Гимназию Чехов окончил весною 1879 года, но до начала августа задержался в Таганроге, хлопоча о стипендии, которую учредило таганрогское городское управление для отправляющихся продолжать образование в университете. Хлопоты увенчались успехом: Антону Павловичу была назначена стипендия в размере 25 рублей в месяц.
Почему он остановил свой выбор на медицинском факультете? Сам Чехов впоследствии писал об этом так: «О факультетах имел тогда слабое понятие и выбрал медицинский факультет не помню, по каким соображениям, но в выборе потом не раскаивался». Во всяком случае, решение это созрело еще в Таганроге: в гимназическом списке учеников, получивших аттестат зрелости, в графе: «В какой университет и по какому факультету или в какое высшее специальное училище желаете поступить», против имени Чехова записано: «В Московский университет по медицинскому факультету». Возможно, что на этот выбор оказала влияние очень высокая репутация тогдашнего состава факультета, куда входили крупнейшие ученые: Бабухин, Захарьин, Клейн, Фохт, Снегирев, Остроумов, Эрисман, Склифасовский и др.
Когда читаешь воспоминания родных Чехова о его приезде в Москву — воспоминания, правда, отрывочные и весьма скудные, — получаешь очень ясное и в биографическом смысле ценное впечатление, что вместе с этим высоким, стройным и веселым юношей словно свет вошел в семью Чеховых.
Надо сказать, что жилось им тогда тяжело. Отец будущего писателя, Павел Егорович, почти три года не имел заработка и лишь с большим трудом добился, наконец, весьма скромной должности в торговом заведении купца Гаврилова, где проводил целую неделю, приходя домой лишь на праздники. Старший брат Александр отошел от семьи, жил отдельно и уже начинал запивать — помощи от него не было. Другой старший брат, Николай, добрый человек и талантливый художник, отличался слабоволием, беспорядочностью и рано стал жертвой богемной среды... Остальные дети были еще малы, учились, но с перебоями: частенько нечем было платить за учение. По той же причине нередко приходилось менять квартиры: за три года пребывания в Москве Чеховы переменили двенадцать квартир! Настроение в семье было подавленное, унылое.
Последняя, двенадцатая квартира Чеховых находилась в сыром подвальном этаже дома на Грачевке, или Драчевке, как ее обычно называли, откуда в окна видны были лишь ноги прохожих. Сюда-то и приехал Антон Павлович.
«Он приехал, — вспоминает младший брат его Михаил Павлович, — когда я сидел за воротами и грелся на солнце. Я не узнал его. С извозчика слез высокий молодой человек в штатском, басивший. Увидев меня, он сказал:
— Здравствуйте, Михаил Павлович.
Только тогда я узнал, что это был мой брат Антон, и, взвизгнув от радости, побежал скорее вниз предупредить мать. К нам вошел веселый молодой человек, все бросились к нему, начались объятия, лобзания, и меня послали тотчас же в Каретный ряд на телеграф, чтобы сообщить отцу в Замоскворечье о приезде Антона. Вскоре явились и Зембулатов с Савельевым1, началось устройство помещения для вновь приезжих, и я был точно в чаду. Затем гурьбой отправились смотреть Москву. Я был чичероне, водил гостей в Кремль, все им показывал, и все мы порядочно устали. Вечером пришел отец, мы ужинали в большой компании, и было так весело, как еще никогда».
Автор этих бесхитростных строк дает читателю нечто более значительное, чем он намеревался дать: он вспоминает радостный момент в унылой жизни семьи Чеховых, а мы чувствуем, что произошел коренной и благодетельный перелом, коснувшийся всех важнейших сторон ее жизни.
Кстати сказать, стипендия Антона Павловича и нахлебники, которых он с собою привез, внесли заметное улучшение в ее более чем скудный бюджет. Немного погодя к этому прибавился еще литературный заработок Чехова.
Однако гораздо большее значение имело то, что он, в сущности, возглавил рассыпавшуюся семью. Как уже было указано, отец появлялся здесь только по праздникам, Александр жил отдельно, Николай сам нуждался в руководителе, а мать, Евгения Яковлевна, нежная и мягкая по натуре, всем прошлым не была приучена руководить.
Антон был всеобщим любимцем, его с нетерпением ждали, с его приездом связывали надежды на выход из жалкого прозябания. В переполненных шутками письмах, которые получались от него из Таганрога, он всегда старался внести бодрость в жизнь родных.
Легко понять, как ему обрадовались! Он сразу оживил всех своим неиссякаемым юмором, завязал вокруг семьи новые знакомства, здесь стала появляться талантливая и веселая молодежь. В доме Чеховых много пели, играли, хохотали, спорили, и в недавно еще унылой семье сделалось так шумно, что... снова пришлось съехать по требованию домовладельца. Чеховы перебрались в квартиру из пяти комнат в доме Савицкого на той же Грачевке. Район этот, нынешняя Трубная улица, пользовался в Москве дурной славой: здесь было много домов терпимости, жизнь обитательниц которых дала впоследствии Чехову материал для рассказа «Припадок». В новой квартире Антон Павлович занимал комнату втроем, с братьями Николаем и Михаилом.
Как ни были важны все эти перемены в строе жизни Чеховых, произведенные появлением Антона Павловича, была еще одна, самая, быть может, важная перемена, хотя и не столь наглядная.
Девятнадцатилетний студент-первокурсник становится в труднейших условиях главою большой расшатанной и бедствующей семьи и в течение ряда лет с поразительным тактом выполняет эту обязанность. Он неопытен, порою прямо беспомощен, но никогда мы не обнаруживаем ни малейшей растерянности в его воспитательной системе. И когда внимательно изучаешь материалы его биографии, то постепенно выясняется, что выйти победителем из трудного положения Чехову удалось благодаря твердому принципу, который он положил в основу не только своей роли главы семьи, но и в основу всей своей деятельности, всей своей жизни.
Михаил Чехов в воспоминаниях о первых шагах Антона Павловича в Москве сообщает вскользь, явно не предавая этому большого значения: «Воля Антона сделалась доминирующей. В нашей семье появились вдруг неизвестные мне дотоле резкие отрывочные замечания: «Это неправда», «Нужно быть справедливым», «Не надо лгать» и т. д.».
Вот это и был тот новый принцип, который привез с собою Чехов в Москву: утверждение человеческого достоинства, несовместимого с ложью и несправедливостью. Никакого другого воздействия на окружающих, кроме чисто нравственного, Антон Павлович никогда не применял, и подчинялись ему не из страха, а по безмолвному признанию его нравственного авторитета. «Его мнения, — вспоминает Михаил Павлович, — стали считаться обязательными, и кто знает, что случилось бы со всей семьей, при отсутствии Александра и Николая, если бы не приехал вовремя из Таганрога Антон. Необходимость добывать деньги во что бы то ни стало заставляла Антона Павловича писать рассказы, возвратившегося в лоно семьи Николая — рисовать карикатуры в юмористических журналах, Иван вскоре пошел в народные учителя, а маленький Михаил переписывал студенческие лекции и делал чертежи. Евгения Яковлевна и сестра Маша работали, не покладая рук. Это было трогательное единение всех членов семьи, сплотившихся вокруг одного центра, Антона, и связанных между собой искренней, чуткой дружбой. «Что скажет Антон?», «Что думает Антон?», «Как к этому отнесется Антон?» — стало девизом для всей семьи».
Из-за отсутствия писем Чехова, относящихся к началу его московской жизни, трудно судить о характере его общего впечатления от Москвы. Все же есть достаточное основание утверждать, что оно было сильным, благоприятным, жизнерадостным, веселым, потому что отблеск именно такого колорита сохранился даже в позднейших письмах Антона Павловича. Так, в письме от 25 декабря 1882 года к брату Александру, в то время находившемуся на службе в таганрогской таможне, читаем: «Погода прелестная. Солнце — 18. Нет выше наслаждения, как прокатить на извозчике. На улицах суета, которую ты начинаешь уже забывать, что слишком естественно. Извозчики толкаются с конкой, конки с извозчиками. На тротуарах ходить нельзя, ибо давка всесторонняя. Вчера и позавчера я с Николкой изъездил всю Москву, и везде такая же суета. А в Таганроге? Воображаю вашу тоску и понимаю вас. Сегодня визиты. У нас масса людей ежедневно, а сегодня и подавно».
Примечания
1. Гимназические товарищи Чехова, которых он, с целью поправить бюджет семьи, пригласил в качестве жильцов-нахлебников.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |