С семантической точки зрения субстантивные средства номинации лиц можно расположить на одной шкале по степени увеличения характеризующей информации следующим образом:
1) местоимения-существительные;
2) имена собственные (онимы);
3) нарицательные существительные.
Местоимения-существительные выполняют текстовую идентифицирующую функцию, имена собственные — функцию идентификации предмета речи через присвоение ему индивидуального имени и упоминание этого имени, а для имен нарицательных главной является функция называния класса, к которому относится упоминаемый индивид.
Нарицательные существительные, в свою очередь, семантически неоднородны. В «Русском семантическом словаре» их ЛСВ подразделяются на три класса: (1) общие наименования, (2) чисто оценочные наименования, (3) остальные наименования. Представляется, что данное деление является очень важным и полезным с функциональной точки зрения.
Основным объектом семантического описания являются имена нарицательные, поскольку их значение в первую очередь требует исследования и лексикографического описания. Однако имена собственные составляют важную часть номинативной парадигмы лиц и способны выполнять в том числе характеризующую функцию. Поэтому без их хотя бы краткого рассмотрения анализ будет неполным.
1.1. Онимы
Онимы, т. е. имена собственные, позволяют однозначно указать на референт (при условии, что в коммуникативном пространстве нет нескольких объектов, имеющих одинаковые имена собственные). «Сколь ни далеки представления о носителе имени у говорящего и слушающего, эти различия не могут препятствовать коммуникации, т. е. уяснению того, о каком именно объекте идет речь» [Арутюнова 1977 (2), с. 190]. «Неоценимое прагматическое удобство собственных имен как раз в том и состоит, что они дают возможность публично говорить о ком-либо, не договариваясь предварительно, какие именно свойства должны обеспечить идентичность референта», — писал Дж. Серль (Цит. по [Языковая номинация. Общие вопросы 1977, с. 191]).
Отличительным признаком имен собственных, обозначающих лица, «является так называемый денотативный характер их значений; форма знака, звучание непосредственно соотносится с денотатом, минуя понятие, а через денотат и с обозначаемым лицом, предметом» [Уфимцева 1977, с. 43—44].
Обычно онимы не приписывают объекту никаких свойств, не указывают ни на какую его качественную, содержательную характеристику, а только называют его. Для имен собственных характерна прежде всего идентифицирующая функция, которая заключается в том, чтобы с помощью номинации для адресата было возможно выделить из всего поля восприятия и знания именно тот объект, о котором идет речь. Ср: «На свадьбе у Ольги Ивановны были все ее друзья и знакомые» («Попрыгунья»); «Старик Шелестов оседлал Великана и сказал, обращаясь к своей дочери Маше...» («Учитель словесности»). «Когда речь идет о конкретном уникальном объекте, то идентифицирующим целям наиболее адекватно удовлетворяет имя собственное» [Арутюнова 1977 (2), с. 189]. «Основным дефектом имен собственных является «неспособность» выражать обобщенное понятие; их роль в языке чисто назывательная, в силу чего их называют «опознавательными знаками»» [Уфимцева 1977, с. 42].
Однако в большинстве случаев, помимо информации о том, какой именно объект является предметом речи, русские имена собственные содержат по крайней мере информацию о поле называемого лица. Отчества также содержат сведения о «патронимических отношениях» («Андрей Андреевич сидел за прилавком, читал Михайловского и старался честно мыслить» («История одного торгового предприятия»)).
Помимо этого, варианты русских имен собственных регулярно выполняют прагматическую функцию и используются как средства выражения отношения говорящего к объекту именования. А.П. Чехов использует эмоционально-оценочный потенциал варьирования имен собственных в полной мере. Например, номинация Жанчик с уменьшительно-ласкательным суффиксом свидетельствует о близких отношениях говорящего и объекта номинации и содержит положительную оценку, а вариант имени Вера Иосифовна нейтрален: «Жанчик, — сказала Вера Иосифовна мужу, — dites que l'on nous donne du thé1» («Ионыч»). Дистанцированное отношение к адресату часто проявляется при наименовании по имени и отчеству или по фамилии. Например, Епиходов называет Дуняшу (так именуют девушку все остальные) Авдотьей Федоровной: «Я желаю побеспокоить вас, Авдотья Федоровна, на пару слов» («Вишневый сад»); делец в одноименном рассказе именует своих должников по фамилии: «За сватовство Ерыгин недодал 7 руб. Того же дня на крестинах следил я за Куцыным, либерально заговаривал с ним о политике, но подозрительного ничего не добился. Придется подождать». На отсутствие дистанции между адресатом и говорящим могут указывать уменьшительно-ласкательные, увеличительные, фамильярные формы имен: «Егорка! Егорка, черт! Петрушка! Заснули, черти, в рот вам дышло, сто чертей и одна ведьма!» («Лебединая песня (Калхас)»), «Чёрт побери... — подумал Милкин. — Это уж десятый говорит мне про женитьбу на Настеньке. И из чего заключили, чёрт их возьми совсем!» («Жених и папенька»), «А Петруха, Петруха! — вдруг вспомнил дьякон. — Ну, теперь он поче-ешется!» («Письмо»). Встречаются в текстах А.П. Чехова и варианты наименования лиц, созданные и используемые, очевидно, в узком кругу: «Отец, как я уже писал тебе, бросил Иваныгорча и живет с нами» (письмо Ал.П. Чехову, 24 или 25 июля 1891 г. Богимово).
«Самый способ называния по имени, или по имени и отчеству, или по фамилии определенным образом отражает и взаимоотношение лиц, и общественное положение называемого» [Шмелев 1964, с. 141]. Благодаря такой способности онимов соединять оценочный элемент значения с чисто идентифицирующим возникли разные типы номинаций — уменьшительно-ласкательные, увеличительные, фамильярные формы имен.
Таким образом, будучи предназначенными главным образом для целей идентификации, онимы могут содержать в своем значении и дополнительные элементы смыслов (информацию о поле, патронимических отношениях, эмоционально-оценочном отношении говорящего и адресата, дистанции в их отношениях).
1.2. Общие наименования
В группу «Общие наименования» входят единицы, значение которых позволяет отнести объект к классу «человек». Это значение при номинации референта-лица является избыточным с точки зрения характеризации, поэтому используется прежде всего для гиперонимической замены упомянутого имени и для ввода в текст новых атрибутов.
Класс общих наименований включает слово человек и его контекстуальные синонимы. В текстах А.П. Чехова они представлены достаточно большим количеством единиц: существо, антропос, индивид, индивидуум, лицо, особа, особь, создание, субъект, тип, штука, штучка, фигура.
Слова лицо и индивидуум маркируют у А.П. Чехова разные функциональные стили речи персонажей (официально-деловой (примеры 1—3) и наукообразный (примеры 4 и 5)). Ср.:
(1) «Мне, как лицу высокопоставленному, не подобает ездить на конке...» («Два в одном»)
(2) «...на полях и пустых местах имеются карандашные пометки, сделанные разными почерками. Так как все они носят печать мудрости и полны высокого значения, то надо думать, что они принадлежат лицам начальствующим». («Служебные пометки»)
(3) «Об изгнании из отечества лиц, кои, выдавая себя за женихов, обедают ежедневно на счет отцов, имеющих дочерей». («Нечто серьезное»)
(4) «Сравнение с армией, которое сделал полковник, прелестно и делает честь его высокому уму; призыв к гражданскому чувству говорит о благородстве его души, но не надо забывать, что гражданин в каждом отдельном индивидууме тесно связан с христианином...» («Задача»)
(5) «Ученые держатся различных взглядов. Например: новейшая школа Ломброзо не признает свободной воли и каждое преступление считает продуктом чисто анатомических особенностей индивидуума». («Задача»)
Остальные наименования выполняют экспрессивную функцию. Их использование вместо нейтрального человек — знак наличия у говорящего особого, не нейтрального отношения к именуемому лицу. Сам характер этого отношения — позитивный или негативный — уточняется обычно в контексте. Ср.:
(6) «Не можешь ли ты из своей прелестной особы составить мне приятнейшую компанию?» («За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь»)
(7) «— Мм... Персик! И барыня дома?
— Дома, — говорит девочка и почему-то краснеет.
— Мм. Штучка! Шшшельмочка! Куда шапку положить?» («Неудачный визит»)
(8) «...вскоре неистовый вихрь бешеного вальса воскрешает вашу чуткую душу, и вы вновь чувствуете себя в Европе — в гнезде цивилизации... Огненные взоры неземных, поэтических созданий шлют вам любовь, обнаженные плечи манят вас в прошлое...» («Идиллия»)
(9) «К чему трогать память этого молодого, безгрешного существа?» («Драма на охоте»)
(10) «Она генеральша, но у нее бывает много гостей разного звания и попадаются интересные субъекты» (письмо М.П. Чеховой, 2 декабря 1898, г. Ялта)
(11) «Ей хотелось написать также, что он многим обязан ее хорошему влиянию, а если он поступает дурно, то это только потому, что ее влияние парализуется разными двусмысленными особами, вроде той, которая сегодня пряталась за картину» («Попрыгунья»)
(12) «Ни за что бы не вышла за такого субъекта!» («Ушла»)
(13) «А какая-то плюгавая фигура в цилиндре, с давно не бритой рожей, долго переминалась около меня с ноги на ногу, потом повернулась ко мне со словами...» («Пассажир 1-го класса»)
(14) «Я настолько гордый человек, что не стану какому-нибудь субъекту свой билет показывать. Отойдите от меня... Чего пристал?» («Гордый человек»)
(15) «Глагольев 2. Танцевать? Здесь? С кем, позвольте спросить? (Садится рядом.)
Платонов. Уж будто бы и не с кем?
Глагольев 2. Одни только типы! Все типы, на кого ни посмотришь! Какие-то рожи, орлиные носы, жеманство...» («Безотцовщина»)
(16) «Проснешься нечаянно, откроешь глаза и видишь обращенное на тебя лицо... этакое какое-то ужасное, дикое... Перекошено оно, это лицо, злобой, отвращением... Как увидишь этакую штуку, все обаяние пропало... И часто она так на меня смотрит...» («Драма на охоте»)
Устойчивая связь с определенным видом эмоций наблюдается у слова субъект — оно употребляется в отрицательном контексте (было выявлено только одно словосочетание, не имеющее отрицательных значений и коннотаций: интересный субъект). Для остальных же общих наименований свойственно использование как в положительно оцениваемом, так и в отрицательном контексте.
Слово человек регулярно сопровождается у А.П. Чехова разнообразными атрибутами, изучение которых представляет самостоятельный интерес. Их анализ позволяет выявить наиболее важные признаки лица, чаще всего сообщаемые читателю рассказчиком и персонажами. За ними стоит система оценок и принципы классификации лиц, характерные для автора.
Как и ожидалось, слово человек входит в число самых частотных у А.П. Чехова — оно является самым употребительным из существительных и сопровождается разнообразной и обширной системой атрибутов как в художественных текстах, так и в письмах. В результате сплошной выборки таких атрибутов удалось получить их полный список и определить частотность каждого из них.
Наиболее частотными оказались следующие определения: молодой (254), хороший (119), порядочный (77), добрый (63), честный (59), умный (55), великий (37), богатый (37), русский (32), живой (30), милый (29), хмурый (25), глупый (25), образованный (23), талантливый (21), обыкновенный (21), свой (20), благородный (20), единственный (18), интересный (18). Бросается в глаза тот факт, что в этом списке преобладают позитивные свойства, прежде всего — морально-этические.
Качественные прилагательные маркируют полюса нормативных шкал, т. е. в ступают в антонимические отношения. Поэтому их анализ дает представление о тех шкалах, оппозициях, которые значимы для субъекта речи. А.П. Чехов в своих текстах воссоздает мир и взгляды самых разных персонажей, а не только свои. Основные полярные оппозиции, судя по атрибутам, в этом мире таковы. Одна из самых активных — оппозиция «свой — чужой». В категорию «свой» входят слова близкий, родной, мой, наш, кровный, знакомый; в категорию «чужой» — слова чужой, ваш, незнакомый, посторонний, другой, дальний, теперешний, твой. Наряду с этой оппозицией можно выделить такие противопоставления, как «молодой — старый», «умный — глупый», «добрый — злой», «богатый — бедный», «простой — странный», «несчастный — счастливый», «неизвестный — известный», «здоровый — больной».
Набор атрибутов можно устанавливать для каждого отдельного типа человека. Так, для чеховских текстов очень важен такой тип, как молодой человек. С точки зрения внешности он чаще всего характеризуется как безусый, брюнет, приятный или красивый, высокий. Наиболее частотные его качества — интересный, теперешний, бедный, прекрасный, приличный, приятный, бодрый. Лишь иногда он чахоточный, поганый, жалкий и несчастный, бессмысленный. Как показывает следующий контекст, молодые люди у Чехова делятся по степени молодости. Ср.:
(17) «Увы, я уже старый молодой человек, любовь моя не солнце и не делает весны ни для меня, ни для той птицы, которую я люблю.
Лика, не тебя так пылко я люблю! Люблю в тебе я прошлые страданья и молодость погибшую мою.» (Письмо Л.С. Мизиновой, 1892)
С точки зрения авторского стиля, обращает на себя такая особенность чеховского стиля, как описание внутренних свойств через внешние (синестезия) — тактильные (примеры 18, 19, 22, 23), визуальные (пример 18), аудиальные (примеры 20, 21). Ср.:
(18) «Рыбкин, сотрудник газеты «Начихать вам на головы!», человек обрюзглый, сырой и тусклый, стоял посреди своего номера и любовно поглядывал на потолок, где торчал крючок, приспособленный для лампы» («Два газетчика (Неправдоподобный рассказ)»)
(19) «Я человек сырой, отупел, — ответил он. — Какие мои советы?» («Жена», 1891)
(20) «Я рад, что вы, шипучий человек, не отказались от мысли о медицинской газете» (Письмо П.Г. Розанову)
(21) «Не стану, не стану шевелить вашего великого сердца, шипучий человек!» («Безотцовщина»)
(22) «Вы человек рыхлый, чувствительный, уступчивый, наклонный к припадкам лени, впечатлительный, а все сии качества не годятся для строгого беспристрастного судьи» (Письмо В.А. Тихонову)
(23) «От природы вы человек ленивый, рыхлый и потому старались складывать свою жизнь так, чтобы вас ничего не беспокоило и не двигало с места» («Палата № 6»)
Еще одной особенностью чеховской характеризации человека является использование профессиональных медицинских признаков. Ср., например, сочетания ревматический человек («Задача»), человек без селезенки (псевдоним), полнокровный человек («Безотцовщина») и т. п.
Особым объектом корпусного исследования могут быть однородные атрибутивные ряды, связанные со словом человек. Их изучение может дать представление о тех сложных ассоциативных связях, которые существуют в сознании писателя. Так, например, атрибут интеллигентный встречается у А.П. Чехова в сочетаниях: интеллигентный, нервный ч.; интеллигентный, университетский ч.; гордый, интеллигентный ч.
В текстах А.П. Чехова часто встречаются неузуальные определения к слову человек. Ср.: таможенно-картинный («Ну полно, таможенно-картинный человече, к чему такие сильные выражения?», письмо Ал.П. Чехову, 1886), денежно-порядочный («Ах, как мало на этом свете денежно-порядочных людей!», письмо А.С. Суворину, 1889), глубоко неуважаемый («Такие глубоко неуважаемые люди, как Дрюмон, высоко подняли голову...», письмо А.С. Суворину, 1898) и т. п. Нельзя не отметить, однако, что неузуальность в гораздо большей степени проявляется в переписке А.П. Чехова, чем в его художественных произведениях.
Слово человек используется при номинации лиц либо как средство ввода сообщающих новую информацию атрибутов, либо как эквивалент местоимения он. В последнем случае оно регулярно сопровождается этот или каким-либо уже сообщенным признаком, облегчающим идентификацию предмета (ср.: молодой человек). См. о различиях между человек // этот человек в главе III (в параграфе 3.2. «Именные группы с актуализатором «этот»»).
1.3. Чисто оценочные наименования
Значение единиц, входящих в состав группы «Чисто оценочные наименования», имеет только оценочный компонент (в отличие от других групп, которые тоже могут содержать оценку, но только как один из нескольких элементов значения или коннотацию). Назначение чисто оценочных наименований — передать субъективное отношение говорящего к объекту номинации, не назвать объект, а только оценить его.
Как показали исследования, прагматический диапазон сферы чистой оценки в русском языке очень широк. Чисто оценочные наименования могут выражать следующие типы отношения говорящего к объекту номинации: (1) брань, хула (гад); (2) похвала, одобрение, ласка в связи с какими-либо внутренними или внешними свойствами, качествами (душка); (3) осуждение, неодобрение, неприятие в связи с какими-либо свойствами, качествами (недочеловек); (4) похвала, одобрение, ласка: в связи с какими-либо действиями, поступками (молодец, умница); (5) насмешка, ироническое отношение, ласковое сочувствие (дуралей, дурачок); (6) осуждение, неодобрение, неприятие в связи с предосудительным, подозрительным или опасным поведением (молодчик); (7) названия-оценки совокупностей лиц (элита) [Сяохуэй 2011].
Количество обнаруженных чисто оценочных наименований в текстах А.П. Чехова составляет 30 единиц. К их числу можно отнести следующие слова: бедняга, бедняжечка, бедняжка, гад, гадина, дрянь, душенька, каналья, канашка, мерзавец, мерзавка, мерзость, милочка, молодец, молодчина, ничтожество, паршак, паршивец, паскуда, поганец, подлец, сволочь, сквернавец, ублюдок, шваль, шельма, шельмец, шельмочка, шушваль, шушера.
Необходимо отметить, что к области чистой оценки примыкают неоднозначные слова, имеющие вторичные оценочные значения (амурчик, ангел, дурак, идиот, милашка, разбойник, сатана, черт и др.). В речи персонажей А.П. Чехова они употребляются как показатели отношения очень широко. Ср.:
(24) «Чтобы рассердить А.С. и вывести его из себя, достаточно было кому-либо из представителей непрекрасного пола подкрасться к нему и чмокнуть его в щеку...
— Дурак! — бранился он, вытирая рукавом место поцелуя. — Дурак! Болван!» («Кое-что об А.С. Даргомыжском»)
(25) «— Тут никакой над вами насмешки нет-с, — заметил Гришка, — а вам по чистой совести. Не давайте воли рукам.
— Молчи! — застучал Помоев палкой о пол. — Дурак! Шваль!» («Интеллигентное бревно»)
Нужно отметить, что при анализе слова со вторичным чисто оценочным значением часто бывает сложно установить, сохраняется ли у него в контексте исходное значение или нет. Почти всегда можно предположить, что говорящий опирается на него как на основание оценки, сообщает и его тоже, то есть не уходит в область чистой оценки.
Важной особенностью чеховского стиля является также регулярное использование писателем произносительных вариантов, выполняющих оценочную функцию. Они порождают разные варианты написания, отражающие экспрессивные средства звучащей речи. Особенно регулярный характер носит обозначение длительности согласных. Растяжение согласных А.П. Чехов преимущественно использует в словах негативно-оценочных: ддубина, дуррак, дурраль, дурррак, дуррында, мерр-зав-цы, моррда, ррразбойник, ччерт, черрть, черррт, черрт, чччерт, ссатана, сскотина, с-скотина, ссобака, сссвинъя, ссскатина, ссскотина, с-с-с-скотина. Однако растяжение согласных у А.П. Чехова не всегда связано с негативной окраской. Ср.: шшшельмочка (см. пример 7 из параграфа 1.2), молллодец. Довольно часто при использовании чисто оценочных наименований в текстах А.П. Чехова графически передается интонация. Это делается путем отражения растягивания гласных и разбиения слова на слоги: ду-ура, дуурак, ду-ушенька, ска-атина, ска-а-тина, че-ерт, ше-ельма. Все эти приемы обычно используются при передаче речи персонажей.
Примечания
1. Скажи, чтобы дали нам чаю (франц.)
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |