3. Повторная номинация

Повторная номинация — это наименование «уже ранее обозначенного в данном контексте денотата: лица, предмета, действия, качества» [Гак 1998, с. 524]. Как отмечается в специальной литературе и подтверждается нашим материалом, в позиции повторной номинации могут использоваться следующие языковые средства:

1) местоимение 3-го лица;

2) имя существительное, именующее персонаж по уже известному его свойству, сообщенному при первичной номинации (почтальон, сестра, брюнет, Маша и пр.);

3) именные группы с существительными — общими именованиями или именованиями по полу и возрасту (молодой человек, дама и пр.) — как с указательным словом, так и без него;

4) именование, использованное ранее в речи другого персонажа;

5) номинация, сообщающая новую информацию, которая ранее не встречалась в тексте.

Основная функция всех этих средств заключается в правильной идентификации того персонажа, о котором идет речь. В.Г. Гак называет эту функцию повторной номинации семантической. «Семантическая функция — основная функция повторной номинации, и она становится особенно очевидной при наличии возможности выбора, то есть при описании одновременных действий различных субъектов», — отмечает исследователь [Гак 1998, с. 539].

Выбор того или иного варианта наименования осуществляется в зависимости от разных факторов и выполняет определенные текстовые функции. Закономерностям и особенностям выбора средства повторной номинации уделяется внимание в таких, например, работах, как [Гак 1998], [Падучева 1985], [Золотова и др. 2004], [Фонтаньский 2001], [Кибрик 1997], [Федорова 2000] и др. Среди факторов, влияющих на этот выбор, выделяют: уровень активации референта в сознании говорящего, расстояние от первичного наименования до вторичного, наличие/отсутствие референциального конфликта (то есть имеется ли другой референт, претендующий на данную повторную номинацию), синтаксические и семантические свойства номинаций, жанр текста [Кобозева 2014, с. 667].

Ниже средства каждого типа и особенности их выбора будут рассмотрены на чеховском материале.

3.1. Местоимение 3-го лица в позиции повторной номинации

Местоименная номинация представляет собой крайний случай обобщения наименования и является одним из основных средств повторной номинации [Гак 1998, с. 525]. С помощью местоимения осуществляется отсылка на вышеназванный объект, благодаря чему устраняются ненужные повторы одних и тех же наименований в тексте. В частности в этом проявляется стилистическая и структурная функции повторной номинации [там же, с. 539].

Местоименные номинации можно считать основным средством повторной номинации. Их повтор в номинативном ряду разрешается. В случаях, если номинативный ряд персонажа не прерывается наименованиями других героев, местоименные номинации могут использоваться для именования одного и того же персонажа большое число раз. Так, например, в рассказе «Без заглавия» в номинативном ряду используется подряд 21 местоимение он (мы приводим только часть этого фрагмента из-за его большого размера):

(78) «...Собрав вокруг себя всех монахов, он с заплаканным лицом и с выражением скорби и негодования начал рассказывать о том, что было с ним в последние три месяца. Голос его был спокоен, и глаза улыбались, когда он описывал свой путь от монастыря до города. На пути, говорил он, ему пели птицы, журчали ручьи, и сладкие, молодые надежды волновали его душу; он шел и чувствовал себя солдатом, который идет на бой и уверен в победе; мечтая, он шел и слагал стихи и гимны и не заметил, как кончился путь.

Но голос его дрогнул, глаза засверкали, и весь он распалился гневом, когда стал говорить о городе и людях. Никогда в жизни он не видел, даже не дерзал воображать себе то, что он встретил, войдя в город. Только тут, первый раз в жизни, на старости лет, он увидел и понял, как могуч дьявол, как прекрасно зло и как слабы, малодушны и ничтожны люди. По несчастной случайности, первое жилище, в которое он вошел, был дом разврата. <...>

Старик, все больше распаляясь и плача от гнева, продолжал описывать то, что он видел...»

Как видим, в этом фрагменте передаются впечатления и мысли персонажа. Такой длинный номинативный ряд, состоящий только из местоимений, возможен в связи с тем, что на протяжении всего фрагмента передается только точка зрения одного персонажа. Он также обусловлен динамикой смены событий, в которых участвовал и о которых рассказывал персонаж. Это создает особый стилистический эффект нагнетания и концентрации на одном персонаже, связанный с передачей точки зрения одного персонажа и динамикой смены событий.

Отметим, что средняя длина местоименного ряда в рассказах А.П. Чехова составляет 4—6 единиц, без учета притяжательных производных его, ее, их:

(79) «Иван Дмитрич припоминал своих родственников, и их лица, на которые он прежде глядел безразлично, казались ему теперь противными, ненавистными.

«Это такие гадины!» — думал Г.

И лицо жены стало казаться тоже противным, ненавистным. В душе его закипала против нее злоба, и он со злорадством думал: «Ничего не смыслит в деньгах, а потому скупа. Если бы выиграла, дала бы мне только сто рублей, а остальные — под замок».

И он уже не с улыбкою, а с ненавистью глядел на жену. Она тоже взглянула на него, и тоже с ненавистью и со злобой. У нее были свои радужные мечты, свои планы, свои соображения; она отлично понимала, о чем мечтает ее муж. Она знала, кто первый протянул бы лапу к ее выигрышу.

«На чужой-то счет хорошо мечтать! — говорил ее взгляд. — Нет, ты не смеешь!»

Муж понял ее взгляд; ненависть заворочалась у него в груди, и, чтобы досадить своей жене, он назло ей быстро заглянул на четвертую страницу газеты и провозгласил с торжеством...» (Выигрышный билет»)

(80) «Поезд, на котором должен был ехать Володя с maman, отходил в восемь часов сорок минут. Оставалось до поезда около трех часов, но он с наслаждением ушел бы на станцию сейчас же, не дожидаясь maman.

В восьмом часу он подходил к дому. Вся его фигура изображала решимость: что будет, то будет! Он решился войти смело, глядеть прямо, говорить громко, несмотря ни на что.

Он прошел террасу, большую залу, гостиную и остановился в последней, чтобы перевести дух. Отсюда слышно было, как в соседней столовой пили чай. M-me Шумихина, maman и Нюта о чем-то говорили и смеялись.

Володя прислушался». («Володя»)

В приведенных выше примерах кореферентность наименований персонажей устанавливается однозначно, так как в них отсутствуют условия для референционного конфликта. В противном случае, когда такие условия имеются (например, в тексте говорится о персонажах одного пола, которые могут быть поименованы одним и тем же местоимением), в норме местоименная номинация не должна использоваться. Иначе она может затруднить для читателя процесс референции и далее послужить причиной непонимания читателем того, кто именно из персонажей выполняет то или иное действие. В таких случаях читателю приходится проделывать дополнительную ментальную работу, чтобы соотнести сказанное в данном фрагменте с тем, что было в тексте ранее и только после этого однозначно (в лучшем случае) интерпретировать информацию. Один из таких случаев референционного затруднения имеет место в конце рассказа А.П. Чехова «Печенег» (курсивом выделены номинации, обозначающие частного поверенного; подчеркнуты номинации, обозначающие Жмухина):

(81) «Частный поверенный оглянулся на Жмухина с каким-то особенным выражением; было похоже, что ему, как когда-то землемеру, захотелось обозвать его печенегом или как-нибудь иначе, но кротость пересилила, он удержался и ничего не сказал».

В начале фрагмента употребляется три неместоименные номинации лиц мужского пола (частный поверенный, Жмухин и землемер), а затем три личных местоимения он. Второе местоимение он формально указывает на землемера, т. к. именно это слово находится в ближайшем левом контексте. Но понять, какие именно персонажи обозначены с помощью этих местоимений, можно, только помня, что Жмухин и землемер — разные персонажи и что печенегом назвали ранее Жмухина.

Таким образом, местоименная номинация является нежелательной в том случае, когда в тексте имеются условия для референционного конфликта.

Другим случаем, когда местоименные номинации могут затруднять понимание текста, является смена точек зрения. В частности, анализ рассказов А.П. Чехова показал, что ситуации, при которых мысли и чувства одного персонажа прерываются чем-то (репликой, мыслями и чувствами другого персонажа), при возврате к первому персонажу требуют использования неместоименной номинации. Рассмотрим пример из рассказа «Выигрышный билет» (курсивом выделены номинации главного героя Ивана Дмитрича; подчеркиванием — его жены):

(82) «И в его воображении затолпились картины, одна другой ласковей, поэтичней, и во всех этих картинах он видел себя самого сытым, спокойным, здоровым, ему тепло, даже жарко!

Вот он...

— Да, хорошо бы купить имение, — говорит жена, тоже мечтая, и по лицу ее видно, что она очарована своими мыслями.

Иван Дмитрич рисует себе осень с дождями, с холодными вечерами и с бабьим летом...»

Как видим, в начале фрагмента, когда описываются мечты героя, Ивана Дмитрича, используются местоименные номинации, затем дана реплика жены, прерывающая мечты героя, после чего снова повествование возвращается к мечтам Ивана Дмитрича и используется уже более конкретный идентификатор — имя собственное.

Употребление имени собственного в такой позиции является частым явлением, так как именно имя собственное является наиболее точным средством номинации лица (конечно, при условии, что в тексте нет персонажей с одинаковыми именами). В.Г. Гак объясняет уместность имени собственного в подобных случаях следующим образом: «перебой местоименных форм именем собственным... не только <...>¹ вносит разнообразие в способы обозначения, но и семантически мотивирован» [Гак 1998, с. 540]. В.Г. Гак отмечает также, что появлению имени собственного способствует наличие в соседних фразах разнотипной информации [там же].

Кроме того, прерывание местоименного повтора более конкретным идентификатором может быть обусловлено структурой текста. Рассмотрим фрагмент из рассказа «Тряпка»:

(83) «Клавдия Васильевна поглядит на него с благоговением, снизу вверх, как глядят на монументы. <...> Тогда он поднимет глаза к потолку, таинственно промычит и скажет: «М-да»... Пусть думает она, что это он написал!

У освещенного подъезда Блудыхинского дома секретарь увидел два ряда экипажей...»

Здесь после ряда местоименных номинаций в новом абзаце употребляется номинация секретарь. В этом можно видеть проявление текстовой функции. В.Г. Гак отмечает такую закономерность: «нередко переход от местоименного повтора к повтору имени собственного или другого существительного является формальным признаком абзаца или границ сложного синтаксического целого» [там же]. Наш материал подтверждает, что смена средства повторной номинации с местоименного на субстантивное часто выступает как своего рода структурный маркер и выполняет текстовую функцию.

Итак, местоименную номинацию можно считать наиболее нейтральным способом вторичной номинации референта. Выбор неместоименного средства происходит в более специфических условиях. Прерывание ряда местоименных номинаций связано прежде всего с необходимостью избежать референционного конфликта, с потребностью маркировать смену точек зрения и переход к новому текстовому фрагменту.

3.2. Именные группы с актуализатором «этот»

Как показал анализ текстов А.П. Чехова, вторым по частотности (после местоимений) способом вторичной номинации лиц является использование именных групп с существительными — общими именованиями или именованиями по полу и возрасту (человек, девушка, мужчина и пр.). Эти единицы называют лицо обобщенно, без указания на какие-либо индивидуализирующие признаки (минимум — возраст и пол).

Очень часто такие единицы употребляются с актуализатором этот, с помощью которого указываются минимальные признаки (принадлежность к классу «человек», пол, возраст) именно того лица, о котором шла речь ранее, в ближайшем контексте, т. е. этот выполняет артиклевую функцию.

(84) «Мне было жаль и себя, и ее, и хохла, грустно провожавшего ее взглядом всякий раз, когда она сквозь облако половы бегала к арбам. Была ли это у меня зависть к ее красоте, или я жалел, что эта девочка не моя и никогда не будет моею...» («Красавицы»).

(85) «У ворот встретила его хозяйка дачи, молодая дамочка. Сынка этой дамочки он обучал арифметике...» («Свидание хотя и состоялось, но...»).

В данных примерах обращает на себя внимание то, что номинации в начале фрагментов (она и хозяйка дачи, молодая дамочка) и повторные номинации (эта девочка и эта дамочка) употребляются в предложениях с разными временными характеристиками. В первом предложении примера (84) используется прошедшее время (см. было, бегала), а в придаточной части второго предложения, где употребляется повторная номинация, — настоящее время (см. нулевую связку). В примере (85) сначала используется прошедшее время (см. встретила), а во втором предложении — тоже прошедшее время, но уже без конкретной временной локализации (см. глагол несовершенного вида обучал).

Анализ подтвердил отмеченный в работе [Падучева 1985] вывод о том, что на появление в именной группе этот влияет то, как соотносится информация, данная в предложениях, содержащих номинации одного лица. Е.В. Падучева выделяет два случая такого соотношения. В первом случае предложения «описывают одновременные или смежные во времени действия или состояния одного и того же объекта». Стык между такими предложениями Е.В. Падучева называет жестким. Во втором случае в предложениях описываются события, происходящие в разных временных точках, или в одном предложении события происходят в некий момент времени, а в другом — не имеют временной локализации. В таком случае характер стыка между предложениями определяется как свободный. Если между предложениями имеется жесткий стык, то вторая номинация объекта может быть представлена в виде скрытоопределенной группы, то есть употребляться с нулевым актуализатором (обозначаться одним именем существительным). Если же образуется свободный стык, то вторая номинация должна иметь актуализатор этот, то есть представлять собой указательную именную группу [Падучева 1985, с. 163].

Отметим, что такое же объяснение можно дать и именным группам, в которых с актуализатором этот выступают существительные других, более конкретных, семантических подклассов, например названий профессий. Ср.:

(86) «Защищал же знаменитейший и популярнейший адвокат. Этого адвоката знает весь свет». («Случай из судебной практики»)

Здесь в первом предложении употребляется глагол в прошедшем времени, а во втором предложении — глагол в настоящем времени.

Условия использования или неиспользования актуализатора этот в составе именной группы могут быть уточнены с опорой на понятие «регистр», разработанное в работах Г.А. Золотовой (см., например, [Золотова и др. 2004]). Как показал анализ примеров, именная группа с этот в позиции повторной номинации часто появляется при переходе от одного повествовательного регистра к другому, прежде всего от репродуктивного регистра повествования к информативному. В [Золотова и др. 2004] отмечается, что в репродуктивном регистре «говорящий воспроизводит непосредственно, сенсорно наблюдаемое, в конкретной длительности или последовательной сменяемости действий, состояний, находясь — в реальности или в воображении — в хронотопе происходящего» [Золотова и др. 2004, с. 29]); информативный регистр «предлагает сообщения о фактах, событиях, свойствах, поднимающиеся над наблюдаемым в данный момент, отвлеченные от конкретной длительности единичного процесса, не прикрепленные к единому с перцептором хронотопу. Это сфера не прямого наблюдения, а знания...» [там же]), или наоборот.

Вернемся к примерам (84) и (85) и проанализируем их с применением понятия «регистр». В примере (84) репродуктивный регистр, на который указывает локализованное в хронотопе происходящего действие (бегала, провожал взглядом) сменяется на информативный, маркером которого является группа сказуемых не моя и никогда не будет моею, обозначающих действия вне хронотопа происходящего и входящих в область знания, относящихся к информативному регистру. И вместе со сменой регистра в составе номинации появляется актуализатор: эта девочка. В примере (85) действие встретила у ворот указывает на репродуктивный регистр, так как является непосредственно наблюдаемым говорящим в хронотопе происходящего, а действие обучал относится к информативному регистру (общефактическое видовое значение). Поэтому и здесь мы видим наименование, в состав которого входит актуализатор этот: этой дамочки.

О регистровой неоднородности и слабом стыке можно говорить, очевидно, и в следующих случаях:

(87) «Каково же поэтому было удивление монахов, когда однажды ночью в их ворота постучался человек, который оказался горожанином и самым обыкновенным грешником, любящим жизнь. Прежде чем попросить у настоятеля благословения и помолиться, этот человек потребовал вина и есть». («Без заглавия»)

(88) «Однажды оба они ехали в вагоне железной дороги и старались победить одну девицу. Крюгер сидел около этой девицы и рассыпался перед ней мелким бесом...» («Говорить или молчать?»)

В вышеприведенных примерах актуализатор этот используется перед существительным. Однако возможна и его постпозиция. В связи с этим возникает вопрос о значимости расположения этот. По мнению Г. Фонтаньского, порядок слов здесь тоже выполняет регистровую функцию. В работе «Текстовая роль постпозитивного местоимения этот в русском языке» он отмечает: «Высказывание с субъектной именной группой типа х этот выступает после фрагмента, в котором излагаются конкретные факты, и отличается своим характером от предыдущего блока текста. Оно содержит сообщение описательно-характеризующего и очень часто оценочного характера. В художественной прозе или в публицистике это чаще всего авторское сообщение. После высказывания с группой типа х этот наступает текстовый блок, функция которого заключается в обосновании этого утверждения... Регистровая характеристика фрагмента текста до предложения (или его части), включающего именную группу типа х этот, может быть различной... регистровая характеристика оказывается существенной именно для высказываний с субъектной группой типа х этот, которые чаще всего представляют собой информативно-описательный регистр оценочно-характеризующего типа» [Фонтаньский 2001, с. 226].

В нашем материале встретился пример постпозиции при переходе к оценке:

(89) «Ольга, отделившись от компании, гуляла в лесу. Замечтавшись или поддавшись печальным мыслям (читатель помнит ее настроение в тот злополучный вечер), она забрела далеко в чащу.

Тут ей встретился убийца. Когда она стояла под деревом и думала свои думы, к ней подошел человек и заговорил с ней... Человек этот не был подозрителен, иначе бы она крикнула на помощь...»

Однако для констатации устойчивой функциональной противопоставленности постпозитивного и препозитивного этот материала явно недостаточно.

3.3. Идентичная повторная номинация именем нарицательным

В позиции повторной номинации для идентификации регулярно используется признак, по которому герой назван при первичной характеристике. Такой тип повторной номинации, когда кореферентность достигается за счет простого повтора признака, сообщенного при вводе персонажа, В.Г. Гак называет «идентичной повторной номинацией» [Гак 1998, с. 524].

В рассказах А.П. Чехова идентичная повторная номинация встречается довольно часто. Причем дублирующийся признак может быть выражен как словом, употребленном при вводе персонажа, так и другим, синонимичным. В первом случае можно говорить о простом дублировании средства номинации, во втором — о его варьировании. Рассмотрим оба случая.

В рассказе «В Париж!» главный герой вводится как «Секретарь земской управы Грязнов». Далее этот персонаж получает номинации Грязнов, секретарь управы, секретарь и он. Такая повторная номинация обеспечивает не только однозначное установление референции, но и, как отмечает В.Г. Гак, связывает предложения в тексте тематически [Гак 1998, с. 539]. Идентичные номинации в самом явном виде (в сравнении с другими повторными номинациями) реализуют текстообразующую функцию. Обычно, когда при повторных именованиях персонажа не вводятся новые единицы, в тексте дается характеристика персонажа только с точки зрения одного субъекта. Создается особый художественный эффект — однофокусность характеризации.

Однако далеко не все единицы, использованные в позиции первичной номинации, употребляются при повторном именовании персонажа. Так, например, в первичных номинациях героев очень часто указывается профессия. Однако в дальнейшем номинация по профессии А.П. Чеховым не используется. Например, в рассказах «Печенег», «Тссс!..» и «Последняя могиканша» при вводе персонажей используются многопризнаковые номинации, содержащие наименования по профессии: «Жмухин, Иван Абрамыч, отставной казачий офицер» («Печенег»), «Иван Егорович Краснухин, газетный сотрудник средней руки» («Тссс!..»), «Помещик отставной штаб ротмистр Докукин» («Последняя могиканша»). При повторных же номинациях используются только имя (в разных комбинациях: только имя, имя и отчество, фамилия) и местоимение третьего лица, а в рассказе «Последняя могиканша» добавляется номинация брат. Такой выбор повторных номинаций, на наш взгляд, может объясняться сюжетной линией произведения, в котором герой находится только в одной ситуации, в одном месте, в окружении одних и тех же персонажей на протяжении всего действия. Соответственно, не происходит смены ролей персонажа, не появляются новые субъекты, с точки зрения которых персонаж мог бы получить другую номинацию. В рассказах «Печенег», «Тссс!..» и «Последняя могиканша» действие происходит у героев дома, а другие персонажи не являются их сослуживцами. В таком случае более ожидаемы и стандартны наименования по имени, родству или личным отношениям. Тогда наименования по профессии могут служить для того, чтобы показать, к какому социальному типу относится герой, для знакомства читателя с условиями жизни героя, кругом интересов, которые у героя могут быть в связи с его профессией и т. п. Кроме того, профессии персонажей в рассказах А.П. Чехова часто характеризуют героев не только с точки зрения социального положения, веса в обществе, а отражают какие-то черты характера, появляющиеся в связи с профессией, свойственные для людей определенной профессии, то есть показывают некий стереотип.

Более сложным случаем идентичной повторной номинации является варьирование средства именования признака, названного при вводе персонажа. В этом случае используются лексические средства, не тождественные, но семантически связанные с теми, что использовались ранее. Кореферентность в этом случае поддерживается наличием определенных отношений между номинациями. В.Г. Гак выделяет два типа этих отношений: отношения тождества (или равнозначности) и включения [Гак 1998, с. 537].

Отношения тождества возникают в том случае, когда первичная и вторичная номинации обозначают одно и то же понятие, но используются синонимические слова. Например, в рассказе «Ионыч» для номинации одного персонажа, Старцева, используются единицы доктор и врач («И доктору Старцеву, Дмитрию Ионычу, когда он был только что назначен земским врачом и поселился в Дялиже, в девяти верстах от С., тоже говорили, что ему, как интеллигентному человеку, необходимо познакомиться с Туркиными»; «Она избалована, капризна, спит до двух часов, а ты дьячковский сын, земский врая...»).

В случае, когда первичная и вторичная номинации обозначают понятия, различающие по объему, и при этом одно из них является родовым, другое — видовым, возникают отношении включения. Так в рассказе «Смерть чиновника» Червяков назван чиновником (заголовок) и экзекутором («В один прекрасный вечер не менее прекрасный экзекутор, Иван Дмитрич Червяков, сидел во втором ряду кресел и глядел в бинокль на «Корневильские колокола»»).

Таким образом, дублирование признака является особым типом повторной номинацией — идентичной номинацией. Она может быть реализована тем же словом, что использовалось при вводе персонажа, а также другим словом: синонимом или родо-видовым эквивалентом. Можно говорить, очевидно, о том, что этот вид номинации поддерживает текстовую связность и, при варьировании средства номинации, создает текстовое разнообразие. Однако такое варьирование может затруднять для читателя правильное установление референта имени.

3.4. Описание нового признака лица при повторной номинации

Позиция повторной номинации может использоваться для ввода нового признака, который отсутствовал при первичной номинации, за счет чего формируется более многогранный, более полный образ героя. Новая информация о персонаже обычно является оценочной, реляционной или ситуативной. Новый признак может вводиться по разным причинам: персонаж оказывается в новой ситуации, в которой получает новую роль и новую номинацию для этой роли; персонаж именуется с точки зрения нового в повествовании героя в соответствии с отношениями с этим героем и т. д.

В рассказах А.П. Чехова очень часто при повторной номинации употребляются новые номинации — реляционные наименования. Такие номинации оказываются возможными при смене точки зрения. Так, например, в рассказе «Выигрышный билет» главный герой вводится следующим образом: «Иван Дмитрич, человек средний, проживающий с семьей тысячу двести рублей в год и очень довольный своей судьбой, как-то после ужина сел на диван и стал читать газету». Далее при повторных номинациях используются единицы Иван Дмитрич и он до того момента, когда начинают описываться мысли и чувства жены героя: «И он уже не с улыбкою, а с ненавистью глядел на жену. Она тоже взглянула на него, и тоже с ненавистью и со злобой. У нее были свои радужные мечты, свои планы, свои соображения; она отлично понимала, о чем мечтает ее муж». Употребление здесь новой номинации муж возможно в связи с участием в описываемой ситуации жены героя и в связи с переходом повествования к ее точке зрения на происходящее.

По этой же причине, то есть при смене точки зрения автора/рассказчика на точку зрения какого-либо персонажа, может появляться не только новая характеристика реляционного типа, отражающая отношения героев, но и дополнительная оценочная характеристика. Это связано с изменением отношений между персонажами, изменением их взглядов, настроения и т. п. Так, например, в рассказе «Mari d'elle», где повествование ведется с точки зрения главной героини, постепенно, по мере нарастания ее раздражения по отношению к мужу, разбудившего ее своим поздним возвращением, происходит смена нейтральных номинаций муж, mari d'elle, Денис Петрович Никиткин и он на единицы, содержащие негативную оценку:

(90) «Диву давалась артистка, глядя на прихвостня: когда и где успел он приобрести новые вкусы, лоск и замашки?»

(91) «Бывало, при гимназистах говорить боялся, чтоб глупости не сказать, а теперь даже с князьями фамильярничает... Дрянной человечишка!»

(92) «Если ты, нахал, не уйдешь, то я уйду! — продолжает певица, топая босой ногой и сверкая глазами. — Я уйду! Слышишь ты, нахал... негодяй, лакей? Вон!»

Интересно отметить, что в первом случае мысли героини оформлены как косвенная речь («И засыпая, она думает о своем mari d'elle...»), во втором — как прямая речь, отражающая мысли героини (внутренняя речь), а в третьем — как прямая речь, обращенная к мужу, произнесенная вслух. Таким образом, точка зрения героини передается в разных формах, в каждой из которых используется номинация лица, данная в соответствии с ее восприятием.

В рассказе «Супруга» точкой зрения, отражающей происходящие события, является точка зрения главного героя. Пока герой еще не уверен в измене жены, пока передаются его воспоминания о прошлом, героиня в тексте получает номинации Ольга Дмитриевна, жена, она, эта женщина. Когда же герой обнаруживает измену, его отношение к жене меняется, и, в соответствии с этим героиня именуется как это слабое, ничтожное, продажное, низкое создание и это ничтожное, лживое, пошлое, мелкое, по натуре совершенно чуждое ему существо.

В рассказе «Ионыч» для номинации героини используется следующий номинативный ряд: дочь, Екатерина Ивановна, молодая девушка — член семьи — Екатерина Ивановна, восемнадцатилетняя девушка — она — дочь — Екатерина Ивановна — она (3) — Екатерина Ивановна — молодое, изящное и, вероятно, чистое существо — дочь — она (3) — Екатерина Ивановна (2) — Котик — Екатерина Ивановна (2) — она (3) — Екатерина Ивановна — она (10) — Котик — она (2) — Котик — Екатерина Ивановна — она — Екатерина Ивановна — она (2) — дочь — Екатерина Ивановна — она — Екатерина Ивановна — она (4) — Екатерина Ивановна (2) — она (3) — Екатерина Ивановна (3) — она — Котик — она — Екатерина Ивановна — Котик — она (8) — Екатерина Ивановна — она (6) — Екатерина Ивановна (4) — она (2) — Котик — Екатерина Ивановна — она — Котик (2) — она. Как видим, основные средства именования героини — слова она, дочь, Екатерина Ивановна и Котик. Из этого ряда выбивается распространенная описательная номинация молодое, изящное и, вероятно, чистое существо. Это единственное наименование в ряду, содержащее оценку и предположение (см. вероятно), скорее всего, отражает восприятие главного героя. Рассмотрим более широкий контекст:

(93) «После зимы, проведенной в Дялиже, среди больных и мужиков, сидеть в гостиной, смотреть на это молодое, изящное и, вероятно, чистое существо и слушать эти шумные, надоедливые, но все же культурные звуки, — было так приятно, так ново...»

В этом фрагменте дано восприятие героем того, что происходит вокруг него в данный момент. Поэтому здесь все получает интерпретацию с точки зрения героя: и прошлая жизнь, и Екатерина Ивановна, и исполняемая ею музыка. С помощью показателя предположения вероятно достигается эффект несобственно-прямой речи, то есть мысли героя вводятся в текст автора/рассказчика без графического выделения и даются как часть авторского повествования. Очевидно, что автор/рассказчик обычно не сомневается в наличии у персонажей каких-либо качеств, так как сам их определяет. Поэтому номинация, содержащая такое предположение, а также оценку отражает точку зрения субъекта восприятия — другого персонажа. В.Г. Гак отмечает, что такой выбор повторной номинации, когда единицы наименования «формально включены в речь автора, но семантически... отражают мысли восприятие персонажа», является одним из основных признаков несобственно-прямой речи [Гак 1998, с. 542].

Рассмотрим еще один пример включения несобственно-прямой речи, одним из показателей которой является номинация лица другого типа — конкретная характеристика по совершенному действию (убийца), — сменяющаяся общим наименованием (человек). Ср. фрагмент из рассказа «Драма на охоте»:

(94) «Ольга, отделившись от компании, гуляла в лесу. Замечтавшись или поддавшись печальным мыслям (читатель помнит ее настроение в тот злополучный вечер), она забрела далеко в чащу.

Тут ей встретился убийца. Когда она стояла под деревом и думала свои думы, к ней подошел человек и заговорил с ней... Человек этот не был подозрителен, иначе бы она крикнула на помощь, но этот крик не был бы раздирающим душу. Поговорив с ней, убийца схватил ее за левую руку, и так сильно, что порвал рукав казакина и сорочки и оставил след в виде четырех пятен.

Тут вероятно, она вскрикнула тем криком, который слышала компания, — вскрикнула от боли и, вероятно, прочитав на лице и в движениях убийцы его намерение. Желая ли, чтоб она не вскрикнула еще раз, или, может быть, под влиянием злобного чувства он схватил ее за грудь около воротника, о чем свидетельствуют две оторванные верхние пуговки и красная полоса, найденная врачами на шее... Убийца, хватая за грудь и потрясая, натянул золотую цепочку, бывшую на шее... От трения и давления цепочкой произошла полоса. Затем убийца наносит ей удар по голове каким-то тупым орудием, например палкой или, быть может, даже клинком кинжала, висевшего у Ольги на поясе. Придя в азарт или найдя, что одной этой раны недостаточно, он обнажает кинжал и с силой вонзает его в правый бок, — я говорю: с силой, потому что кинжал был туп».

Первая номинация — убийца — принадлежит области восприятия рассказчика, который описывает события постфактум и уже знает, какую роль сыграл в ситуации именуемый персонаж. Героиня рассказа, Ольга, в момент встречи с именуемым персонажем не знала, что тот окажется убийцей, поэтому в соответствии с ее восприятием после конкретной номинации (убийца) ему дается самая общая единица номинации лица — человек. Этот пример интересен также тем, что переключение между речью рассказчика и несобственно-прямой речью героини происходит через одно предложение. Точки зрения рассказчика и героини переплетаются очень тесно. Как нам кажется, это создает особый эффект напряженности действия.

Еще одним случаем, при котором в рассказах А.П. Чехова герои получают новую номинацию, является случай, когда именуемый герой оказывается в новой для него ситуации. Обычно это связано с перемещением героя в пространстве и появлением его в ситуациях с фиксированным набором ролей, одну из которых играет именуемый герой. Так часто герои именуются гостями, когда посещают других персонажей. Например, главный герой рассказа «Ионыч» сначала именуется как Ионыч, доктор Старцев, Дмитрий Ионыч, Старцев, он, доктор. Затем, когда Старцев приходит в гости к Туркиным, он получает новую ситуативную роль и соответствующую номинацию — гость:

(95) «— Садитесь здесь, — говорила Вера Иосифовна, сажая гостя возле себя. — Вы можете ухаживать за мной...»

Старцев оказывается в новом пространстве — доме Туркиных, с точки зрения которых он является прежде всего гостем.

Аналогичная смена ситуативных ролей происходит в рассказе «Печенег». Персонаж, в начале повествования белокурый господин, он и частный поверенный, оказавшись в доме Жмухина, получает ситуативную номинацию гость, соответствующую его новой роли:

(96) «Гость отказался от водки и стал есть только хлеб и огурцы».

Немаловажно, что, пока персонаж находится в гостях, значительно чаще других наименований он получает именно ситуативную номинацию гость. Как отмечает В.Г. Гак, такое варьирование повторной номинации для введения объекта в действие или ситуацию при наличии большого числа разных номинаций может выступать как «костяк сюжета, как схема повествования, касающегося определенного объекта» [Гак 1998, с. 541].

Таким образом, появление нового признака в составе повторной номинации персонажа может быть связано с появлением нового героя — субъекта номинации — и переходом повествования к его точке зрения; со сменой отношения героя, с точки зрения которого ведется повествование, к объекту номинации; с появлением именуемого персонажа в новой ситуации, в которой он получает новую роль.

3.5. Использование рассказчиком наименования, данного персонажем

Особым случаем появления нового наименования персонажа является использование рассказчиком именования, взятого из речи какого-то персонажа. Иными слова, персонаж (субъект номинации) в прямой речи называет другого персонажа (объект номинации) определенным образом, используя номинацию, которая раньше не употреблялась, а затем автор подхватывает эту номинацию и дальше использует ее в нарративе.

Такие дублированные номинации могут служить для того, чтобы избежать референционного конфликта в случае, если другая номинация подходит для именования нескольких персонажей в тексте. Например, в рассказе «Салон де варьете» произнесенное персонажем имя Митя затем используется в нарративе:

(97) «— Митя! Тятенька здесь!

— Ннно?..

— Ей-богу! С Сонькой за столом сидит! Чуть было ему на глаза не попался! Старый черт... Уходить надо! Скорей!!.

Митя пускает последний пронзительный взгляд на врага, грозит ему кулаком и стушевывается...»

В этом рассказе до представленного фрагмента имя персонажа (Митя) не упоминается, то есть оно впервые появляется в речи другого персонажа. До этого персонаж, названный Митей, именуется только как один из купчиков. Таким образом, никакой информации, кроме имени собственного, об этом персонаже читателю неизвестно. С учетом этого автор мог бы использовать для именования персонажа местоимение он или номинации по полу типа молодой человек, мужчина, юноша и т. п. Однако это вызвало бы референционный конфликт, так как в тексте имеются еще персонажи мужского пола (второй участник диалога и персонаж, названный старый черт и тятенька). В таком случае у читателя возникли бы затруднения с установлением референции. Именно поэтому, на наш взгляд, автор «подхватывает» номинацию Митя.

В рассказах «Накануне поста» и «Драма» (1887) имеет место аналогичная ситуация: любая другая номинация, выбранная для персонажа в нарративе, вызвала бы референционный конфликт:

(98) «— Павел Васильич! — будит Пелагея Ивановна своего мужа. — А Павел Васильич! Ты бы пошел позанимался со Степой, а то он сидит над книгой и плачет. Опять чего-то не понимает!

Павел Васильич поднимается, крестит зевающий рот и говорит мягко:

— Сейчас, душенька!» («Накануне поста»)

(99) «— Павел Васильич, там какая-то дама пришла, вас спрашивает, — доложил Лука. — Уж целый час дожидается...

Павел Васильевич только что позавтракал». («Драма», 1887)

Как показал анализ, такое дублирование рассказчиком номинации из речи персонажа используется также для фиксации расхождения точек зрения рассказчика и персонажа. Так, например, в рассказе «Тссс!..» появляется номинация папа, когда для обеспечения кореференции могли бы использоваться и другие единицы (он, этот человек и т. п.):

(100) «— Тссс! — говорит мать. — Папа пишет! Тссс...

Папа пишет быстро-быстро, без помарок и остановок».

Для объяснения «подхвата» рассказчиком номинации, данной персонажем, в таких случаях, как представляется, целесообразно использовать понятие «субъектная перспектива». С его помощью описывается соотношение информации, относящейся к разным субъектам восприятия (модуса) (см. [Золотова и др. 2004, с. 231]). Сферы восприятия происходящего рассказчиком и разными персонажами могут совпадать или не совпадать, в чем мы уже убедились, рассматривая маркирование с помощью новых номинаций смены точки зрения. В случае, когда рассказчик дублирует номинацию из речи персонажа, можно говорить о том, что с помощью этого приема «автор помещает свой «наблюдательный пункт» в субъектную сферу воспринимающего» [Золотова и др. 2004, с. 238]. В рассказе «Тссс!..» происходящее подается через восприятие женой главного героя. Она называет героя папа, и ее же точка зрения на происходящее дается далее. Убедиться в том, что это именно ее точка зрения, а не рассказчика, позволяет более широкий контекст:

(101) «Как девочка, которой подарили дорогой веер, он, прежде чем написать заглавие, долго кокетничает перед самим собой, рисуется, ломается... Он сжимает себе виски, то корчится и поджимает под кресло ноги, точно от боли, то томно жмурится, как кот на диване... Наконец, не без колебания, протягивает он к чернильнице руку и с таким выражением, как будто подписывает смертный приговор, делает заглавие...

— Мама, дай воды! — слышит он голос сына.

— Тссс! — говорит мать. — Папа пишет! Тссс...

Папа пишет быстро-быстро, без помарок и остановок, едва успевая перелистывать страницы».

Восприятие жены героя и рассказчика, как видим, сильно отличаются. Рассказчик видит, что герой «кокетничает», «рисуется», «ломается», «корчится», «томно жмурится», «как будто подписывает смертный приговор», а с точки зрения жены (и сына) он просто «пишет... едва успевая перелистывать страницы». Точки зрения субъектов номинации на объект различны. Очевидно, что рассказчик относится к главному герою с иронией, а жена и сын героя воспринимают его деятельность серьезно, на что и указывает выбор средств для описания действий персонажа. Таким образом, «в разных субъектных сферах появляются разные интерпретации одной и той же ситуации» [Золотова и др. 2004, с. 246]. С помощью дублирования номинации папа после перехода от прямой речи к нарративу не происходит возвращения к точке зрения рассказчика, так как автору удается сохранить фокус восприятия персонажей, названных мама и сын. Номинация папа служит сигналом для читателя о том, что дальше ситуация будет описана не с точки зрения рассказчика, который ранее выразил свое ироничное отношение к деятельности персонажа, а с точки зрения персонажей, чье восприятие не соответствует действительности. В кульминации рассказа это несоответствие декларируется в явном виде: «И как этот деспот здесь, дома, не похож на того маленького, приниженного, бессловесного, бездарного человечка, которого мы привыкли видеть в редакциях!»

Для того чтобы маркировать несовпадение точек зрения рассказчика и персонажа, может использоваться имя собственное, особенно если оно содержит компонент оценки. Так, например, в рассказе «Свидание хотя и состоялось, но...» рассказчик «подхватывает» номинацию Жорж, данную персонажем:

(102) «— Что? Кто тут? Кого?

— Это я, Жорж... Идите... Сядемте.

Жорж протер глаза и уставился на нее...

— Чего надо?»

Здесь дублирование номинации Жорж, в первом случае употребленной влюбленной героиней, подчеркивает различие между ее восприятием героя и тем, какой он на самом деле (каким его видит рассказчик — носитель объективной точки зрения на происходящее). Французский вариант имени, придающий герою образ возвышенного романтического героя, контрастирует с лексикой, описывающей его действия («протер глаза и уставился») и знанием читателя о том, что герой пьян (когда героиня об этом еще не знает).

В рассказе «Корреспондент» можно увидеть аналогичное использование номинации, данной персонажем, для дистанцирования от его позиции рассказчика:

(103) «Иван Никитич отворил дверь и вступил в свое логовище <...>

На кровати спала хорошенькая девушка лет 25 <...>

— Маничка, а Маничка! Пробудись от сна!

— Кого там? Че... го, а? а?

— Проснись, ангел мой! Поднимись, кормилица моя, музыкантша моя... Дочь моя! Маничка!

Манечка повернулась на другой бок и открыла глаза.

— Чего вам? — спросила она».

В речи отца героиня получает номинацию Маничка, в которой отражается специфика произнесения имени (с ненормативным суффиксом) и которая ранее не использовалась (см. первичную номинацию из нарративной парадигмы текста: хорошенькая девушка лет 25). Затем после нескольких употреблений номинации Маничка в речи персонажа, она появляется в нарративе, что указывает на несовпадение субъектов восприятия: хотя прямая речь отца героини уже закончилась, происходящее все еще подается с его точки зрения, автор лишь употребляет номинацию с нормативным суффиксом.

В рассказе «Длинный язык» автор дает персонажу нейтральные номинации (ср.: муж, он и супруг), а в речи жены героя используется экспрессивная ласкательная номинация Васичка, которая затем дублируется в нарративе:

(104) «Васичка крякнул, нахмурился и заходил по комнате.

— Весело вам там жилось, нечего сказать! — проворчал он, брезгливо улыбаясь».

Слова крякнул, нахмурился, проворчал, брезгливо показывают явно негативную реакцию героя на ситуацию. И номинация Васичка с уменьшительно-ласкательным суффиксом -ичк- в нарративе контрастирует с таким поведением героя и отношением к нему рассказчика, очевидно, ироническим (в связи с ситуацией, когда героиня выдает свою измену, а герой слушает ее рассказ об этом).

В рассказе «Злой мальчик» повтор номинации, данной персонажем, явно отражает ироничное отношение автора к субъекту номинации и к описанной ситуации в целом:

(105) «— Надеюсь, что вы, как честный человек... — забормотал Лапкин, краснея. — Подсматривать подло, а пересказывать низко, гнусно и мерзко... Полагаю, что вы, как честный и благородный человек...

— Дайте рубль, тогда не скажу! — сказал благородный человек. — А то скажу».

Здесь, как и в предыдущих примерах использования экспрессивных номинаций (Жорж, Маничка, Васичка), ирония рассказчика особенно очевидна: номинации контрастируют с поведением именуемых персонажей.

Таким образом, дублирование рассказчиком номинации, данной персонажем в прямой речи, служит для того, чтобы устранить референционный конфликт, а также чтобы сохранить сферу восприятия именующего персонажа и показать расхождение позиций рассказчика и именующего персонажа.

Примечания

1. Буквально сказано «не только не вносит... но и семантически мотивирован». Но исходя из смысла сказанного, здесь нужно видеть опечатку.