В. Мухин

На берегу снуют первопроходцы,
Суют тихонько градусники ног
В волну, но... холодна вода и жжется.
Хохочет люд, хотя совсем продрог...
Но вот и солнце!.. неба жарким сердцем,
Ласкает плоть проснувшейся земли,
С небес распределяя мегагерцы,
Чтоб таял лед, чтобы цветы цвели.
Чтоб было много в теплых водах рыбы
И теплоты, и радости всему...
О, да, Галапогосы! Да, Карибы!
Но так своеобразны лишь в Крыму
Разнежено распахнутые позы,
Осоловевшей в запахах, весны.
Густой настой здесь источают розы
И навевают призрачные сны.
Шуршащим языком лениво море
Вылизывает берегу живот
И принимает Ялта, априори,
Святую мудрость динамичных вод.
Тепло и спело подступает лето
К ее почти пустынным берегам.
Еще чуть-чуть и все затишье это
Заменит балаганный шум и гам.

Восход солнца в Ялте

Покинув объятья гуляки-Морфея,
В прохладное утро глухой пустоты
Прошла по бульвару туманному фея —
Рыбаля, мужчины раззявили рты.

Такой красоты никогда не видали:
Когда вдруг над морем прорезался луч,
Сиянием красочным вспыхнули дали,
И фея взошла по лучу в пламя туч.

Какая рыбалка, какая там рыба...
Все в небе пылало, клубилось, цвело.
Из моря вздымалась округлая глыба,
Скорее не глыба, цветное стекло.

Сверкающий кокон стекла и алмазов,
Все выше и выше скользил в небеса.
Поэма Огня, как поэма Экстаза,
Творила над морем свои чудеса.

Раскинув на небе гигантские своды,
Цвела облаками густая сирень...
И в мареве трепетной, тонкой природы
Рождался обычный, но радостный день.

Ялтинский этюд

Сизо-голубая даль,
Зыбь вся серебристая
И причал — горизонталь,
Башенка-маяк,
Плещется Эвксинский понт
Мчит моторка быстрая,
И за тонкий горизонт
Смотрит Аю-Даг.