Заключение

Драма Чехова «Три сестры» до сих пор продолжает играть огромную роль в мировом культурном пространстве. Ее прочтение активно меняется на протяжении XX—XXI вв. в соответствии с развитием методологии литературоведения. В обществе постмодерна все больше отдается предпочтение синтетическим формам искусства, что накладывает отпечаток на восприятие литературных произведений, в особенности драматических. Становится очевидным, что изучение специфики драмы как литературного рода, закономерностей сценических интерпретаций является насущной и необходимой частью современной теории и литературно-критической и историко-литературной практики, в частности прочтения драм Чехова, в том числе и пьесы «Три сестры».

Пристальное изучение стенограмм репетиций «Трех сестер» крупнейшими режиссерами второй половины XX — начала XXI вв. Г.А. Товстоноговым, О.Н. Ефремовым и Л.А. Додиным, осуществленное в литературоведении впервые, позволяет открыть новое в поэтике и проблематике чеховской драмы.

Стенограммы застольных и сценических репетиций стали важнейшим источником новых вариантов интерпретации художественного мира пьесы. В них отразилось восприятие режиссерами спектаклей поэтики «Трех сестер», включающее трактовку визуальных и слуховых элементов драмы, возникшую в процессе перевода словесного текста на язык театра.

Каждая из сценических интерпретаций, изученных в данном исследовании, все дальше уходит от «жизненного правдоподобия» первых главных постановок пьесы (в МХТ в 1901 г. и во МХАТе в 1940 г.) к большей условности и символизму в сценографии.

В стенограммах репетиций прослеживается важная тенденция отказа от однозначного восприятия чеховских «положительных» и «отрицательных» персонажей, осуществляется углубленный разбор психологии героев и попытка «оправдания» Наташи и Соленого, а также «развенчания» сестер Прозоровых и героев их круга — Вершинина, Тузенбаха. При постановке пьес во второй половине XX в. и в начале XXI в. также осуществлена более подробная разработка так называемых «второстепенных» персонажей пьесы. Благодаря зафиксированному репетиционному процессу Товстоногова, Ефремова и Додина, в системе персонажей драмы Чехова появились развернутые интерпретации образов старика Ферапонта, а также подпоручиков Федотика и Родэ.

Интерпретациям выбранного нами периода характерно стремление к освобождению от бытовых подробностей в оформлении спектакля: количество мебели и реквизита снижается до минимума, как правило, обозначенного Чеховым в ремарках и тексте пьесы. Но предметам уделяется повышенное внимание, так как их употребление часто символично.

Подробнейшим образом разработанная Чеховым звуковая партитура «Трех сестер» — чрезвычайно важный аспект его позднего драматического творчества. Но анализ сценических интерпретаций показал, что эта партитура — наиболее подвижная и подверженная субъективным трактовкам часть пьесы.

Смена точки зрения и интерпретации элементов поэтики является следствием специфики понимания основной проблематики драмы «Три сестры». Осмысляя пьесу, ее постановщики не удовлетворялись традиционными прочтениями, открывали новые грани смысла, продолжая искать ответы на традиционные вопросы русской литературы «Кто виноват?» и «Что делать?». Так, экстраполируя судьбы и поведение чеховских интеллигентов на свое поколение — интеллигенцию шестидесятых, Товстоногов обостряет тему борьбы персонажей драмы, разоблачает их в равнодушии и бездействии, обвиняет в непредотвращении бессмысленного убийства барона Тузенбаха. Рассматривая пути борьбы и смирения (как ответ на вопрос «Что делать?»), Ефремов объясняет выбор бездействия персонажей пьесы как осмысленный, обозначающий христианское смирение и духовный пример стойкости перед обстоятельствами жизни.

Акцентирование «военной» проблематики драмы (ведь персонажи «Трех сестер» — представители военного сословия) подталкивает к новому осмыслению этого аспекта. Так, если в 1981 г. Ю.П. Любимов поставил в Театре на Таганке спектакль о привыкших жить по команде людях, обвиняя их в безынициативности и «покорном уповании на будущее», то постановка Додина в 2010-м — уже размышление и о жизни «на постое», и о военном прошлом и будущем его героев, и о том, что война не может быть смыслом жизни.

Развитие театра по пути снятия табу с откровенности разговора на гендерные темы позволило режиссерам обсуждать и предлагать персонажам пьесы более свободный характер сценических взаимоотношений. Это и «несостоявшиеся» поцелуи между Ириной и Тузенбахом у Товстоногова, и вполне состоявшиеся страстные поцелуи Ирины и Соленого, а также Ольги и Кулыгина в спектакле Додина, и даже сексуальная агрессия Наташи в постановке Ефремова. Все эти режиссерские решения — не только дань театральной эстетике своего времени, но и необходимость подробного раскрытия характеров персонажей в связи с проблемами, ранее не поднимавшимися в сценических и литературоведческих интерпретациях.

В исследовании вопроса о современном прочтении пьесы «Три сестры», о понимании проблематики и интерпретации ее художественно-эстетической специфики, мы пришли к выводу о том, что материал стенограмм застольных и сценических репетиций драмы Чехова Г.А. Товстоноговым, О.Н. Ефремовым и Л.А. Додиным, не только способствует более глубокому проникновению в авторский замысел, но и открывает новые возможности в изучении классического произведения. В дальнейшей перспективе включение таких материалов в научный дискурс позволит уточнить поэтику и проблематику не только пьес Чехова, но и произведений других драматургов. Общая характеристика интерпретаций, представление о которых складывается в ходе изучения стенограмм театральных репетиций, также может стать предметом дальнейших литературоведческих исследований.