979. С. 4. См. также его же статью в сб. Художественное произведение и его читатель. Калинин, 1980. С. 104—116.
3. Энгельгардт Н. Очерк истории русской цензуры в связи с развитием печати (1703—1903). СПб., 1904. С. 383.
4. По расчетам А.Г. Рашина, среди сельских жителей грамотные во второй половине 1860-х годов составляли примерно 5—6 процентов, среди горожан в первой половине 1870-х годов — более одной трети. (Ранит А.Г. Грамотность и народное образование в России в XIX в. и начале XX в. // Ист. записки. М., 1951. Вып. 37. С. 32, 38).
5. Цит. по: Прозоров В.В. Проблема читателя и литературный процесс в России XIX века. Автореф. дисс. ... д. ф. н. Л., 1979. С. 17.
6. Рейтблат А.И. Указ. соч. С. 112.
7. Там же. С. 24.
8. Там же. С. 112—113.
9. Белоусов И.А. Литературная среда. Воспоминания 1880—1928. М., 1928. С. 37.
10. Московский листок. М., 1882. № 1. С. 3.
11. Развлечение. М., 1884. № 2. С. 36.
12. ОР РГБ. Ф. 331. К. 50. Ед. хр. 1-а.
13. Подробнее см.: Беляева Л.И. Мотивы чтения и критерии оценок произведений художественной литературы у различных категорий читателя / Художественное восприятие. Сб. I. Л., 1971. С. 162—176.
14. Там же. С. 167.
15. Рейтблат А.И. Указ. соч. С. 113.
16. Ежов Н.М. Указ. соч. С. 286.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |