Осмыслению методологии Скафтымова посвящено немало авторитетных работ. Но предложенный в рамках VII Скафтымовских чтений аспект размышлений в области взглядов учёного на проблемы «чтения литературных произведений» побудил обратиться к личному погружению в рассмотрение давно манившего своей загадочностью и в то же время проповедническим пафосом императива «нужно честно читать»1.
Как выяснилось, полное изложение того, что вкладывал учёный в это понятие, сильно затруднено в рамках данной работы, если следовать подходящему в читательское credo учёного требованию целостности в передаче авторского текста.
Материалом для аналитического рассмотрения явились три первые крупные публикации учёного начала 1920-х годов: «К вопросу о соотношении теоретического и исторического рассмотрения в истории литературы» (1923) и две работы 1924 года — «Поэтика и генезис былин» и «Тематическая композиция романа «Идиот»». В них декларировалось и реализовывалось в ходе анализа художественных текстов методологическое credo Скафтымова. Учёный, с одной стороны, отстаивает приоритет эстетической стороны текста (защита от засилья генетического подхода — господства метода историзма как в фольклористике, так и в литературоведении). С другой стороны, — отвергает чисто формалистический подход, явленный в работах группы ОПОЯЗ. Анализ былин о богатырских подвигах, как и тематической композиции романа «Идиот», — блестящие образчики «смысловой поэтики»: демонстрации воплощения в форме произведения (главным образом в композиции и в системе образов) замысла («задания») автора.
Кратко и неполно обозначив составляющие credo учёного («в меру своих сил»), обратимся к осмыслению его генезиса и значения как для самого учёного, так и для других.
1) Художественный текст, а не история его создания, биография автора и прочее являются главным объектом рассмотрения при теоретическом (эстетическом) подходе.
2) Целью такого рассмотрения является максимальная полнота эстетического восприятия и понимания того, что побудило автора к созданию произведения и воплощено в нём. В этом и состоит «честное чтение»: при сохранении неизбежности читательского субъективизма (сопереживание, своеобразие восприятия) как при чтении текста, так и на этапе его истолкования следует отделиться от личных пристрастий и с максимальной объективностью осознать, что вложил автор в текст — эмоционально-смысловое наполнение его.
3) Текст при этом рассматривается целостно — и здесь велика роль личности исследователя: его эстетической восприимчивости и способности к рефлексии. Ошибки в истолковании — от игнорирования целостности и объективности анализа.
4) «Честное чтение» исключает мертвенное (без интереса к духовной составляющей того, что побудило автора к созданию произведения) рассмотрение формы самой по себе.
5) Генетическое рассмотрение значимо, но вторично по отношению к «опознанию» текста.
Скафтымов очень бдителен в отстаивании своего видения должного рассмотрения художественного текста. Если в сугубо теоретической работе 1923 года его требование «нужно честно читать» предполагало необходимость для исследователя «отрешения от личных случайных вкусов и пристрастий» и необходимость отдаться художнику, повторив «его в эстетическом сопереживании», лишь опознавая «те факты духовно-эстетического опыта, которые развёртывает в нём автор»2, то во введении к анализу тематической композиции романа «Идиот» он критикует обезличивание восприятия текста формалистами. Они совершенно игнорируют «смысловой состав поэзии. Вся композиционная направленность произведения здесь сводится к чисто формальным эффектам, подчиняющим себе весь предметный и смысловой состав его. Из анализа устраняется искреннее вмешательство души автора, исследователь считает себя не вправе видеть в компонентах произведения «что-либо другое, кроме определённого художественного приёма». Приём для них самоцелен, за приёмом нет иных организующих сил формоустремления»3.
Позволим себе несколько замечаний в области генезиса читательского credo Скафтымова.
Декларация подходов к произведениям словесности последовала в первой половине 1920-х годов — на раннем этапе работы Скафтымова на поприще вузовского учёного. И, судя по его же словам, совпала с тем периодом, когда в науке о художественном слове стал очевиден поворот от сугубо генетического, исторического рассмотрения к эстетической (теоретической) интерпретации текстов. Историзм с его безразличием к художественной стороне произведений царил в методах историческом, сравнительном, биографическом. При этом обозначилась и другая крайность — уже нового эстетического подхода — полное отрицание значения историко-литературного (генетического) подхода.
Первая публикация учёного с изложением его credo была посвящена сугубо методологическим вопросам — «К вопросу о соотношении теоретического и исторического рассмотрения в истории литературы» («Учёные записки Саратовского университета», 1923). Указав на значимость каждого подхода, учёный обращает внимание на предваряющее историко-литературные «студии» с их установкой на «почему» теоретическое (эстетическое) изучение текста — опознание того, «что» является объектом «почему»4. Тому, как отвечать на вопрос «что», и посвящён пафос статьи с утверждением «нужно честно читать» — требования к интерпретаторам не навязывать «своё» автору. В развёртывании этого тезиса учтены все контраргументы: о многозначности слова и субъективности восприятия. Они не поколебали решимости следовать своему исследовательскому кодексу.
Изложение читательского credo было продолжено в двух публикациях 1924 года: «Поэтика и генезис былин» (Саратов), «Тематическая композиция романа «Идиот»» (Ленинград). Первая из них углубляет и развёрнуто демонстрирует деформации в рассмотрении текстов былин в рамках методов исторической школы, уподоблявшей художественные тексты документу. Предлагая филологическое рассмотрение былин, Скафтымов обращается к ведущему для рода прозы признаку — композиции — и раскрывает заложенную в архитектонике былин (наряду с системой образов и стилем) эстетическую (удивить, восхитить) и смысловую устремлённость текстов (прославить идеального защитника земли русской).
Духоносность формы раскрыта Скафтымовым в статье о романе «Идиот» с её оксюморонным названием «Тематическая композиция романа «Идиот»». В этой работе взгляды учёного в области теоретического рассмотрения произведений словесности представлены в большей оппозиции к формалистическому подходу. Как в теоретическом введении к работе, содержащем четыре тезиса, аргументирующих «главное методологическое убеждение учёного» («признание телеологического принципа в формировании произведений искусства»5), так и в ходе рассмотрения текста романа Скафтымов проявил верность читательскому credo. Он показал наличие удивительной стройности в реализации Достоевским волновавшего его как художника задания. Показательна перекличка между вторым тезисом в изложении телеологического принципа (о подчинённости всех компонентов текста отражению «основной установки творческого сознания»6) и выводом из аналитической части статьи. «Центральную устремлённость романа» Скафтымов обозначил как «идею прощения»: «Сплошной защитой любовного влечения к взаимопрощению против обольщающей и замыкающей гордости и рассудка и является весь роман. Раскрытие неумолкаемой, но скрытой тоски человеческого духа о свете — этого последнего идеала — варьируется в каждом персонаже и эпизоде романа и беспрерывно завершается и вяжется центральной фигурой князя, а в нём его «главной идеей», которую он так боялся «скомпрометировать смешным видом своим». Через прощение — любовь и приятие мира»7.
Явленное в трёх названных работах 1923 и 1924 годов «во весь голос» изложение своей методологии, включавшей и «правило честного чтения», стало невозможным в последующие годы «по эту сторону занавеса». ««Записки из подполья» среди публицистики Достоевского» были опубликованы в Праге в 1929 году. Не отступая «в меру своих сил» от своего читательского credo в работах о Радищеве, Белинском, Чернышевском, Островском, Толстом, Чехове, учёный к Достоевскому больше не обращался. Произведения Чехова стали любимым объектом рассмотрения. Но общность понимания искусства слова (как воплощение «задания», волнующего художника) у Чехова как «легального» автора в стране господствующего атеизма была обозначена на первой же странице статьи о романе «Идиот» (как аргумент в пользу телеологического принципа в формировании произведения искусства): «Художник наблюдает, выбирает, догадывается, компонует — уже одни эти действия предполагают в своём начале — вопрос»8.
Небезразличное Скафтымову христианское начало проступает в его анализе творчества Чехова как тоска по идеалу, счастью, взаимной любви, пониманию. Оно проступало в ходе целостного анализа произведений Чехова — художника-реалиста, при всём том, что Чехов-человек разделял характерное для интеллигенции его времени «шатание умов» в сфере религиозной, о чем писал протопресвитер А. Шмеман9.
Если говорить о генезисе читательского credo Скафтымова в сфере нравственной, оно, по-видимому, помимо общих правил благовоспитанности, коренится в религиозном воспитании учёного. В учении Христа высвечено оружие врага рода человеческого — дьявола, который, по слову Спасителя, «лжец и творец лжи»: «когда глаголет лжу от своих глаголет: яко ложь есть и отец лжи» (Ин. 8: 44).
В трёх названных работах учёного немало проявлений протеста против ложного, «от себя»10 истолкования — кривотолкования — авторского текста: нежелания вполне понять автора (другое «я») — своего рода гордыни. В «Поэтике и генезисе былин» обращено внимание на методику «ложной индукции» в анализе былин в работах представителей исторической школы (имитация выведения из вариантов нужного для исследователя «извода» — якобы изначального варианта, более точно отражающего события. Хотя этот «извод» заранее сложился в гипотезе учёного. Но отсутствие представления о былине как целостном художественном тексте, построенном по своим законам (а не как историческая хроника), побуждало эту целостность не замечать, выискивая в вариантах нужные для подтверждения убедительности своей гипотезы имена исторических лиц, топонимы, детали быта.
Возражения «кривому» толкованию романа «Идиот» даны Скафтымовым в сносках, и, будучи воплощением правила целостного, честного анализа текста, они бесспорны и убедительны11.
Но столь явно данный в фигуре «князя-Христа» этос прощения — умение за проявлениями гордыни видеть страдания «сокровенного человека» (совести, высокой моральной чуткости, жажды идеала и прочее) — христианский этос — проявлен и в «честном чтении» Скафтымовым трудов коллег по научному цеху: учёный в обеих работах 1924 года отмечает достоинства авторов.
Credo честного читателя учёный обращает и на свои работы. Реализация во всей полноте изложенных учёным требований к таковому чтению (будь то умение при всем субъективизме восприятия художественного текста отречься от личных взглядов и пристрастий и отдаться воле автора; будь то целостность анализа, предполагающая, помимо «опознания самого произведения» с рассмотрением темы внешней и внутренней вплоть до лексики и эвфонии12, и постижение генезиса произведения) — задача трудная. Более приближенно к идеалу Скафтымов смог это реализовать в работе «Поэтика и генезис былин». В статье о романе «Идиот», очертив масштабы идеального воплощения «честного чтения» и сложность реализации гётевского принципа («Если хочешь насладиться целым, / То ты должен видеть целое в мельчайших деталях»), учёный даёт сноску к заглавию статьи: «Настоящая статья является первой частью предпринятой работы о поэтике этого романа»13. А в конце теоретического введения к анализу учёный даёт самооценку рассмотрения «тематической композиции» как «предварительной установки некоторых фактов»14.
Характер изложения учёным своих «методологических убеждений» местами приближает научный текст к проповеди: «нужно честно читать»; «указанием на трудность проблемы не уничтожается сама проблема <...> не нашли, так нужно искать»; «но субъективизм не есть произвол»; «укор мнению не в том, что оно принадлежит личности, а в том, что оно принадлежит личности неподготовленной и слабо реагирующей и рефлексирующей личности»15. Очевидно, что читательское credo учёного предполагало постижение авторского текста «сердцем и умом».
Из представленного в данных работах учёного образа «идеального читателя» становится очевидным, что сам Скафтымов приближался к этому идеалу и по эстетической одарённости (сопереживанию, умению отдаться точке зрения автора и адекватно на текст реагировать), и по таланту постигать в ходе рефлексии и делать доступным для рядового читателя пафос произведения. Эрудиция учёного в разных областях гуманитарного знания, виртуозное владение инструментарием филологического анализа, явленные в названных работах, декларирующих его убеждения как исследователя, очевидны, но не самодовлеющи. Они растворены в том ощущении «наслаждения текстом», что испытывал учёный и смог донести до читателя и заразить его этим ощущением. В наиболее впечатляющем виде это представлено в статье о романе «Идиот». В анализе, захватывающем своей динамичной устремлённостью, слитностью чувства и мысли, жизненной правдивостью, гармонично сливаются голоса Скафтымова-филолога, Скафтымова — религиозного философа и Скафтымова-проповедника. В одном месте его статьи проявлено творчество самого выходца из семьи священника, творчество учёного на духовном уровне. Это передача Скафтымовым того чувства любви героев романа, души которых уязвлены гордыней, и чувства любви Христовой, что испытывал князь во время припадка. Это блестящая передача полифонии чувств персонажей с их «расщеплённостью», «ослепительными просветами чистоты», «отрицанием жизни и пронизывающей радости жизни», «проклятиями и слезами покаяния на одних губах». «Вся эта изумительная картина мира, единая во всех частях, — писал ученый, — проникнута и горит пафосом одной мысли: какое великое чудо любовь и как она перестаёт быть чудом!» В идущем далее абзаце о чуде любви («любовь к жизни, любовь к миру — чудо, потому что слишком велика и страшна обида смерти; любовь к людям — чудо, потому что слишком нестерпимо неумолчное шептание гордости и злобы...») проникновенно переданы страдания не только героев романа, но, видимо, и самого Скафтымова: «Во всём отъединение, скрытая зависть и ропщущее соревнование. И человек один»16. По Скафтымову, для свободной от «стихии волевого эгоизма» души «князя-Христа» «любовь перестаёт быть чудом». Обретшей себя, нашедшей «свою родину» душе Мышкина с отпадением «тяжести личного» «открывается радость вечного»17. При всём этом рассмотрение художественного текста выполнено в рамках читательского credo — анализ не меньше текста, но и не больше его (целостный и объективный).
Мощь творческого потенциала Скафтымова — рыцаря «честного чтения» — проявилась в трёх названных публикациях и в масштабе охвата учёным явлений словесности: от народной (в наиболее совершенном её жанре — былинах о богатырских подвигах) до одного из высших проявлений творцов святоотеческой русской литературы — романа «Идиот».
Помимо отмеченных выше достоинств их целостного прочтения Скафтымов выходит на высоты историко-литературных «озарений» и наблюдений в области теории творчества. Он увидел разницу в изображении героев. В фольклорном лиро-эпическом жанре герой изображён односторонне: как идеальный воин в связи с установкой коллективного автора прославить значимый для судеб Родины подвиг, восхитить им слушателя. Специфика же изображения характеров героев романа «Идиот» раскрыта учёным в противоборстве двух составляющих, одна из которых — гордость. Исключением является образ князя Мышкина.
В трёх названных работах, и особенно в «Поэтике и генезисе былин», учёный затрагивает вопрос из области теории словесности — о соотношении в художественном тексте вымысла и действительности. Судя по сноске, Скафтымов раскрыл его полнее в «особой статье «Реальное в художественном реализме»»18.
Несмотря на неизбежное при всяком научном изложении вторжение элементов дедукции, «вытягивание» «предположений и проверок» «в условно принятую логическую линию»19, при следовании критерию «нужно честно читать» Скафтымов успешно решал задачу исследователя — максимально точно постичь то, что вложил в текст его создатель (будь то «коллективный автор», будь то Достоевский). В таком подходе учёного проявляется христианское отношение к каждой личности, внимание, уважение к ней.
При всей небезопасности следования своей декларации 1923 года «нужно честно читать» в дальнейшем своём научном творчестве Скафтымов «в меру своих сил», как сказал он на праздновании своего 60-летия в 1958 году, «всегда старался сказать о произведении только то, что оно само сказало»20. Верность слову, сказанному в начале творческого пути, до его завершения — это одна из христианских добродетелей. В ней заключён не всеми восторженно разделяемый «подвиг честного человека».
Заслуги автора правила «нужно честно читать» по достоинству оценены А.С. Бушминым по прочтении «Статей о русской литературе» А.П. Скафтымова (1958 года). «Вы работаете, — писал он Скафтымову, — <...> в самом «дефицитном», самом важном и самом сложном жанре литературоведения <...> Ваш анализ всегда устремлён к постижению логики движения художественной мысли писателя, к распознанию сложной «тайны» рождения, генезиса литературного явления, рассматриваемого как органическое единство содержания и формы. Поэтика, от которой многих и надолго отпугнули формалисты, выступает в Ваших работах свободной от мёртвых схем формализма, выступает как сложное производное многих объективных и субъективных факторов, восходящих к тому единому, что Вы обобщаете в понятии «философия жизни» писателя. Поэтому Ваши работы, помимо их специального, конкретно-тематического назначения, поучительны в плане литературоведческой методологии»21.
Литература
Никитина Е.П. Умом и сердцем // Скафтымов А.П. Собр. соч.: В 3 т. Самара: Изд-во «Век #21», 2008. Т. 1. Предисловие. С. 5—21.
Новикова Н.В. Примечания // Скафтымов А.П. Собр. соч.: В 3 т. Самара: Изд-во «Век #21», 2008. Т. 1. С. 429—433.
Скафтымов А.П. К вопросу о соотношении теоретического и исторического рассмотрения в истории литературы // Скафтымов А.П. Собр. соч.: В 3 т. Самара: Изд-во «Век #21», 2008. Т. 1. С. 23—47.
Скафтымов А.П. Поэтика и генезис былин // Скафтымов А.П. Собр. соч.: В 3 т. Самара: Изд-во «Век #21», 2008. Т. 1. С. 49—370.
Скафтымов А.П. Тематическая композиция романа «Идиот» // Скафтымов А.П. Собр. соч.: В 3 т. Самара: Изд-во «Век #21», 2008. Т. 3. С. 55—129.
Шмеман А., протопресвитер. Русское духовенство у Чехова // Шмеман А., протопресвитер. Основы русской культуры: Беседы на Радио Свобода. 1970—1971. М.: Изд-во Православ. Свято-Тихвинского гум. ун-та, 2017. С. 375—413.
Примечания
1. Скафтымов А.П. К вопросу о соотношении теоретического и исторического рассмотрения в истории литературы // Скафтымов А.П. Собр. соч.: В 3 т. Самара: Изд-во «Век #21», 2008. Т. 1. С. 34.
2. Там же.
3. Скафтымов А.П. Тематическая композиция романа «Идиот» // Скафтымов А.П. Собр. соч.: В 3 т. Самара: Изд-во «Век #21», 2008. Т. 3. С. 58.
4. Он же. К вопросу о соотношении теоретического и исторического рассмотрения в истории литературы // Скафтымов А.П. Собр. соч.: В 3 т. Самара: Изд-во «Век #21», 2008. Т. 1. С. 27.
5. Скафтымов А.П. Тематическая композиция романа «Идиот». С. 57.
6. Там же. С. 64.
7. Там же. С. 128—129.
8. Там же. С. 57.
9. Шмеман А., протопресвитер. Русское духовенство у Чехова // Шмеман А., протопресвитер. Основы русской культуры: Беседы на Радио Свобода. 1970—1971. М.: Изд-во Православ. Свято-Тихвинского гум. ун-та, 2017. С. 382—383.
10. Никитина Е.П. Умом и сердцем // Скафтымов А.П. Собр. соч.: В 3 т. Самара: Изд-во «Век #21», 2008. Т. 1. Предисловие. С. 18.
11. Скафтымов А.П. Тематическая композиция романа «Идиот». С. 74, сн. 8 (критика представлений исследователей о Настасье Филипповне как «вакханке», «гетере», «камелии»); с. 90, сн. 25: критика утверждения А.Л. Волынского о характере чувства Рогожина к Настасье Филипповне как только злобе, отсутствии любви; с. 103, сн. 28 (о фантазийном характере видения Д.С. Мережковским в рассказе князя Мышкина о его состоянии в начале лечения в Швейцарии («зовы воскресшего Пана», «призывы плоти»); с. 111, сн. 29 (об истолковании А.Л. Волынским «от себя» вырванного из контекста слова «ужас» при описании чувства Мышкина при осознании того, что любимая им женщина — сумасшедшая: «об ужасе «богоотступных дерзновений» нет ни намёка»).
12. Новикова Н.В. Примечания // Скафтымов А.П. Собр. соч.: В 3 т. Самара: Изд-во «Век #21», 2008. Т. 1. С. 432—433. Схема изучения литературных произведений (2 разд.).
13. Скафтымов А.П. Тематическая композиция романа «Идиот». С. 56, 55.
14. Там же. С. 67.
15. Он же. К вопросу о соотношении теоретического и исторического рассмотрения в истории литературы. С. 34, 33.
16. Скафтымов А.П. Тематическая композиция романа «Идиот». С. 125—126.
17. Там же. С. 127.
18. Он же. Поэтика и генезис былин // Скафтымов А.П. Собр. соч.: В 3 т. Самара: Изд-во «Век #21», 2008. Т. 1. С. 190, сн. 1.
19. Там же. С. 118.
20. Новикова Н.В. Примечания. С. 430.
21. Там же. С. 431.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |