И.Д. Гальперин-Каминский — Чехову

Среди французских корреспондентов Чехова — переводчик Илья Данилович Гальперин-Каминский (1858—1936). Он переводил на французский язык произведения и письма И.С. Тургенева, публицистические, литературно-критические работы и художественные произведения Л.Н. Толстого. В начале 1894 г. Гальперин-Каминский был командирован в Петербург писателями и художественными организациями Франции для пропаганды франко-русской литературной конвенции (он автор брошюры «Общая польза авторского права» — СПб., 1894 — и статьи «Руссоведение во Франции» — Рус. мысль. 1894. № 9). Зимой 1894 г. и позже встречался с Л.Н. Толстым. Отзывы Толстого о переводах Гальперина-Каминского разноречивы. Так, в ответ на письмо переводчика, интересовавшегося, насколько удовлетворял Толстого его перевод «Воскресения», Толстой (письмо от 24 июля 1900), отметив полноту перевода, сделанного с наиболее полного английского издания, заключил: «Вы же всегда переводите очень точно и старательно» (Толстой Л.Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. Т. 72. С. 409). Но через десять лет, 17 июня 1910 г. в разговоре с В.Г. Чертковым о качестве французских переводов, Толстой заметил, что Гальперин-Каминский «ужасно переводит» (ЛН. Т. 90, кн. 4. С. 277). По свидетельству Д. Роша, Толстой сказал ему, что когда он, Толстой, «читал французские переводы г. Гальперина-Каминского, он видел, или, вернее, очень хорошо чувствовал, что это не звучало или не клеилось по-французски» (ЛН. Т. 75, кн. 2. С. 29).

Среди многих переводов из Толстого, сделанных Гальпериным-Каминским, — драма «Власть тьмы». Как видно из публикуемых ниже писем, Гальперин-Каминский переводил также М. Горького, был связан с театром Антуана.

Корреспонденты Чехова о личности и переводах Гальперина-Каминского отзывались в основном отрицательно. Ф.Д. Батюшков назвал стиль его переводов «вылощен-но-банальным» (письмо к Чехову от 8 янв. 1899). И.Я. Павловский (октябрь 1896) предупреждал Чехова о непорядочности этого переводчика. «Когда я ставил здесь «Власть тьмы», — писал Павловский, — этот же Гальперин, который тоже перевел эту пьесу, но скверно, напечатал перед первым представлением буквально во всех газетах статью, в которой утверждал, что я ставлю эту пьесу потому, что я жид <...> и хочу унизить Россию, чтобы подорвать франко-русский союз» (РГБ).

В чеховском архиве — два письма Гальперина-Каминского к Чехову, известно одно письмо Чехова Гальперину-Каминскому (впервые опубликовано Э.А. Полоцкой в кн.: Памятники культуры. Новые открытия. Письменность. Искусство. Археология. Ежегодник 1977. М.: Наука, 1977. С. 91—92; см. XII, 28).

1. 15/28 апреля 1903 г., Париж

Paris, 65, rue du Kanalûgh
15/28, april 1903

Глубокоуважаемый
Антон Павлович,

Зная Ваши отношения к А.М. Пешкову (Максиму Горькому) и припоминая, с другой стороны, Ваше отрицательное отношение к вопросу об охране прав русских авторов за границей (оно высказалось во время моей первой командировки в Россию, в 1894 г., для заключения франко-русской литературной конвенции¹), я позволяю себе напомнить Вам о себе по следующему поводу:

Успев перевести раньше других новую пиесу Горького «На дне», я поместил мой труд в парижском журнале «Revue Bleue»², а затем Антуан, директор известного Вам театра, носящего его имя³, принял мой перевод для постановки на его сцене. Я сейчас же телеграфировал об этом Алексею Максимовичу в Нижний Новгород и, не получая ответа, написал ему и послал, через одного моего петербургского знакомого, подробное письмо в Ялту на Ваш адрес, так как по сведениям моего знакомого, Горький находится теперь в Крыму и Вы, наверное, с ним видитесь. Но вот уже прошел месяц, и я до сих пор не получаю ответа. Между тем, я просил в этом письме (как раньше в телеграмме) автора «На дне» разрешить мне постановку его пьесы и предлагал условиться о части гонорара, которую он желал бы получить за постановку моего перевода пьесы во Франции и которая должна была состояться еще в настоящем сезоне, т. е. в самом непродолжительном времени. Я объяснил также, что, при отсутствии литературной конвенции, я должен был спешить с переводом пьесы и поэтому не мог просить разрешения раньше появления его (перевода) в печати. Незнание же точного адреса Алексея Максимовича и возможность замедленья его ответа (как оно и случилось) дали бы время другому переводчику предупредить меня.

Но тут вдруг объявился новый переводчик, некий Семенов⁴, еще не выпустивший своего перевода в печать, но заявивший в Figaro, что он, якобы, имеет исключительное право во Франции на перевод «На дне», право, данное ему немецкими издателями русского текста этого произведения (изданного в Мюнхене). И ввиду этой довольно запутанной комбинации г. Семенов и немецкие издатели угрожают мне судом, если Антуан поставит мой перевод. Конечно, я отлично знаю и наиболее компетентные юрисконсульты подтверждают, что, юридически, никто не может мне запретить издание и постановку моего перевода русского произведения. Но с нравственной точки зрения я не желал бы идти против воли автора, если только на самом деле его воля в том, чтобы театр Антуана (самый подходящий театр не только во Франции, но и во всей Европе) не ставил моего перевода, но и ничьего другого, так как Антуану я и мои переводные работы давно известны, а г-на Семенова ни он, ни французская публика совсем не знает.

Вот почему, как также небезызвестный Вам, я позволяю себе обратиться к Вам, Антон Павлович, с покорнейшей просьбой помочь мне получить от Алексея Максимовича тот или иной ответ. Не скрою, что я никак не могу предположить, чтобы угрозы судом г-на Семенова и C^o были деланы с ведома Горького; петербургские литераторы, мои друзья, полагают даже, что своими сутяжническими угрозами от имени автора господа эти оказывают ему плохую услугу, в особенности когда в России столь свободно переводят французских авторов. Как бы то ни было, я считаю своим долгом попросить разрешения Максима Горького на постановку моего перевода, и не исключительного разрешения, так как мне нисколько не мешает, если и другие будут переводить, издавать и ставить «На дне», чей перевод будет лучше, тому и достанется заслуженный успех. Если же почему-либо автор произведения не желает этого свободного соревнования, то я прошу по крайней мере известить меня об этом, и для этого-то я и обращаюсь к Вашему благосклонному содействию⁵.

Пользуюсь заодно случаем напомнить Вам, что во время нашего последнего свидания в Москве я просил Вас разрешить мне перевести Вашу повесть «Моя жизнь». Вы с удовольствием согласились на это, поставив лишь условием Ваш запрос г-ну Boyer, выразившему раньше меня желание перевести эту же повесть, думает ли он вскоре исполнить свое намерение и, если нет, сообщить мне об этом письменно или же лично в Париже, куда Вы собирались прошлой осенью. С тех пор прошло уже больше года, а перевод все еще не появляется. Не сочтете ли Вы поэтому возможным дозволить сделать этот перевод мне. Я с тем большим удовольствием занялся бы им, что и Л.Н. Толстой особенно интересовался переводами Ваших произведений, когда я посетил его, в прошлом году, в Ясной Поляне.

Глубоко уважающий Вас и искренно преданный
И.Гальперин-Каминский.

P.S. Одновременно с письмом я послал также Алексею Максимовичу три номера «Revue Bleue», в котором появился мой перевод трех актов «На дне»; четвертый не был еще тогда напечатан.

2. 27 января/10 февраля 1904 г.

Глубокоуважаемый
Антон Павлович,

Спешу написать Вам пока несколько слов, так как я узнал из газет, что Вы собираетесь уехать на днях из Москвы в Ялту или в Ниццу.

Я прочел отчет и рецензии о представлении Вашей новой пьесы в Москве: «Вишневый сад» и, судя по отзывам русских газет, я вполне уверен, что французский ее перевод может быть представлен с таким же успехом на одной из тех парижских сцен, с которыми я в сношениях и дирекции которых просили дать им одну из русских вполне оригинальных новинок. Поэтому я покорнейше прошу Вас, Антон Павлович, дать мне разрешение предпочтительно перед другими переводчиками перевести Вашу новую пьесу⁶. Само собой разумеется, что я испрашиваю не платоническое разрешение, а с обязательством уделить Вам ту часть с поспектакльного сбора и с продажи, которую Вы найдете нужной назначить.

Что касается других Ваших произведений, на перевод которых я уже имею Ваше любезное дозволение, то я напишу Вам о них подробно по получении Вашего ответа, который, надеюсь, будет благоприятен.

Глубоко уважающий Вас и истинно преданный
Гальперин-Каминский.

P.S. Думаю, что Вы ничего не будете иметь против того, что я дал пока подробную заметку в здешних газетах о содержании «Вишневого сада», насколько оно знакомо мне из русских современных изданий.

Примечания

1. Вопрос о литературной конвенции широко освещался в русской прессе в феврале—июне 1894 г. В газете «Новости дня», начиная с 26 февраля, публиковались интервью Н.О. Ракшанина (подпись: Н.Р.) с А.П. Чеховым, И.Н. Потапенко, Л.Н. Толстым, В.Е. Маковским, Гальпериным-Каминским. Беседа с Чеховым была напечатана 1 марта; она была изложена так, что позиция Чехова выглядела противоречиво: он не дал ясного ответа, предложив отложить решение вопроса о конвенции. А.А. Плещеев, сын поэта А.Н. Плещеева, приводит в своих воспоминаниях «У Ан.П. Чехова» («Петербургский дневник театрала» — 1904. № 1. 4 января) следующее высказывание Чехова о конвенциях: «Я беседовал как-то по этому поводу с покойным ныне Ракшаниным, и он мою мысль, очевидно, не понял. Я высказывался за конвенцию и имею на это основания» (подробнее см. об этом: V, 534—535 — комментарий Л.М. Долотовой к письму Чехова к Суворину от 27 марта 1894).

2. «Revue bleu» («Revue politique et littéraire. Revue bleu») — еженедельный журнал, выходивший в Париже с 1863 г. Перевод «На дне» Горького печатался в мартовских номерах журнала за 1903 г.

3. См. наст. кн., Г. Каэн — Чехову, п. 1, примеч. 1.

4. Евгений Петрович Семенов (Соломон Моисеевич Коган, p. 1861) — журналист, переводчик, корреспондент газеты «Новости» в Париже; перевел на французский язык пьесу Горького «Мещане».

5. Исключительное право на издание своих пьес за рубежом Горьким было дано Юлиану Мархлевскому (1866—1925), польскому коммунисту, деятелю германского и русского революционного движения, книгоиздателю (фирма в Мюнхене «Мархлевский и Кº»). 15 февраля 1903 г. М. Горький писал К.П. Пятницкому: «Посылаю <...> письма иностранцев о переводе «Дна». Почему они не обращаются <...> к Мархлевскому?» (Архив А.М. Горького. Т. 4. Письма к К.П. Пятницкому. М., 1954. С. 120). Ю. Мархлевский возбудил против Гальперина-Каминского дело, обвиняя последнего в нарушении авторского права.

О том, что Мархлевский намерен судиться с Гальпериным, Горький узнал из корреспонденции в «Курьере» (1903. 18 марта — там же. С. 125) и в тот же день отправил Пятницкому телеграмму: «Сообщите Мюнхен. Гальперин-Каминский прислал перевод «Дна». Просит авторизации. Сообщает, что договорился театром Антуана о постановке пьесы. Письмо Гальперина высылаю. Перешлите его Мюнхен» (Архив Горького. Т. 4. С. 126). Как видно из писем Горького Пятницкому, Горький был всецело на стороне Мархлевского. 27 марта 1903 г. он писал: «Посылаю письмо Гальперина, полагая, что его следует переслать Мархлевскому и что в процессе их оно может служить известную службу последнему». Постановка «На дне» в театре Антуана не состоялась.

6. Чехов ответил 1/14 февраля: «Пьеса моя «Вишневый сад» передана мною петербургской издательской фирме — «Знание» (где печатаются произведения Максима Горького). О желании Вашем перевести мою пьесу и поставить ее в Париже я сообщу г. Пятницкому, представителю «Знания», и он ответит Вам. Помнится, кто-то уже получил разрешение перевести пьесу на французский язык» (XII, 28). В письмах Чехова к К.П. Пятницкому нет упоминаний о просьбе Гальперина-Каминского относительно перевода «Вишневого сада».

За разрешением перевести «Вишневый сад» еще в июне 1903 г., когда пьеса не была окончена, к Чехову обратился И.Я. Павловский: «Я сейчас узнал из «Южного края», что Вы написали новую пьесу, и мне пришла в голову мысль: нельзя ли перевести эту пьесу теперь же, с рукописи, так чтобы не рисковать встретиться с другими переводами, и иметь возможность предложить ее вовремя какому-нибудь театру, т. е. к началу сезона? Полтора года назад я видел в Художественном театре, в Петербурге, «Три сестры». Мне эта пьеса чрезвычайно понравилась. Я решил перевести ее по возвращении в Париж. Но там оказалось, что ее уже перевели — очень плохо, ремесленно, — и, понятно, испортили дело. Я бы перевел хорошо, я знаю» (XI, 536). Чехов ответил Павловскому 23 июня 1903 г.: «Пьесы я не писал еще, но думаю написать к октябрю, для Художественного театра. Когда напишу, то пришлю Вам» (там же, 228).

С той же просьбой о разрешении перевести «Вишневый сад» к Чехову, через О.Л. Книппер-Чехову, в октябре 1903 г. обращался Богомир Богомирович Корсов (наст. имя и фамилия Готфрид Геринг, 1845—1920) — оперный артист Большого театра. О.Л. Книппер писала Чехову 20 октября 1903 г.: «Корсов желает видеть меня, чтобы переговорить: он хочет переводить «Вишневый сад» на французский язык для парижской сцены. Ответь мне немедленно. Разрешить ты должен, по-моему» (Цит. по: XI, 598). Чехов ответил на это письмо 24 октября 1903 г.: «...для чего переводить мою пьесу на французский язык? Ведь это дико, французы ничего не поймут из Ермолая, из продажи имения и только будут скучать <...> Переводчик имеет право переводить без разрешения автора, конвенции у нас нет, пусть К<орсов> переводит, только чтобы я не был в этом повинен» (там же, 284).

7 ноября 1903 г. О.Л. Книппер опять писала о Корсове, который «лежит уже 3-ю неделю с сильнейшим ревматизмом и умоляет дать ему эту работу, которая оживит его» (там же, 628). Позиция Чехова осталась неизменной: «Насчет переводов моей пьесы говори всем, что ты знать ничего не знаешь, что я не отвечаю на твои запросы и проч. проч.» (там же, 305—306).