Впервые публикуются выдержки из писем М.П. Чеховой к О.Л. Книппер-Чеховой после 1904 г. и воспоминания А.В. Ханило с 1946 по 2006 гг. Письма хранятся в рукописном отделе Государственной библиотеки России.
Строительство дома, последующие ремонтные работы, утепление дома — по письмам А.П. и М.П. Чеховых с октября 1898 года по 28 июня 1904 года.
18 сентября 1898 г. А.П. Чехов приехал в Ялту с намерением провести здесь только зиму. Врачи запретили ему зимовать в Москве. Но уже 9 октября он пишет сестре: «...местные доктора настойчиво советуют завести маленький домик и в Ялте. Такой домик, чтобы, уезжая, можно было запирать его и брать с собой ключ. Здешний банк даёт деньги на дом, и я уже подглядел землю <...> с превосходным видом на море и горы <...> Если бы мне через 10—15 лет иметь дом в Ялте и маленький хутор в окрестностях, то я бы ничего больше не хотел для своей старости».
Брату Ивану Павловичу 20 октября сообщает: «Я, кажется, уже купил участок. После совершения купчей напишу подробности. Участок очень хороший, все хвалят, <...> Напрягусь, соберу все силы, и авось удастся устроиться по-человечески».
Крым всё больше нравится Чехову — мягкая осень, всё ещё зелено, цветут розы. Об этом он с восторгом писал В.М. Лаврову: «...в Ялте великолепная, совершенно летняя погода, никуда не хочется уезжать. Крым очень хорош. Никогда раньше он мне так не нравился, как теперь. Зимовать, должно быть, я останусь в Ялте, и если поеду куда-нибудь отсюда, то недалеко и не надолго».
Брату Михаилу Павловичу в эти же дни писал: «Я покупаю в Ялте участок и буду строиться, чтобы иметь место, где зимовать. Перспектива постоянного скитания, с номерами, швейцарами, случайной кухней и проч. и проч. пугает моё воображение. Со мной зимовала бы и мать. Здесь зимы нет; конец октября, а розы и прочие цветы цветут взапуски, деревья зелены и тепло. <...> Вблизи булочная, базар. Кстати, в лесничестве всю осень собирают рыжики и маслята, и это развлечёт нашу мать. Строить сам я не буду, всё сделает архитектор. К апрелю дом будет готов. Участок, с городской точки зрения, большой; поместится и сад, и цветник, и огород».
В магазине И.А. Синани Чехов познакомился с молодым московским архитектором Львом Николаевичем Шаповаловым и предложил ему составить проект и построить дом.
Двоюродному брату Георгию Митрофановичу сообщал: «Тут в Ялте я уже купил себе клочок земли и начинаю строить логовище, приличное нашему чину и званию.
Рассчитываю, что зимовать в Ялте будет со мной и мать. Дом будет тёплым, хозяйственный, и жизнь здешняя похожа на таганрогскую <...> надо полагать матери понравится. <...> Участок я купил по случаю дёшево».
Марии Павловне написал 8 ноября: «Копию с фасадов пришлю, Шаповалов уже кончает чертить». В планировке дома принимала участие и Мария Павловна и Антон Павлович, многое в доме было сделано по желанию и по вкусу Чехова. Рабочий проект дома был закончен только в феврале 1899 г. Ещё в половине ноября 98 г. Чехов писал сестре: «...вчера, 14-го, было у меня заседание насчёт постройки (архитектор, подрядчик, Синани и я) <...> Архитектор наш немножко вял и меланхоличен, поэтому приглашаю в надзиратели за постройкой одного человечка, очень опытного и бойкого». Это был подрядчик Бабакий Осипович Кальфа. Ещё до этого Чехов писал: «Постройка (Буюрнус) ещё не началась; Шаповалов занят приютом и медлит, так что меня уже начинает разбирать досада. Обещает на сих днях составить смету».
Антон Павлович всегда очень заботился о матери, не забывал об этом и при строительстве дома, сестре писал: «Я думаю, что в Ялте никому не будет так удобно, как мамаше. Кухня будет великолепная, удобства американские: вода, подвал, сушильня, звонки, телефон. В Аутской церкви звонят к обедне в 10-м часу. Возле нашей дачи живёт извозчик, который будет возить по утрам очень дёшево».
Близость церкви Св. Фёдора Тирона к дому была важна для Чехова. Ведь мать Евгения Яковлевна, живя в Таганроге, ежедневно посещала церковные службы, и в Мелихове церковь была рядом с домом.
Брату Ивану Павловичу писал: «Дача будет готова к маю. В саду предполагается фонтан и бассейн с золотыми рыбками».
22 ноября Чехов писал сестре: «Вчера я был на постройке. Кучи чёрного песку, яма для извёстки, ломают плетень, турки ничего не понимают, дым, грязь липнет к ногам, сосед Мандраджи, турок <...> пристаёт с разговорами; я махнул рукой и пошёл домой. Архитектор не попадается мне на глаза, у него не всё ещё готово. Недоразумение с водопроводом. Одним словом, строиться везде скучно. Но зато вид с нашего участка! Это не вид, а рахат-лукум <...> Посетители мне мешают работать <...> Как хорошо, что я купил не в Ялте, а в Аутке».
Через неделю сообщает сестре: «Постройка подвигается, Никаких недоразумений. Всё тихо, мирно, Синани каждый день ходит на участок, собирается сажать деревья. Чистят колодезь. <...> Как только возведут фундамент, сниму фотографию и пришлю».
Через несколько дней снова в письме к сестре: «Насчёт постройки не беспокоюсь, никаких беспокойств нет и не может быть, потому что на постройке я бываю очень редко, и то в качестве не хозяина, а почётного гостя. Забор делаем каменный; вообще всё делаем так, чтобы потом сто лет не понадобилось ремонта». Так мечтал Чехов но, увы, этого не получилось. Проблем с домом после окончания строительства было достаточно; и всё это ляжет на плечи Марии Павловны при жизни Антона Павловича до июля 1904 года и позже до последних дней жизни Марии Павловны, до января 1957 года.
13 декабря 1898 г. по случаю сильных морозов постройка в Аутке была приостановлена. Участок земли Чехов купил в долг, а для постройки дачи был вынужден продать право на издание своих произведений издателю Адольфу Марксу.
17 декабря 1898 г. Чехов писал: «Когда я затеял покупку участка на Аутке, то выписал аванс в 5 тыс. в счёт книг. Одну тысячу отдал в уплату за землю (которая стоит 4 тыс.), тысячу — в счёт работы, две тысячи — за Кучукой, 500 пошли на купчие, на аванс архитектору. <...> В Аутке уже готов каменный забор. Стало уютно. Работа ещё на точке замерзания, ибо водопровод ещё не готов, без воды же нельзя работать. Колодезь весь вычерпали».
1899 г. 4 января Ивану Павловичу Чехову: «Сегодня пойду в Аутку на постройку, уже делают фундамент».
9 января Марии Павловне: «Развлечение у меня только одно — постройка, да и то бываю очень редко, так как на участке грязно, вязнут калоши. В снег и дождь строить нельзя, и потому постройка подвигается еле-еле, чуть-чуть. Архитектор рисует внутренность кабинета, камин, окна. Выходит ничего себе».
4 февраля пишет Марии Павловне: «В доме, в верхнем этаже, будет паркетный пол. Дом немножко увеличен, так что комната мамаши и столовая будут шире и длиннее на 1 арш. и несколько даже более. В ближнем этаже целая квартира. Делать ли у тебя в башне паркетный пол?». В этом же письме он сообщает, что уже подписал договор с Марксом. Если бы это случилось несколько раньше, то площадь дома можно было бы увеличить и сделать просторнее комнаты. Но фундамент уже был готов, и расширять его было невозможно.
«Для аутской дачи я нанял турка, — писал Чехов сестре 9 февраля, — который будет копать, сажать, сторожить, ходить по делам. Турки честные, преданные люди — такими, по крайней мере, их здесь считают».
«Аутская дача будет и красива, и удобна. Тебе и мамаше очень понравится, к твоему приезду, т. е. к июню, будет уже всё готово. <...> Я нанял турку, его зовут Мустафа. Очень старается. Спит в сараишке. Физиономия добрая, силища громадная, нищета, трезвость и благородные принципы. Купил ему лопату, кирку и топор. Будем копать и потом сажать деревья. Когда построили забор, участок стал казаться громадным».
Но не всё шло так гладко, уже 19 февраля писал сестре: «В Ялте погода ужасная. То снег, то дождь при сильном ветре. Постройку занесло, давно уже не работают».
Снова неутешительные новости в письме от 2 марта: «Ялтинская дача обойдётся не дороже 10 тыс., но увы, увы! Вчера архитектор объявил, что готова она будет только в августе. К лету будет готова только кухня с тремя комнатами, в которых можно будет жить. В Ялте на сих днях обвалился один дом, и теперь архитекторы боятся строить в сырую погоду. <...> Архитектор просит тебя выбрать образцы обоев (Для кабинета тёмные), получше и подороже, и прислать, чтобы он заблаговременно мог выбрать и одобрить».
14 марта Чехов писал Марии Павловне, что в Ялте В.М. Лавров: «Он был у нас на постройке и может засвидетельствовать тебе, что дом уже начинает вылезать из земли, фундамент окончен. Положены балки».
23 марта: «Постройка подвигается. Коробов кое-что снял».
27 марта сообщает Марии Павловне: «За постройку я уже уплатил 2 тысячи, каждый день плачу за что-нибудь кому-нибудь, и сколько у меня осталось на текущем счету — не знаю. Тысяч десять, вероятно, придётся растранжирить зря». «Дом поднимается. Закипела работа».
9 апреля 1899 г. Чехов пишет в Таганрог Г.М. Чехову: «Милый Жорж, я к тебе с просьбой. У вас в Таганроге завелись металлургические и литейные заводы, а мне для моей ялтинской дачи нужен железный бак на 100—120 вёдер, в 1½ арш. вышины <...> наведи справку <...> можно ли такой бак сделать в Таганроге; если можно, то почём берут за пуд. И в Ялте делают вещи из котельного железа, но, быть может, в Таганроге это дешевле. Узнай, пожалуйста, и пусть завод пришлёт ответ моему подрядчику: Ялта, Лесной склад Прика, Бабакаю Осиповичу Кальфе. А ты мне ответь».
23 апреля Георгию Митрофановичу: «Насчёт бака я ничего не могу решить, так как бак будет изготовляться по рисунку архитектора и подрядчика, на которых возложена вся постройка. Нужно, чтобы завод послал смету подрядчику (Б.О. Кальфа). Бак предназначается для воды как часть водопровода; в него будет накачиваться вода (суточный запас)». 10 апреля Антон Павлович выехал в Москву. 1 мая писал оттуда И.А. Синани: «Мне не пишут ни Лев Николаевич, ни Бабакай Осипович, между тем время уходит и может случиться, что я скоро покину Москву. Будьте добры, попросите Л.Н. или Б.О. написать мне поскорее, какие приборы нужны для окон и дверей, сколько, у кого купить их в Москве; попросите, чтобы сообщили мне размеры стен в комнатах верхнего этажа, чтобы я заблаговременно мог купить обоев». 12 мая снова в письме к Синани И.А.: «Напишите, когда будет готов дом, когда (приблизительно) я могу начать высылать свою домашнюю рухлядь. Будьте добры, по прилагаемому чеку получите две тысячи рублей и передайте их Бабакаю Осиповичу Кальфе; это за постройку».
19 мая 1899 г. Чехов писал своему двоюродному брату в Таганрог. «Милый Жорж, ваша приазовская металлургия осрамилась. В Ростове у Немирова за решётку для забора с меня запросили в 1½ раза больше, чем она стоит, бак же взялись делать в Ялте за более дешёвую цену, хотя в Ялте нет ни руды, ни заводов с высокими трубами».
В Ялте в те годы было большое количество частных мастерских, которые обеспечивали строительными материалами и изготовлением различных конструкций из металла и дерева, а также производили работы по строительству дач, которых в ту пору много появилось в городе и его окрестностях.
Только дверные и оконные приборы Чехов заказал в Москве и обои, об этом он написал И.А. Синани 25 мая: «Образцы обоев я послал Льву Николаевичу. Жду от него распоряжений насчёт дверных и оконных приборов».
31 мая пишет брату Ивану Павловичу, который выехал в Ялту: «Милый Жан, получи во Взаимном кредите 1000 р. по прилагаемому чеку и выдай Бабакаю Осиповичу Кальфе, с которым познакомит тебя И.А. Синани». 2 июня писал из Мелихова Георгию Митрофановичу: «Из Ялты пишут, что дом подвигается, уже кладут крышу. <...> Пишут, что вид с верхних балконов чудесный».
20 июля Антон Павлович возвратился в Ялту, на второй день писал Марии Павловне: «Ялтинский дом очень хорош. Лучше не надо. Комнаты малы, но это не бросается резко в глаза. Виды со всех сторон замечательные, а из твоей комнаты такие виды, что остаётся пожалеть, что этого дома у нас не было раньше. Флигель готов совершенно. Уютно и мило».
За месяц до этого 21 июня 1899 г. Чехов писал из Мелихова в Таганрог Павлу Фёдоровичу Иорданову: «В июле я, вероятно, уеду в Ялту, где у меня строится дача. Маленькая, тесная дача, похожая на коробку из-под сардин. Беда в том, что план был начерчен раньше переговоров с Марксом, а потом уже поздно было переделывать».
В письме Марии Павловне: «Комната для мамаши тоже очень хорошая. Одним словом, не дом, а волшебство». В следующем письме к Марии Павловне: «Твоя комната очень нравится Книппер. Это не комната, а волшебство».
22 июля Чехов писал Ивану Павловичу: «Я в Ялте. <...> Перебираюсь к себе во флигель. Дом вышел великолепный».
5 августа А.И. Синани: «Передайте Л.Н. Шаповалову, что приборы на окна Киров обещал приготовить только через 3 недели. Говорят, что это такой заказ, который следовало бы сделать заранее: работы много. Я стал просить, нельзя ли поскорее, и он, пожав плечами, сказал, что, может быть, успеет послать заказ и через 2 недели. Итак, очевидно, в своём доме я буду ещё не скоро жить».
2 августа 1899 г. Чехов выехал в Москву и в тот же день писал Ивану Павловичу: «Керосинка нашлась и два подсвечника тоже. Пишу про это вечером, сидя у себя на Аутке. Кухня уже готова, к приезду наших дом примет более или менее жилой вид».
На следующий день писал Марии Павловне: «Милая Маша, вот подробности. Кухня уже готова, комната для Марьюшки тоже. В твоей комнате настилают паркет; хотели оклеить обоями, но я остановил, сказав, чтобы подождали твоего приезда. Комнаты моя и мамаши будут готовы к первому сентября совершенно, т. е. будет и пол, и обои, и оконные приборы. Внизу приготовляют одну комнату для курника. Я живу во флигеле, устроился уютно. Тесно от вещей, и большую услугу оказал мне твой шкаф, куда я прячу бельё. <...> В передней тоже не будут трогать стен до твоего приезда. Обои будут только у меня и у мамаши. Ватерпруф спешат кончить. В колодезе вода хорошая <...> На сих днях поставлю телефон».
31 августа сообщает Марии Павловне: «Меня водят за нос. Полы и ватерпруф всё ещё не готовы, и я не знаю, когда будут готовы, и воображаю, какая чепуха будет, когда вы приедете. Кухня и комната для Марьюшки готовы совершенно».
1 сентября 1899 г. в письме Марии Павловне: «Полы настилают и торопятся с ватерпруфом, но вот беда: кровати ещё не пришли.
<...> Спать не на чем. Есть кровать только для Марьюшки, есть диван и больше ничего. Обои придут из Одессы через неделю. Вы приедете как раз во время: начинаются лунные вечера».
9 сентября 1899 г. в письме к О.Л. Книппер: «Наши приехали. Помаленьку размещаемся в большом доме. Становится сносно. Телефон. От скуки звоню каждый час».
В тот же день Ивану Павловичу: «Милый Иван, наши доехали благополучно. Бабушку укачало, а мать — ничего. Живём в большом доме, помещения достаточно. <...> Я надеюсь сильно, что к Рождеству ты приедешь в Ялту. Для тебя будет приготовлено всё: и комната, и постель, и все удобства».
22 сентября Чехов писал Ивану Павловичу: «Киров до сих пор не прислал дверных приборов, нет даже накладной, и мы сидим в доме без дверей. Если будешь на Мясницкой, то, пожалуйста, побывай у Кирова и скажи, что он обманывает меня с 9-го августа, когда я уплатил ему по счёту более 500 р., и, очевидно, будет обманывать без конца; и спроси, угодно ли ему будет возвратить мне деньги, или же я должен подать (на) него в суд?». Мария Павловна вспоминала, что почти 3 недели жили в доме без дверей, двери были изготовлены, но их нельзя было поставить и укрепить, так как не было петель и навесов, и дверные проёмы закрывали газетными листами, прикалывая их кнопками.
А.П. Чехов получил письмо от 23 сентября 1899 г. на бланке: «Иван Григорьевич Киров в Москве. Паровая фабрика специально по выработке высшего качества оконных, дверных, печных и вентиляционных приборов». Поверенный Кирова посылал дубликат накладной и просил извинения за задержку, вызванную пожаром на фабрике. 27 сентября, после того как в магазине побывал И.П. Чехов, была послана телеграмма: «Приборы посланы дубликат почтой Киров».
26 сентября Чехов посылает письмо А.Н. Говалло: «Милостивый государь Анастасий Николаевич! Приношу мою искреннюю благодарность Аутскому обществу за воду, которой я пользовался во время постройки, и прошу Вас передать моё пожертвование в пользу Аутской мечети 25 р. Имею честь быть с почтением. А. Чехов».
27 сентября пишет Ольге Леонардовне: «У меня уже всё готово, могу работать».
29 сентября пишет Ольге Леонардовне: «Живём мы теперь в доме, обедаем в столовой; есть пианино». В тот же день писал Б.А. Лазаревскому: «...у меня стучат плотники, очень шумно, писать негде, и я поневоле должен быть краток. <...> И постройка ещё не кончена <...> отложу продолжение этого письма до того благополучного времени, когда уйдут плотники и маляры».
2 октября пишет М.О. Меньшикову: «Теперь у меня перестали стучать, стол мой на своём месте — и я могу работать».
26 октября пишет Марии Павловне: «В нижней двери уже всё приспособлено, вчера весь нижний этаж был заперт наглухо, и турки там не ночевали.».
30 октября посылает В.А. Гольцеву рассказ для «Русской мысли» — «Дама с собачкой». Опубликован в декабрьской книжке журнала. Марии Павловне Чеховой 1 ноября: «Плотники всё ещё работают внизу. <...> После того, как ушли турки, Мустафа стал проявлять необыкновенное усердие и сделал уже все дорожки».
8 ноября ей же в письме: «Решётку, наконец, поставили на заборе. Я ожидал, что будет безобразно, но вышло ничего себе.
Внизу комната всё ещё не готова, плотники возятся и делают что-то. Балкон всё ещё не готов». 11 ноября Чехов сообщил сестре: «Мустафа ушёл, и на его место приглашён Арсений...».
14 ноября снова пишет Марии Павловне: «Ручки и задвижки очень нужны; плотники скоро уходят, ждать не станут».
19 ноября Марии Павловне: «Ноябрьские ветры дуют неистово, свистят, рвут крыши. Я сплю в шапочке, в туфлях, под двумя одеялами, с закрытыми ставнями».
2 декабря 1899 г. Чехов писал сестре: «В пространстве, где лестница, в этом высоком ущелье, не согретом ни одной печью, холодно. Не поставить ли здесь 2 керосиновые печи — около ванной и против аптечного шкафа? Хорошо бы купить в Мюра...». На это письмо Мария Павловна ответила 7 декабря: «Керосиновую печь куплю, постараюсь заплатить как можно дороже».
7 марта 1900 г. Чехов писал сестре: «Шоссе уже готово, но — увы!.. Стена после дождей наклонилась к нам в сад, грозила падением, и теперь её разбирают, чтобы опять начать строить. В ней вышины больше трёх сажен».
22 декабря 1900 г. Чехов писал Марии Павловне из Ниццы: «Милая Маша, пока ты в Ялте, распорядись, чтобы тот печник, который делал печи, осмотрел бы, во-первых, печь в гостиной (бывшей столовой) и, если можно, сделал бы так, чтобы часть тепла шла в кабинет, и, во-вторых, починил бы изразцы в ватере, исправив сначала там печь, т. е. сделав так, чтобы тепло шло не в ватер, а в переднюю». На это письмо Мария Павловна ответила 31 декабря: «Вчера был печник, осмотрел печи и нашёл, что провести тепло из бывшей столовой к тебе в кабинет опасно, т. к. при разборе стены можно повредить какие-то основы. Но посоветовал топить печи внизу углём. И действительно, стало очень тепло, когда затопили углём и в коридоре».
3 января 1901 г. Мария Павловна снова писала Чехову: «О печах и печниках я тебе писала. Печник болен ревматизмом и сам пока работать не может. В Ялте погода плохая, был сильный ветер с морозом, но не чувствуем особенного тепла».
15 февраля Мария Павловна писала Чехову: «Если в доме у нас холодно, то позови Шаповалова, он советовал поставить в коридоре печку Гелиос, внизу около дверей выходных наружу. Насчёт печника я тебе тоже писала».
28 мая 1901 г. Мария Павловна писала брату: «Розы и глицинии тянутся по стене все к верху и уже начинают закрывать дом, его совсем не нужно будет штукатурить <...> Завтра у меня рабочие будут кое-что ремонтировать в доме. Был Бабакай, и мы с ним советовались».
6 июня 1901 г. Мария Павловна в письме к Чехову: «Теперь комната, где была Мария Фёдоровна, будет суха. Я сделала воздушное пространство снаружи той стены, которая уже почернела от сырости внутри. Делала по совету Бабакая и Шаповалова». В письме к Ольге Леонардовне Чехов сообщает 24 августа 1901 г. — «будут переделывать печи». 27 августа ей же: «В гостиной ломают печь».
Чехов несколько раз писал Ольге Леонардовне, что у него в кабинете температура 13 и 14 градусов — это по Реомюру, что в переводе на Цельсий составляет 16,5 и 17,5 градусов.
Но уже 11 ноября 1901 г. писал Ольге Леонардовне: «Забыл я вчера написать Маше насчёт печей. Скажи ей, что судить ещё рано, но если судить по тем топкам, какие были в эту осень, то печи не стали лучше, чем были в прошлом году. Наш печник, очевидно, человек малоспособный, хотя и благочестивый. Нижняя чугунная печь высушила стену и значительно согревает низы, и лестницу, и даже коридор у входа в мой кабинет. По крайней мере, когда отворять из кабинета дверь, то там тепло. В передней (где дверь W.W.) холодно, стало холодней, чем было в прошлом году, а в самом W.W. — тепло даже жарко».
16 января 1902 г. Чехов писал сестре: «...был печник, осматривал твою печь... Он сказал, что она, т. е. печь, не повалится, что всё благополучно, а щели можно замазать. Печник предлагает оштукатурить дом. Как ты думаешь насчёт этого? Напиши».
Мария Павловна ответила 20 января 1902 г.: «Пожалуй, если оштукатурить дом, то он будет красивее и теплее».
При строительстве дома планировали оштукатурить наружные стены, поэтому только углы дома и оконные и дверные проёмы сложены из крупных тёсаных каменных блоков, а между ними все плоскости сложены из мелких необработанных камней на известковом растворе. Чехов писал, что архитектор «вял и меланхоличен», но главная причина состояла в том, что ещё был малоопытен и достаточно молод — 27 лет. К тому же он житель Москвы, а не Ялты, он не учитывал особенностей ялтинского климата с осенними и зимними ураганными ветрами, во время которых срывало крыши с домов и выворачивало с корнями деревья до 80—90 см в диаметре. При такой силе ветра со стороны Ай-Петри и сильных северо-восточных ветров выветривался постепенно раствор, на котором были сложены стены дома, а слой штукатурки в 4—5 см. защищал бы стены.
12 июля 1902 г. Мария Павловна писала Чехову: «По совету печника я хочу сделать трубы железные и окрасить их охрой, как водосточные, чтобы они не давали ржавой течи по стене и сохранились бы дольше — это я говорю о той печке, которая находится в коридоре, иначе никак нельзя».
2 декабря 1902 г. Мария Павловна из Москвы А.П. Чехову: «Тепло ли в доме?».
30 ноября 1902 г. Чехов писал Марии Павловне: «От печей идёт жар, и всё-таки не тепло; в вашей квартире гораздо теплей».
17 декабря Чехов писал к Ольге Леонардовне: «Сломались трубы в водопроводе, воды нет. Починяют. Идёт дождь. Холодно. И в комнатах не тепло».
17 февраля 1903 г. Чехов Марии Павловне: «Милая Маша, у нас всё благополучно, погода хорошая тёплая, в комнатах не холодно». Начало марта 1903 г. Мария Павловна брату: «Печь купила, накладную привезу сама».
30 марта 1903 г. Мария Павловна брату из Ялты: «Низ нашего дома я уже отремонтировала. Штукатуры замазали все трещины, которые произошли от осадки дома, а маляры выбелили стены. Теперь устраивают печь, которую я привезла. За этой работой наблюдает Шаповалов. Будет очень хорошо. Хотелось бы мне очень обновить твой кабинет, замазать бы трещины и переменить бы надо обои, уж очень они плохи. Если ты найдёшь это удобным, то я с удовольствием сделаю».
7 июня 1903 г. Чехов писал сестре: «За ремонт, который ты произвела в доме, большое спасибо; что же касается моего кабинета, то надо погодить, пока не выберем обоев в Москве».
Мария Павловна не только провела ремонт, но и установила дополнительно печь в коридоре нижнего этажа.
По этому поводу Чехов писал Марии Павловне 18 октября 1903 г. из Ялты: «Милая Маша, мы уже затопили новую печь, что внизу; пока она очень хороша, и около неё чисто, приятно».
28 октября Антон Павлович сообщил Ольге Леонардовне: «У нас в доме затоплены почти все печи». Через 2 дня снова ей же в письме: «Погода пасмурная, холодно, в комнатах чувство печей...». Марии Павловне Чехов писал 2 ноября 1903 г.: «Топили уже все печи. Нижняя печь, чугунная, очень хороша».
Ремонтные работы в ялтинском доме по устранению всяких недоделок проводила Мария Павловна летом 1903 г. и летом 1904 г. Получив от брата деньги в конце июня 1904 г., писала ему: «За 400
рублей большое мерси. <...> заплачу по счетам Янаки и Бабакаю».
И в тот же день 28 июня, отвечая на его просьбу, писала: «Форточку сделаю непременно». Это было последнее письмо Марии Павловны к брату. 2 июля 1904 г. Чехова не стало.
Постройка дома обошлась в 20 тысяч рублей. Все счета, накладные и другие документы по строительству дома сохранены Антоном Павловичем Чеховым и находятся в фондах Дома-музея в Ялте.
В мае и в июне 1904 года Мария Павловна провела большие работы по ремонту канализации и водопровода. Отремонтировала и кабинет Чехова, были заделаны все трещины, и кабинет был оклеен новыми обоями, которые Антон Павлович вместе с сестрой выбрал зимой в Москве. Мария Павловна спешила закончить этот ремонт, так как Чехов писал, что приедет в Ялту в августе или даже раньше. Но в Ялту Чехов уже не вернулся.
Зиму 1904 г. Мария Павловна вместе с матерью провела в Москве. В Ялту приехала в половине апреля 1905 г. За это время от сырости почернели северные стены дома первого этажа, особенно под прихожей. Марии Павловне снова пришлось заниматься ремонтом. Уже 12 июня она пишет Ольге Леонардовне: «Развалили всё парадное крыльцо и начали копать под домом, для сушки стен, красить всё тоже начали».
Марии Павловне почти никогда не доводилось просто отдыхать летом в Ялте, так как всегда надо было что-то ремонтировать, укреплять, красить и ликвидировать все недоделки, возникшие при строительстве дома.
Дальше привожу как дневниковые записи — выдержки из писем Марии Павловны к Ольге Леонардовне [письма эти хранятся в рукописном отделе Российской Государственной библиотеки. — А.Х.].
13 апреля 1909 г.: «Красят крышу на доме».
13 сентября 1911 года: «Воды нет. Собираюсь копать колодезь».
7 октября 1911 г.: «Выкопала колодезь, чтобы спасти сад, вода есть, но её надо доставать — для этого необходима хорошая, дорогая помпа».
В начале 1912 г. Мария Павловна пристраивает новую галерею для матери, рядом с её комнатой. 12 апреля 1912 г.: «Мать ходит по лесенке в новую галерею».
4 апреля 1916 г.: «Паша замазала потолок в кабинете, и я всё устроила по-прежнему. Опять уютно».
11 апреля 1916 г.: «Паша замазала потолок в кабинете, и стало очень прилично. Образец ковра я отрежу внизу занавески и пришлю тебе почтой».
11 мая 1916 г.: «Милая Оля, вчера начали ремонт кабинета и спальни. Маляр Василий очищает окна и двери. В субботу начнут штукатурные работы. В кабинете пусто и светло, комната стала большая. Очень прошу тебя поспеши с занавесью. Если нельзя найти в Москве, то скорее напиши, я попробую поискать здесь».
12 июня 1916 г.: «Кабинет и спальня приведены в порядок. Занавесь я купила здесь, хотя она и не имеет ничего общего со старой <...> Ну, да со временем что-нибудь изобретём. Старую спрячу и будем вешать в торжественных случаях».
5 сентября 1916 г.: «Кому повеем печаль мою» так могла бы я начать письмо, говоря о нашей ялтинской даче. Дом наш садится на юго-запад, углом, где спальня Антона Павловича, трещины по потолку и новым обоям. Вернувшись из Мисхора, я не могла открыть окон в спальне — их придавило. Моя дверь наверху тоже не открывалась. Карниз выпер, того и гляди упадёт! Теперь уж я не знаю, что делать. Положение серьёзное, ремонтировать нельзя, да и не знаю как. Ожидаю г. Шаповалова, что он скажет. А ремонт производить всё-таки не мыслимо».
Небольшой ремонт Мария Павловна всё же провела и об этом сообщила Ольге Леонардовне, 29 мая 1917 г. писала ей: «Милая Оля, мне бы очень хотелось, чтобы ты, Владимир Леонардович и Габриэль Ричардовна побывали в доме А.П. пока я не уехала в Мисхор и кабинет в таком же виде, как был при жизни А.П.».
Но через месяц снова неполадки в доме. 29 августа 1917 г. Ольге Леонардовне: «В кабинете большая течь, залило весь диван, в спальне продолжается оползень, трещина увеличилась, наклейка разорвалась».
5 сентября 1917 г.: «Сегодня у нас на даче заседание Чеховского комитета по поводу основания фонда на содержание дачи и на случай всяких случайностей. Председательствует Елпатьевский».
18 сентября 1925 г.: «Ремонт всё ещё продолжается, начали красить крышу в белый цвет, как было при Антоше».
3 октября 1925 г.: «Когда же от издания или спектакля будут доходы, не забудь о занавесе в кабинете».
«2 октября 1927 г. 6 часов утра. Милая Оля, сегодня 20 день, как мы трясёмся, правда, не сильно, но всё-таки жуткое ожидание вышибло нас из колеи настолько, что достаточно мухи удариться о стекло, как уже сердце заколотится и хочется бежать... вчера сказали, что развалился на Боткинской дом Капниста, это был великолепный дом. Дом-музей Чехова, этот, по-видимому, дорогой для нас всех памятник, остался забытым. Если бы не моя настойчивость, то комиссия по всей вероятности не пришла бы до сих пор. Теперь уже было две, но я всё ещё не получила резолюций, которые должна послать в Москву. Радостного мало. Дом признан в Зй категории, это значит нужен капитальный ремонт и жить в нём нельзя. Мишу [Мих. Павл. Чехов. — А.Х.] я считаю большим образцом, что он ночует у себя в прежней комнате, но мне кажется, что храбрости его хватит не надолго.
Ты только подумай, где взять пять тысяч (так определила комиссия) на ремонт дома? Правда, ОНО назначило 1.500 руб., да 500 руб. Библиотека. Где же взять остальные 3.000? Скоро наступит холодное время, а мы ночуем в фанерном шалаше. Можно бы починить флигель и там перезимовать, но пока что-нибудь добьёшься, пожалуй, и жить не будешь. Надо бы построить хороший досчатый барак и перенести туда все вещи музейные. Дом такой же можно построить, а экспонатов не найдёшь — они могут все погибнуть под развалинами... Но что я могу сделать одна?»
7 октября 1927 г.: «Дом, в котором мы запирались наглухо, закладывали щитами двери и окна, пили, ели и мирно спали, стал нам страшен! Моя комната необитаема, оттуда кое-что вынесли, но кровать, кушетка и шкафы остались там.
Я тебе, кажется, писала, что надеялась на 1.500 руб. от ОНО, но это оказалось пуфом. Публичная библиотека прислала 800 руб. на ремонт, но это далеко до 5.000 <...> Меня поражает равнодушие Ялты к Чеховскому музею и особенно равнодушие г. Шаповалова, он даже не приехал с комиссией от Гостехбюро, которому я заплатила 20 р. и за извозчика».
13 октября 1927 г. После очередного толчка Мария Павловна пишет Ольге Леонардовне: «На письменном столе повалились только свечи и бронзовый мальчик».
14 октября 1927 г.: «Пришли кончать свою работу плотники, и слесаря с бетонщиками делают балкончик, который из спальни Антоши».
12 ноября 1927 г.: «Живу я теперь на большой террасе, сплю в углу на кривой тахте и занимаюсь за большим зелёным столом».
28 января 1928 г.: «На сей раз я пробуду в Москве не долго. Нужно ещё протянуть ручку в Госиздате и купить обои».
Мария Павловна готовилась начинать ремонт дома после землетрясения. 15 апреля 1928 г.: «Дом наш весь в лесах, окна вынуты, смертельный холод... Моя комната, кабинет, спальня, комната мамаши эвакуированы совершенно. Я с Полей пока в столовой [гостиная на 2 этаже. — А.X.] Внизу свалка мебели... Молясь, я только говорю: Господи, пошли мне сил и больше ничего не надо. Ведь я начала ремонт с негодными средствами и у меня нет даже десятника... Приходится выклянчивать материалы и безумно торговаться с рабочими. На три с половиной тысячи далеко не уедешь, тогда как на другие подобные дома назначены десятки тысяч».
28 апреля 1928 г.: «Стараюсь быть терпеливой и радуюсь, что успешно приобретаю материал и на платоническое сочувствие Чеховскому Дому».
14 октября 1928 г.: «Я никому не пи... [сала] Не дописав, не писала, пришлось от страха удирать вниз по лестнице — опять землетрясение. Довольно сильный короткий толчок, всё затряслось и зазвенело. Михаил Павлович тоже выбежал. С сжатым сердцем я опять поднялась к себе наверх и вот продолжаю моё послание».
Землетрясение в Ялте было 9-ти бальное, началось в сентябре 1927 г. и продолжалось больше года.
4 декабря 1929 г.: «Подпорные стены валятся, и их надо укреплять. Ремонт ограды входит в пятилетку, и я должна стараться».
25 апреля 1930 г.: «Прислали из Главнауки 2.400 руб. на устройство контрфорсов, и работу надо исполнять в боевом порядке!»
10 октября 1932 г.: «Передай Вешневскому, что телефон вчера у нас повесили, иначе сказать нельзя, т. к. он висит и дрыгается в передней, самой допотопной системы. Ал. Леонидович очень хлопотал и просил сообщить ему об этом. Прибавь моё большое спасибо! Моим ногам теперь будет легче».
14 ноября 1934 г.: «Сейчас у меня идут работы по оползням, изрыли весь сад и за оградой на кладбище теперь роют, по причине осадки дома всё ещё не можем выяснить».
Письмо после ремонта 1939 года.
12 января 1940 г.: «Много труда было с расстановкой вещей. Теперь столовая [гостиная. — А.Х.] приняла такой вид, как был при Ант. Павл. Всё лишнее перенесено в комнату матери, а из этой последней, находящейся ещё в работе, получается интересный биографический музей, начиная с детства А.П. и кончая смертью... Откроем эту комнату только к годовщине рождения, т. е. к 29 января. Кабинет от обоев вышел мрачноват».
13 октября 1940 г.: «...присоединяют дом к городской канализации... ибо наши поглощательные колодцы «не способствуют в самый раз».
20 апреля 1944 г.: «Янова всё время была со мной и сейчас хлопочет о восстановлении музея».
12 мая 1944 г.: «Мой музей изрядно пострадал от бомб, особенно сад. Чудом живы остались».
20 апреля 1945 г.: «Сегодня закончили ремонт нижнего этажа... В твоей комнатке переменили обои».
С октября 1946 г. и до последних дней жизни Марии Павловны все ремонтные работы по дому проходили на моей памяти. Марии Павловне было уже 83 года, она необыкновенно внимательно относилась к дому, как к живому организму, знала все его слабые стороны и постоянно за этим следила. Если где-то на стенах или на потолке появлялись трещины, тут же сразу приглашали мастера. Не ждали пока по плану будет ремонт. В первые послевоенные годы небольшие ремонтные работы Мария Павловна оплачивала из своей зарплаты. В те годы в музее никогда не было завхоза, вообще в штате музея не было мужчины, который мог бы этим заниматься, даже садовником работала пожилая женщина. Помощница Марии Павловны Е.Ф. Янова ходила в банк и другие организации, проводила экскурсии по музею, она же ходила в хозяйственный магазин, который в те годы в Ялте был один на центральном рынке, да и материалов строительных в нём почти не было. Даже краску иногда присылали из Москвы, из Библиотеки им. Ленина (филиалом которой был Дом-музей Чехова).
В ялтинском хозяйственном магазине старались доставать для Чеховского дома необходимое. Когда нужно было менять обои, в магазине разрешали для музея отрезать по небольшому куску обоев от рулона, и Янова приносила их Марии Павловне, которая старалась подбирать по возможности как можно ближе к тем, что были у Чехова. В музее хранилось несколько рулонов подлинных обоев Чехова, его спальни и ниши. Мария Павловна — художница, она подбирала общий тон-цвет для каждой комнаты, а потом по возможности и рисунок. На отобранных образцах она писала название комнаты и ставила свою подпись (несколько таких образцов с её подписью и сейчас хранятся в музее). Обои в кабинете Чехова и в других музейных комнатах меняли в 1949, в 1953 и в 1956 гг. и всегда для кабинета Мария Павловна выбирала коричневые обои, для спальни очень светлые, для гостиной серовато-серебристые и для своей комнаты тоже коричневые с разным рисунком и орнаментом.
Все ремонтные работы она проверяла сама, объясняла рабочим, как и что нужно сделать. Мастеров и рабочих всегда удивляла её эрудиция и очень доброжелательное отношение к ним. Очень точно подбирался цвет покраски стен коридора, оконных рам и дверей.
В начале 50-х гг. уже в третий раз Мария Павловна проводила работы по осушке северных стен дома первого этажа, где окно кладовой и туалета. Воздушное пространство было увеличено от парадного крыльца до угла дома. Она исправила то, что должен был сделать архитектор ещё при строительстве дома.
В 1952 г. на территории сада, что за ручьём, появились подпочвенные воды и стали затапливать чеховский сад. Мария Павловна обратилась в Оползневое управление, пригласила комиссию. Государственная библиотека отпустила очень большие средства на эту дорогостоящую работу, и выше дома Чехова, на склоне, в парке, над дорогой были проведены большие дренажные галереи и колодцы, и подпочвенные воды были отведены от чеховского участка. Хорошо помню, когда приехал директор библиотеки П.М. Богачев, Мария Павловна сама провела его по парку и показала эту дренажную систему, а ей тогда уже было 90 лет. Было интересно наблюдать, как Павел Михайлович очень осторожно старался поддерживать под руку Марию Павловну, а она, стройная и хрупкая, только слегка опираясь на тонкую палочку, с которой когда-то ходила мать, Евгения Яковлевна, легко шла по неухоженным тогда ещё дорожкам парка (который потом назовут её именем). Ведь в 90 лет Мария Павловна танцевала вальс с Иваном Семёновичем Козловским. Мария Павловна никогда не производила впечатления старого человека.
Не буду подробно рассказывать о многих ремонтных работах, производимых под руководством Марии Павловны. Хотелось бы вспомнить и мастеров, и рабочих, которые удивительно трогательно и осторожно относились и к порученным работам, и к Чеховскому дому, и к самой Марии Павловне.
Последний при её жизни капитальный ремонт музейных комнат 2 этажа был проведён в 1956 г. На следующий, 1957 год был запланирован ремонт её комнаты, она сама заранее выбрала обои для своей комнаты. Но оклеивать этими обоями её комнату уже пришлось после смерти Марии Павловны.
Не буду останавливаться на других ремонтах дома, которые проводились регулярно и после Марии Павловны. Ведь нагрузка на дом была очень большая. Дом строился на одну семью, а в летние месяцы в день количество посетителей доходило до 1000 человек. Музей работал с 8 утра до 10 вечера — 14 часов был открыт для осмотра, каждые 15 минут входила экскурсионная группа в 23, 24 человека. В последний год, перед эпидемией холеры, по комнатам Чехова прошло 270 тысяч человек.
В 1974 г. решено было закрыть Дом-музей на капитальный ремонт и реставрацию. Планировали на 2 года, а получилось шесть с половиной лет. Предполагалось укрепить фундамент дома, но когда начались работы по его укреплению, стали рушиться стены дома. Начали разрабатывать новый вариант укрепления фундамента.
К сожалению, в музее руководство не сохранило документацию проведённых работ, не осталось и тех специалистов, которые этим занимались. Сохранилось это только в моей памяти, не хочу утруждать читателей специальными терминами и методами той работы — всё это уже для другой статьи.
Хочу только назвать несколько имён тех людей, которые, в буквальном смысле слова, спасли Чеховский дом.
Библиотека им. Ленина приложила все силы, средства и старание для спасения дома.
Когда стали рушиться стены, из Москвы приехали два инженера Л.А. Каплин и Н.А. Кареев, они приняли решение проинъектировать все капитальные стены дома. В Москве в этот момент шло укрепление стен Кремля, с этих работ снимают самую лучшую бригаду «белокаменщиков» под руководством Заслуженного строителя Виктора Головина. Они приезжают в Ялту и за месяц работы (с 6 часов утра и до 8—9 часов вечера, без выходных) укрепили стены дома. Вот в те годы такое трогательное отношение было к Чеховскому дому. На Московской фабрике по подлинным образцам были заказаны обои, но, к сожалению, в те годы у нас в стране не было качественной бумаги для обоев и хороших красителей, обои кабинета получились темнее, чем были у Чехова. Библиотека сделала очень разумно, она оплатила заказанные валики, по которым можно было всегда заказывать новые обои, валики должны были храниться в музее. Но музейный директор по непонятным причинам оставил валики на фабрике.
Главное, что ещё очень хорошо было сделано, — это калориферное отопление музея, когда во всех музейных комнатах и коридорах была нормальная температура и её можно было регулировать.
Хочется добрым словом вспомнить всех, кто был причастен за эти шесть с половиной лет к капитальному ремонту и реставрации: прораб, проводивший работы, — инженер Н.В. Ломакин, инженер областного управления Укрреставрации В.Ф. Крылов и архитектор проекта реставрации О.А. Граужис. И руководство Гос. библиотеки Н.М. Сикорский и Н.Н. Соловьёва.
В мае 1980 г. ремонт и реставрация были окончены. После этого музей уже не находился под управлением Библиотеки и 27 лет в музее не было капитального ремонта, в 2006 г. в стенах Чеховского дома завёлся грибок, который проступает и по сей день.
Хочу надеяться, что найдутся увлечённые добрые люди и помогут Чеховскому дому.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |