Заключение

Творчество А.П. Чехова столь же созвучно нравственным исканиям нынешнего века, как и века минувшего. Для прозы писателя особенно характерен интерес к духовной жизни «обыкновенного» человека, к его часто незаметному, но сложному внутреннему миру. Не случайно Л.Н. Толстой видел достоинство творчества Чехова в том, что «оно понятно и сродно не только всякому русскому, но и всякому человеку вообще». Жизненная правдивость сюжетов, естественность слога, лаконизм формы, психологическая достоверность характеров приближает читателя к писателю, чуждому морализаторства и назидательности. Глубинные мысли Чехова, исходные начала его оценок жизни и человека не навязываются читателю.

Чеховская поэтика тонка, сложна и лишена всякой настойчивости и аффектации. Прямая проповедь, страстный нажим не свойственны Чехову, так как в его сознании жизнь богаче любых определений. Писатель не формулирует ни своих оценок, ни своих идеалов напрямую, изображая жизнь, какая она есть, и заодно обнаруживая, насколько эта жизнь, по его собственному определению, «уклоняется от нормы». Эти особенности позиции писателя и его поэтики придают неповторимый характер рассказам и повестям Чехова и являются причиной пристального внимания литературоведов.

Глубокая философичность и аналитизм в изображении основных «мучительных» проблем эпохи, новые формы композиции и сюжета, предельная пластичность образов — эти особенности чеховской поэтики явились существенным вкладом в развитие психологизма русской классической литературы. В малых жанрах — комической новелле, сценке, лирической миниатюре, психологическом рассказе — проявилось не только искусство писателя изображать процесс самораскрытия героев, но и талант художественного видения, способность анализировать субъективный внутренний мир и окружающую действительность. Манера Чехова не описательная, а драматическая. Если мысли персонажа передаются «в тоне» героя, то чувства вообще не описываются автором, а предметно воплощаются в диалоге, монологе, жесте, мимике, выражении лица. Рассуждения героев о себе, о своей жизни, о мире Чехов дает подробно и развернуто. Потребность в «открытом тексте», в более громком звучании голоса героя, рассказчика реализуется во многих рассказах и повестях писателя в форме исповеди. Таким образом, исповедь героя или рассказчика является художественно оправданной для поэтики Чехова.

Несмотря на это, поэтика исповеди оставалась до последнего времени одной из малоизученных сторон творчества писателя. В нашем исследовании мы проследили эволюцию исповеди в прозе Чехова 80-х — начала 90-х годов, выявили сюжетно-композиционные особенности исповеди и ее структурные компоненты в произведениях раннего и зрелого творчества писателя; рассмотрели значимость формы исповеди для понимания социальных, психологических и нравственно-философских проблем его творчества; исследовали организацию художественного текста и роль исповедального начала в рассказах и повестях-ретроспекциях конца 80-х — начала 90-х годов; определили характер и функции монологов-исповедей героев в повестях этого периода творчества; установили зависимость формы исповеди, ее содержательных особенностей от характера изображаемых в произведениях событий, действий, состояний героев.

Применив историко-литературный, сравнительно текстологический и системно-функциональный методы исследования, мы пришли к следующим выводам.

Исповедь играет существенную роль в композиции произведений Чехова, начиная с раннего, «осколочного» периода его творчества. Она входит как органическая часть в развитие сюжета, действия, в создание общей тональности произведений: исповедь обрисовывает внутреннее состояние персонажа и позволяет без дополнительных авторских пояснений обнаружить скрытый смысл явлений.

В исповедях персонажей ранних рассказов автор словно видит мир глазами своих героев. Но в характерном видении героя он выделяет и подчеркивает такие черты, которые выдают героя с головой. Объективное содержание жизни, контрастируя с представлениями героя, раскрывающимися в его исповеди, бросают обратный свет на самого героя, как в системе двух зеркал. Исповедь в ранних рассказах Чехова — это призма, проходя сквозь которую, внутренний мир персонажа предстает либо привлекательным и заслуживающим соучастия, либо во всем своем неприглядном облике. Таким образом, уже в ранних рассказах писатель прибегает к форме исповеди для раскрытия характера героя, выявления его типологической и психологической сущности.

Исповедь — это тот особый угол зрения на жизнь и людей, который станет для Чехова основоопределяющим на протяжении всего последующего творчества: не доверять внешности обманчивой или непоказательной и искать в человеке «внутреннее», подлинное, правдивое. Этот метод оценки он применяет и в тех случаях, когда разоблачается ложное, наносное в человеке. Писатель убежден, что возможность «проговорить» свой поступок, оценить его с моральных позиций благотворно влияет на человека. В исповеди человек дает себе или кому-либо нравственный самоотчет, пытается осознать причины своих поступков.

В сжатой, экономной форме сценок, этюдов, новелл, минимальный размер которых был предопределен связью с еженедельным журналом и газетой, исповедь играет роль эпического элемента, расширяющего содержательные рамки этих произведений. Отсюда и создаваемое благодаря монологу-исповеди героя ощущение сюжетности внутренней при отсутствии сюжетности внешней в ранних произведениях Чехова, построенных на одном разговоре без развития сюжета. Это наблюдение относится к рассказам 1883—1885 годов, проанализированным в первой главе нашей работы, — «Загадочная натура», «Слова, слова и слова», «Хитрец», «В бане», «Ванька», «На кладбище».

Прием душевного, интимного анализа через исповедь для постановки значительных социальных, нравственно-философских тем Чехов использует в рассказах «открытия» 1885—1887 годов. Самочувствие лица, соприкасающегося с окружающей средой, его поведение, переживания, связи и отношения с другими людьми в них раскрывается через форму исповеди. Не случай и обстоятельства, явившиеся причиной «прозрения» героя, не жизненное событие, испытующее человека, а сам человек, испытуемый каким-то пустяшным происшествием или, наоборот, трагедией, оказывается в центре изображения этих рассказов-исповедей. В рассказах «открытия» исповедь героя делает очевидными осознание им жизни, степень и характер его душевного «прозрения».

Монологи-исповеди в этих рассказах можно разделить на две категории: непрямые, недосказанные, представляющие из себя озвученную внутреннюю речь, иногда в виде бормотания («Горе», «Тоска»); прямые, пространные, в которых герой сам анализирует и обобщает свои чувства, мысли, поступки («Тапер», «Кошмар», «Калхас», «На пути»). Характер монолога, как правило, находится в прямой зависимости от типа героя.

Главными чертами поэтики исповеди в рассказах «открытия» являются следующие: углубленный психологизм в описании состояния и выразительных движений персонажа перед исповедью, во время высказывания и после него; недосказанность и нарочитая незавершенность монолога; социально-философская обобщенность, вытекающая как из «открытого» текста монолога-исповеди, так и из подтекста или воображаемого читателем продолжения; лейтмотивные и символические образы, детали, ассоциативный фон, подготавливающие и сопровождающие исповедь героя.

В рассказах и повестях-ретроспекциях исповедального характера изображение героев и событий дано в трех временных измерениях: сиюминутном, ретроспективном (воспоминания), перспективном (недосказанное, но подразумеваемое). Исповедь в них ведется от лица героя-рассказчика. Это герой размышляющий, склонный к самоанализу, сосредоточенный на осмыслении внутренних переживаний и опыта своей прошлой жизни. Его рассказ-исповедь отражает эволюцию взглядов, отношения к жизни, к людям. В композицию подобных рассказов часто включаются исповеди других персонажей, о которых вспоминает рассказчик. Такой прием «исповеди в исповеди» позволяет охватить душевный мир не только самого героя-рассказчика, но и героев, связанных с ним событийными линиями.

Не событие, а внутренние искания героев составляют композиционную основу рассказов-ретроспекций. Фабульный, событийный момент играет подчиненную роль. Главное — новое видение мира героями. Поэтому размышления, рассуждения героев выливаются в монолог-исповедь. Это может быть исповедь устная, обращенная к персонажам-слушателям, или форме записок, в вербальной форме, предполагающая известный самоконтроль разума. Все это было выявлено в ходе анализа поэтики рассказов «Шампанское», «Рассказ госпожи NN», повестей «Огни» и «Скучная история» во второй главе исследования.

В монологах-исповедях героев повестей «Степь», «Дуэль» и рассказа «Страх» выливается наружу все затаенное, долго сдерживаемое, выявляя подлинное, глубоко дремавшее на дне души. Форма исповеди позволяет проникнуть в толщу жизни, когда ее кажущийся, застывший слой надламывается и обнаруживается истинная его природа. В исповедальных монологах (как внешних, так и внутренних) раскрывается внутреннее содержание не только отдельного человека, но и произведения в делом. Мотивы одиночества, разобщенности, тоски по живой душе, радости, счастью, гармонии пронизывают эти монологи-исповеди. В повести «Дуэль» в монологах-исповедях Лаевского раскрываются основные этапы развития определенного круга идей и настроений, процесс нравственного обновления и возрождения личности. Социально-психологический рассказ «Страх» вобрал в себя все своеобразие поэтики исповеди в творчестве Чехова. Сложная сюжетно-композиционная структура «исповеди в исповеди» делает рассказ исповедально емким и раскрывает общую драму бытия. Форма исповеди дает глубокое осмысление, исследование, анализ жизни.

Таким образом, исповедь — это существенная особенность художественного психологизма многих произведений Чехова. Основные ее черты проходят, усложняясь и совершенствуясь, через все творчество писателя. Они определяют поэтику не только тех произведений, которые явились объектом исследования в нашей работе, но и других, более поздних — «Ариадна», «Дама с собачкой», «Невеста». Исповедальный характер имеют многие монологи героев драматических произведений Чехова. «Пьеса без названия», «Иванов» — это социологические этюды в лицах, событиях, исповедях-монологах. Действующие лица пьес Чехова исповедуются не только друг перед другом, но и пред зрителями. Чехов писал А.С. Суворину об Иванове: «Что он искренно не понимает себя, видно из большого монолога в 3 акте, где он, беседуя с глазу на глаз с публикой и исповедуясь перед ней, даже плачет!» (П., III, 110). Исповедальность в драматургии Чехова может стать предметом отдельного исследования. Поэтика исповеди имеет принципиальное значение в идейно-художественной концепции различных по жанру произведений Чехова: сценках, комических новеллах, социально-бытовом и социально-психологическом рассказе, лирико-философской и нравственно-психологической повести, драме. Художественные открытия Чехова в этой сфере обогатили всю последующую русскую литературу.