Если к рассмотренным нами произведениям Чехова с преобладанием московской тематики добавить хотя бы важнейшее из тех, где тематика иная, но которые созданы в мелиховский период, как «Рассказ неизвестного человека», «Черный монах», «Скрипка Ротшильда», «Студент», «Супруга», «Анна на шее», «Убийство», «Ариадна», «Человек в футляре», «Крыжовник», «Ионыч», пьесы «Чайка» и «Дядя Ваня» и др., то нельзя не придти к заключению, что это был самый плодотворный период в творческой жизни великого писателя. И все же обстоятельства сложились так, что Чехов оказался вынужден расстаться с Мелиховым.
В конце марта 1897 года он уехал по делам в Москву, хотя и чувствовал себя нездоровым, а погода стояла туманная, промозглая. 24 марта, когда он обедал с Сувориным в ресторане «Эрмитаж», у него вдруг пошла горлом кровь и так обильно, что обычными средствами не удалось прекратить кровотечение. Антона Павловича отвезли в гостиницу, а оттуда — в клинику профессора Остроумова, где впервые, наконец, он был подвергнут серьезному врачебному обследованию. Оно установило у Чехова туберкулезный процесс в обоих легких...
Симптомы его уже издавна были достаточно ясны, но Антон Павлович упорно гнал от себя мысль о туберкулезе и вел жизнь здорового человека. Сейчас для иллюзий уже не оставалось места. Врачи не возражали против того, чтобы Чехов продолжал жить в Мелихове, но настаивали на строгом режиме. По этому поводу Антон Павлович еще из клиники писал Суворину: «Постоянная жизнь в деревне предполагает постоянную возню с мужиками, с животными, стихиями всякого рода, и уберечься в деревне от хлопот и забот так же трудно, как в аду от ожогов. Но все же буду стараться менять жизнь по мере возможности... Решили общим советом, что я никуда не поеду и буду продолжать жить в Мелихове».
Общительность и обаяние Чехова превращали эту «меру возможности» в фикцию, что видно из нескольких строк письма Чехова, отправленного Суворину также еще из клиники: «Надо жениться. Быть может, злая жена сократит число моих гостей, хотя наполовину. Вчера ко мне ходили целый день сплошь, просто беда. Ходили по двое — и каждый просит не говорить и в то же время задает вопросы». В числе навестивших Чехова в клинике был и Л.Н. Толстой, о чем Антон Павлович в такой форме уведомлял Суворина: «Автора «Палаты № 6» из палаты № 16 перевели в № 14. Тут просторно, два окна, потапенковское освещение, три стола. Крови выходит немного. После того вечера, когда был Толстой (мы долго разговаривали), в 4 часа утра у меня опять шибко пошла кровь».
Однако, жалуясь, Чехов в то же время не переставал приглашать к себе, звал в Мелихово, куда уехал, выписавшись из клиники. Не прекратилась в Мелихове и его общественно-просветительная работа, строительство школ, попечительстве над ними и т. д. Все это вредно отзывалось на его здоровье. Его начинает посещать мысль о необходимости переменить место жительства. «Будущее мое неопределенно, но, по-видимому, придется жить где-нибудь на юге, — пишет он из Мелихова доктору Иорданову, таганрогскому городскому голове. — Крым скучен до безобразия, а на Кавказе лихорадка. За границей меня всякий раз донимает тоска по родине». Кончилось тем, что осенью 1897 года писатель уехал за границу и перезимовал в Ницце.
В начале мая 1898 года он вернулся в Мелихово, и жизнь потекла по прежнему руслу. «Живу, как жил, — сообщает Чехов в одном письме. — Занимаюсь по-прежнему медициной и литературой; лечу мужиков, пишу повести, каждый год строю что-нибудь». Когда наступили холода, Чехову стало хуже, и он уехал в Ялту.
Таким образом наметился, так сказать, сезонный режим в жизни Антона Павловича: весна и лето — в Мелихове, осень и зима — где-нибудь на юге.
Но тут возникло новое серьезное обстоятельство: в октябре внезапно заболел и умер отец Чехова, Павел Егорович.
При необходимости для писателя жить подолгу на юге смерть отца резко осложнила пребывание семьи в Мелихове, и уже вскоре Антон Павлович замечает в письме к брату Михаилу: «Маша пишет, что в Мелихове невыносимо тоскливо. Все клонится вероятно к тому, что придется продать Мелихово».
Однако привязанность писателя к этому месту была так сильна, что долгое время он все еще колебался. В ноябре он пишет Немировичу-Данченко: «Мы решили так: лето я буду проводить в Мелихове, зимовать с матерью в Ялте. Продавать Мелихово — жалко, привыкли очень». У него возникают разные комбинации. «Если продавать Мелихово, — пишет он сестре, — то не оставить ли нам кусочек земли, 10—20 дес. за церковью?» Решение не продавать приобретает порою твердую форму: «Приезжала сестра Маша, — сообщает он Суворину, — мы посоветовались и решили, что все останется, как было. Летом я буду жить в Мелихове, а зимой — где придется, смотря по состоянию здоровья. Жалко продавать Мелихово. Ведь мы из чорт знает чего сделали хорошее имение». Но когда наступило время осуществить это решение, дело опять расстроилось. Весною 1899 года Антон Павлович сообщает Суворину: «Сестра пишет, что ей и матери не хочется жить в деревне, где все будет напоминать отца. Не знаю, как теперь быть, пожалуй, придется продать Мелихово, и это теперь, когда мы его так устроили».
И вот в московской газете «Курьер» появляется следующее объявление:
«За отъездом на юг спешно продается имение в 70 верстах от Москвы по Моск.-Каз. жел. дороге в 12 вер. от ст. Лопасня. Земли 215 д., в том числе 155 д. дровяного леса. Дом в 8 комнат с полной обстановкой, есть и рояль, флигель 3 ком. Кухня, людская, баня, конюшня, сараи и другие службы — все новое. Фруктовый сад, пруд, лошади, экипажи, сбруя, рогатый скот. Долгу земельному банку осталось 5 т., доплатить 25 т. Справка у В.А. Гиляровского, Столешников пер., дом Тихонова, или в конторе газеты «Курьер».
На вырезке этого объявления, хранящейся в Литературном музее в Москве, приписка рукою Чехова: «А также на Малой Дмитровке, дом Шешкова, квартира 14 от 9 до 12 и от 5—6 вечера».
Это была новая квартира Чеховых в Москве на улице, ныне носящей имя великого писателя.
Помимо указанных причин, в силу которых Чехов расстался с Мелиховым, должна быть отмечена еще одна причина чисто профессионального свойства. В его письмах, даже в то время, когда отец еще был жив, встречаются указания, что Мелихово, как поле для наблюдений, начинает утрачивать для него значение. Так, в июне 1898 года он пишет Иорданову: «Зимой я ничего не делал, теперь приходится наверстывать, валять, как говорится, и в хвост и в гриву. Нужно много писать, между тем материал заметно истощается. Надо бы оставить Лопасню и пожить где-нибудь в другом месте». Точно так же и в письме к Суворину, ровно год спустя, когда уже было объявлено о продаже имения: «В беллетристическом отношении после «Мужиков» Мелихово уже истощилось и потеряло для меня цену».
Необходимо, однако, добавить, что в вопросе ликвидации мелиховского гнезда это не могло иметь решающего значения, так как частые выезды Чехова, особенно в Москву, вносили известное разнообразие в круг его наблюдений; решающую роль сыграли болезнь Антона Павловича и смерть отца.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |