Логика историко-психологического исследования чеховского наследия предполагала, с одной стороны, поиск информации по интересующему нас предмету в трудах по истории психологической науки и, с другой стороны, составление библиографии, посвящённой писателю и рассматривающей его личность и творчество в связи с научной психологией второй половины 19 в.
История психологии представлена трудами многих учёных, как дореволюционного (М.И. Владиславлев, Н.О. Лосский и др.) [25; 21а], так и советского (А.В. Петровский, С.Л. Рубинштейн, М.Г. Ярошевский и пр.) [85; 99; 138], а также современного периода развития отечественного историко-психологического знания (А.Н. Ждан, В.В. Константинов, Т.Д. Марцинковская и др.) [41; 51; 67]. Однако ни одна из этих работ не содержит упоминаний о А.П. Чехове как носителе определённых представлений о психологии, что является, по нашему мнению, пробелом, который восполнится с помощью настоящего диссертационного исследования.
Личности и творчеству А.П. Чехова посвящено множество как отечественных, так и зарубежных исследований. Литература о А.П. Чехове настолько обширна, что рассмотреть её полностью в рамках диссертации представляется невозможным. Вследствие этого, цель данной главы — начиная от критических работ, появившихся ещё при жизни писателя, проследить развитие чеховедения в аспекте нашего диссертационного исследования.
Согласно З.С. Паперному, статьи, истолковывающие чеховские прозу и драматургию (статьи Ф.Д. Батюшкова, М. Горького, В.Г. Короленко, Н.К. Михайловского, Д.Н. Овсянико-Куликовского и мн. др.) стали появляться ещё в дореволюционное время. Позже, в советские годы, велась работа по изучению жизни и творчества писателя, собиранию и публикации литературного наследия (труды Г.П. Бердникова, Н.И. Гитович, А.Б. Дермана, А.И. Роскина, К.И. Чуковского и пр.). К первому крупному юбилею — 100-летию со дня рождения А.П. Чехова — вышли многочисленные публикации («Литературное наследство» и др.) [82; 84]. Сейчас мировое чеховедение существенно пополняется новыми трудами, активизация деятельности исследователей объясняется празднованием уже 150-летнего юбилея литератора.
А.П. Чехов стал одним из самых удивительных явлений русской культуры 19 в. Появление Чехова-классика было внезапным, и, несомненно, незаурядным: всё в его творчестве оппонировало накопленному к тому времени опыту классической литературы. Результатом явилось возникновение ещё при жизни А.П. Чехова разного рода критических статей и отзывов, авторы которых, каждый по-своему, оценивали писателя, восхищаясь объективностью и неординарностью его произведений: К.К. Арсеньев, В.Л. Кигн (Дедлов) и пр. [5; 48], или, наоборот, обвиняя в безыдейности и бесцельности: Н.К. Михайловский, М.А. Протопопов и др. [71; 24а]. Но, необходимо заметить, что все эти критики сходились в одном — признании необычайного писательского таланта Антона Чехова. Ещё в 1892 г. в журнале «Русская мысль», с которым А.П. Чехов сотрудничал в последние годы своей жизни, выходит статья М.А. Протопопова под названием «Жертва безвременья. (Повести г. Антона Чехова)». М.А. Протопопов замечает, невольно внося определённый вклад в развивающееся только сейчас, в наши дни, психологическое чеховедение: «Значительный, литературный талант г. Чехова не подлежит сомнению. Г. Чехов одинаково силён и как пейзажист, и как бытописатель, и как психолог. Его описания природы блещут тургеневскою красотой и поэзией, его картины провинциальной жизни правдивы и широки, его психологический анализ тонок и отчётлив» [24а, с. 113].
Статья ещё одного современника А.П. Чехова, К.К. Арсеньева, «Беллетристы последнего времени. А.П. Чехов. — К.С. Баранцевич — Ив. Щеглов» по сути, представляет собой рецензию на два сборника рассказов писателя — «Пёстрые рассказы» и «Сумерки». К.К. Арсеньев, невысоко оценивая сборник «Пёстрые рассказы», тем не менее, замечает у литератора «сильные стороны» и прослеживает их развитие в сборнике «Сумерки». По мнению К.К. Арсеньева, здесь «в рассказах Чехова с психологией «простых людей» близко соприкасается психология детского возраста — и в этой области г-н Чехов также чувствует себя как дома» [5, с. 8].
В.Л. Кигн (Дедлов) в статье «Беседы о литературе» представляет А.П. Чехова новым, свежим явлением в русской беллетристике, талантливым и свободным от стереотипов. По мнению В.Л. Кигна, «несмотря на то, что он обнаруживает большую силу в изображении чужой души, он не ограничивается исключительно психологическим анализом. Кроме души, он занят внешними проявлениями жизни своих героев. Он охотно подмечает их наружность, он схватывает язык действующего лица, он решительней чистых психологов определяет действия и поступки героя. Это соединение психологической и внешней манеры и составляет... оригинальность и прелесть молодого автора» [48, с. 17].
Таким образом, очевидно, что написанные ещё современниками А.П. Чехова критические статьи, собранные ими же материалы биографии писателя, изданные тексты его корреспонденции — составили существенный и неоценимый вклад в развившееся позднее чеховедение, явившись источниками для уже научных исследований личности и творчества А.П. Чехова.
Работы литературоведов советского периода (исследования С.Д. Балухатого, А.Б. Есина, З.С. Паперного, А.П. Чудакова и др.), посвящённые творчеству Антона Павловича, не отличаются большим разнообразием содержания, так как большинство из них являются биографическими очерками, использующими материалы переписки писателя вкупе с выдержками из мемуарной литературы. В советское время содержательная направленность трудов заключалась в изучении идейности чеховских произведений, в связи с чем в биографический текст вплеталось рассмотрение взглядов литературной критики, современной писателю (например, работа Г.П. Бердникова, в которой творчество литератора связывалось с путями развития российской общественной мысли) [13; 49]. Другие чеховеды искали соответствия между этапами жизненного пути А.П. Чехова и результатами его творчества. К примеру, М.П. Громов в своих сочинениях не просто использовал документальные материалы, но проводил сопоставления сведений различного характера, благодаря чему у читателей появляется возможность анализировать жизнь и творчество писателя разносторонне [35; 49].
Фундаментальная психолого-биографическая работа английского профессора E. Simmons Chekhov: A Biography («Чехов. Биография») выявляет применение автором достижений психоанализа для раскрытия образа личности писателя. С этой точки зрения в литераторе совмещались учёный-практик, медик, психолог и общественный деятель [92; 157].
Г.П. Бердников отмечает преимущественный интерес А.П. Чехова к проблемам социально-психологического, нравственного характера, а также наличие своеобразного чеховского метода психологического анализа, который биограф мыслит в раскрытии диалектики человеческой души. Автор рассматривает становление А.П. Чехова как художника, описывая развитие его творчества через появление сочетания «предельной социально-психологической достоверности повествования» с нравственными суждениями и философскими размышлениями [13].
Книг и монографий посвящённых тем или иным аспектам, касающимся чеховского творчества, очень много (работы Л.П. Громова, М.П. Громова, А.Б. Дермана, В.Б. Катаева, З.С. Паперного, А.П. Чудакова и мн. др.). Монография А.П. Чудакова, «Поэтика Чехова», содержит аналитическое и, конечно, литературоведческое рассмотрение художественных произведений писателя, но при этом автором отмечается психологическое проникновение А.П. Чехова в состояние героев. Например, изображение А.П. Чеховым внутреннего мира персонажей произведений середины 80-х гг. А.П. Чудаков видит в следовании строгому правилу: «психологию главного героя повествователь изображает, непосредственно проникая внутрь его сознания, чувства же и мысли остальных персонажей — только через внешние проявления, так сказать, физические сигналы этих чувств, — причём сигналы такие, какие мог видеть главный герой» [130, с. 43]. Несмотря на то, что А.П. Чудаков, как, впрочем, и другие рассматриваемые здесь чеховеды, под психологией произведений писателя понимает не что иное, как психологизм (или «психологический анализ в литературе», что является синонимом термина) — понятие литературоведения, означающее функцию психологического воздействия художественных текстов на читателя, тем самым сводя их значение к построению особого эмоционального тона [40], автор приводит в качестве примера своим размышлениям вышеупомянутый нами труд Л.С. Выготского «Психология искусства», объединяя тем самым психологические исследования с литературоведческими.
Книга А.И. Роскина «А.П. Чехов. Статьи и очерки» является сборником его работ, посвящённых Антону Павловичу. В ней А.И. Роскин пишет, что у А.П. Чехова можно выделить целую серию рассказов, «которые являются краткими художественными монографиями о различных болевых состояниях души» [98, с. 202]. В качестве примеров называются такие произведения, как «В аптеке», «Тиф» и «Скучная история».
А.Б. Дерман в работе «О мастерстве Чехова» обращает внимание на рассказ А.П. Чехова «Студент», в котором, как признаёт автор книги, каждое слово, мысль и ощущение героя обоснованы материалистически и мотивированы психологическими и физиологическими предпосылками [36, с. 36]. Еще один рассказ, «Мститель», А.Б. Дерман рассматривает как иллюстрацию перехода от фабульных и внешних вещей к внутренне-психологическим [36].
Л.П. Громов («В творческой лаборатории Чехова») под такой лабораторией понимает в том числе и психологию творческого процесса, отмечая недостаточную изученность и объясняя это вслед за К.Г. Паустовским «тем обстоятельством, что большинство писателей может передать только свои ощущения от творческого процесса, но не в состоянии объяснить его, разобраться в его сущности, расчленить на отдельные части. «Это свидетельствует о том, что творческий процесс является настолько непосредственной функцией нашего сознания, что зачастую неуловим для самих его носителей»» [33]. Литературное мастерство А.П. Чехова мыслится Л.П. Громовым именно через наличие выразительных и психологических деталей в текстах, через тот факт, что литератор выступает ни кем иным, как глубоким знатоком человеческой психологии. Здесь, как и во многих других чеховедческих работах, опять имеется в виду знание обыденной, житейской психологии, не принимается во внимание возможность отражения в текстах знаний о психологической науке.
В.Б. Катаев написал книгу «Проза Чехова: проблемы интерпретации». В ней автор справедливо полагает, что любой исследователь, проникающий в поле изучения личности и творчества писателя, не должен задаваться целью составления однозначной и окончательной интерпретации его текстов и идеального всестороннего их анализа, поскольку «наиболее исчерпывающим и идеальным описанием произведения является само это произведение» [46, с. 4]. В.Б. Катаев приближается в своем анализе к интерпретации чеховских текстов: например, повесть «Дуэль» рассматривается им как содержащая анализ особенностей человеческого мышления, памяти, влияющих на формирование решений, оценок, установок [46, с. 131].
J. Kessler оценивает книгу А. Труайя как эффективный и информативный путеводитель по образцовой чеховской карьере, не содержащий лишних комментариев или критического анализа, могущих исказить реально существовавшие факты [146]. Используя воспоминания чеховских знакомых, А. Труайя характеризует писателя как художника, наделённого исключительной интуицией, помогавшей ему понимать психологию окружающих с первого взгляда, используя эти знания при написании своих произведений. Характеризуя строй мыслей А.П. Чехова, выраженный в творческом наследии, автор видит его в причудливой смеси научного мышления с холодным наблюдением, что придавало прозе литератора подчёркнутую правдивость [113].
Другая группа трудов посвящена врачебной деятельности писателя. Авторы таких сочинений — И.М. Гейзер («Чехов и медицина»), Е.Б. Меве («Медицина в жизни и творчестве А.П. Чехова»), В.В. Хижняков («Антон Павлович Чехов как врач»), Б.М. Шубин («Доктор А.П. Чехов») и др. [29; 68; 116; 134] Каждый из исследователей, естественно, основной упор делает на большую значимость медицинской деятельности Антона Павловича, а не литературной.
Современная биографическая литература представлена работами А.П. Кузичевой («Чехов. Жизнь «отдельного человека»»), Д. Рейфилда («Жизнь Антона Чехова») и др. [57, 93] Все эти труды, целью которых является раскрытие внутреннего мира литератора, направлены на освещение его общественной и личной жизни, истории создания произведений.
Упоминая о студенческой поре писателя, биограф Д. Рейфилд, ставший в последние годы известным в нашей стране благодаря исследованию личности А.П. Чехова, вызвавшему бурную полемику в печати, отмечает, что А.П. Чехов отличился в области психиатрии, которая находилась в то время ещё на «младенческой» стадии развития [93, с. 106]; тем самым и этот автор подтверждает зародившийся на раннем периоде жизненного пути интерес Антона Павловича к науке. Рассказывая о более позднем этапе жизни (лето 1896 г.), он описывает один из случаев, когда А.П. Чехову пришлось применять свои психолого-психиатрические навыки, полученные в университете — накануне освящения построенной им талежской школы писатель определял обезумевшую родственницу одного из местных фабрикантов в больницу, а также занимался лечением крестьянина от депрессивного психоза [93, с. 510].
Профессор Университета Дарэма (Великобритания) Стив Ле Флемминг («Господа критики и господин Чехов») представил в своем труде свод ранних критических работ на произведения А.П. Чехова; им собраны очерки, рецензии, статьи, публиковавшиеся в журналах и газетах в период с 1885 по 1904 гг. [61]. Также биографическими работами о писателе являются следующие зарубежные труды — R. Bartlett Chekhov: Scenes from a Life; R. Bartlett, A. Phillips A Life in Letters; R. Whyman Anton Chekhov [139; 140; 160]. Сочинение J. Malcolm Reading Chekhov: A Critical Journey лишь отчасти биографично: оно сопряжено с экскурсом в литературное творчество и его интерпретацией [149].
В монографии Ю.В. Доманского «Вариативность драматургии Чехова» вскользь отмечается связь некоторых чеховских произведений (на примере пьес) с психологией народов, а также психофизиологичность описаний [38]. Но раскрывается, с точки зрения психологического чеховедения, недостаточно. Напротив, монография А.И. Станько («Личность и публицистика А.П. Чехова») с точки зрения рассматриваемого предмета более информативна. Действия героев произведений литератора объясняются автором соответствующей психологической мотивацией, заданной А.П. Чеховым [108]. А.И. Станько подтверждает вышеизложенное мнение о том, что в формировании мастерства писателя и журналиста важную роль А.П. Чехов приписывал научному знанию — естественным наукам. Согласно писателю, медицина, психология, психиатрия «раздвигают область наблюдений автора, помогают ему избежать многих ошибок» [108, с. 156].
Как пишет профессор МГУ и председатель чеховской комиссии РАН В.Б. Катаев, одна из работ которого уже рассмотрена нами выше, в статье «Негипсовый Чехов», «за последние годы появилось несколько работ нового поколения исследователей А.П. Чехова, в которых мы видим «углублённое исследование ставших уже банальными вопросов» [45]. Среди исследовательских работ последнего времени — диссертации Е.И. Башиловой («Проблема отчуждения и способы её художественного воплощения в рассказах А.П. Чехова 1880-х годов»), М.О. Горячевой («Проблема пространства в художественном мире А. Чехова»), Н.Д. Ким («Художественное творчество А.П. Чехова мелиховского периода как культурно-коммуникативная проекция»), Т.В. Кыштымовой («Языковые средства выражения комического в письмах А.П. Чехова»), Д.Б. Мухаметова («Молчание как компонент диалогического фрагмента текста в прозаических произведениях А.П. Чехова»), Э.Д. Орлова («Литературный быт 1880-х годов. Творчество А.П. Чехова и авторов «малой прессы») и мн. др. [11; 32; 49; 58; 72; 79]. В результате теоретического изучения этих работ можно сделать вывод, что все они, являясь филологическими, выявляют именно психологизм чеховского творчества, рассматривая психологическую терминологию применительно к приёмам литературного воздействия текста на читателя. Однако и среди литературоведческих трудов есть те, которые ссылаются на научно-психологические аспекты при рассмотрении чеховского наследия, при этом основываясь на ипостаси Чехова-врача (например, диссертация В.Ф. Стениной «Мифология болезни в прозе А.П. Чехова», а также работы П.Н. Долженкова, В.Т. Романенко, которые будут подробнее рассмотрены в следующей главе) [109]. С нашей точки зрения, такие исследования, раскрывающие новые стороны в том, что, казалось бы, уже изучено, очень важны для развития и той отрасли науки, к которой они принадлежат, и чеховедения в целом.
Прежде чем приступить к рассмотрению интересующих нас серийных изданий по чеховедению, представляется логичным проследить их официальное возникновение. Через 6 лет после смерти А.П. Чехова, в год празднования его первого большого юбилея — 50 лет со дня рождения, при Московском университете был организован «Чеховский кружок», председателем которого стал известный филолог А.Н. Веселовский. В кружок входили также профессора А.Е. Грузинский, И.Н. Розанов, М.Н. Сперанский и др. Просуществовал он недолго, и только в 1920 г. в Москве было образовано Общество Чехова, просуществовавшее также около 10 лет. К 1929 г. «Обществом А.П. Чехова и его эпохи» (председателем которого был писатель Н.Д. Телешов) был выпущен московский «Чеховский сборник» [80]. Сестра Антона Павловича, М.П. Чехова, стала инициатором организации Чеховских чтений, первые прошли в 1954 г. С течением времени, направления работ чеховедов стали более разносторонними, деятельность учёных, круг которых неуклонно расширялся, привела к выпуску академического Полного собрания сочинений и писем А.П. Чехова, ставшего основой для проведения исследований, а также ряда сборников («Чеховские чтения в Ялте», таганрогские сборники и т. д.). В настоящее время «Чеховские чтения в Ялте» представляют собой непериодическую серию научных работ, издававшуюся Домом-музеем писателя в Ялте, а также Государственной библиотекой СССР им. В.И. Ленина (ныне — Российская государственная библиотека) [118].
Особое внимание нужно уделить сборнику «А.П. Чехов. Сборник статей и материалов», изданному ещё в 1959 г. под редакцией Л.П. Громова, И.В. Федорова (1-й выпуск) и В.Д. Седегова в Ростове-на-Дону. Заведующий кафедрой литературы Ростовского государственного университета, доктор филологических наук, профессор Л.П. Громов в то время был научным руководителем чеховского направления в ТГПИ (Таганрогском государственном педагогическом институте), В.Д. Седегов — директор Литературного музея им. А.П. Чехова, выпустившего сборник [117]. Согласно редакторам, цели издания заключались в объединении чеховедов (по терминологии редакции «чехововедов»), опубликовании работ для последующей экспозиции в музее, стимулировании появления научных трудов молодых учёных и др. Первый выпуск начинается статьёй одного из самых известных исследователей А.П. Чехова — С.Д. Балухатого («Ранний Чехов»), в которой автор рассматривает писателя как обладавшего психолого-аналитическим методом при написании произведений [9]. Во 2-м выпуске сборника Л.П. Громовым написана важная для педагогической психологии статья — «Чехов и детская литература» — в ней отмечается характерная для литератора точность знания психики животных, детской психологии на примере рассказов, посвящённых А.П. Чеховым детям («Каштанка», «Белолобый» и пр.) [34].
В 70—80 гг. 20 в. академические исследования стали сочетаться с работами научно-популярного характера. В 1985 г. был проведен симпозиум, под названием ««Чайка» А.П. Чехова и художественная культура», в котором, помимо чеховедов, приняли участие учёные разных областей знания, музейные служащие, работники театра и кино. Апогеем объединения чеховедов стало создание Чеховской комиссии [80].
24 декабря 1987 г. Научным советом по истории мировой культуры Академии Наук СССР была образована Чеховская комиссия, которая включила в себя исследователей личности, творчества, жизненного пути А.П. Чехова, представителей учебных и научных учреждений, библиотек, музейных работников, писателей, актёров и режиссёров, даже связанных с тематикой чеховедения живописцев. В состав комиссии вошли учёные Института мировой литературы им. М. Горького (З.С. Паперный, Э.А. Полоцкая), ВНИИ искусствознания (Б.И. Зингерман, А.П. Кузичева, Т.К. Шах-Азизова), МГУ им. М.В. Ломоносова (В.Б. Катаев), Государственной библиотеки СССР им. В.И. Ленина (Е.М. Сахарова), проректор Школы-студии МХАТ А.М. Смелянский, заведующая Домом-музеем А.П. Чехова в Москве Г.Ф. Щёболева. Председателем комиссии был утверждён член-корреспондент Академии педагогических наук СССР В.Я. Лакшин. То есть, был создан такой научно-просветительский центр, который объединил исследователей разных направлений [80]. В задачи Комиссии вошли: координация деятельности учёных-чеховедов по всей стране, проведение разного уровня конференций, посвящённых писателю, участие в фестивалях, «чтениях», проведение научных консультаций для чеховских музеев, участие в производстве кино и спектаклей по произведениям А.П. Чехова, разных телевизионных программ, и, что, наверное, является самым главным — издание сборников постоянно появляющихся публикаций. «Чеховиана» представляет читателям различные жанры, направления чеховедения, включая в себя биографические материалы, научное осмысление художественных текстов, результаты восприятия личности и творчества литератора в современном мире, рецензии и критику новых работ и статей о А.П. Чехове, очерки о чеховедах и пр. [80]. В 2007 г. вышла книга «Чеховиана. Из века XX в XXI: итоги и ожидания» (отв. ред. А.П. Чудаков). В основу этого труда вошли материалы конференций 2004 г. — времени 100-летней годовщины со дня смерти А.П. Чехова. Среди авторов — учёные-исследователи из разных стран: России, Великобритании, Италии, Германии, Канады, США, Украины, Эстонии. В поле зрения исследователей вошли проблемы интерпретации чеховского творчества, вопросы поэтики, биографические моменты и пр. Давались новые трактования таких произведений, как: «Чёрный монах», «Враги», «На пути», «Ненастье», «Дуэль» и др. [42]
Существуют также — непериодическая серия научных трудов, издаваемая Ростовским государственным педагогическим институтом (позже Ростовский государственный педагогический университет, ныне Педагогический институт Южного федерального университета) — «Творчество А.П. Чехова», сборники статей «Чеховские чтения в Таганроге», «Чеховские чтения в Твери», «Чеховские чтения в Оттаве». Последний сборник представляет собой научные статьи, подготовленные по материалам докладов международного семинара, прошедшего в декабре 2004 г. в Оттавском университете (Канада). Отдельно стоит отметить о выходе в 2010 г. номера международного научного журнала «Литературный календарь: книги дня», полностью посвящённого А.П. Чехову и содержащего статьи международной научной конференции «А.П. Чехов и мировая культура: взгляд из XXI века».
В настоящее время регулярно выходит сборник «Чеховский вестник», где публикуются, преимущественно, исследования каких-либо отдельных аспектов творчества писателя. «Чеховский вестник» является информационно-библиографическим изданием, содержащим сведения о новых публикациях, посвящённых литератору, рецензии о постановках спектаклей, кинофильмов по его художественным произведениям, статьи о проводимых научных конференциях, о музеях имени А.П. Чехова; в сборниках приводится библиография литературы о писателе [42].
Просмотренные нами выпуски «Чеховского вестника» позволили выявить некоторые, интересные с нашей точки зрения публикации для тематики исследовательской работы. Например, в выпуске № 6 за 2000 г. рассказывается о международной научной конференции «Чехов в контексте духовного развития человечества. Век XX — век XXI», проведённой в Мелихово в январе 2000 г. Научные интересы докладчиков, согласно рубрике, были объединены психолого-биографическим исследованием личности А.П. Чехова. По этой тематике слушались выступления из США (М. Финке «Личность Чехова как объект познания»), Англии (Х. Питчер «Два Чехова: британский взгляд на Чехова»), Латвии (Б. Зуяне «Анализ психологических особенностей личности А.П. Чехова и К. Станиславского (компьютерный тест СМИЛ)»), а также России (Г.А. Пучкова ««Тайна сия велика есть...»: об интерпретации личности А.П. Чехова в современном англоязычном литературоведении») [119]. Через 4 года в Германии проводилась конференция чеховедов, в которой участвовали представители разных профессий, в том числе и психологи [123]. Выступления психологического характера («Чеховские чтения в Ялте», 2007 г.) заключались в проведении корреляции эмоциональных составляющих чеховских текстов (тоски, страха, удивления и т. д.) с тем или иным цветом. Например, Е.Н. Петуховой («Цвет как изобразительная и смысловая деталь в «Степи»») был сделан вывод о соответствии характеристик цветов, данных М. Люшером, их символике, представленной А.П. Чеховым в известной повести [127]. На ялтинских «Чеховских чтениях» 2009 г. был представлен доклад психолога И.Г. Обуховой «Тайное и явное у А.П. Чехова (психология творчества писателя)». В нём докладчик выявляет «аромакомпозиции» чеховских художественных текстов (например, таких как «Чёрный монах», «Вишневый сад»: в них эмоционально и эстетически выражена аура ароматов) как проявление описания литератором защитных механизмов, с помощью которых личностью достигается свобода [128]. В Международных Чеховских чтениях «Художественный язык А.П. Чехова в литературной системе XX века» (2005 г.) среди остальных докладов прозвучали выступления, затрагивающие психологическое поле проблемы: например, А.С. Собенниковым было прослежено описание влияния психофизиологии персонажей на их поведение в повести «Палата № 6», а Е.О. Крылова в докладе «Чехов и Фрейд: творчество Чехова в зеркале фрейдистской психологической концепции» применила психоаналитическую теорию к произведению «Человек в футляре». Представляется важным упомянуть о высказывании Н.В. Капустина в связи с подобными выступлениями, суть которого заключалась в том, что в области литературоведения к настоящему моменту существует множество психологов-любителей, однако для правильной трактовки психоаналитических и др. концепций применительно к чеховскому творчеству необходимо разбираться в данных вопросах профессионально [125]. Эта мысль, с нашей точки зрения, ещё раз подтверждает необходимость развития психологического чеховедения представителями именно психологической науки.
В статье И. Адельгейм «Быть — значит общаться» отмечается интересный момент: ещё автор предисловия к первому из изданий книги З. Фрейда «Я и ОНО» связывает рассказ А.П. Чехова «Тоска» с психоанализом, отметив, что психоаналитическая теория была построена на этом «эффекте Ионы», и что извозчик в произведении А.П. Чехова за десятилетие до З. Фрейда «инстинктивно занимался» именно психоанализом [120, с. 8].
В рецензии Л. Мартыновой на книгу «Чайка — комедия заблуждений» рассказывается о применении её автором, М. Волчкевич, классификации типов личности К. Юнга к чеховским пьесам (таким, как «Чайка», «Три сестры», «Дядя Ваня»), и выводе о том, что главные герои данных произведений имеют интровертивные черты [126].
И. Гитович в статье «Не зачем, а потому что», критически оценивает труд итальянских исследователей, приверженцев психоанализа А. Фуско и Р. Томассони «Творчество А.П. Чехова в зеркале психологического анализа», попытавшихся в этой работе проанализировать «психологические недуги» великого русского писателя на примере их проецирования в такие рассказы и повести, как «Человек в футляре», «Палата № 6», «Ванька» и т. д. При этом автор статьи высказывает важное мнение, по сути поддерживающее цель диссертационного исследования: «очень хочется прочитать книгу, в которой не дилетантствующий в этих специальных вопросах филолог, а специалист-медик, психолог... показал бы, как и в чём А.П. Чехов оказался не только конгениален развитию научной психологии (а это действительно так), но намного опередил её и шёл при этом куда более продуктивным, чем фрейдизм, путем. До ряда его открытий психоанализ в лице, скажем, уже неофрейдистов (К. Хорни, В. Франкл и др.) дошёл лишь спустя десятилетия...» [121, с. 12].
И. Сухова в вестнике посвятила заметку изложению сообщения доктора медицинских наук Р.Д. Тукаева на научном заседании «Глазами медиков и литераторов», посвящённого интерпретации чеховской пьесы «Чайка» посредством трансактного анализа Э. Берна и понимающего А.П. Чехова «интуитивным гениальным психоаналитиком» [124, с. 54—55]. Судя по приводимой в статье характеристике отзывов на данный доклад, сопряжение медицинского и литературного подходов к творчеству А.П. Чехова вызывает большой исследовательский интерес и признанное значение. С нашей точки зрения, единству подходов и направлений необходима еще и психологическая сторона. Среди рецензий на медицинские исследования, публикуемых в «Чеховском вестнике», стоит отметить и публикацию Г. МакВэя на монографию врача Дж. Купа «Доктор Чехов: исследование в области литературы и медицины». В ней, кроме рассмотрения главы книги «Психические болезни», в которой Дж. Куп уделяет внимание психиатрическому видению некоторых рассказов и пьес литератора [119, с. 18—19], можно заметить, что недостатком подобных исследований являются неточности, возникающие в результате принадлежности их авторов к другой культуре и языку. В связи с этим возрастает важность российских работ, а учитывая вышеизложенное — значимость отечественных трудов именно по психологическому чеховедению, наряду с трудами по изучению литературной ментальности в настоящее время первостепенна [44, 133].
Как следует из анализа литературных источников по чеховедению, статьи, рецензии, как и книжные издания, имеют в своём большинстве литературоведческое направление и представляют собой исследования филологических наук, но также встречаются работы медицинского содержания (помимо вышерассмотренных, это статья профессора кафедры истории медицины, истории Отечества и культурологии ММА им. И.М. Сеченова Н. Коростелева, под названием «Врач выпуска 1884 г. Антон Чехов», опубликованная в 2010 г. в «Медицинском вестнике»), религиозного (труд А.П. Чудакова «Между «есть Бог» и «нет Бога» лежит целое громадное поле... Чехов и вера») и, что представляется для настоящей работы наиболее важным — психологического, хотя психология имеет в таких сочинениях скорее литературное значение [53, 129]. Обзор исследований психологического характера, составляющих соответствующий раздел чеховедения, будет проведён в следующем параграфе главы.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |