Лингвистическая прагматика разделяет жанры, ориентированные на убеждение собеседника (make-believe discourses, в нашей терминологии — аффективные жанры), и жанры, которые направлены на то, чтобы побудить адресата к действию, поступку (make-do discourses или императивные речевые жанры)1. Императивные жанры во внехудожественной речи содействуют осуществлению реальных событий: они призваны «вызвать осуществление / неосуществление событий, необходимых, желательных или, напротив, нежелательных, опасных для кого-то из участников общения»2. Не случайно в названии таких жанров, «как правило, фигурирует «перформативное существительное» — приказ, распоряжение, договор, инструкция, приговор, постановление и т. п.»3. Слово и дело в таких жанрах нераздельны. Поэтому в данной главе мы гораздо больше, чем в других, отклонимся от исследования изображенного слова у Чехова в сторону его имплицитных представлений о социальной реальности.
Ведущую роль в парадигме императивных жанров играют просьба и приказ4 — жанры, ориентированные на получение непосредственного результата. Велика их роль и в художественной литературе: выражая желания говорящего и побуждая к действию адресата, они драматизируют литературный текст. Связанные с категориями власти, воли, долга и желания, эти жанры оказываются наиболее важными на уровне действия, так как с ними связаны эффекты читательского сюжетного ожидания: получит ли герой желаемое? захочет или сумеет ли он выполнить должное? Распространение этих жанров может порождать значительные фрагменты текстов или целые тексты. Кроме того, в коммуникации прямого словесного воздействия должны быть наиболее ясны намерения говорящего, причины, побуждающие его к речи и другие характеризующие его аспекты.
Помимо доминирующих жанров просьбы и приказа, лингвисты относят к императивным жанрам запрет, мольбу, совет, рекомендацию, инструкцию, обещание, обязательство, распоряжение, убеждение и уговоры и некоторые другие5. Но эти жанры, на наш взгляд, производны по отношению к вышеуказанным: запрет, распоряжение и инструкция — это формы приказа; мольба, убеждение и уговоры — усиленные формы просьбы. Обещание и обязательство — жанры, обычно зависимые от приказа и просьбы, они следуют за приказом и / или просьбой, или подразумевают их невысказанное присутствие. Таким образом, только совет можно считать абсолютно самостоятельным жанром, однако этот жанр в наименьшей степени обязывает говорящих к каким-либо действиям6, и потому наименее императивен. Говоря о просьбе и приказе, мы будем иногда подразумевать и те речевые жанры, которые входят в их «жанровые кластеры».
Примечания
1. В терминах Н.Д. Арутюновой это соответственно «диалог, имеющий целью установление или регулирование межличностных отношений» и «прескрипционный диалог» (Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1998. С. 650).
2. Шмелева Т.В. Модель речевого жанра // Жанры речи. Вып. 1. Саратов, 1997. С. 91.
3. Долинин К.А. Проблема речевых жанров через 45 лет после статьи Бахтина // Русистика: лингвистическая парадигма конца XX в. СПб., 1998. С. 38.
4. Между ними должно стоять требование объективных обстоятельств — выражение необходимости — но это не речевой жанр.
5. См.: Федосюк М.Ю. Комплексные жанры разговорной речи: «утешение», «убеждение» и «уговоры» // Русская разговорная речь как явление городской культуры. Екатеринбург, 1996. С. 77—78; Шмелева Т.В. Речевой жанр: Опыт общефилологического осмысления // Collegium. Киев. 1995. № 1—2. С. 60—61.
6. Необязательность совета выражается в его концепции адресанта и адресата: с одной стороны, дающий совет, как правило, лично не заинтересован в его исполнении (см.: Федосюк М.Ю. Комплексные жанры разговорной речи: «утешение», «убеждение» и «уговоры». С. 87), а с другой — адресат принимает роль исполнителя только в своих интересах (см.: Шмелева Т.В. Модель речевого жанра. С. 94).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |