11 сентября 1944 года М.П. Чехова, узнав о смерти во время войны Натальи Михайловны и Георгия Михайловича Линтваревых, писала из Ялты сумчанке К.В. Калениченко: «Если бы Вы знали, как мне тяжело было узнать о смерти Линтваревых! Наташу я очень любила, и лучшие мои годы прошли на Луке (88—90). Мне так хотелось повидать ее, и я намеревалась в 41—42 годах поехать к ней, но, к сожалению, не удалось... Увидимся, должно быть, на том свете»1.
Наверное, эти прочувствованные слова о Линтваревых и Луке, написанные в тяжелейшие годы, когда столько было передумано и перечувствовано, многого стоят...
В 1935 году через большую поклонницу творчества А.П. Чехова К.В. Калениченко возобновилась связь сестры писателя с Сумами и ее добрым другом Н.М. Линтваревой. Ксении Викентьевне М.П. Чехова писала о своем огромном желании побывать на Луке и «возобновить свои лучшие воспоминания молодости», а также передавала Наталье Михайловне, что «хочет ее видеть и много, много говорить с ней».
Давним подругам было о чем поговорить и что вспомнить. Сдружившись сразу же по приезде чеховской семьи на лучанскую дачу в Сумы в мае в 1888 года, обе молодые умные и талантливые девушки поддерживали хорошие теплые отношения на протяжении многих лет. Марья Павловна продолжала бывать на Луке не только после 1890 года (в этом году семья Чехова, но уже без Антона Павловича — он был на Сахалине — отдыхала здесь в последний раз), но и после смерти писателя. 1891, 1892, 1894, 1896, 1912 годы — годы приезда М.П. Чеховой на Луку. Один из таких приездов, документально пока не подтвержденный, состоялся, по воспоминаниям воспитанницы Линтваревых Е.П. Колосовской, зимой в Рождественский сочельник (когда именно — она не помнила). Вместе с сестрой на Луку приехал и Антон Павлович. «Тогда же там, — вспоминала Колосовская, — были Тимофеев, Лейкфельд и др. Якобы предполагалось, что Павел Эмильевич Лейкфельд (профессор философии, двоюродный брат Н.М. Линтваревой. — Л.Е.) сделает предложение М.П. Чеховой»2.
Из семейных преданий линтваревской семьи Екатерина Павловна почерпнула и другие интересные сведения о том, что «Наташа Линтварева увлекалась Чеховым и мечтала о браке», что такая перспектива «в равной мере увлекала членов семьи Чеховых и Линтваревых», а Марья Павловна Чехова, в свою очередь «была трогательно расположена к Жоржу Линтвареву. И отвергла его во имя брата, тогда не сомневаясь в его намерении жениться на Наташе».
О безответной любви младшей дочери Линтваревых к Антону Павловичу, пронесенной через всю ее нелегкую жизнь, известно не только из этих воспоминаний. Накануне войны, в 1941 году Наталья Михайловна писала М.П. Чеховой в Ялту: «Вы знаете, как я увлекалась Антоном Павловичем, а как он относился ко мне, можно узнать по его письмам»3. Чеховское фото с дарственной надписью писателя она сохранила до конца своих дней. Оно было с ней, умирающей буквально от голода в чужом доме во время оккупации Сум.
О чувствах, которые питала Марья Павловна к Жоржу Линтвареву, написано в письме беззаветно преданного ей всю жизнь Александра Ивановича Смагина, любящее сердце которого подсказало истинную картину отношения молодой девушки к его сопернику. И дело тут, как нам кажется, совсем не в желании «женить Антона Павловича на Наташе». Да, Лука, столь поэтически воспетая Антоном Павловичем в его письмах, ее гостеприимные хозяева и их именитые и не именитые гости, несомненно, располагали сестру писателя бывать здесь. В имении Линтваревых Маша чувствовала себя тепло и уютно. Об одном из таких поэтических вечеров на Луке прекрасно поведал нам Михаил Павлович в письме к своему двоюродному брату Георгию Митрофановичу в Таганрог. Описывая зеркальный Псел, запах цветущей липы, бузины и жасмина, аромат от только что скошенного сена, которым усеяна терраса ради Троицы, он писал: «Сейчас на террасе, справа от меня наш дом. Слева — огромный дикий сад, поднимающийся в гору; как раз передо мной сквозь листву и кое-какие постройки блещет Псел и видно желто-розовое, но еще не успевшее потемнеть небо. Откуда-то издалека тянутся звуки гармоники и хохлацкой свистульки. Рядом со мной сидит Маша, только что возвратившаяся из Полтавы, а немного подальше симпатичный Иваненко. Оба читают. В открытое окно из комнат доносятся разговоры Суворина, приехавшего к нам гостить <...>, и Антона. Оба с жаром толкуют о том, какова была погода в Петербурге и Москве, когда три дня тому назад на всю Россию вдруг напали холода... Завтра ожидаем на Луку Свободина <...>, к 3-му Ваню, к 7-му нашего милого виолончелиста Семашко <...> Семашко нанял у нас комнату на все лето, и значит, мы будем все лето наслаждаться музыкой»4.
В литературно-музыкальных вечерах, инициатором которых был поэт А.Н. Плещеев, участвовал и замечательный пианист Г.М. Линтварев, слушать игру которого любили и Антон, и Маша. Он же был спутником Чеховых в их многочисленных путешествиях по уезду, а также в Полтавскую губернию. Часто молодые люди бывали в гостях у местной интеллигенции и уездных помещиков, с радостью приглашавших к себе известного писателя. В одном из писем к Г.М. Чехову Михаил Павлович описал курьезное посещение местного летнего театра, в котором приняла участие вся их веселая компания, непременными участниками которой были младшие Линтваревы — Наташа и Георгий.
Канули в Лету имена других участников этих веселых путешествий — доктора Глаголева, восемнадцатилетнего кадета, которого Антон Павлович называл «полковником»... Но одна непременная участница их, дочь управляющего винокуренным заводом Линтваревых Маша Курганова (в замужестве Тумская), оставила интереснейшие воспоминания, в которых есть упоминание о забавном происшествии, случившимся с Машей Чеховой в день ее именин. Когда молодые люди под вечер решили покататься на лодке по Пслу, Евгения Яковлевна Чехова решительно этому воспротивилась. Как оказалось, ей приснился о Машеньке плохой сон. Однако вмешался Антон Павлович — и веселая компания отправилась на реку. «Чехов, Линтваревы, Жорж Линтварев. А в одной лодке ехали. Маша протянула руку за кувшинкой, лодка накренилась — и наша именинница бултыхнулась в воду. Юбки у нее были накрахмаленные и на воде вздулись как парашют», — вспоминала мемуаристка. Машу благополучно вытащили в лодку, однако дома она «получила от Евгении Яковлевны хорошую взбучку», хотя предварительно и «переоделась у Линтваревых во все сухое».
Конечно, приятных моментов на Луке, о чем потом будет вспоминаться долго, было немало. Но ведь и в знаменитом Бабкине все это тоже было: и восхитительная природа, и поклонники, в том числе и Левитан. Однако на закате своих дней Марья Павловна будет вспоминать о том, что «лучшие ее годы прошли на Луке». Это была ее тайна, которую она унесла с собой. И как тут не вспомнить слова А.И. Смагина о любви Марьи Павловны к Жоржу Линтвареву...
В 30-е годы М.П. Чехова из возобновившейся переписки с Н.М. Линтваревой узнает о ее нелегкой послереволюционной судьбе. Сначала, после национализации и ограбления имения, отъезд в Харьков, где тогда жил ее младший брат Георгий. А после возвращения — долгие поиски работы, потеря единственной комнаты, которую ей оставили в бывшем городском доме Линтваревых и которую пришлось продать, чтобы помочь больному Георгию Михайловичу. После долгих поисков удалось, наконец, найти работу приходящей прислуги «в одном интеллигентном доме». Узнав об этом из письма К.В. Калениченко и пытаясь хоть как-то помочь подруге, М.П. Чехова писала в Сумы: «Меня несколько взволновало Ваше письмо о судьбе Н.М. Линтваревой. Ведь ее семья была весьма передовая и революционно настроенная. И сама Наталья Михайловна вечно воевала с сумским правительством и отстаивала свою школу, которую она завела у себя в усадьбе. Она бывшая курсистка-бестужевка. Жалко, что она не могла устроиться иначе... У меня было такое впечатление, когда мы были дачниками у них, что лучанские и барановские крестьяне больше пользуются их землей, чем они сами». К сожалению, встреча, о которой так мечтали обе подруги, так и не состоялась: Наталья Михайловна умерла в оккупированных Сумах в 1943 году.
Переписка М.П. Чеховой с К.В. Калениченко, ее деятельной и энергичной корреспонденткой из Сум, продолжалась до самой смерти сестры писателя. Ксения Викентьевна многие годы ухаживала за могилой художника Николая Чехова, создала уголок писателя при школе его имени, была инициатором чеховских выставок и конференций в Сумах, собирала чеховские материалы. По ее инициативе был создан чеховский городской актив по увековечиванию памяти А.П. Чехова в Сумах. «Читаю и удивляюсь Вашей необыкновенной энергии и настойчивости! — писала Марья Павловна. — Вот счастливый Чехов, что нашел такую замечательную поклонницу. Я уверена, что если бы не Вы, то ничего по увековечиванию Чехова в Сумах не вышло бы: до самой земли кланяюсь...»
Проникнувшись доверием к своей корреспондентке, М.П. Чехова обращается к ней с не совсем обычной просьбой. Речь идет о дочери Михаила и Ольги Чеховых. Письмо датировано 12 сентября 1935 года. Прося Ксению Викентьевну извещать ее о судьбе могилы Николая Чехова, она пишет: «Вторая моя просьба, быть может, удивит Вас, но я все-таки обращусь к Вам с ней. У меня есть племянник, известный артист, сын старшего брата Александра, уже покойного. У этого сына есть дочь 17 лет. Живет она в Берлине с матерью. У девочки большой сценический талант, но ей не дают ходу только потому, что она не может доказать свое арийское происхождение. На этот счет у немцев строго! Единственным доказательством было бы брачное свидетельство брата Александра. Он венчался в Лучанской церкви в 1889 г. <...> Будьте добры, прошу Вас очень, узнайте — возможно, ли достать копию этого свидетельства? И если возможно, то я вышлю Вам все расходы по этому делу с большой благодарностью».
Просьба Марья Павловны была выполнена. Копию свидетельства Ольга Константиновна Чехова получила.
Уже после войны, в 1948 году, М.П. Чехова будет хлопотать еще об одном своем племяннике, сыне младшего брата Михаила, художнике Сергее Михайловиче Чехове. Еще в предвоенные годы (январь 1937 г.) она писала в Сумы о потере «последнего моего брата Михаила Павловича. Он жил у меня в Ялте с 1925 года. Мы вместе работали и были очень дружны. И для меня эта потеря ужасна! <...> Я потеряла брата, друга и хорошего помощника».
Теперь Марья Павловна хлопочет о сыне Михаила Павловича, который «собирается приехать на Луку с женой и 11-летним сыном, и моим внуком». Она просит К.В. Калениченко помочь им с устройством, ибо люди они все трое «без претензий и могут удовлетвориться самым необходимым». Собрался Сергей Михайлович на Луку после того, как Марья Павловна очень красочно ее описала: «он решил ехать отдохнуть и порисовать туда, где 60 лет назад жили все мы с Антоном Павловичем во главе». Кроме того, отмечает Марья Павловна далее, Сергей Михайлович может быть полезен «в Ваших стремлениях увековечить память А.П. Чехова. Он чеховист, и мы работаем с ним вместе, хотя и живем в разных городах».
В письмах М.П. Чеховой к К.В. Калениченко, начиная с 1935 года, проходит какая-то часть истории самого ялтинского музея. Марья Павловна сообщает о посетителях, которых так много, что приходится принимать их по записям, о своей занятости: «Была очень занята по службе. Вы ведь знаете, что значит возглавлять учреждение и быть ответственным работником. Это значит быть всегда занятой, и особенно, когда годовой отчет: Дом-музей подчиняется Москве и я должна быть особенно аккуратной в своих отчетах». Сообщая о готовящейся выставке к годовщине Октябрьской революции (1937 г.) «Как было раньше и как теперь», потом ее назовут «Две эпохи в истории нашего дома», она писала: «Это у нас очередное дело. Вообще отдыхать некогда нам служащим, особенно ответственным работникам, как я, например, да еще такая заботливая и трусиха». А далее о том, что действительно происходило в ее душе, что тревожило и о чем мечталось: «если бы Вы знали, как я устала и как мне хочется уехать подальше от моего дома и дела».
Давая высокую оценку деятельности своей единомышленницы в ее «стремлении увековечить память пребывания на Сумщине величайших русских людей», М.П. Чехова неоднократно отмечала, что эта деятельность «достойна великого уважения, и что она от всего сердца «желает успехов в этих делах».
М.П. Чехова помнила Луку всегда, никогда не забывая тех счастливых минут своей молодости, которые прошли в прекраснейшем уголке Харьковской губернии — на Луке. И всегда была благодарна людям, которые сохраняли здесь память о ее великом брате и ее семье. «Если можно, передайте всем радетелям о Чехове мой привет и благодарность», — писала она в Сумы.
Примечания
1. Дом-музей А.П. Чехова в Сумах. Книга поступлений № 2.
2. Там же.
3. ОР РГБ. Ф. 331. К. 93. Ед. хр. 7.
4. Балабанович Е.З. Чехов в письмах брата Михаила Павловича // Литературное наследство. Т. 68. Чехов. М., 1960. С. 862—863.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |