В рассказах Чехова такие слова, как «сад», «дождь», «луна» и другие могут обретать свое значение в контексте произведения. Они иногда символы. Рассмотрим некоторые из них подробно.
Образ дождя представляется одним из основных сквозных образов в творчестве Чехова. Он может быть символом безысходности повседневной жизни, неосуществимости истинного счастья. Дождь идет, когда герой рассказа «Учитель словесности» осознает мнимость доставшегося ему счастья.
Морось, с разговоров о которой начинается история Душечки («Душечка»), так же утомительна, как и антрепренер Кукин. Он чувствует угнетенность даже в самый день свадьбы. Дождь омрачает похороны Беликова — главного героя рассказа «Человек в футляре». Хотя он ещё при жизни стал мертвецом.
Как мы уже говорили выше, в произведениях Чехова присутствует и образ сада. Сад полон поэтичности и «музыки» счастья. Он может быть приютом для влюбленных. Влюбленные встречаются в садах, когда их души наполнены искренним чувством. Это художник и Мисюсь, Никитин и Манюся, молодой Старцев и Екатерина, Коврин и Таня.
При этом сад отзывчив к душевному состоянию героев, он влияет на их настроение. Измученный и едва ли вменяемый Коврин очутился в холодном саду; «но взошло солнце и ярко осветило сад», «и в груди его шевельнулось радостное чувство, какое он испытывал в детстве, когда бегал по этому саду» [Чехов VIII: 299].
Прекрасный, в образцовом порядке посаженный сад в рассказе «Черный монах» не только стал смыслом жизни Песоцкого, но и поглотил без остатка его жизнь. Чехов противопоставляет не просто два сада — «коммерческий», с шеренгами деревьев, и поэтический, с «роскошными цветами, обрызганными росой», — а два образа жизни, два противоположных идеала. Коммерческий «сад-смерть» унес все силы и жизнь Песоцкого. Поэтический «сад-жизнь» герои погубили своими руками, но именно о нем страстно и безнадежно тоскует умирающий Коврин. Перед смертью Коврин видит образ того чистого и недосягаемого мира, который он потерял, стремясь к величию1.
Сад связывается с «идеалом полноценного бытия»: «Когда зеленый сад весь сияет от солнца и кажется счастливым, то хочется, чтобы вся жизнь была такою» [Чехов IX: 229].
Сад для Чехова — это жизнь. Она продолжается, если сад цветет, и угасает, если он гибнет. Но даже умирающий, обреченный погибнуть сад символизирует жизнь, возможность её сохранения и продолжения2. Образ старого сада и запущенного сада встречаются в зрелых произведениях Чехова. Например, в «Ариадне» и в «Моей жизни».
Описания сада в прозе Чехова чаще всего развернутые, так как этот образ выступает и как средство психологической характеристики персонажа. Образ сада отражает человеческие переживания. Ярким примером этого является рассказ «Невеста», как утверждает Е.Е. Ильина3. Главная героиня Надя терзается сомнениями: ехать ли ей в город учиться, изменив тем самым свою жизнь, или выйти замуж за доброго, но ограниченного и пошлого человека. Сомнения героини сопровождаются изменениями в описании сада. Если на душе у Нади тяжело, то и в саду неспокойно. Когда же героиня, наконец, принимает твердое решение, то и в саду происходят изменения: «тот же сад, залитый солнцем, веселый, шумный».
Луна — символ неоднозначный. Отразившись в воде, она иногда сопрягается с приливом темной страсти в душе героев, с изменением их мироощущения, с помрачением рассудка персонажа.
Например, героиня в рассказе «Попрыгунья», зачарованная «лунным блеском», решается на измену своему мужу. А в повести «Черный монах», худое лицо черного монаха, страшно бледное, смогло привидеться Коврину именно в лунном свете.
Можно сказать, что луна у Чехова иногда побуждает к запретному чувству. В «Даме с собачкой» герой и героиня делают первые шаги навстречу друг другу именно под лунным светом, когда они еще не полюбили друг друга. Но любовь героев, их измена супругам в рассказе не осуждаются, наоборот, их любовь поэтизируется. Поэтизируется запретное чувство.
Луна часто участвует в любовной сцене в творчестве Чехова, льющая в душу персонажей покой и нежность, как отмечает А. Белый4. Например, в «Трех годах» олицетворение (лунный свет ласкает) как бы реализует жажду Лаптевым любовной ласки.
Связывающаяся с любовными ощущениями чеховская луна иногда связана и с женской красотой. Например, в «Страхе» образ луны связан с красотой женщины, с прелестью женского обаяния.
Порой лунный свет наполняет пейзаж Чехова грустью и умиротворением. Например, в рассказе «Человек в футляре» мы читаем: «во всю ширь этого поля, залитого лунным светом, тоже ни движения, ни звука».
А в «Палате № 6» холодная, багровая луна становится частью символического пейзажа, образа страшного мира.
Леса и деревья в художественном творчестве порой представляются как «пейзаж души». И опустошение лесов и чащоб, садов бывает метафорой душевного опустошения персонажей.
Порой дерево, упоминаемое в произведениях Чехова, олицетворяет собою что-либо глубоко человеческое. Например, тополь в «Степи» предстает символом гордости, одиночества и печали.
Как мы уже упомянули, в творчестве Чехова порой бывает так, что необычная погода (либо прекрасная, либо плохая) аккомпанирует необычному в содержании рассказа. А для описания плохой погоды часто используется образ ветра.
Например, в рассказе «Сон» имеется сквозной образ ветра. Тьма, холод, вместе с дождями и снегом наполняют ночь под Рождество [Чехов III: 178]. Ветер аккомпанирует действию. С одной стороны, ветер воет и плачет за полночь. Это помогает создать колдовскую, таинственную и страшную атмосферу. С другой стороны, ветер выл вместе с вещами. Это мучает совесть героя и пробуждает в нем сочувствие к бедным людям.
Ветер является повторяющейся деталью в рассказе «Убийство», который, то затихая, то усиливаясь, сопровождает мысли и действия героев и нагнетает то тревожное настроение, которое необходимо автору в этом рассказе.
Далее рассмотрим образ облака. Чехов не раз пишет о том, что облака похожи на что-то. Это, с одной стороны, добавляет поэтичности к описанному пейзажу. А с другой стороны, для чеховского пейзажа характерны случайностность и динамичность. Формы облаков разные и меняются с течением времени. Кроме того, собственно визуальные конкретно-предметные сравнения в описании облаков, с точки зрения Н.В. Халиковой, имеют отношение и к тому, что «описание ландшафта обычно ассоциируется с ментальным миром главного героя, передается «всеведущим» автором. Поэтому оно неизбежно типизировано»5.
Образу «облака плывут» свойственен и антропологизм. И Чехов пишет: «Грозовая туча сердито смотрела на него и как будто советовала вернуться домой» [Чехов VIII: 69].
Сквозным образом природы в творчестве Чехова является и туман. В рассказе «Княгиня» для описания тихой и безмятежной жизни в монастыре Чехов использует образ вечернего тумана. Туман и «вуаль» из грачей добавляют красоту в пейзаж [Чехов VII: 318].
А в «Страхе» туман связывается со смертью. Вспоминаются встречающиеся в поэзии Некрасова сравнения тумана с саваном.
В рассказе «Невеста» Чехов пишет: «туман, белый, густой, тихо подплывает к сирени, хочет закрыть ее» [Чехов X: 271]. Туман в этом описании как бы хочет поглотить красоту, цветущую сирень, это соотносится в содержании рассказа с тем, что обывательская жизнь грозит поглотить Надю — и ей тяжело на душе.
Обратимся к образу реки. В «Скрипке Ротшильда» вид реки меняет ход мыслей героя и становится его собеседником.
Река — это и река времени, которая заставляет Якова вспомнить то, что он, казалось, забыл навсегда: и старую вербу, и младенчика, и свою молодость. Река — это и часть того мира, который у Чехова противопоставлен человеческой жизни. Люди не замечают ее красоты или забывают о ее существовании, как Яков, который сорок лет не был на реке, или пытаются извлечь из природы свою маленькую пользу: вырубить лес, распахать луга, наловить и продать рыбу, развести гусей. Существует-то этот мир для того, чтобы человек подивился ему и поднялся до него, чтобы на прекрасной земле жили прекрасные люди, чтобы река, душа и скрипка говорили на одном языке.
Пейзажная зарисовка органически связана с душевными движениями, со скрытыми лирическими струнками одинокого человека, судьба которого подобна тихой постаревшей вербе. И именно с помощью картин природы Чехов дает читателю возможность ощутить движение времени.
В картины природы Чехов хотя бы мимоходом вводит различных животных. Животные иногда служат для сравнения с ними людей. Например, в рассказе «Попрыгунья» жена врача Дымова говорила, что у него «лицо бенгальского тигра, а выражение доброе и милое, как у оленя» [Чехов VIII: 9].
В «Дуэли» также присутствуют аналогии между персонажами и природой, в том числе, и с животными, и с растениями. Например, сравнение Лаевского и Надежды с макаками; «люди — щенки». «Благодетельствовать г. Лаевскому так же неумно, как поливать сорную траву или прикармливать саранчу» [Чехов VII: 521], — говорит зоолог. Эти аналогии перекликаются с «биологическим» подходом фон Корена к жизни.
Есть у Чехова рассказы, где животным отводится значительное, а то и главное место.
Такова старая занесенная снегом голодная лошадь бедствующего извозчика Ионы из рассказа «Тоска». А в «Налиме» героем рассказа стал здоровенный налим, застрявший в коряге.
Из всех животных в сочинениях Чехова наиболее часто появляются собаки («Дама с собачкой» или борзой щенок из «Хамелеона»). У Чехова были две собаки. Их звали Бром и Хина. По двору бегал и пес Белолобый. Он-то и стал прообразом щенка, описанного в рассказе «Белолобый» в 1895 году. «Славный народ собаки», — говорил Чехов. И есть рассказы, целиком посвященные собакам. Таков рассказ, кроме «Белолобого», «Каштанка», написанный в 1887 году, ставший всемирно известным и хрестоматийным.
Есть в произведениях писателя и птицы. В повести «Степь» Чехов наделяет птиц точными характеристиками с точки зрения эмоционально-психологической: хохочет сова, плачут чибисы, пищат бекасы.
Крики совы слышатся в этой повести несколько раз. Сова является амбивалентным образом: это птица мудрости, но также мрака и смерти. Некогда сова была символом способности не испытывать страха перед темнотой, то есть знать тайны, обычно скрытые для смертных.
Внешность птиц, их нрав и повадки воспеты во множестве легенд и сказок. В древности многие птицы символизировали различные божества. Птицы порождают множество ассоциаций у человека.
В повести «В овраге» мотив птицы поэтично вплетается в образ главной героини Липы, которая сравнивается с жаворонком, символизирующим чистоту, кротость, добро. Липе противостоит носительница зла и жестокости Аксинья, сравниваемая со «змеей подколодной».
В итоге можно сказать, что сквозные образы природы у Чехова нередко вмещают в себя сверхэмпирические, ассоциативно-символические смыслы, превращающие их из простых образов природы в полноправное средство выражения содержания произведения.
Примечания
1. Чудинова В.И. Символика образа сада в художественном пространстве рассказов и повестей А.П. Чехова 80—90-х годов // Филологический журнал. Южно-Сахалинск, 2008. Выпуск 15. С. 65—71. С. 66.
2. Орлов Э. Я мог бы быть садовником // Мелихово. Альманах: Очерки, пьеса, литературоведческие эссе, архивные изыскания, статьи, воспоминания, хроника. Чехов. М.: «Мелихово», 1999. С. 102—112.
3. Ильина Е.Е. Образ сада в прозе А.П. Чехова // VI Ломоносовские научные чтения студентов, аспирантов и молодых ученых. Архангельск: Помор. госуниверситет, 2004. С. 118—119.
4. Белый А. Пушкин, Тютчев и Баратынский в зрительном восприятии природы // Поэзия слова. М.: Академический проект, Деловая книга, 2001. С. 480—485.
5. Халикова Н.В. Мифологема облака в прозе XIX — начала XX в // Язык мифа. М., 2010. С. 147—156.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |