В домашнем архиве Ольги Леонардовны Книппер-Чеховой (1868—1959) в течение тридцати лет сберегались две вырезки из газеты «Нью-Йорк Таймс» с рецензиями на первую из известных пьес А.П. Чехова. После смерти Книппер-Чеховой эти вырезки вместе с другими материалами поступили в чеховский фонд отдела рукописей Государственной библиотеки им. В.И. Ленина, ныне — Российской государственной библиотеки. Тут они и находятся по сей день1.
Первая из статей, из «Нью-Йорк Таймс» от 3 марта 1929 года, информировала читателей о спектакле «Платонов» в Праге. Премьерный показ состоялся 28 января 1929 года и был приурочен к 25-летию со дня смерти автора. Основная информация в американской газете опиралась на отзывы пражской прессы с характеристиками персонажей и исполнителей.
Чешская версия «Платонова» восходила к немецкому переводу ранней чеховской пьесы, оставшейся в русском оригинале без заглавия. В 1928 году перевод с русского на немецкий под произвольным заглавием «Бесполезный человек Платонов» сделал Рене Фюлоп-Миллер, а затем с его перевода на чешский — Павел Эйснер2. Любопытно, что в данной заметке заглавие пьесы было представлено как The Man Platonov, что усиливало впечатление маскулинности главного героя: «Этот мужчина Платонов». Корреспондент нью-йоркской газеты счёл такое заглавие правомерным, поскольку в отзывах о спектакле Платонов был представлен как персонаж, обладающий необыкновенно притягательной силой для «страстных женщин».
Заметка 1929 года не имеет автора, в ней сообщается о «некоем» пражском театре. На деле речь шла об известной драматической сцене Праги — городском драматическом театре На Виноградах. В 1919 году здесь была поставлена «Чайка» Чехова.
В числе особенностей интерпретации первой чеховской пьесы отметим её обозначение как 5-актной трагедии. У Чехова пьеса в 4-х актах, но второе действие состоит из двух картин, что позволяет воспринимать один акт как два. Безымянный соперник Платонова (очевидно, Осип) назван не конокрадом (Horse thief), как у Чехова, а браконьером (Poacher).
Несмотря на весьма приблизительные (по отношению к чеховскому оригиналу) оценки и характеристики, данная заметка интересна как ранняя попытка познакомить американских читателей с неизвестным им драматическим произведением Чехова. Для репутации русского драматурга на Западе немаловажно и заключительное упоминание о том, что пражский спектакль, посвящённый Чехову, оставил у зрителей глубокое впечатление.
Вторая статья была напечатана в воскресном выпуске «Нью-Йорк Таймс» от 2 февраля 1930 года в рубрике «Книжное обозрение». Она представляет собой рецензию на книжное издание ранней чеховской пьесы, поданное как сенсация: «ЭТОТ НИКЧЁМНЫЙ ПЛАТОНОВ. Непереведённая и до сего дня не напечатанная пьеса Антона Чехова. Перевод с русского Джона Корноса. 277 с. N.Y., E.P. Dutton & Co., Inc. $ 2.50». Заглавие пьесы — That Worthless Fellow Platonov («Этот никчёмный Платонов») — было дано переводчиком. Обзор этого издания был размещён на двух газетных страницах — 4 (начало) и 16 (окончание) — и сопровождался крупноформатной чёрно-белой репродукцией с портрета А.П. Чехова работы И.Э. Браза.
Автор рецензии Александр Назаров справедливо назвал открытие этой пьесы для англоязычных читателей важным литературным событием. Он отметил её ценность как документа, проливающего новый свет на литературную биографию Чехова, особенно неизвестный начальный период в развитии его драматургического таланта. Ещё более важным было утверждение обозревателя, что ранняя чеховская пьеса уже содержала в себе зачатки формы и тематики всемирно известных пьес зрелого Чехова. Впоследствии чеховедение начнёт активно разрабатывать параллели между ранней и поздними драмами Чехова, частично намеченные в статье А. Назарова.
Некоторые представления о Чехове, сложившиеся к 1930-м годам и прозвучавшие в данной газетной рецензии, будут скорректированы в работах исследователей следующих поколений. Будет уточнена история написания «пьесы без заглавия» и даты работы над ней (см.: XIII, 394—398). Будет поставлена под сомнение биографическая версия о том, что в судьбе первой чеховской пьесы негативную роль сыграла М.Н. Ермолова3. Будет найдено объяснение одной из самых эффектных сцен «Платонова» — сцены с полотном железной дороги и проходящим поездом, которую Назаров посчитал результатом наивного игнорирования неопытным автором тех технических возможностей, какие предоставляет театр, но которая на самом деле восходила к одному из самых ярких театральных впечатлений юного Чехова4. Тем не менее, даже с учётом позднейшего чеховедческого контекста статья Назарова выглядит вполне достойно.
О.Л. Книппер-Чехова владела французским, немецким и английским языками. В октябре 1948 года, когда в Москве проходила декада торжественных мероприятий, посвящённых 50-летию МХАТ, компаньонка актрисы С.И. Бакланова писала М.П. Чеховой: «О. Л. поехала принимать делегации иностранцев <...> объяснялась с иностранцами на языках, что их очень умилило»5. Сам факт хранения О.Л. Книппер-Чеховой обеих вырезок из «Нью-Йорк Таймс» говорит о том, что они были сочтены интересными и заслуживающими внимания.
В настоящем издании публикуется русский перевод этих статей, сделанный Марией Ворсановой.
Первая пьеса Чехова — на сцене6
Через двадцать пять лет после смерти автора — Антона Павловича Чехова — состоялась премьера его первой пьесы. Согласно отчёту, содержащемуся в пражской прессе, произошло это в некоем театре в Праге 28 января. Поясняется, что чешская версия «Платонова», трагедии в пяти актах, написанной в 1880—1881 годах русским драматургом, тогда ещё двадцатилетним московским студентом-медиком, появилась вскоре после публикации в Москве рукописи, обнаруженной в 1923 году. У Рене Фюлоп-Миллера был немецкий перевод «Платонова», выполненный в Вене.
Пражская газета даёт следующее описание пьесы и спектакля:
«Сам Чехов считал свой юношеский драматургический опус слишком незрелым для сцены и никогда о нём не упоминал. Но сегодня это произведение, безусловно, принадлежит театру, и, несмотря на технические огрехи, оно всё же производит впечатление. В сравнении с более поздними пьесами Чехова композиция здесь, конечно, нескладная, финал вялый и разочаровывающий, диалоги местами чересчур искусственны; но идея, лежащая в основе пьесы — упадок русского общества, — столь же прозрачна и крепка, сколь и в более поздних, лучших его произведениях, а образы представителей вырождающегося дворянства и эксплуататоров прорисованы блистательно.
Платонов — это одарённый, но деградирующий человек, помещённый автором в эпицентр истории, иллюстрирующей типичную ситуацию упадка общества. Он помещик, получивший университетское образование, промотавший своё поместье, женившийся на дочери бедного полковника и ставший учителем в сельской школе. Все женщины в этом богом забытом месте, где обитает Платонов — молодая вдова-генеральша, владеющая огромным имением; жена её пасынка; истеричная девица-соседка, — влюблены в этого образованного слабовольного циника. Сам он живёт по заповеди Оскара Уайльда — «Я могу устоять против всего, кроме искушения» — и заводит шашни с каждой встретившейся ему женщиной. Жгучая ревность браконьера, боготворящего обольстительную вдову-генеральшу, и преданного престарелого богача, мечтающего жениться на ней, составляют основу драматургического конфликта, который приводит к тому, что три женщины начинают друг друга ненавидеть, и заканчивается смертью Платонова: его застреливает жена пасынка генеральши.
Беспредельное распутство Платонова, особенно в конце пьесы, подчёркивается автором нарочито и психологически достоверно, но характер его прорисован с глубоким пониманием внутренних душевных мотивов. Страстные женщины, безжалостные мужчины, даже преступник-браконьер — абсолютно полноценные действующие лица, а вся пьеса выразительна и правдива.
Роли Платонова и молодой вдовы исполнили М. Вавра и мадам Патчова. Играли замечательно и сумели перенести на сцену характеры, задуманные автором. Прочие многочисленные действующие лица тоже стали актёрскими удачами. А вот техническая сторона — свет, мизансцены и декорации — оказалась не на высоте. И всё же спектакль произвёл сильное впечатление, публика осталась довольна».
Александр Назаров. Первая серьёзная пьеса Чехова. Открытие, проливающее новый свет на его творческое развитие7
Не требуется ни красноречия, ни много печатного пространства, чтобы объяснить тот жгучий интерес, с каким открываешь «Этого никчёмного Платонова», ибо факт обнаружения до сего дня не напечатанной пьесы Антона Чехова, а точнее, перевода на английский язык его недавно обнаруженной пьесы, — это одно из тех литературных событий, которые случаются отнюдь не каждый день. Совершенно очевидно, что тот, кто откроет её в надежде прочитать нечто, равноценное «Вишнёвому саду» или «Трём сёстрам», будет разочарован; хотя пьеса и отмечена чеховским гением, она всё же стоит значительно ниже его величайших творений. Но, хотя её художественная ценность и не оправдывает ожиданий, документальная её ценность весьма значительна. Она проливает новый свет на литературную биографию Чехова, о коей до недавнего времени мы знали очень мало.
«Этот никчёмный Платонов» знаменует начало карьеры Чехова-драматурга; это его первая серьёзная попытка написать драму (обозреватель употребляет слово «серьёзная», потому что имели место две более ранние пробы пера, но, насколько мы знаем, они были по-детски наивными и не заслуживающими пристального внимания). Чехов написал эту пьесу в 1880 году, будучи двадцатилетним студентом Московского университета, только-только начавшим опробовать свой литературный талант на коротких юмористических рассказах, которые подписывал забавным псевдонимом «Антоша Чехонте» и печатал во второсортных периодических изданиях. Очевидно, что с работой над «Платоновым» он связывал большие надежды. Мечтал, что пьесу поставят в Малом театре, и тогда он за одну ночь избавится от необходимости вспахивать окололитературную юмористическую пашню и займётся большой литературой. Но ведущей актрисе этого театра, М.Н. Ермоловой, которой Чехов послал «Платонова», пьеса не понравилась. Он принялся переписывать текст по её замечаниям, но потом забросил эту работу. Почему? Потому ли, что изучение медицины и написание юмористических рассказов, гонорарами за которые он вынужден был залатывать свой и родительский бюджеты, не оставляли свободного времени? Или потому, что тайное тщеславие внешне неунывающего, а на самом деле чувствительного и застенчивого молодого человека было тяжело ранено этим неофициальным отказом? Этого мы не знаем. В 1923 году, спустя девятнадцать лет после смерти Чехова, пьеса нашлась среди его бумаг и была опубликована в Москве. Поразительно, что на английский язык она переведена лишь сейчас, через семь лет после той публикации.
Яркой особенностью «Этого никчёмного Платонова» является то, что в ней содержатся зачатки формы и тематики некоторых всемирно известных пьес зрелого Чехова; эти поздние пьесы настолько явно выросли из неё, что так и подмывает назвать «Платонова» «недостающим звеном», их общим предком. Характер и карьера главного действующего лица — неудачника, бесхребетного неврастеника Платонова — настолько сильно напоминают характер и карьеру героя «Иванова», что, если бы не сюжетная разница, можно было бы счесть «Иванова» поздней версией этой ранней пьесы. А ощущение безвыходности, царящей в обнищавшей и разложившейся семье Войницевых, в доме которых происходит действие и чьё имение наверняка продадут с торгов за долги, — безошибочно узнаваемый зародыш лейтмотива пьесы «Вишнёвый сад». Список параллелей можно было бы продолжить. Они неожиданны и увлекательны. Все эти темы и проблемы всегда ассоциировались с драмами зрелого Чехова. Для нас это настоящее открытие — обнаружить, что они возникли в сознании двадцатилетнего «Антоши Чехонте», причём возникли настолько чётко оформленными, что в своём более позднем творчестве он их лишь чуть-чуть дополнил.
Теперь рассмотрим художественную сторону «Платонова». Читая пьесу, не можешь отделаться от ощущения, что наблюдаешь автора на некоем очень любопытном переходном этапе; проблески великого таланта, который вскорости окончательно созреет, перемежаются с проблесками юношеской наивности, от которой он ещё не далеко ушёл; впрочем, первых здесь уже значительно больше, чем последних. В искусстве драматургии Чехов ещё новичок; он переполняет четыре акта несметным количеством реалий и персонажей; герои то входят, то выходят, и делают это весьма неуклюже; в конце концов автор демонстрирует настолько детски наивное игнорирование принятых в театре технических ограничений, что пускает через сцену поезд (он нужен ему, чтобы дать героине возможность совершить попытку самоубийства). Но с осевой линией пьесы автор справляется безукоризненно. От скуки Платонов начинает ухаживать сразу за тремя женщинами, но постепенно флирт переходит в серьёзное увлечение. Его раскаяние (в глубине души он человек морали, к тому же женатый); его трагикомические попытки ускользнуть от своих пассий; всё большая и большая затруднительность и безысходность его положения; и, наконец, пуля, которой одна из женщин убивает Платонова, — всё это составляет истинно чеховскую трагедию, абсурдную, необязательную и тем не менее — роковую. Безусловно, это трагедия слабости, причём трагедия типичная; здесь драматург-новичок предсказывает появление драматурга маститого. Что, кроме трагедии слабости, показывал нам Чехов в своих пьесах? Его демократичная вселенная всегда была населена среднестатистическими, негероическими людьми; и чем они слабее, тем в большей степени послушны судьбе; и тем с большей любовью, нежностью и чувством юмора рисует их образы кисть художника. Эти слабаки часто бунтуют; как и героини «Трёх сестёр», Платонов жалуется на жизненную скуку (хотя не всегда понятно, почему же ему так скучно), мечтает о «полезном деле», некоем туманном «обновлении», о некоей «Москве». Но, даже мечтая, он парализован своим безволием, прикован к холсту той самой кистью художника. Некоторые склонные к обобщениям критики объясняют эту особенность чеховского героя странностью «русского характера» (этакий гвоздь, на который можно повесить всё что угодно). В этом безусловно есть доля правды. Но на самом деле тут гораздо больше от Чехова, этого странного и непревзойдённого певца обыденности и слабости, чем от русского характера!
«Платонов» написан по старым, классическим рецептам драматургии; как мы видим, в пьесе есть сюжет и драматическое действие. Ко времени работы над ней Чехов ещё не выработал свой метод статичной, «недраматичной» драмы, которую так невзлюбил Толстой («А всё-таки пьес ваших я терпеть не могу. Шекспир скверно писал, а вы ещё хуже!» — скажет он Чехову), но которой будет восхищаться весь мир, особенно англосаксонский. Впрочем, в «Платонове» есть несколько сцен, где молодой драматург подошёл к этому методу вплотную, видимо, инстинктивно чувствуя, что найдёт его. И некоторые из этих сцен поистине блистательны; из диалога двух персонажей, каждый из которых откликается скорее на собственные мысли, чем на слова собеседника, вдруг прорастают едва уловимые акварельные цветы истинно «чеховских» настроений, юмора и нюансов.
И в заключение — несколько слов об особенностях публикации английского перевода пьесы. Прежде всего, в предисловии переводчика, Джона Корноса, ничего не говорится об истории пьесы. Она словно упала с неба; ни слова о её корнях, не указан даже год написания. Зачем сбивать читателя с толку и так странно обращаться с литературным документом? Более того, Чехов не дал своей пьесе названия, и в России её напечатали просто как «неопубликованную пьесу А.П. Чехова». Интересно, английский заголовок «Этот никчёмный Платонов» придумал переводчик? Если да, стоило бы это пояснить, а не путать читателя, который может подумать, что это авторское название.
Примечания
1. Статьи о постановке пьесы А.П. Чехова «Платонов» за границей на английском языке. 1929—1930. ОР РГБ. Ф. 331. К. 103. Ед. хр. 8. Л. 1—3.
2. См.: Чехов в Чехословакии. Обзор Ш.Ш. Богатырёва // Литературное наследство. Т. 68. Чехов. М.: АН СССР, 1960. С. 766.
3. Об этом см. в настоящем сб.: Сахарова Е.М. Кто же всё-таки закрыл перед молодым А.П. Чеховым дверь в Малый театр? (Опыт литературоведческого и театроведческого расследования).
4. Похожая сцена с поездом была в мелодраме Барбюса и Кризафули «Убийство Коверлэй», в переводе с французского шедшей в таганрогском театре в гимназические годы Чехова. Об этом см.: Катаев В.Б. Литературные связи Чехова. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1989. С. 120.
5. ОР РГБ. Ф. 331. К. 85. Ед. хр. 20. Л. 37—37 об.
6. Tchekov's Fist Play Given, in: The New York Times on March 3, 1929. Выходные данные написаны рукой О.Л. Книппер-Чеховой на полях вырезки.
7. Chekhov's First Serious Drama. A Discovery Which Throws New Light on His Development. THAT WORTHLESS FELLOW PLATONOV An Untranslated and Hitherto Unpublished Play by Anton Chekhov. Translated from the Russian by John Coumos. 277 pp. New York: E.P. Dutton & Co., Inc. $ 2.50. By Alexander Nazaroff. In: The New York Times. Book Review. Sunday, February 2, 1930, pp. 4, 16.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |