2.2. Функции пейзажа в зрелом творчестве Чехова

2.2.1. Пейзаж и сюжет произведения

Ряд пейзажей в зрелом творчестве Чехова, как и в раннем, о чем мы уже писали, так или иначе связан с сюжетом произведения.

Чехов настаивал на том, чтобы душевные потрясения становились центральным событием сюжета, как идейно плодотворные. Иногда во время духовного переворота героя или кульминации сюжета Чехов намеренно дает пейзаж.

Например, в «Дуэли» накануне поединка главный герой Лаевский слушал грозу и вспоминал свою жизнь, в которой он видел только собственную вину и ложь.

Только Лаевский видел грозу, которая пришлась на кульминацию повести. Лаевский в одиночку пытался решать свои проблемы. Гроза кончилась, настроение героя резко изменилось, и только тогда он отправился на дуэль.

Вот тут-то и наступает решающий момент — момент дуэли. Согласившись на нее в порыве ярости, Лаевский только ночью начинает осознавать страшную реальность того, что ему предстоит.

Именно в эту роковую ночь Лаевский видит Надежду Федоровну с другим. И тогда происходит переоценка ценностей героем повести. Природа как будто чувствует душевное состояние Лаевского. Как живое существо, она дает читателю возможность почувствовать, что вместе с рассветом произойдет что-то страшное.

Ночью обостряются все чувства Лаевского. Как будто с наступлением темноты наступает озарение души человека. Он другими глазами всматривается во все окружающее, а та женщина, которая была противна ему и изменила, в эту ночь кажется ему самой родной и близкой.

Мотив сада также появляется ночью, герой вспоминает свое чистое непорочное детство, когда он был мал и проводил время в саду, отмечая для себя, что в те моменты он был действительно счастлив. Проводя параллель со своим настоящим, Лаевский трагически вспоминает, «как в детстве во время грозы он с непокрытой головой выбегал в сад» [Чехов VII: 488] и вместе с ребятами хохотал от восторга.

И то, что происходит во время дуэли, автор мастерски подчеркивает бушующим грозовым пейзажем. Природа теперь не ласковая и приветливая, а настоящая разбушевавшаяся стихия, способная поглотить все: «ярко блеснула молния, и вслед за этим раздался оглушительный, раскатистый удар грома, сначала глухой, а потом грохочущий и с треском, и такой сильный, что зазвенели в окнах стекла» [Чехов VII: 561].

В финале повести появляется и образ моря. В этом произведении образ моря как будто отражает человеческую натуру. Недаром в самом конце произведения Чехов пишет: «Да, никто не знает настоящей правды — думал Лаевский, с тоскою глядя на беспокойное темное море». Писатель подводит читателя к мысли о том, где же искать настоящую правду, заставляя нас снова и снова думать о значении этой дуэли.

2.2.2. Пейзаж-настроение

Мы исследовали в первой главе пейзаж-настроение в раннем творчестве Чехова, теперь перейдем к зрелому.

В основном пейзаж-настроение Чехова делится на два типа. Первый тип — пейзаж-настроение, который задает настроение в произведении, распространяющееся на последующие фрагменты текста. Приведу такой пример: в начале повести «Огни» задано настроение: «Ночь была августовская, звездная, но темная... эта звездная ночь казалась мне глухой, неприветливой и темнее, чем она была на самом деле» [Чехов VII: 133].

Второй тип пейзажа-настроения — пейзаж, совпадающий по настроению с настроением воспринимающего его персонажа.

Как и в раннем творчестве Чехова, в зрелых произведениях писателя также есть параллельные описания природы и психологических состояний персонажей.

Например, когда студента Ивана Великопольского охватили тоскливые мысли о человеческой истории и жизни людей, то в нелюдимом лесу стемнело и подул холодный ветер. А в то время, когда у студента возникло «сладкое ожидание счастья», на горизонте появилась багровая полоса зари, и он идет ей навстречу.

Пейзаж, который дается с точки зрения персонажа, часто совпадает с внутренним состоянием персонажа в этот момент времени.

Например, почти романтический пейзаж в «Доме с мезонином» в восприятии главного героя приобрел унылость, когда его окутало «трезвое, будничное настроение».

В «Черном монахе» главным из природных образов становится образ сада. И следует сказать, что восприятие сада Ковриным все время меняется¹.

В самом начале произведения молодой, счастливый Коврин относится к саду с восхищением и радостным удивлением. И сама жизнь молодого человека полна надежд, как сад с весенними цветами.

После болезни Коврин снова поехал к Песоцким, но теперь усталость, угрюмость, равнодушие и депрессия мешали ему любоваться чудесным садом: «Не замечая роскошных цветов, он погулял по саду; Угрюмые сосны с мохнатыми корнями, которые в прошлом году видели его здесь таким молодым, радостным и бодрым, теперь не шептались, а стояли неподвижные и немые, точно не узнавали его» [Чехов VIII: 325].

2.2.3. Характерологическая функция пейзажа

Пейзаж Чехова может сопоставляться с обликом его героя. Например, в рассказе «Соседи» березы похожи на их хозяина. («Они были так же печальны и несчастны на вид, как их хозяин Власич, так же были тощи и высоко вытянулись, как он» [Чехов VIII: 69].) Пейзаж выступает как составная часть портрета героя. Портрет Власича рисуется путем сопоставления с березами в его роще.

При этом в пейзаже проявляется и отношение писателя к своим персонажам. Персонаж, утративший человеческий облик и духовность, ни разу не появляется на фоне природы. Это и господин Беликов, человек в футляре, трус перед жизнью, это и Николай Чимша-Гималайский, окружённый канавами, заборами и изгородями.

В контрасте с этими персонажами находятся персонажи, которые близки писателю, и они порой неотделимы от природы и пейзажа. Это Мисюсь в рассказе «Дом с мезонином», которая органично вписана в пейзаж старинной красивой усадьбы. Ярким примером представляется и Иван Иваныч из «Крыжовника». В отличие от Алехина, который моется в купальне и делает воду темно-синей от грязи, Иван Иваныч плавает по плесу, «взмахивая руками, от него идут волны, и на волнах качаются белые лилии» [Чехов X: 71]. Иван Иваныч слит с природой. Он видит меланхоличный российский пейзаж.

Никитину в «Учителе словесности», приснилось, будто увидел он «нечто сюрреалистическое: дубы и вороньи гнезда, похожие на шапки. Одно гнездо закачалось, выглянул из него Шебалдин и громко крикнул: «Вы не читали Лессинга!»» [Чехов VIII: 417].

Отметим, что сонные виде́ния чеховских героев порой оказываются слиты с пейзажными образами и встречаются не только в «Учителе словесности», но и во сне Шамохина о ранних утрах в родном саду в рассказе «Ариадна»; в предсмертном видении Рагина в повести «Палата № 6» и т. д.

Примечания

1. Чан Ю. Проблема пейзажа в прозе и драматургии А.П. Чехова // Новый взгляд. М., 2001. Вып. 1. С. 19—28.