Фатические речевые жанры — это речь ради установления и поддержания контакта. Слово «контакт» многозначно, и лингвисты обычно выделяют два его основных значения, в соответствии с которыми и понимаются две коммуникативные цели фатики. Первая из них, впервые выделенная известным этнографом Брониславом Малиновским, — это общение ради общения, обмен словами, который способствует общности людей и не преследует иных, практических целей1. Расширительное понимание фатической установки предполагает, что «общение» может способствовать либо улучшению, либо поддержанию, либо ухудшению отношений собеседников. В первых двух случаях говорят о «кооперативном» общении, причем второй случай — поддержание отношений — и представляет собой «чистую фатику», разговор ни о чем, small talk. В третьем случае говорят о «конфликтном» общении (ссоры, скандалы и т. п.). Вторая цель, которую выделил Р.О. Якобсон, — это «установить, а затем либо продлить, либо прервать общение, то есть проверить, работает ли канал связи, а также для того, чтобы привлечь внимание собеседника и удержать его в случае надобности»2. В этой главе мы коснемся обеих функций фатики у Чехова: раздел 6.1 будет посвящен «общению ради общения», а раздел 6.2 — вопросам «шума в канале связи». Однако у слова «контакт» есть и третье значение — взаимопонимание между людьми3. Вопросы взаимопонимания и отчуждения будут рассмотрены в разделах 6.3 и 6.4.
Поскольку фатические жанры не преследуют практических целей и не приносят ощутимой пользы, они долго игнорировались наукой4. В последнее время наметилась тенденция к «реабилитации» фатики и интерес к ее изучению. Указывалось на то, что именно «фатическая речь <...> максимально приближает нас к личности говорящего»5, что она выступает как «регулятор психического состояния людей, их взаимоотношений»6 и «репрезентация возможностей языка»7. Фатическому общению придается значение не меньшее, чем информативному и «полезному». Как мы уже упоминали в первой главе, по мысли Т.Г. Винокур, все поле коммуникации делится на области «фатики» и «информатики», которые различаются оппозицией «общение / сообщение». Фатическое речевое поведение — это «речевой акт, интенция осуществить который нацелена на сам этот акт как на предпочтительный способ вступить в общение: а) частные цели в фатическом речевом жанре всегда подчинены начальному контактному импульсу; б) информативная задача высказывания, следовательно, с точки зрения участников общения, вторична; в) коннотативный план коммуникативно-стилистического характера, наоборот, способен выступать как абсолютная ценность»8. Получается, что в идеале фатические высказывания должны не нести информации, не выражать мысли и чувства говорящего, не преследовать целей убеждения и воздействия. Но, разумеется, такая речь в чистом виде непредставима: на практике возможна не абсолютизация, а только доминирование контактной функции на фоне остальных. Эта мысль, которая, как мы помним, восходит к Р.О. Якобсону9, поддерживается всеми лингвистами.
Поскольку вопрос о той или иной доминанте во многих коммуникативных ситуациях не может быть решен безусловно, а расплывчатость целей и есть конститутивная черта фатики, то в науке возникает тенденция к постоянному расширению области фатических жанров. К этому классу начинают относить не только аморфные бытовые диалоги «ни о чем», но и «область речевого этикета в целом»10, все квазиэстетические комические жанры (шутку, анекдот, каламбур и т. д.), а также уже упоминавшиеся «конфликтные» жанры, которые способствуют не установлению контакта, а его потере (ссоры, оскорбления и т. д.). В результате область фатики оказывается огромной и слабо структурированной.
Фатические жанры — это не только самый большой и разнообразный, но и самый малоизученный класс речевых жанров. В.В. Дементьев указывает, что «до настоящего времени нет не только систематического описания фатических речевых жанров, но и адекватной предмету модели такого описания»11. Они настолько свободны и разнообразны по своим частным целевым установкам и формам, что среди лингвистов есть даже мнение о том, что фатика не поддается жанровому членению:
В неформальном фатическом общении <личностные ожидания> становятся определяющими: данный субъект говорит так, как этого ждет от него данный партнер в данных обстоятельствах. Такие типы дискурса четкому разбиению на речевые жанры, видимо, не поддаются: теоретически рассуждая, попытки такого разбиения должны были бы привести к индивидуальным речевым жанрам или, точнее, к бесконечному множеству речевых жанров, включающему все реально существующие пары коммуникантов во всех теоретически представимых коммуникативных ситуациях, что, очевидно, абсурд12.
Авторы работ, посвященных отдельным жанрам фатического общения (которых уже довольно много), с этим, по-видимому, не согласятся. Однако в этом суждении есть доля истины: выделяемые исследователями отдельные жанры, во-первых, оказываются очень широкими и предполагают массу тематических, ситуативных и структурных разновидностей; во-вторых, индивидуальные реализации этих жанров оказываются несхожи друг с другом в большей степени, чем у жанров любого другого класса; в-третьих, синтагматика фатических жанров оказывается наиболее неопределенной13.
Такое положение вещей заставляет нас отказаться от рассмотрения отдельных жанров данного класса (как мы делали в предыдущих главах). Этому решению способствует и еще одно соображение. У Чехова представлены все фатические жанры, которые когда-либо называли лингвисты: дружеский и семейный разговор, светская беседа, розыгрыш, шутка, комплимент, похвальба, флирт, обвинения, оскорбления, насмешки, прямые и косвенные ссоры и т. д. Здесь не только трудно найти доминирующие жанры, но подчас трудно отнести тот или иной диалог к определенному жанру. С другой стороны, сама по себе проблема контакта — едва ли не самая главная в чеховском творчестве. Собственно говоря, широко понимаемому «контакту» посвящено большинство работ или отдельных наблюдений тех исследователей, которые обращались к проблемам коммуникации у Чехова14. Поэтому в данной главе мы, во-первых, рассмотрим фатическое общение в целом, не сосредоточиваясь на том или ином жанре, а во-вторых, уделим особое внимание проблеме контакта (в указанных выше смыслах) и условий успешной коммуникации.
Примечания
1. См.: Malinowski B. The Problem of Meaning in Primitive Languages // Ogden C.K., Richards J.A. The Meaning of Meaning: A Study of the Influence of Language upon Thought and of the Science of Symbolism. 2nd ed. N.Y.—L., 1927. P. 296—336. Впрочем, надо заметить, что Малиновский выделил фатическую функцию на материале «словесной дуэли» меланезийцев, имевшей ритуальный характер. А поддержание контакта ради самого контакта, как справедливо замечает Ж. Бодрийяр, нужно только на поздней стадии развития общества, когда становится возможным провал коммуникации: «<М>ы нуждаемся в функции «контакта», в специфической функции коммуникации, именно потому, что она от нас ускользает» (Бодрийяр Ж. Соблазн. М., 2000. С. 281).
2. Якобсон Р.О. Лингвистика и поэтика // Структурализм — «за» и «против». М., 1975. С. 201.
3. Ср., например, такое словоупотребление: между автором и читателем лирического стихотворения устанавливается «молниеносный и безошибочный контакт» (Гинзбург Л.Я. О лирике. М., 1974. С. 12).
4. Хотя надо заметить, что отдельных жанров и проблем фатического общения касалась еще старая риторика и авторы некоторых трактатов, в том числе и в чеховское время: см., например: Абрамов Н. Дар слова. Вып. 1: Искусство излагать свои мысли. СПб., 1902; Волконский С. Разговоры. СПб., 1912.
5. Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий. Варианты речевого поведения. М., 1993. С. 136.
6. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1998. С. 652. Ср. развитие этой идеи — фатические жанры способствуют улучшению / ухудшению человеческих отношений — в работе: Дементьев В.В. Фатические речевые жанры // Вопросы языкознания. 1999. № 1. С. 37—55.
7. Клюев Е.В. Фатика как предмет дискуссии // Поэтика. Стилистика. Язык и культура. Памяти Т.Г. Винокур. М., 1996. С. 214.
8. Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий. С. 108—109.
9. См.: Якобсон Р.О. Лингвистика и поэтика. С. 198.
10. Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий. С. 135.
11. Дементьев В.В. Фатические речевые жанры. С. 37.
12. Долинин К.А. Проблема речевых жанров через 45 лет после статьи Бахтина // Русистика: лингвистическая парадигма конца XX в. СПб., 1998. С. 41.
13. В «чистой» фатике следующий коммуникативный ход говорящих непредсказуем. Ср. эксперимент М.Л. Макарова, где информантам предлагалось дописать диалоги разных типов: продолжения диалога типа small talk оказались абсолютно несхожими между собой (Макаров М.Л. Выбор шага в диалоге: опыт эксперимента // Слово и текст в психолингвистическом аспекте. Тверь, 1992. С. 132—133).
14. Ср., например: «Чехов пишет о непреодолимых препятствиях, мешающих реальному (а не явленному в феноменах сознания, в «творимой легенде») человеческому контакту» (Капустин Н.В. «Чужое слово» в прозе А.П. Чехова: жанровые трансформации. Иваново, 2003. С. 73); «Чехов отказывается от такого разговора героев, в котором ощущается их тесный, непосредственный контакт, их взаимозависимость. <...> Скорее, это разговор персонажа с самим собой» (Паперный З.С. «Вопреки всем правилам...»: Пьесы и водевили Чехова. М., 1982. С. 191).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |