4 марта 1892 года Чехов переехал в село Мелихово Серпуховского уезда, где им была куплена усадьба с лесным участком и землей1.
Начался мелиховский период жизни Чехова. Это был период зрелости таланта, расцвета творчества, период, насыщенный большой общественной деятельностью писателя.
«С первых же дней, как мы поселились в Мелихове, — вспоминал М.П. Чехов, — все кругом узнали, что Антон Павлович — врач... С самого раннего утра перед его домом уже стояли бабы и дети и ждали от него врачебной помощи. Он выходил, выстукивал, выслушивал и никого не отпускал без лекарства...» Иногда Антону Павловичу приходилось выезжать к больным в близлежащие села. И все же времени на литературную работу у писателя оставалось достаточно. Но вскоре обстановка изменилась. После голода 1891 года в России началась эпидемия холеры. «В прошлом году голод, — писал Чехов Суворину, — теперь страх. Жизнь берет много от народа, но что она ему дает?»2
На борьбу с народным бедствием встала вся российская общественность и, в первую очередь, земские врачи.
Земская медицина до революции в основе своей была прогрессивной. Русские земские врачи создали оригинальную систему медицинского обслуживания, представляющую собой единственный в истории медицины пример организованной медицинской помощи на селе в условиях капитализма. В развитии земской медицины передовую роль сыграла московская земская организация во главе с Е.А. Осиповым, П.И. Куркиным, Ф.Ф. Эрисманом.
Е.А. Осипов с 1876 года был бессменным руководителем земских врачей Московской губернии. Им были выработаны основные принципы русской земской медицины.
П.И. Куркин, губернский санитарный врач, впоследствии заслуженный деятель науки РСФСР, был в приятельских отношениях с Чеховым еще со студенческих лет. Впервые они встретились в начале 80-х годов в Воскресенском кружке земского врача П.А. Архангельского. Врачебная деятельность Куркина началась в Серпуховском уезде в 1886 году. Он был участковым врачом Хатунской лечебницы, расположенной в 15 км от Мелихова. В 90-е годы Куркин стал губернским санитарным врачом и руководил земской медициной в Серпуховском уезде.
Об Ф.Ф. Эрисмане, крупном ученом и педагоге, Чехов отзывался с большим уважением и теплотой во многих своих письмах.
«Здание земской медицины, — писал один из первых организаторов советского здравоохранения З.П. Соловьев, — в каждом камне которого чувствуется затраченная энергия его строителей — земских медицинских работников, — стоит недостроенное и ждет настоящего хозяина, который завершит его достойным образом, пользуясь опытом строителей, привлекая все живые, творческие силы»3. Это было написано в 1914 году. Послеоктябрьской революции небольшое количество земских врачей стало на сторону противников социалистического строя. Но значительная часть прогрессивной медицинской интеллигенции участвовала в создании советской медицины.
В библиотеке А.П. Чехова было семь работ П.И. Куркина с теплыми надписями ученого, в том числе один труд, написанный П.И. Куркиным совместно с Е.А. Осиповым и И.В. Поповым, — «Русская земская медицина». Эта книга до настоящего времени остается одним из наиболее глубоких исследований по истории русской медицины.
Е.А. Осипов писал в этой книге так: «Самой главной характеристикой земской медицины служит то... что она есть организация общественная, где врач, получая определенное содержание от земства, не входит ни в какие личные счеты с отдельными больными, а оказывает им лечебную помощь безвозмездно... Все это, заметим, устанавливается не в смысле благотворительности, а как прямая естественная обязательность общества помогать заболевшим своим членам...»
Чехов, как после указывал П.И. Куркин, полюбил работу земского врача и интимно вошел в его профессиональные интересы. Это можно объяснить тем, что писателя привлекал основной принцип земской медицины, принцип общественности.
Чехов в Мелихове прочитал ряд книг по холере, изучил движение холеры в прошлые эпидемии (1848 и 1871 гг.) и чувствовал себя, по его словам, «во всеоружии». Поэтому, когда 6 июля 1892 года Серпуховская земская управа запросила Чехова о его согласии принять участие в борьбе с холерной эпидемией, он немедленно дал положительный ответ.
Чехов отказался от платы за свою работу, хотя знал, что ему будет трудно. «За прекращением литературной работы у меня прекратились доходы», — писал он.
Участковый врач получал тогда 100 рублей. Эти деньги могли облегчить, в некоторой степени, материальное положение писателя. Отказ от содержания Чехов объяснял тем, что при этом он сохранял себе «хоть маленькую свободу действий». Однако мы полагаем, что дело не в этом. Работу участкового врача Чехов выполнял в полном объеме, не имея даже возможности выехать за пределы участка на несколько дней. Следовательно, речь шла не о «свободе действий», а о том, что Чехов хотел, чтобы его врачебная работа была только работой общественной.
Всем медицинским делом в уезде руководил санитарный совет. Санитарные советы были созданы в Московском губернском земстве по инициативе Е.А. Осипова в 1884 году и стали в губернии и московских уездах основным органом земско-медицинского устройства. В 1892 году реакционные элементы земства решили придать санитарным советам только экспертные функции и лишили их самостоятельности. Но в Серпуховском уезде совет продолжал полноправно руководить медицинской организацией — и это было большой победой прогрессивных элементов уезда.
Чехов стал членом Санитарного совета. Ему нравилась земская работа в Серпухове. «Земцы здесь, — писал он Н.М. Линтваревой, — интеллигентные, товарищи, дельные и знающие люди».
Когда Чехов начал работать участковым врачом, в Серпуховском уезде насчитывалось 113 000 населения, проживающего в 377 населенных пунктах (2.242 квадратных километра). Уезд обслуживался в 1892 году четырьмя медицинскими участками Серпуховского земства, одной губернской больницей и одной частной лечебницей (Отрадинской лечебницей графа Орлова-Давыдова в селе Семеновском). Рабочие Серпуховских фабрик получали медицинскую помощь в нескольких амбулаториях и больничках, расположенных в самом Серпухове и вокруг него. Таким образом, на одного участкового земского врача приходилось около 20 тысяч населения. Северо-западный и юго-восточный углы уезда не были обеспечены медицинской помощью. Не подготовлен был в противоэпидемическом отношении и тот участок, который находился вокруг Мелихова.
13 июля 1892 года Чехов писал Н.А. Лейкину, что «в 1848 году в моем участке была холера жестокая; рассчитываем, что и теперь она будет не слабее». Предположение Чехова основывалось на том, что в 1848 году из 377 селений Серпуховского уезда было поражено 289 селений и умерло 4080 человек.
Плохое санитарное состояние Мелиховского участка, слабая медицинская сеть, ожидание жестокой эпидемии заставили Чехова энергично заняться санитарной работой в своем участке. Взяв на себя обслуживание 26 деревень, окружающих Мелихово, Чехов дал возможность участковому врачу В.А. Павловской из Солнышевской больницы4 (близ деревни Лютерецкой) обратить внимание на скверно обслуживаемую северо-западную часть уезда, а врачу А.А. Кашинцеву (Отраднинская больница в Семеновском) заняться восточным районом. Кроме обслуживания 26 деревень, Чехов принял на себя наблюдение за двумя ситценабивными фабриками, одним овчинным и одним сафьяно-лаичным заведением, расположенным в селе Крюкове; в селе Угрюмове, которое тоже вошло в участок Чехова, размещались одна ситценабивная и две перчаточных фабрики. Писатель взял на себя также обслуживание монастыря в Давыдовой пустыни.
Весь день Чехова уходил на разъезды по участку, организацию бараков, приемных пунктов, чтение лекций и т. д. Условия его работы были гораздо хуже, чем у остальных врачей уезда. У тех были стационарные койки, фельдшера, санитары и, наконец, разъездные лошади. У Чехова ничего подобного не было. Даже амбулаторный прием он проводил в своем доме. «Из всех Серпуховских докторов я самый жалкий, лошади и экипаж у меня паршивые, — писал он А.С. Суворину, — дорог я не знаю, по вечерам ничего не вижу... а главное — я никак не могу забыть, что надо писать...»
Брат писателя М.П. Чехов вспоминал об этом периоде так: «Несколько месяцев писатель почти не вылезал из тарантаса. В это время ему приходилось и разъезжать по участку, и принимать больных у себя на дому, и заниматься литературой. Разбитый, усталый возвращался он домой, но держал себя так, точно делает пустяки, отпускал шуточки... по-прежнему всех смешил и вел разговоры с Хинкой...»5
Но в письмах Чехова этого периода иногда чувствовалась усталость. Ведь он обычно начинал свой амбулаторный прием в 5 часов утра. «В разъездах я, — писал он, — от утра до вечера и уже утомился, хотя холеры еще не было. Вчера вечером мок на проливном дожде, не ночевал дома и утром шел домой пешком по грязи...»
Летом в 1892 году в Серпуховской уезд для борьбы с холерой приехала хорошая знакомая Чехова — врач Елена Михайловна Линтварева. В имении Линтваревых около Сум Чехов в прошлом проводил свой отдых, там же привелось ему похоронить своего брата. Е.М. Линтвареву послали в самый отдаленный юго-восточный угол уезда — слободу Белопесоцкую. Оба врача были настолько заняты, что не имели даже возможности встретиться друг с другом. «Могли мы три года назад подумать, что нам вместе придется воевать с холерой в Серпуховском уезде?» — писал Чехов.
Характерно, что в одном из своих отчетов Е.М. Линтварева писала: «...Что касается населения, то нельзя не отметить в нем особую заболеваемость, что и понятно в виду того, что большая часть молодого поколения живет в Москве в качестве половых, кабатчиков, литографов и т. п., т. е. в самых невозможных условиях; возвращаясь домой, они вносят в семьи расшатанное здоровье, очень часто сифилис и туберкулез»6.
В основе сюжета рассказа «Мужики» — возвращение в родную деревню больного полового.
З.П. Соловьев в своей статье «Здравоохранение в дореволюционной России» писал: «Если вы возьмете такую блестящую вещь, как рассказ Чехова «Мужики», то там вы увидите, как заболевший служитель из ресторана должен ехать в деревню и там искать помощи или закончить свои дни»7.
В то время, когда Чехов разъезжал по глухим деревням и осматривал вместе с П.И. Куркиным отвратительные отхожие места и сточные воды на Крюковских и Угрюмовских фабриках, А.С. Суворин сидел в бирюзовом Биаррице. Там же спасался от холеры сосед Чехова граф Орлов-Давыдов. Своему врачу А.А. Кашинцеву (Отрадинская больница) граф оставил на борьбу с холерой всего 500 рублей. «Его сестра, графиня, — писал Чехов Суворину, — когда я приехал к ней, чтобы поговорить о бараке для ее рабочих, держала себя со мною так, как будто я пришел к ней наниматься. Мне стало больно, и я солгал ей, что я богатый человек...»
На двенадцатом экстренном губернском съезде врачей Московского земства врач Солнышевской больницы В.А. Павловская докладывала: «В с. Щеглятьеве, Семеновской волости, снята и приспособлена изба на 3 койки. Имеется подготовленная для ухода за больными прислуга из общины «добрых девушек»; летом... наезжал Мелиховский врач А.П. Чехов, в район которого входило это селение...» О том, что А.П. Чехов ведал Щеглятьевским пунктом, писал также учитель школы этого села М.Е. Плотов, служивший у княгини Орловой-Давыдовой.
Цитированные выше строки из письма к Суворину показывают, каких моральных уколов стоила Чехову забота о людском благополучии.
В том же докладе врач Павловская сказала:
«К местам скопления населения должны быть отнесены монастыри.
Монастырь Давыдовой пустыни, мужской, расположен вблизи с. Легчищево, Бавыкинской волости. При монастыре есть гостиница, в которой скопляется много народа, особенно во время ярмарки, в день Вознесения. Медицинская помощь ни для монастыря, ни для богомольцев не организована»8.
Чехов пытался организовать эту помощь, но архимандрит, к которому писатель обратился, отказался выделить помещение для больных. «На мой вопрос, — писал Чехов Суворину, — что он будет делать с теми, которые заболеют в его гостинице, он мне ответил: «Они люди состоятельные и сами вам заплатят...» Понимаете ли? А я вспылил и сказал, что нуждаюсь не в плате, ибо я богат, а в охране монастыря... Бывают глупейшие и обиднейшие положения...»9
Суворин отдыхал в Биаррице, а суворинские черносотенные журналисты Житель и Буренин в это время выливали свои «желчные кислоты» на русскую интеллигенцию, на врачей, на тех, кто оставался на своем посту. «В Нижнем врачи и вообще культурные люди делали чудеса, — писал Чехов Суворину, возмущаясь его «Новым временем». — В доброе старое время, когда заболевали и умирали тысячами, не могли и мечтать о тех поразительных победах, какие совершаются теперь на наших глазах. Жаль, что Вы не врач и не можете разделить со мной удовольствия...»
Первый случай холеры в Московской губернии был выявлен 11 июля 1892 года и с этого времени до конца года было зарегистрировано 280 заболеваний холерой, в том числе в Серпуховском уезде, в с. Матвейково (в 30 километрах от Мелихова) — 14 случаев. Из числа заболевших в губернии умерло 41%. «Высокая смертность, — писал Чехов Суворину, — это серьезный тормоз. Мы ведь бедны и некультурны оттого, что у нас много земли и очень мало людей».
В Серпуховском уезде из 14 человек умерло 4, и эпидемия была остановлена. Следует полагать, что это произошло благодаря огромной работе, проделанной врачами Серпуховского уезда, в том числе А.П. Чеховым.
10 октября 1892 года Чехов писал А.С. Суворину. «Летом трудненько жилось, но теперь мне кажется, что ни одно лето я не проводил так хорошо, как это... Завелись новые знакомства и новые отношения. Прежние наши страхи перед мужиками кажутся теперь нелепостью. Служил я в земстве, заседал в Санитарном совете, ездил по фабрикам — и это мне нравилось. Меня уже считают своим...»
15 октября 1892 года Мелиховский медицинский участок официально закрылся. Чехов проделал на своем участке большую организационную работу. «С августа по 15 октября, — писал Чехов, — я записал у себя на карточках 500 больных; в общем, принял... не менее тысячи. Мой участок вышел удачен в том отношении, что были в нем доктор, фельдшер, два отличных барака, принимались больные, производились разъезды по всей форме, посылались в санитарное бюро отчеты...»10
На земском собрании по предложению председателя А.А. Хмелева постановлено:
«...Благодарить врача А.П. Чехова за его бескорыстное и полезное участие в деле борьбы с угрожавшею Серпуховскому уезду холерною эпидемией».
Медицинский участок в Мелихове был только официально закрыт, а работа земского врача Чехова продолжалась «Сейчас нужно ехать в два места, — сообщал Чехов Смагину уже в декабре 1892 года, — паралич и дифтерит. Мороз». Таких поездок, как эта, было немало и в осеннюю распутицу и в зимние морозы.
И.Е. Репин 20 января 1893 года писал о Чехове Татьяне Львовне Толстой так: «Какой молодец! Он при писательстве и медицину не оставляет — земский врач с большой практикой на большое расстояние и очень доволен этой деятельностью».
Знал ли Репин, когда писал эти строки, что по скверным дорогам Серпуховского уезда разъезжал не только писатель и врач, но и серьезно больной человек, для которого единственным лечением мог быть лишь отдых.
Нервное напряжение во время борьбы с холерой так же, как и на Сахалине, поддерживало силы писателя, но в начале февраля 1893 года, когда объем врачебной работы уменьшился, началась новая вспышка заболевания у писателя. Однако это не помешало ему выехать в Серпухов и отчитаться в работе Мелиховского врачебного пункта. Отчет показал, что, кроме противохолерной предупредительной деятельности, Чехов вел обычную лечебную работу участкового врача и принимал больных не меньше, чем его товарищи по работе.
Однако в отчете Чехов писал, что амбулаторным больным он уделял мало внимания. Это происходило, объяснял он, «благодаря разъездам, частым отлучкам из дому и, между прочим, собственным занятиям, от которых я не мог отказаться». Только эти две строчки показывают, что медицинский отчет составлял писатель. Ведь за 1892 год, уже после переезда в Мелихово, Чеховым опубликованы «В ссылке», «Соседи», «Страх» и, наконец, «Палата № 6»!
В начале 1893 года Чехов вместе с другими врачами Московской губернии готовился к двенадцатому экстренному съезду врачей. 13 марта В.А. Павловская докладывала на съезде среди прочих вопросов о том, что амбулаторный прием на фабриках «взял на себя труд вести врач А.П. Чехов, живущий вблизи, в своем имении в с. Мелихове, Бавыкинской волости. Он же заведывал (в 1892 году — Е.М.) безвозмездно Мелиховским временно открывшимся врачебным пунктом...» Докладчица перечислила населенные пункты уезда, представляющие опасность в эпидермическом отношении. В числе этих пунктов она назвала Лопасню и Хатунь. «С. Мелихово, Бавыкинской волости, — говорила Павловская, — лежащее на пути от Лопасни на Хатунь, тоже отнесено к местам слабым в санитарном отношении; проезд через него очень большой...»11
Съезд по предложению Е.А. Осипова решил создать в Московской губернии 89 врачебно-наблюдательных пунктов, в том числе 36 главных. В Серпуховском уезде решено было открыть 3 главных пункта и из них один в Мелихове.
В апреле 1893 года Серпуховская земская управа образовала Уездную санитарно-исполнительную комиссию с широкими полномочиями. На одном из первых своих заседаний комиссия выслушала сообщение о том, что в этом году так же, как и в прошлом, «врачом А.П. Чеховым, живущим в с. Мелихове, предложен земству безвозмездный труд по борьбе с холерой». Чехов стал ведать одним из главных врачебно-наблюдательных пунктов губернии. Этот пункт должен был вести наблюдение «за движением по большой дороге от Лопасни на Хатунь. В него вошло вселений»12. Но одновременно с этим Чехов продолжал вести лечебную работу на своем прежнем медицинском участке.
В некоторых письмах Чехова этого периода чувствуется усталость и раздражение. Ведь «ловил за хвост холеру», лечил амбулаторных больных, посещал фабричные пункты и разъезжал по «злачным местам» писатель, мысли которого постоянно были в творчестве, писатель, который был очень болен и постоянно ощущал свою боль.
«Бывают дни, — писал он А.С. Суворину, — когда мне приходится выезжать из дому раза четыре или пять. Вернешься из Крюкова, а во дворе уже дожидается посланный из Васькина. И бабы с младенцами одолели».
Те исследователи жизни и творчества Чехова, которые оттеняют его деятельность как врача, обычно прячут строки, указывающие на его неудовлетворенность врачебной работой. Между тем, 20 мая 1893 года Чехов писал: «Не хватает одиночества. Уж очень надоели разговоры, надоели и больные, особенно бабы, которые, когда лечатся, бывают необычайно глупы и упрямы». Но ведь мы помним рассказ П.А. Архангельского о том, как терпеливо принимал Чехов этих самых баб, как внимательно он их выслушивал.
Другие биографы Чехова приводят следующие строки, адресованные А.С. Суворину. «Нехорошо быть врачом. И страшно, и скучно, и противно.
Девочка с червями в ухе, поносы, рвоты, сифилис!.. Сладкие звуки и поэзия, где вы?»
Или в другом письме:
«Душа моя утомлена. Скучно. Не принадлежать себе, думать только о поносах, вздрагивать по ночам от собачьего лая и стука в ворота (не за мной ли приехали?), ездить на отвратительных лошадях по неведомым дорогам... — это, сударь мой, такая окрошка, от которой не поздоровится».
Все эти выдержки приводятся в доказательство того, что Чехов не любил практическую врачебную работу. Но кому из сельских врачей прошлого, да и настоящего, не известен этот ночной, приближающийся к дому, лай, неведомая дорога и где-то далеко больной, которому может быть уже и не сможешь помочь.
О медицинской практике писателя в Мелихове автору этих строк рассказывала сестра писателя Мария Павловна:
— Бывало, нахмурится Антон Павлович, когда за ним приедут. Ведь он был болен и очень уставал. Но пока мы брату поможем одеться, морщинки у него и разгладятся... и человек, к которому он выходил на крыльцо, не видел и тени неудовольствия у него на лице.
И.Н. Потапенко прав, указывая, что Чехова не нужно изображать существом, как бы лишенным плоти и крови, подвижником, отрешившимся от всех слабостей человеческих. Но, наряду с этим, Потапенко подчеркивает, что Чехов морщился, когда ему приходилось вскрывать скверный гнойник. Отсюда он делает вывод, что Чехову была противна медицинская практика.
Глубоко ошибается тот, кто думает, что врач равнодушен к тому, что претит эстетическому чувству других людей, кто думает, что врачу безразличен запах гноя или вид червей в ухе ребенка... Ни у кого из врачей не появлялась радостная улыбка, когда ему приходилось из теплой комнаты выезжать в дождливую или морозную ночь. У Чехова эстетические восприятия были намного тоньше, чем у других, а в физическом отношении он был гораздо слабее других. Но какое бы эстетически неприятное впечатление ни производил вид больного, Чехов никогда не отсылал его к другому врачу, если мог помочь сам, и он ни разу не отказался выехать к больному человеку, если это вызывалось необходимостью.
«Некоторые утверждали, — пишет Илья Эренбург, — что... медицина его тяготила и он с радостью от нее избавился; такие суждения основывались на жалобах в письмах, на признаниях, что медицина ему опротивела. Но ведь в письмах Антона Павловича, — указывает И. Эренбург, — еще больше признаний, что ему опротивела литературная работа»13. На этом основании никому не придет в голову серьезно утверждать, что Чехов не любил свою литературную работу.
Чехов знал, указывает Илья Эренбург, что такое тревога за жизнь больного, сознание бессилия ему помочь, чередование надежды и отчаяния. «Без тех отвратительных дней и часов «ему было бы куда труднее понять дни и часы своих героев. Это и есть то основное, чем обогатила Чехова-писателя практическая работа Чехова-земского врача, и это столь же существенно, как и знание медицинской науки, позволившей ему так органически соединить художественные и научные элементы в своем творчестве.
В августе 1893 года Чехов работал исключительно напряженно, а его собственная болезнь настойчиво напоминала о себе.
«Сегодня ночью, — пишет он 24 августа 1893 года, — у меня было жестокое сердцебиение, но я не струсил... потому что все эти ощущения, вроде толчков, стуков, замираний и проч. ужасно обманчивы». Чехов знал, что для него страшны не сердцебиение и перебои, а страшен другой враг... и далее высказал очень верную и глубокую мысль: «Враг, убивающий тело, обыкновенно подкрадывается незаметно, в маске, когда Вы, например, больны чахоткой и Вам кажется, что это не чахотка, а пустяки... Значит, страшно то, чего Вы не боитесь; то же, что внушает Вам опасения, не страшно... Все исцеляющая природа, убивая нас, в то же время искусно обманывает, как нянька ребенка, когда уносит его из гостиной спать». И наконец, следуют пророчески звучащие слова: «Я знаю, что умру от болезни, которой не буду бояться»...
В 1893 году серпуховские врачи принимали исключительные меры для того, чтобы погасить вспышку холеры. То, что Серпухов в 1893 году так же, как и в 1892 г., оказался в числе уездов менее всего пораженных холерой, была заслуга в первую очередь губернского санитарного врача П.И. Куркина и земских врачей И.Г. Витте, Н.И. Невского, И.К. Коврейна, В.А. Павловской, Е.М. Линтваревой, А.П. Чехова и др.14
11 ноября 1893 года Чехов пишет А.С. Суворину: «Летом безвыездно сидел на одном месте, лечил, ездил к больным, ожидал холеры... принял 1000 больных... а в свободное от медицины время читал или приводил в порядок свой громоздкий «Сахалин».
Болезнь усиливалась. 10 января 1894 года Чехов пишет: «Летом постараюсь вылечиться от кашля, который становится у меня все crescendo». Но писатель продолжает интенсивно работать и не только принимает больных, но и в полном объеме участвует в работе медицинской организации уезда. За весь 1893 год Чехов опубликовал только два рассказа («Рассказ неизвестного человека» и «Володя большой и Володя маленький»).
«У меня скопилось много сюжетов, — пишет он М.О. Меньшикову, — но я в плену, и, как мне кажется, раньше июня из плена не пустят...»
После двухлетней врачебной работы в Серпуховском уезде Чехов понял, что заниматься медицинской практикой ему трудно. Когда-то, в начале своей литературной деятельности, он возмущался, когда Григорович, Суворин и другие утверждали, что гоняться за двумя зайцами, то есть быть литератором и врачом, нельзя. В ответ на это он в шуточной форме несколько раз писал, что «медицина — его законная жена, а литература — любовница».
Жизнь в Мелихове показала, что Григорович и Суворин были правы. «Пока... я служу в земстве, не считайте меня литератором, — сознался Чехов Суворину. — Ловить зараз двух зайцев нельзя...» Чехов был удовлетворен своей полезной и необходимой для народа практической деятельностью врача. Но он был прежде всего писателем, а литература была его жизнью. Поэтому в письме к М.О. Меньшикову Чехов заявил: «После июня до самого конца дней моих я буду уже заниматься исключительно одною беллетристикой. Брошу даже медицину и, думаю, имею на это право, так как отдал уже ей дань в виде книги о Сахалине».
Зимой 1894 года Чехов решил уехать в Крым. «Тороплюсь, — пишет он А.С. Суворину, — потому что кашель донимает... и надоел этот кашель чертовски».
«В особенности, — вспоминал М.П. Чехов, — он беспокоил его по утрам. Прислушиваясь к этому кашлю из столовой, мать, Евгения Яковлевна, вздыхала и поглядывала на образ.
— Антоша опять пробухал всю ночь, — говорила она с тоской.
Но Антон Павлович даже и вида не подавал, что ему плохо. Он боялся нас смутить... Я сам однажды видел мокроту писателя, окрашенную кровью. Когда я спросил у него, что с ним, то он смутился, испугался своей оплошности, быстро смыл мокроту и сказал:
— Это так, пустяки... Не надо говорить Маше и матери»15. В Крым Чехов уехал только 2 марта и прожил там до 5 апреля. Состояние его не улучшилось, потому что для климатического лечения, если только оно необходимо, месячный срок недостаточен.
По возвращении в Мелихово Чехов пишет рассказы «Учитель словесности», «В усадьбе» и вновь включается в работу земской врачебной организации.
4 мая 1894 года Чехов выезжает в село Покровское-Мещерское, в губернскую психиатрическую больницу, куда съехались на совещание земские врачи со всей Московской губернии.
«Из сумасшедшего дома, — пишет он А.С. Суворину, — я возвращался поздно вечером на своей тройке. ⅔ дороги пришлось ехать лесом, под луной, и самочувствие у меня было удивительное, какого давно уже не было, точно я возвращался со свидания. Я думаю, что близость к природе и праздность составляют необходимые элементы счастья; без них оно не возможно»16.
Под чеховским словом праздность следует подразумевать отдых. Праздность была чужда натуре Чехова, а отдыха он не имел никогда.
Перебои, сердцебиения, ощущение замирания сердца, припадки мерцательной скотомы и даже обморочные состояния, начавшиеся после поездки на Сахалин, значительно усилились.
«Я... на днях едва не упал, и мне минуту казалось, — пишет он, — что я умираю: хожу с соседом-князем по аллее, разговариваю — вдруг в груди что-то обрывается, чувство теплоты и тесноты, в ушах шум, я вспоминаю, что у меня подолгу бывают перебои сердца — значит, не даром, думаю; быстро иду к террасе, на которой сидят гости...» И вот проявление необычайного чеховского такта — в этот тяжелый момент у него одна мысль: «Как-то неловко падать и умирать при чужих»17.
Нелегко дались писателю остров Сахалин, борьба с голодом и земская врачебная работа!
* * *
Выше мы упоминали, что во главе земской медицины Московской губернии стоял Е.А. Осипов. Он же был организатором губернских съездов врачей, сыгравших важную роль в развитии земской медицины. Имя Е.А. Осипова стоит в ряду первых учредителей Русского общества врачей в память Н.И. Пирогова.
«Общительный, чуткий, отзывчивый и простой в обращении, он умел, — пишет С.Н. Игумнов, — привлекать к себе людей, проникнутых такой же идеей служения общественному благу». С ним сотрудничали хорошо знакомые Чехову Ф.Ф. Эрисман, П.А. Архангельский, И.В. Попов, П.И. Куркин, И.Г. Витте, И.И. Орлов и многие другие прогрессивные земские врачи. Работа в Московской губернии была построена на участковой, стационарной системе. Здесь был ликвидирован изживший себя фельдшеризм.
Е.А. Осипов впервые в России создал земскую санитарную организацию, которая опиралась на участковую лечебную сеть. Руководимое им губернское санитарное бюро искало ответа на ряд вопросов общественной медицины (борьба с эпидемиями, сифилисом, туберкулезом, профессиональными болезнями, заболеваниями школьников и др.) в социально-статистических исследованиях. Все это, а также бесплатность и доступность медицинской помощи составляли отличительную черту земской медицины Московской губернии. В этом же направлении стала развиваться общественная медицина всей земской России.
Основы советской медицины были, в сущности, заложены русскими земскими врачами. Об этом говорят исследования З.П. Соловьева, С.Н. Игумнова, М.И. Барсукова, Е.Д. Ашуркова, Б.Д. Петрова и др.
Современники Чехова Д.Н. Жбанков, Н.И. Тезяков и др. земские врачи глубоко изучали быт населения. Они отражали во множестве своих работ нищету, голод, разорение народа связывали с этим многочисленные болезни.
В.И. Ленин в трудах «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов», «Развитие капитализма в России» и др. использовал работы врачей, главным образом земских, которые касались труда и условий жизни крестьян и рабочих. В.И. Ленин считал, например, что работа Н.И. Тезякова «Сельскохозяйственные рабочие и организация за ними надзора в Херсонской губернии» по своему фактическому материалу «прекрасна». Но наряду с этим В.И. Ленин показал, что на некоторых выводах Н.И. Тезякова, Д.Н. Жбанкова и др. земских врачей отразилось «вредное влияние народнических предрассудков»18.
Если земская медицина в Московской губернии была наиболее передовой в России, то Серпуховская врачебная организация, обслуживавшая большое количество фабрик и заводов, была лучшей в Московской губернии. Принципы русской общественной медицины, провозглашенные Е.А. Осиповым, с особой последовательностью применялись на практике в Серпуховском уезде.
Представляет интерес телеграмма, посланная Серпуховскими врачами Е.А. Осипову в связи с двадцатилетием его деятельности в Московской губернии.
«Глубокоуважаемый Евграф Алексеевич! — было написано в телеграмме. — Будущий отечественный историк медицины укажет то почетное место, которое принадлежит Вам по праву и выяснит то значение в деле организации и развития земской медицины в России, которое имело двадцатилетнее служение Московскому земству... Серпуховской санитарный совет вспоминает сегодня, что он обязан своим возникновением работе Вашей творческой мысли. Как выразитель тех начал, которые много лет тому назад были Вами выработаны и положены в основу организации, совет с особенной радостью приветствует годовщину первого двадцатилетия деятельности Вашей в Московской губернии...»19
Телеграмма подписана А.П. Чеховым и его товарищами И.Г. Витте, П.И. Куркиным, И.К. Коврейном. Н.И. Невским, В.А. Павловской...
Чехов занимался медицинской деятельностью в уезде не от случая к случаю. Его врачебная помощь населению не носила характер благотворительности. Его участие в общей лечебной работе уезда требовало огромной затраты труда. Его противоэпидемическая работа входила в общую систему работы губернской санитарной организации. «И поразительно вспомнить, — писал позже П.И. Куркин, — до какой степени серьезно и интимно вошел Антон Павлович в профессиональные интересы практического общественного работника, каким является у нас участковый врач. Как все было просто, свободно от лишней фразы, деловито, серьезно. Обязанности земского врача были приняты в полном объеме».
Изучение обзоров Серпуховской уездной земской санитарно-врачебной организации за 1892—1898 гг., а также воспоминания современников показывают, что Чехов выполнял свои общественные обязанности земского врача не только в 1892—1893 гг., когда он был официально заведующим Мелиховским временным медицинским участком. Многочисленные письма к Чехову П.И. Куркина, И.Г. Витте и В.А. Павловской (Рукописный фонд библиотеки СССР им. В.И. Ленина) свидетельствуют о том, что Чехов выполнял поручения санитарного совета в течение всего периода жизни в Мелихове. Чехов участвовал также в редактировании «Обзоров Серпуховской санитарно-врачебной организации», которые выпускались ежегодно. Эти «Обзоры» большей частью составлялись И.Г. Витте, П.И. Куркиным и В.А. Павловской. Они представляют несомненный интерес и являются образцом санитарно-статистических научных работ.
Указания в «Обзорах» на выполнение А.П. Чеховым тех или иных врачебных обязанностей встречаются даже после марта 1897 года, т. е. в тот период, когда Чехов был уже на положении тяжелобольного.
В своей рукописи «Чехов в моей жизни» П.И. Куркин пишет так:
«А.П. Чехов всегда высоко ценил значение русской общественной медицины; будучи уже знаменитым писателем он гордился званием врача и сохранял глубокое уважение к медицине; во всех случаях общественной нужды и потребности он никогда не медлил с личным выступлением в качестве активного общественного работника... И в условиях своей деятельности, как врача и в своих трудах — как писателя, А.П. сохранял общую присущую ему черту гуманиста, как нельзя более отвечающую заветам и традициям пройденной им Воскресенской школы».
П.И. Куркин писал об этой школе с теплотой:
«Что всего более затронуло меня во всей этой неожиданно развернувшейся передо мною деревенской врачебной деятельности — это поистине душевное отношение к больному, которым проникнуты были все собравшиеся в стенах этого учреждения люди, делавшие изо дня в день свое скромное дело...
Именно здесь, в этой скромной обстановке сельской лечебницы, я нашел то, что искала моя душа, — чего не нашел ни в аудиториях и в лабораториях храма науки в Петербурге, ни в столичных клиниках Москвы».
Воскресенская школа замечательного земского врача П.А. Архангельского сыграла важную роль в формировании общественного облика не только П.И. Куркина, но и А.П. Чехова и других прогрессивных земских врачей.
Примечания
1. В 1960 году на этом месте создан Государственный музей-заповедник А.П. Чехова.
2. Из письма А.П. Чехова А.С. Суворину от 3 июля 1892 г.
3. З.П. Соловьев. Избранные произведения. Под редакцией Б.Д. Петрова. М., 1956, стр. 208.
4. Вера Андреевна Павловская была активной общественной деятельницей в Московском губернском земстве и была хорошо знакома с А.П. Чеховым. В ее письмах к Чехову отражены общественные интересы, которыми жили земские врачи губернии.
5. Хина и Бром — шутливые клички, которые Чехов дал своим собакам.
6. Обзор Серпуховской санитарно-врачебной организации за 1894—1895 гг. М., 1895, стр. 20.
7. З.П. Соловьев. Избранные произведения. Под редакцией Б.Д. Петрова. М., 1956, стр. 195.
8. Труды XII съезда врачей Московского земства. М., 1894, стр. 75.
9. Из письма А.П. Чехова к А.С. Суворину от 16 августа, 1892 г.
10. Из письма А.П. Чехова к А.С. Суворину от 18 октября 1892 г.
11. Труды двенадцатого экстренного губернского съезда врачей Московского земства. М., 1894, стр. 70—74.
12. Труды двенадцатого экстренного губернского съезда врачей. Московского земства. М., 1894, стр. 76.
13. Илья Эренбург. Перечитывая Чехова. М., 1960, стр. 95.
14. Со многими земскими врачами Чехов был хорошо знаком. С некоторыми из них, как например с И.И. Орловым, И.Г. Витте, Д.Н. Жбанковым, П.И. Куркиным и др., он поддерживал связь до конца своей жизни. В письмах земских врачей к Чехову отражены многие интересные данные по истории русской общественной медицины (Материалы рукописного фонда библиотеки СССР им. В.И. Ленина).
15. М.П. Чехов. Вокруг Чехова. М., 1959, стр. 246.
16. Из письма А.П. Чехова к А.С. Суворину от 9 мая 1894 г.
17. Из письма А.П. Чехова к А.С. Суворину от 21 апреля 1894 г.
18. В.И. Ленин. Сочинения, изд. 4-е, т. 3, стр. 212 и т. 15, стр. 103—104.
19. Обзор Серпуховской земской санитарно-врачебной организации за 1894—1895 гг. М., 1895, стр. 14.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |