Полноправный представитель природного сообщества — разумная птица ворон, обратился за помощью в медицинский корпус в надежде получить курс лечения. Надежды его, вне всякого сомнения, оправдались: он выздоровел и впоследствии довольно часто проведывал меня, особенно в трудные периоды моей жизни. Не знаю, как он об этом узнавал, оказываясь рядом именно тогда, когда мне приходилось переносить физические болевые страдания или психологические испытания, а именно: незаслуженные обиды со стороны сослуживцев либо другие нервные потрясения.
Бывало, возвращаюсь с работы, а со мной рядом, словно сопровождая, летит птица. На улице, возле моего дома, Карл приземлялся метрах в двух впереди, произносил: «Кар-кар», — с поклоном головы и перелетал метра на три вперед, оказываясь у подъезда. Повторяя свое приветствие, он, очевидно, успокаивал меня, давая мудрый совет: «Никогда не сдавайся!».
Посудите сами, было бы нелепо разговаривать с птицей перед окнами дома, где все вас знают, где на балконах одновременно могут оказаться несколько любопытных глаз, которые сразу же и осудят, не вдаваясь в подробности, или, заподозрив неладное, станут шушукаться, переглядываясь, ехидно ухмыляясь и пожимая плечами.
Чтобы убедиться в том, что это именно Карл сопровождает меня, я решила носить с собой кусочек хлеба. Предлагая хлеб птице, была причина заговорить с ней. Однажды так и случилось. Я взяла хлеб из сумочки и, бросив его птице, сказала: «Карл, неужели это ты?». Птица поклонилась, приподняв оба крыла, подпрыгивала и взмахивала крыльями, словно «хлопая в ладоши», явно обрадовавшись, что я, наконец, заговорила с ней. Затем, звучно поприветствовав, произнеся свою триаду, будто сказав мне: «Я рад, что вы помните меня!», — улетела.
Шли годы. Я поменяла место жительства, переселилась в дом-особняк в парке, немного повыше от прежней улицы. В доме уже проживало несколько семей. Одно окно, которое Карлуша сумел «вычислить», «смотрело» в парк. Оно всегда открывалось в теплое время года.
Карл по-прежнему продолжал встречать меня и провожать с работы домой. Он также приземлялся впереди, кланялся, приветствуя, и улетал. Затем стал прилетать со своими подругами, очевидно, чтобы посоветоваться насчет его выбора, но для меня они все были на одно «лицо»: в одинаковых черно-серых «платьях», словом, очень похожи; так что от совета я деликатно уклонилась, сказав как-то в шутку: «Это уже седьмая претендентка у тебя, Карл, пора определяться!»
И ранней весной Карл поселился со своей избранницей в парке, в роскошной зеленой кроне высокого кипариса, всего метрах в пяти от моего окна, что «смотрело» в парк. Спутница Карла оказалась особой неугомонной, можно даже сказать сварливой, так как из окна в любое время дня было слышно ее непрестанное карканье. Она явно была избалованной дочерью какого-нибудь предводителя стаи, так как всегда была чем-то недовольна, требовала к себе особенного внимания и часто выражала свое негодование, постоянно раздражаясь.
Из окна было не только слышно, но и видно, что мудрому, спокойному Карлу Карловичу было нелегко исполнять капризы своей супруги. Однажды Каролина, назову ее так, которую он, вероятно, очень любил, решила, похоже, его просто выгнать из гнезда, так как из окна был слышен их семейный скандал. Более того, вдруг на ветке кипариса появился этот влюбленный ворон и, как-то неловко пятясь назад и опираясь на крылья, отступал. А Каролина наступала, особенно громко каркала и поклевывала Карла. Увидев эту сценку, в первое мгновение хотелось крикнуть: «Карл, будь осторожен, не упади!». Но ведь он — птица, успеет расправить крылья и удержаться в воздухе.
Ветка кипариса начала скрипеть и слегка надломилась. С того момента и до сего времени ветка так и не поднялась. Она и теперь висит как-то горизонтально по отношению к стволу кипариса, напоминая о бывших беспокойных соседях.
Они, конечно же, помирились, ибо с той поры эту парочку часто можно было видеть из окна в предвечернее время, дружно отдыхавшую на той же надломанной ветке. Каролина продолжала частенько вести себя беспокойно. Тогда Карл приземлялся на пешеходную тропинку недалеко от кипариса, которая вела к соседнему дому, и ходил то в одну, то в другую сторону, взмахивая крыльями и о чем-то сосредоточенно размышляя. Так иногда ходят озадаченные мужчины, заложив руки за спину, резко меняя направление, словно по команде: «Кругом!»
Моя дочь готовилась вскоре стать молодой мамой. К тому же она, будучи студенткой, еще работала, даже в ночные смены, чтобы оплачивать учебу. Однажды после ночной смены она прилегла отдохнуть.
Птичья семейка снова затеяла выяснение отношений, и уснуть, конечно, не удавалось. Тогда я вышла в парк, осмотрелась вокруг, нет ли кого? Мне вздумалось высказать свое неприятие по поводу этих птичьих разборок. Но как это сказать по-птичьи? Что подумают соседи или прохожие? Незнакомые — то уж ладно, пусть думают что хотят. Но вот соседи! Эти уж точно не преминут съязвить.
«Да Бог с ними, со всеми, — решила я, — дочь моя работала всю ночь, ей нужен отдых, а эти птицы никак не угомонятся». И еще раз, оглядевшись вокруг, начала свой монолог: «Кар-кар-кар! И чего вы там раскаркались? Каркаете и каркаете. Дочь моя хочет отдохнуть!» — говорила я, особенно протяжно подчеркивая слог «кар». Птицы тут же замолкли и, казалось, вслушивались в каждое слово. Они даже поворачивали головы, как-то удивленно переглядываясь, и, как бы, что-то говоря друг другу, тихо и смущенно произносили: «Кр-р-кр, — вот-те да!»
Опять воцарилась тишина! А то ведь два месяца не было покоя от этого нежеланного соседства.
У Карла с Каролиной явно появилось потомство. Из окна было видно, как родители поочередно заботятся о малыше, возвращаясь в кипарис с добычей. Однажды, уже в разгар курортного сезона, когда появилось много отдыхающих, вдруг среди белого дня началось неистовое карканье. Кричала Каролина да так громко и призывно, что пришлось выглянуть в окно кухни. Она нервно передвигалась по забору, наклонялась вниз, кричала и явно призывала на помощь, ибо как только я отошла от окна, птица закричала еще громче.
«В чем же дело?» — подумала я и решила выйти, чтобы понять причину такого поведения птицы и, не увидев ничего особенного, повернулась, чтобы идти в дом, но птица выкрикивала свое: «Кар-кар» так, словно кричала: «Спасите, спасите!»
Вдоль забора по тротуару торопливо шли прохожие, и никто не обращал внимания на беспокойство птицы, хотя она поворачивалась и в их сторону с просьбой о помощи. Обратившись к птице, я спросила: «Не могу понять, что случилось?». Прохожие — молодые парень с девушкой, в этот момент проходившие мимо, подумали: «Странная женщина». Это можно было понять по их лицам: как они друг с другом переглянулись, ухмыльнувшись. Затем, проходя мимо, остановился парень. Я объяснила ему свое поведение. Он ведь тоже заметил, что я разговаривала с птицей. Молодой человек внимательно выслушал меня.
«Ворона кричит уже с полчаса, а я не могу понять, что она хочет» — сказала я ему и опять повернулась, чтобы уйти в дом, так как на плите жарилась картошка и варились макароны.
В этот момент возвратился Карл Карлович и также настоятельно звал на помощь.
— Кар-р-раул! Кар-р-ролина не укар-р-раулила кр-р-роху!
Кар-р-ртошка и макар-р-роны важнее ли Кар-р-лика? Мы любим нашего кр-р-роху!
То ли это интуиция, то ли внутренний голос, то ли способность Карла Карловича общаться с людьми вернули меня обратно к забору, на котором теперь было две птицы. Наконец-то, я поняла: там, внизу, за кипарисами, у забора, вероятно, их детеныш, иначе, зачем бы птицы кивали вниз головами?.. И в это мгновение из-за кипариса появился пушистый черный птенец, размером с воробья. Он тихонько себе гулял возле забора; научился ходить и вышел погулять. Что тут особенного? Многие дети любят гулять, совершенно не зная об опасности.
Сразу надо было подумать именно об этой причине беспокойного поведения птицы-мамы, но птенец гулял метрах в десяти от родного гнезда, к тому же, преодолев опорную стенку метра три высотой, и поэтому совсем непонятно было, как он мог оказаться так далеко от гнезда? Или птицы жили на другом кипарисе, а там у них была «дача», чтобы маскироваться от недругов?
Увидев птенца и подходя к нему, я сама себя укорила, обращаясь к молодому человеку, который находился по другую сторону забора и тоже пытался понять причину такого поведения птиц: «Надо ж было мне сообразить! Детеныш их гуляет между кипарисами, — говорила я, показывая на птиц, сидящих на заборе, — а рядом сидит кот и наблюдает. Птицы нас понимают сразу, а мы их — с трудом. Помочь бы им, но как?». Молодой человек озадаченно потянулся рукой к затылку. Кот сидел напротив метрах в пяти в позе нападающего, сосредоточенно глядя на вороненка, и выжидал. Броситься на птенца он почему-то не решался.
— Ловите его, — сказал парень.
Строптивого птенца непросто было взять, он сопротивлялся, пытаясь улететь, но крылья поднимали его не больше, как сантиметров на десять. Удерживая в ладонях маленького упрямца, я какое-то мгновение размышляла о дальнейших действиях, для начала, прогнав кота.
— Дальше что делать, как его вам вернуть? — обращаясь к птицам, советовалась я. На металлическом заборе птенец, конечно, не удержался бы. Каролина перелетела с забора на горизонтальную ветку, явно показывая, что надо поднять птенца на эту ветку. Карл Карлович также перелетел с забора на дерево и как-то волнительно произносил: «Крр-крр-крр», — успокаивая своего малыша, чтобы тот не вырывался из рук. Птицы же видели, что вороненок недоверчиво вел себя в ладонях, пытаясь освободиться. Я успокаивала маленького непоседу, а Каролина продолжала негромко каркать, очевидно, советуя парню взобраться на забор, и, дотянувшись до дерева, посадить птенца на ветку.
Дотянуться до той ветки было непросто. Молодому человеку пришлось взобраться на верхушку забора, где только что находились птицы. Подошедшие прохожие помогли парню удержаться на заборе, затем ему подняли птенца, и он посадил юного путешественника на ветку дерева. Каролина обняла лапами свое дитя, прижала к себе и с ним улетела в гнездо.
Потом, спустившись на забор, птица, тихо бормоча, с благодарным поклоном произнесла: «Кр-крр».
Еще бы, она так переволновалась!
Рис. Т. Егоровой
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |